Катя
Работаю мастером смены на металлургическом заводе в цехе по производству изделий из горячего проката. Ночная смена. В эти часы нет дневной суеты, меньше передвигающейся техники и звенящих кранов, да и люди, кажется, ходят медленней, больше сосредоточены на себе, в разговорах более откровенны. В этом я неоднократно убеждался. Вот и тогда, в середине ночи, подходит крановщица Катя, мнётся, что на неё совершенно не похоже. Она, как и многие в то время, пришла к нам в смену после окончания производственно-технического училища и двух лет работы на кранах в доменном, самом загазованном цеху. Затем написала заявление о переводе в прокатный цех. Начальник доменного удивился и вызвал её к себе.
«В чём дело, Катерина? Кто тебя обижает? Я им ноги из задницы повыдёргиваю…»
«Никто».
«Ты же хорошо работаешь, неплохо зарабатываешь, от тебя мужики балдеют…»
«Михаил Андреевич, я хочу, чтобы у меня от этих, как вы говорите, балдеющих мужиков, здоровые дети повырастали… Дышу газом».
Михаил Андреевич молча взял заявление, подержал, подписал с резолюцией «Согласен», отдал его Кате и сказал:
«Спасибо за работу».
«И вам спасибо».
Об этом разговоре рассказал мне сам Михаил, с которым я был знаком и у которого проконсультировался, когда девушку направили в нашу смену. Екатерина Васильевна Громова. Среднего роста, не худая, 24 года, голубоглазая, миловидная, сметливая. Выросла в детдоме. Обладала полным набором ненормативной лексики, которую могла применить, не обращая внимания на пол, возраст и должность присутствующих. Я вспомнил, как её представил смене:
«Екатерина Васильевна. Будет работать на кранах. Прошу любить и жаловать. Вопросы есть?»
«Есть, – это электрик Бойко, ловелас со стажем. – Мастер приказал любить. А ты замужем?»
«Пока нет».
«Почему?»
«Тебя ждала».
«Так я обнаковенный электрик».
«Бабник ты необнаковенный», – под общий хохот сказала Катя.
Она иногда подходила посоветоваться, как правило, на личные темы. Однажды увидел её расстроенной:
«Катя, почему грустная?»
«Хотела одного инженера обмануть, а он такой жлоб. Повёл в кафе и заказал по одной порции мороженого простого, не шоколадного».
Или:
«Катя, чего ты замуж не выходишь?»
«Индусов жду».
К нам на завод должны были прибыть на практику индийские специалисты. Вот такой она была – Катя Громова. Так и в ту ночную смену подошла. Чувствую, что не знает, как начать разговор.
– Что случилось, Катя? – спрашиваю.
– Давай, Семёныч, полялякаем. Понимаешь, тут ко мне молодой инженерик клинья подбивает… Я хочу заарканить мужика пограмотней меня. Заходит он к нам, в комнату, а мы с Веркой чай пили, и говорит: «Как написал поэт, приветствую тебя, пустой уголок».
– Пустынный, наверно.
– А я ему: «Если пустой уголок, чего припёрся сюда, иди к своему поэту». Он извиняться начал, потом за бутылкой и конфетами сбегал. Короче, что это за поэт и чего он написал? Ты ж у нас дюж грамотный.
– Катя, для этого дюж грамотным быть не надо. Это программа средней школы.
– Ты мою школу знаешь. Детдом… Там другой грамоте учат.
– Это стихи Пушкина Александра Сергеевича. Называются «Деревня».
Приветствую тебя, пустынный уголок.
Приют спокойствия, трудов и вдохновенья,
Где льётся дней моих невидимый поток
На лоне счастья и забвенья.
Дальше я не помню.
– А ты напиши это, мне хватит.
Через пару недель снова подходит Катя. И снова в ночную смену.
– Семёныч, хочешь посмеяться?
– Конечно.
– Пришёл Валерка, ну тот, что стихи читал. Решили мы начать подготовку к Новому году. Сидели выпивали. Значит, он, я и Верка со своим кобельком. Загрузились уже хорошо, я и говорю: «Валера, ты стихи Пушкина читал про пустой уголок, а стол полный. Не хватает только стишков. Давай, изобрази, вспомни, чтоб всего хватало в Новом Году».
«Приветствую тебя, пустой уголок», – засмеялся Валерка. «А дальше?» – «Не помню». Эх, ты, говорю. Наливай и слушай… Веришь, неделю учила… Только непонятливые слова выбросила, заменила, встала и громко, со стаканом в руке, врубила: «Приветствую тебя, пустынный уголок, – да ещё по голове его стаканом погладила. –
Приют спокойствия, трудов и вдохновения,
Где льётся дней моих поток
На поле счастья и терпения».
Я рассмеялся:
– Катюша, ты первая крановщица в мире, которая откорректировала самого Пушкина. А Валерка как отреагировал?
– Чуть не ус…ся.
