Слов нет. Оставшиеся волосы – дыбом. В голове не укладывается. Продукты, которые попадают под санкции, уничтожаются. Кто-то сказал: «По сути это идея безумная, глупая и подлая».

Давят, закапывают мощными бульдозерами (с установленными на них американскими двигателями). И с радостью отчитываются. Смотреть невозможно. И даже открыли горячую линию в Генпрокуратуре, чтобы каждый сообщал о замеченных нарушениях. Говорят, телефоны не смолкают. Каждый норовит сообщить о нарушениях. Как здесь не вспомнить знаменитую цитату из Сергея Довлатова: «Мы без конца ругаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить – кто написал четыре миллиона доносов?»

А дальше что? Придёт домой тракторист и с радостью скажет:

– Я сегодня назло этим «пиндосам» закатал пятьдесят тонн сыра.

– Молодец, – ответит жена.

– Давай поужинаем.

– Так нечем.

Лиха беда начало… Ассоциация текстильщиков России предложила уничтожать изделия текстильной и лёгкой промышленности из стран Европейского союза, задержанные на границе или ОБНАРУЖЕННЫЕ НА ТЕРРИТОРИИ РОССИИ (выделено мной). По утверждению Ассоциации, основным видом контрабанды на сегодняшний день являются куртки, пуховики и джинсы. Так что недалёк тот час, когда самыми нужными и модными провозгласят телогрейки, шапки-ушанки и кирзовые сапоги.

Всё это я, может быть, слишком подробно рассказал потому, что вспомнил восьмидесятые-девяностые годы с пустыми полками магазинов, когда вопросы продуктового и вещевого замещения каждый решал по-своему. Поведаю на примере одной семьи. Собственной. Так случилось, что в эти годы мы с женой, сын и дочь переехали из небольшого промышленного украинского города на постоянное место жительства в Москву. Прошло некоторое время, и мы неожиданно узнали, какое невероятное множество наших родственников и друзей проживает на необъятных просторах Союза Советских Социалистических Республик. Всё проходило предельно буднично. Звонок в дверь. Открываешь – и видишь улыбающееся лицо гостя, или гостьи, или семьи, порой с детьми, из трёх-четырёх взрослых.

– Здравствуй, дорогой! Приюти провинциалов в столице нашей родины.

Многие приезжали в Москву за продуктами, одеждой и редко по приглашению. Со временем я всех приучил предупреждать и придумал термин – «республикозамещение», поскольку денег на всё и всех не хватало. Так что идея импортозамещения родилась в обычной московской квартире во времена пустых прилавков в магазинах и наводняющих столицу людей с севера, юга, востока и запада.

Гости из Украины поставляли сало, овощи и фрукты. Урал привозил пельмени и какую-нибудь экзотическую выпечку. Грузия делилась виноградом и винами. Благодаря Башкирии в доме всегда пахло великолепным мёдом. А вкуснейшую картошку и квашеную капусту из бочек покупали сами на Черёмушкинском рынке у крепко сложенных бабёнок из Подмосковья. Чтобы почувствовать аромат тех лет, поведаю очень личные воспоминания. Отрывки из письма жене.

«Здравствуйте, дорогая, многоуважаемая, хоть и младшая, но научная сотрудница! Вы, конечно, будете удивлены, получив письмо от своего супруга. Но я кратко изложу причину своей прыти, чтобы не омрачать Ваше пребывание на курорте. Я хочу Вас искренне поблагодарить! За что? Объясняю. Вашу теплоту и доверие, любовь и заботу о людях мы сразу же ощутили после отъезда. На следующий день позвонила жена товарища Митина, дева Мария, из славного украинского города Кривой Рог и поручила сделать следующее: 1. На Курском вокзале в камере № 246 шифр Ж-142 забрать для нас одну коробку помидоров. 2. Переставить шифр на Б-142. Проводить её при отъезде, так как она везёт много вещей. Через день после расставания с девой Марией позвонила моя сестра и с радостью поведала, что по настоятельному и трогательному Вашему приглашению, к нам едут их друзья Лиза и Зоя Топилины из шахтёрского города Донецка. Нашему «восторгу» не было предела. Я их встретил, повёз на машине по нашей родной столице, показал Красную площадь, Ленинские горы, Большой и даже Малый театры. Сделал всё по протоколу, как Вы приказали. Отвели гостям комнату сына, распили привезённую «горилку с перцем», закусывая соленьями и прочими вкусностями щедрой украинской земли. И снова жизнь потекла своим чередом. Таким образом, по состоянию на сегодня у нас в квартире открылись: филиал овощной базы, уютная гостиница и вещевой склад (Вашими молитвами). Ко всему на два дня отключили воду, и, укрепляя своё физическое состояние, таскаем воду вёдрами на четвёртый этаж. А вечерами… Женщины Топилины с радостью показывают свои покупки – шубы, пальто, обувь, шляпы, обои, трусики, лифчики… Сидим, обсуждаем, вспоминаем… Жалеем, что Вы не можете разделить с нами общую радость. Пожалуйста, прошу сообщить, кого ещё Вы пригласите к нам, чтобы можно было подготовить всё необходимое для обеспечения высоких гостей, а также их духовных, материальных и физических потребностей. Мы Вас любим, как и все советские люди.

Всё нужно было «доставать». Например, мясо я приобретал в большом продуктовом магазине, который располагался в доме напротив. В мясном отделе с убогим ассортиментом работал голубоглазый парень Саня, лет тридцати, среднего роста, мускулистый. На вопрос «Когда будет мясо» он с улыбкой отвечал: «При коммунизме». Хотя эту общественную формацию Хрущёв обещал построить тогдашнему поколению советских людей к 1980 году, но и к концу десятилетия не видно было даже элементарного исполнения принципа «от каждого по способностям», тем более «каждому по потребностям». Поэтому после дружеской беседы мы договорились, что Саня обеспечивает меня по его способностям, а я оплачиваю его труд по своим потребностям. Однажды мы с сыном, студентом технического вуза, зашли в этот магазин. В отделе, как всегда, витрины с костями, никакой очереди и продавец Саня. Увидев нас, он молча вытащил из-под прилавка огромный кусок говядины, подошёл к круглому деревянному пню, на котором лежал немаленький топор, одним ударом отрубил кусок, завернул в бумагу и передал мне. А я стандартную сумму ему. Он не благодарил. Стоял и улыбался, ожидая, видимо, очередного клиента.

– Папа, сколько ты ему дал?

– Треть своего месячного заработка.

После паузы.

– Так может, мне перейти в торговый институт?

– Не советую, всё равно рано или поздно посадят.

– Пашка Гудков, наш секретарь комсомольской организации, ты его знаешь, организовывает какой-то кооператив, так как зарождается малый бизнес. Меня зовёт.

– Паша – шустрый парень. Разберёшься, расскажешь.

Рассказал не он. Раскопала жена, когда наступило лето. Сын стал часто приходить утром. Я её успокаивал – он молодой, горячий. Весь в меня. «Яка хата, такый тын, якый батько, такый сын». В прошлом году он работал в газетном киоске. Заработал на поездку к морю. Ты же не волновалась…

На всякий случай жена спросила во время ужина:

– Миша, где ты шастаешь по ночам?

– Осваиваю основы проклятого капитализма. Торгую.

– Чем? Где? С кем?

– Паша организовал кооператив с поэтическим названием «Гурман». Торгуем для начала пирожками на Курском вокзале. Чаще по ночным сменам – лучше идёт торговля.

Жена выронила из рук вилку. Я чуть-чуть поперхнулся чаем.

– Справляешься?

– Пока да. Скучать не приходится, но я хочу «Спидолу» с собой взять. Можно?

– Если это увеличит заработок, конечно.

Здесь нужно сделать отступление и рассказать о том, что собой представлял Курский вокзал. Чистотой в здании, зале ожидания, на платформах, особенно в переходах он не отличался. В южном направлении прибывало и убывало немалое количество пассажиров. Никаких продовольственных ларьков, кафе не было. Туалет, как правило, ремонтировали, потому что если его открывали, то через день от зашедшего туда несло так, что избавиться от этого запаха можно было только через несколько дней. Но между тем физиология приезжающих и отъезжающих подчинялась законам природы, поэтому близлежащие уличные закоулки, так же как и подъезды жилых домов и официальных зданий, использовались для удовлетворения естественных нужд населения.

Жена не выдержала и решила проверить поступившую от сына шокирующую информацию. В полночь пришла на Курский. Недалеко от входа увидела сына. Он стоял за контейнером, в котором обычно продавали мороженое. Теперь в него грузили пирожки, чтобы они сохраняли тепло. Белый передник, не первой свежести, причём нижние его концы закреплены на поясе, что позволяло складывать в образовавшуюся складку получаемые деньги. Стоял ценник: «Пирожки с изюмом – 25 коп. Пирожки с повидлом – 25 коп. Пирожки с рисом и яйцом – 25 коп.». Жена стала в очередь. А рядом – непрерывный круговорот людей с чемоданами, мешками, баулами, корзинами.

Из «Спидолы» негромко пели:

– Мне два с изюмом. Музычку слушаете… Мечта прошла стороной?

Только когда сын передал матери пирожки, сообразил, кто перед ним. Не смутился, а обрадовался:

– Но завтра же я встречу мечту. Даже ты пришла мне помочь.

– По-моему, я буду только мешать.

Неожиданный голос из очереди:

– Эй, бабуля, отходи побыстрей, все спешат. Потом поговоришь.

Поговорили дома, когда поедали привезённые гостями дары природы.

– А более интеллектуальной работы для студента одного из самых престижных институтов в вашем кооперативе нет?

– Мама! В нашей стране любой труд – дело чести, доблести и геройства. Так меня воспитали родители и комсомол. Не волнуйся, твой сын на правильном пути.

Позже сын с улыбкой вспоминал курьёзные эпизоды вокзальной эпопеи.

Ночь. Бойко раскупаются пирожки пассажирами. Увеличивается количество бомжей. Одни ложатся вдоль стен переходов на ночлег, другие снуют в поисках кого-нибудь, чтобы обобрать. Подходит старушка:

«Почём пирожки?»

Из очереди голос:

«Ценник стоит».

«А может, я не вижу».

«Не видишь, не бери. Не мешай работать».

Рядом стоит грузин и ест пирожки. Остановился мужик:

«Сынок, с чем у тебя пироги?»

Грузин:

«Они, как и маладой прадавэц, с пэрцэм».

Часа в три ночи обычно подходили три милиционера. Сын для них всегда оставлял пирожки с рисом и яйцом. Один из них спрашивал: «Как торговля? Никто не обижает?» Нет, всё нормально. И вручал ему пакет. Шесть пирожков на троих. Денег не брал. Охрана! Крыша. Они располагались недалеко на подоконнике, разливали на троих, а бутылку отдавали терпеливо ожидающему бомжу. Но «Спидолу» не уберёг. Кто-то утащил.

А импорт, не запрещённый, не раздавленный бульдозерами и изготовленный на «проклятом Западе», пользовался колоссальным успехом. Звонит жене коллега по работе. Профорг. Педантичен в исполнении порученных дел и слаб характером. Говорит тихим извиняющимся голосом:

«Вы завтра буде те на работе?» – «Да». – «К нам в институт привезут товары из “Берёзки”, “Лейпцига”, “Ядрана” и других валютных магазинов. Меня вызвали в профком, и была жеребьёвка. Номер нашей лаборатории в числе последних, и нам уже остатки попали. Будут тащить жребий. Мне нужен бюстгальтер “Анжелика”, а останутся только крупные размеры. Переживаю. Возьмите талоны, так как меня не будет. Послали на овощную базу перебирать картошку».

P.S. Гнилую картошку бульдозерами не давили. Её сортировали научные сотрудники и студенты.