Глава 4
Сирийская трагедия. Рождение чудовищ
Сон разума рождает чудовищ.
Испанская пословица, фабула одноименного офорта Франсиско Гойи
Когда Аз-Завахири из Аль-Каиды выступает в поддержку сирийской оппозиции, следует задать себе вопрос, кого мы вооружаем, если принимаем решение о поставках.
Хиллари Клинтон, госсекретарь США (2009–2013), кандидат в президенты США (2016)
Социально-политические и психологические предпосылки протестных взрывов в Тунисе и Египте присутствовали и в Сирии. Подспудно зрели они давно. Коррупция государственного аппарата и «верхов», авторитарный режим, репрессии органов безопасности вызывали отторжение значительной части «низов». Триада баасистской идеологии — единство, свобода, социализм — истерлась и потеряла свою привлекательность. Монополия Партии арабского социалистического возрождения (ПАСВ, или Баас) на власть стала анахронизмом для населения страны, открытой для внешнего мира и с довольно высоким образовательным уровнем.
Особенностью сирийского общества была его конфессиональная и этническая неоднородность. Большинство — 86 % — составляли мусульмане, 10 % — христиане (из них половина — православные), 3 % — друзы, 1 % — другие. Из мусульман 82 % — сунниты, остальные — алавиты, исмаилиты, шииты. Считается, что алавитов — примерно десятая часть населения — насчитывалось 2–2,5 млн человек. Все эти цифры не являются абсолютно точными и показывают примерное соотношение различных конфессий.
Исторически сложилось так, что суннитская торгово-промышленная прослойка доминировала в экономике, а алавиты составили большинство офицерского корпуса, костяк партии Баас, а после нескольких переворотов стали господствующей силой в армии, разведке, органах безопасности, государственном аппарате. Как обычно на Востоке, власть приносит деньги, и торгово-промышленная суннитская буржуазия стала делиться экономическими благами и влиянием с алавитами.
Курды (их общая численность — примерно 30 млн человек, сами курды называют цифру 40 млн) разделены границами четырех государств — Турции, Ирана, Ирака и Сирии. В Сирии их было 10–12 % жителей, то есть более двух миллионов. Сюда переселились и сотни тысяч курдов из Турции. В своем большинстве они сосредоточены на северо-востоке страны, в меньшей степени — в анклаве севернее Алеппо, на границе с Турцией, частично — и в самом Алеппо. В Сирии курды были в оппозиции к националистическому баасистскому режиму. На их настроение воздействовала и вооруженная борьба против Анкары турецких курдов и войны иракских курдов против Багдада, которые привели к возникновению автономного, практически независимого Иракского Курдистана. Иногда происходили столкновения курдов с сирийскими силами правопорядка, но крупных восстаний не было.
В Сирии не было такой крайней бедности, как в Египте, но скандальный разрыв между элитой и массами увеличивался.
С 2006 по 2011 год Сирию постигла небывалая засуха. В некоторых районах погибло до 75 % урожая и 80–85 % скота, что поставило под угрозу жизнь примерно миллиона человек. Начался массовый исход крестьян и кочевников в города. В Алеппо в 2011 году переселились 200 тыс. жителей. А в нулевых годах в Сирию после американского вторжения в Ирак эмигрировали сотни тысяч иракских беженцев. Все это дестабилизировало социальную обстановку.
Экономическое развитие в конце нулевых годов продолжалось, но высокий демографический рост уменьшал доход на душу населения. В Сирии, как и в других арабских странах, образовался «молодежный горб». Увеличивалась безработица, особенно среди молодежи, в том числе среди выпускников университетов.
Молодое поколение было частично деполитизировано. Кровавые войны в Ливане и Ираке, казалось бы, убеждали многих, что стабильность и безопасность — это то, что не стоило разрушать. Проправительственные позиции занимал Союз сирийских студентов. Но настроения молодежи определяли и общеарабские телеканалы.
Президент Б. Асад сравнительно молод. В 2011 году ему было 45 лет. Он подавал себя как антизападного и, конечно, антиизраильского лидера, одновременно открытого реформам. В Сирии многие рассматривали падение египетского президента Мубарака как свидетельство краха проамериканского лидера, ставшего союзником Израиля.
В конце первого десятилетия ХХI века в Сирии были предприняты попытки реформ и демократизации. Из тюрем выпустили некоторых представителей оппозиции, включая даже кое-кого из «Братьев-мусульман». Власти рассчитывали на укрепление отношений с молодой бизнес-элитой и интеллигенцией, в том числе из суннитов.
Планы реформ столкнулись с сопротивлением «старой гвардии» консерваторов, которые боялись, что быстрые перемены дестабилизируют политическую обстановку и подорвут их прежнее влияние и привилегии.
Но все же Устав партии ПАСВ был изменен в 2009 году, в него внесли пункты о демократических реформах, правах человека, плюрализме. Сокращалось влияние партии на государственные учреждения. Внутри Сирии допускался довольно широкий спектр оппозиции, настроенной на демократические преобразования в условиях мирной политической борьбы.
Были сделаны шаги по внедрению рыночных отношений, снижению роли государства в экономике, открыты частные банки и биржа в Дамаске, отменены дотации на хлеб, рис, другие продукты питания, на мазут. Это открывало возможности создания более здоровой экономики, хотя снижало уровень жизни населения, что сказывалось на социальной обстановке.
Режиму удавалось сохранить преданность армии и сил безопасности и лояльность не только алавитов, но и христиан и многих суннитов. «…Алавитско-суннитские противоречия не стоит переоценивать, — считает американский исследователь К. Филлипс. — В то время как сектантское недовольство некоторыми алавитами существовало среди некоторых суннитов, а у некоторых алавитов были такие же чувства по отношению к суннитам. Было бы неаккуратным сказать, что эти чувства были широко распространены и господствовали в обеих общинах. <…> Не все алавиты выступали на стороне режима, не все сунниты выступали вместе с оппозицией, не все сирийцы в действиях были мотивированы конфессиональными заботами».
Несущие конструкции светского националистического режима пока оставались довольно прочными: органы безопасности, партийная дисциплина баасистов, связка партии и госаппарата, общепризнанная религиозная терпимость в Сирии. Но напряженность нарастала.
Светское государство, которое обеспечивало религиозную толерантность и, несмотря на вспышки насилия три — четыре десятилетия назад, мирное сожительство различных конфессий, было под угрозой. Несмотря на сопротивление консерваторов в руководстве страны и партии, режим не исчерпал возможности реформ и трансформации — но именно в мирных условиях. Не это было главным для его противников. Главной была задача смести неудобный режим.
Порочный круг насилия
Первые антиправительственные выступления в Сирии начались 26 января 2011 года. Они не были многочисленными. Массовые акции вспыхнули 15 марта в провинциальном центре Дераа, лежащем на дороге между Дамаском и Иорданией. Стандартными требованиями были реформы, демократические свободы, отмена чрезвычайного положения. Произошли столкновения с полицией. Оппозиция и внешние информационные ресурсы утверждали, что полиция арестовала и избила подростков за их антиправительственные граффити на стенах. Правительственная сторона утверждала, что сразу были обнаружены склады оружия и первые погибшие были среди сил правопорядка. В рядах оппозиции почти немедленно появились вооруженные провокаторы, снайперы, которые стреляли по своим. Как бы то ни было, протесты стали охватывать все большее число городов, в их подавление вмешалась сирийская армия.
Отметим, что западные и арабские СМИ подали как второстепенную новость ввод 14 марта, то есть за день до начала волнений в Дераа, саудовских и эмиратских танков на Бахрейн, чтобы подавить там протесты.
Некоторые исследователи полагают, что президент Б. Асад опаздывал с реформами. Легко критиковать сирийское руководство спустя годы. Особенность протестных движений такого рода, при их постоянной поддержке из-за рубежа, — нарастание требований: после первых же уступок выдвигаются новые требования. Сирийский президент лично извинился перед семьями погибших. В конце марта Б. Асад сменил правительство, которое существовало с 2003 года, отменил режим чрезвычайного положения. В конце мая были амнистированы многие политзаключенные. Он начал менять губернаторов провинций. Примерно 200 тыс. курдов получили сирийское гражданство. Автор не считает себя вправе называть эти меры «запоздалыми».
В стране создался порочный круг: протесты, насилие, новые протесты, растущие вооруженные столкновения между противниками и сторонниками режима.
Представители «интернет-молодежи», сидящие в Ливане, Иордании или Лондоне, через сеть социальных связей гнули свою линию, призывая к гражданской войне, а когда она началась, раздували пожар.
На сторону оппозиции стали правительства стран Запада, монархии Персидского залива, Турция. Летом 2011 года им было не до Сирии, но в Дамаске западные послы вели себя просто провокационно: они напрямую связывались с оппозицией и подталкивали ее на выступления против режима.
У сирийских волнений была своя логика и своя динамика. Сирийские исламисты не забыли, как в 1982 году в ответ на теракты «Братьев-мусульман» Хафез Асад (отец нынешнего президента) утопил в крови с тысячами жертв их восстание в городе Хама. У наследников того восстания свои счеты и с алавитами, и с семейством Асада, и с его окружением. Они сразу стали вооружаться при поддержке из-за рубежа. Было ясно, что почти бескровные египетский или тунисский варианты в Сирии не пройдут.
Сошлемся на мнение человека вне политики — представителя патриарха Московского при патриархе Антиохийском архимандрита Александра (Елисова), который считал, что причиной конфликта в Сирии были внутренние проблемы, ставшие почвой для разжигания конфликта извне: «Застой политической жизни в Сирии породил много негатива в обществе: коррупция, грубость должностных лиц, бесправие перед госаппаратом и так далее, что не могло не вызвать у среднего класса и малообеспеченных граждан недовольства. Полагаю, что именно это создало благоприятную почву для волнений. Однако огонь к фитилю был поднесен извне. Особую активность военные беспорядки приобрели после окончания активной фазы ливийской кампании».
Ни лидеров, ни оппозиционных правительству структур в начале волнений не было. Но «огонь к фитилю был поднесен извне». Еще до начала волнений режим Башара Асада стал объектом беспощадной информационной войны, которую вели против баасистского режима телеканалы стран Запада вместе с «Аль-Джазира», «Аль-Арабия» при поддержке почти всех телеканалов в арабских странах и печатных СМИ. Все они подталкивали страну к гражданской войне. С начала волнений эта информационная война только нарастала — в электронных и печатных СМИ стран Запада и Персидского залива, в социальных сетях Интернета.
В Сирии проходили и достаточно массовые проправительственные демонстрации, которые нередко приводили к столкновениям с оппозицией.
Схватки становились все ожесточеннее, со все большим числом жертв.
В январе 2012 года бои шли в пригородах Дамаска, из рук в руки переходил город Растан. Шли бои и в Хомсе с переменным успехом.
В рамках поставленных в книге задач практически невозможно дать подробное описание гражданской семь, которая длилась на момент публикации книги примерно семь лет.
Мы коснемся лишь некоторых ключевых событий, чтобы высветлить основную тему — позицию России по сирийским делам.
Перебежчики из армии и отдельные вооруженные повстанцы, многие из которых принадлежали к «Братьям-мусульманам», объявили в июле 2011 года о создании так называемой Свободной сирийской армии (ССА). Она не имела общего командования, хотя за границей кто-то пытался себя называть таковым, и обосновалась в Турции — в провинции Хатай, недалеко от границы с Сирией. Вооруженные формирования оппозиции внутри страны отказывались подчиняться приказам из-за рубежа и действовали самостоятельно. Армия в целом сохраняла лояльность режиму, хотя большинство военнослужащих были суннитами, а не алавитами.
Положение режима облегчал тот факт, что оппозиция была разрозненной, разношерстной и не имела единого руководства. Повстанцы сформировали около тысячи групп и группочек, которые объединялись вокруг какого-нибудь местного вожака или вокруг общей идеологии. Личные и идеологические противоречия, в особенности о роли ислама и джихадизма, о возможности внешнего вмешательства, усиливали разобщенность оппозиции. В 2013 году Центр Картера определил, что было 1050 групп и 3250 группочек вооруженной оппозиции. Как отмечает К. Филлипс, к концу 2015 года в Сирии было более 30 тыс. иностранных джихадистов.
В начале октября 2011 года по инициативе Парижа и Дохи несколько десятков эмигрантов создали в Стамбуле так называемый Сирийский национальный совет (СНС), якобы светский по своему характеру. Но существенную роль в нем стали играть сирийские «Братья-мусульмане».
Анкара ошибочно преувеличивала их влияние в Сирии и стала активно поддерживать. Внутрисирийская оппозиция, как вооруженная, так и мирная, в своем большинстве просто игнорировала СНС, а его организаторы-диссиденты просто переезжали из одного роскошного отеля в другой, из одной столицы в другую, изображая будущее правительство Сирии, чтобы получить финансовую поддержку. СНС выступал за «ливийский вариант», то есть за иностранное военное вмешательство с целью свержения баасистского режима. Попытки присвоить себе хотя бы политическое руководство Свободной сирийской армии не нашли отклика.
На международной арене противники режима Б. Асада сформировали «Группу друзей Сирии». Инициативу проявили США и Франция, их поддержал секретариат Лиги арабских государств (ЛАГ), в которой растущее влияние приобретал Катар. После создания группы в Тунисе в феврале 2012 года она собиралась в различных столицах государств, поставивших задачу оказать максимальное давление на правительство Сирии и поддержать оппозицию. Число «друзей» оппозиции, а значит «врагов» режима, выросло до 114 стран, но на встрече в мае 2014 года в Лондоне их собралось лишь 11 наиболее «стойких» (от США и Великобритании до Катара и Турции). «Друзья Сирии» публично обсуждали вопрос о поставках оружия оппозиции, хотя за кулисами эти поставки уже шли. Главная загвоздка была: какой организации помогать и поставлять оружие?
К отдельным «друзьям Сирии» мы еще вернемся.
Вся группа действовала вне ООН и нередко пыталась ревизовать и достигнутые договоренности между Россией и США.
На встрече «Группы друзей Сирии» в Стамбуле 1 апреля 2012 года СНС признали «законным представителем» всех сирийцев и «зонтичной» организацией сирийской оппозиции. Подразумевалось, что именно он должен «руководить» борьбой против режима.
Но вскоре на Западе СНС стали доверять все меньше, потому что он оказывал лишь слабое влияние на процессы, происходившие в Сирии.
11 ноября 2012 года в Дохе по инициативе Франции и Катара была создана, опять-таки в основном из эмигрантов, так называемая Национальная коалиция сирийских оппозиционных и революционных сил. Ее главными установками были отказ от диалога с властями, свержение лично Башара Асада, а также политического режима в Сирии в целом. Программа дальнейших действий была расплывчатой. СНС вошел в нее, получив 22 места из 60, но в январе 2014 года вышел из коалиции, когда его проигнорировали на переговорах с сирийским правительством.
Новое объединение во время своей инаугурации объявило о том, что оно отвергает экстремизм, нацелено на предотвращение нарушений прав человека и преступлений со стороны всех оппозиционных группировок.
В самой Национальной коалиции началась борьба за власть. Сначала ее главой стал бывший имам мечети Омейядов в Дамаске А.М. Хатыб. Однако он высказался за возможность диалога с режимом, и его быстро отправили в отставку. Через некоторое время главой стал А. Джарба, проживавший в Саудовской Аравии, его сменил саудовский бизнесмен сирийского происхождения Х. Бахра. В коалиции были размолвки между «прокатарской» и «просаудовской» фракциями. Эр-Рияд и Доха соперничали на арабской арене и, в частности, в Сирии. Главным спонсором нового объединения стала Саудовская Аравия.
Неожиданно для западных держав Национальную коалицию отказались «признавать» многие воевавшие в Сирии оппозиционные группировки. В конце сентября 2013 года 13 крупных повстанческих группировок отвергли верховенство Национальной коалиции и вышли из состава Сирийской свободной армии. Они сформировали собственный военный альянс радикальных джихадистов под названием «Исламская коалиция». Многие из них в свое время получали военную помощь от США.
Помощь повстанцам шла во все возрастающих масштабах. Еще в декабре 2011 года бывший специалист по контртеррористическим операциям, офицер ЦРУ Филип Джиралди утверждал, что «натовские военные самолеты без опознавательных знаков прибывают на турецкие базы недалеко от сирийской границы, доставляя оружие из арсеналов покойного Муаммара Каддафи, как и добровольцев от Ливийского переходного национального совета. Инструкторы французского и британского спецназа помогают сирийским повстанцам, в то время как ЦРУ и подразделения специальных операций США поставляют оборудование для связи и информации, чтобы помогать делу восставших». Он отмечал, что аналитики из ЦРУ скептически относятся к данным об убийствах гражданских лиц правительственными силами, потому что эта информация основана на источниках повстанцев и ее невозможно проверить. В 2012 году шли сообщения о том, что США вели тайные операции, помогая вооруженным группировкам против правительства Б. Асада.
Программа США «Обучи и оснасти» привела к тому, что боевики, посылаемые в Сирию, или продавали свое оружие, или присоединялись к ИГИЛ или ан-Нусре.
Лига арабских государств (ЛАГ) во главе с Катаром в своем большинстве заняла позицию враждебную официальному Дамаску. В ноябре 2011 года она ввела экономические санкции против Сирии и запретила въезд в страны — члены ЛАГ ряда сирийских чиновников. В то же время и Евросоюз ввел дополнительные санкции против Сирии.
6 марта 2013 года Лига арабских государств включила зеленый свет для своих членов, призвав вооружать повстанцев в Сирии. 26 марта на своем саммите в Дохе ЛАГ признала Национальную коалицию в качестве легитимного представителя сирийского народа. Но в первый период кризиса она пыталась продемонстрировать «объективность».
Чтобы снизить уровень конфликта в Сирии и открыть двери для переговоров, ЛАГ создала специальную мониторинговую миссию во главе с суданцем, генералом М. ад-Даби. Она начала действовать на основе протокола, подписанного между Лигой и Дамаском в ноябре 2011 года. Через некоторое время миссия ЛАГ подготовила отчет, который достаточно объективно отражал ситуацию в стране. В нем упоминались и факты, неприятные для сирийского правительства. Но «друзьям Сирии» этот документ не понравился, так как объективно показывал, что у сирийского правительства есть и сторонники и противники, отмечал искажение фактов международными СМИ, протоколировал преступления вооруженной оппозиции в Сирии, включая Свободную сирийскую армию, которую Запад выставлял в качестве «борцов за демократию» против «тиранического режима».
Именно поэтому западные члены Совета Безопасности отвергли российское предложение рассмотреть и одобрить доклад миссии ЛАГ в СБ ООН.
Через своих союзников в государствах Персидского залива страны Запада предложили генералу ад-Даби подать в отставку, чтобы заменить его на более подходящую фигуру. Его якобы пытались подкупить. Не удалось. Но как раз в этот момент Судан в надежде на большую помощь переориентировал свое сотрудничество с Ирана на Саудовскую Аравию, и президент страны О. аль-Башир отозвал генерала ад-Даби в Хартум.
В начале 2012 года работа миссии ЛАГ была прекращена. Так закончилась неудачей первая попытка создать механизм честного мониторинга ситуации в Сирии, чтобы снизить накал конфликта.
Ни вооруженной оппозиции, ни ее покровителям не нужны были мирные переговоры. С самого начала вооруженная оппозиция сделала ставку на иностранное военное вмешательство по «ливийскому» сценарию, а ее спонсоры рассчитывали на быстрое падение режима.
Однако попытки найти беспристрастного посредника продолжались. 23 февраля 2012 года Пан Ги Мун назначил своего предшественника, бывшего Генсекретаря ООН Кофи Аннана спецпосланником ООН и Лиги арабских стран в Сирии, что получило поддержку России. Цель была — найти политико-дипломатическое урегулирование конфликта.
21 апреля 2012 года Совбез принял резолюцию о посылке в Сирию 300 невооруженных наблюдателей ООН.
Кофи Аннан предложил мирный план из 6 пунктов, который включал прекращение огня, начало политического диалога, стабилизацию положения в стране под контролем ООН. Перемирие было объявлено 12 апреля 2012 года. Хотя с самого начала оно было хрупким, сирийское правительство на контролируемой им территории провело выборы в парламент на многопартийной основе, на которых победу одержал блок во главе с баасистами.
Начался частичный вывод правительственных войск и тяжелой техники из населенных районов. Уже после объявления перемирия в стране появились представители миссии ООН. Ее руководитель, норвежский генерал Р. Муд попытался занять объективистскую позицию. В ряде районов договорились о локальных перемириях. Однако были вспышки насилия с двух сторон.
«В ходе многочисленных контактов с сирийской оппозицией российские дипломаты призывали противников Б. Асада соблюдать положения плана К. Аннана, — сообщает российский дипломат и исследователь М. Ходынская-Голенищева. — Однако оппозиционеры отвечали, что другие внешние игроки говорят им совершенно противоположные вещи. А именно — «не складывайте оружие», «заграница вам поможет».
«Различные попытки прекращения огня в ходе осуществления плана ЛАГ и плана Кофи Аннана провалились частично потому, что внешние акторы оказывали мало давления на своих сирийских союзников, чтобы те соблюдали это прекращение огня, и даже активно поддерживали задачу сорвать прекращение огня», — пишет К. Филипс.
Миссия честно докладывала факты срыва перемирия, включая многочисленные преступления боевиков. Это мешало формированию с помощью СМИ виртуальной «реальности» обстановки в Сирии.
Боевики начали нападать на представителей ООН, взрывать их машины. Работа стала практически невозможной. США и их союзники решили свернуть миссию ООН. 29 июля 2012 года Совбез ООН продлил ее работу всего лишь на тридцать дней. Тогда Кофи Аннан 2 августа 2012 года ушел в отставку. Он заявил, что военного решения сирийского кризиса не существует, а выход из тупика могут найти только Россия и США. Пост специального представителя ООН и ЛАГ по Сирии был передан 1 сентября 2012 года алжирскому дипломату Лахдару Брахими, который осуществлял свою миссию до 31 мая 2014 года.
В середине 2012 года западные державы по-прежнему рассчитывали на силовое решение в надежде на быстрое падение Б. Асада.
22 июня 2012 года сирийские ПВО сбили турецкий истребитель F-4 над территориальными водами Сирии. Не желая давать поводы для прямого вмешательства Турции в войну, Башар Асад публично извинился за инцидент. Демонстрируя солидарность с Турцией, НАТО передало ей несколько батарей зенитных ПВО «Пэтриот». Затем такие же системы ПВО США поставили в Иорданию.
Летом 2012 года повстанцы наступали. Бои шли в жилых кварталах столицы. 18 июля 2012 года в результате теракта был убит министр обороны Сирии Дауд Раджиха, а также ряд других высокопоставленных военных, в том числе и глава разведки страны. Это показало, насколько далеко уже зашли столкновения в самой столице. Из центра Дамаска в июле 2012 года повстанцев вытеснили, но на окраинах продолжались бои.
Тем временем внимание переключилось на Алеппо, где бои шли с переменным успехом и правительство смогло удержать контроль лишь над частью города. Повстанцы захватывали контрольные пункты на сирийско-турецкой границе, что обеспечивало беспрепятственную поставку помощи через Турцию.
В конце октября 2012 года новый представитель ООН и Лиги арабских государств Л. Брахими организовал перемирие на время Ид аль-Адха — мусульманского праздника жертвоприношения (Курбан-байрам), но оно быстро развалилось.
В первые месяцы конфликта, пока правительственные войска находились в курдских районах, были столкновения между ними и восставшими курдами. Редкие столкновения происходили и позже. Но ситуация сложилась так, что антирежимные исламистские группировки стали реальными врагами и курдов. После вывода правительственных войск из курдских районов местные повстанцы стали де-факто союзниками Дамаска, особенно когда решающую роль приобрели отряды народной самообороны (численностью до 15 тыс. бойцов) — боевое крыло Партии демократического союза (ПДС), фактической власти в курдском анклаве. ПДС тесно сотрудничала с Рабочей партией Курдистана, возглавлявшей вооруженную борьбу турецких курдов против Анкары, что и предопределило резко отрицательное отношение к ней турецкого руководства. Отряды народной самообороны успешно воевали против джихадистов и, как и иракские курды, стали получать военную помощь США. Отношения в четырехугольнике США — Турция — курды — джихадисты запутывались все больше.
Рядом с подразделениями аморфной Свободной сирийской армии появились все более многочисленные отряды исламистов, среди которых набрала силу организация Джабхат ан-Нусра. Ее как бы «стеснялись» поддерживать западные государства просто потому, что она официально объявила себя филиалом Аль-Каиды. Джабхат ан-Нусра распространила свое влияние как в восточной части страны, так и в большей части провинций Идлиб и Алеппо.
С ноября 2012 по апрель 2013 года наблюдались значительные успехи вооруженной оппозиции в различных районах Сирии. Шли бои в самом Дамаске. Боевики захватили жилые кварталы — лагерь палестинских беженцев Ярмук. Алеппо был еще более изолирован от столицы. Подразделения Сирийской свободной армии через Турцию проникли в прибрежную провинцию Латакия.
Когда сложилась угроза транспортным связям между Дамаском и Ливаном, опасаясь потери своего союзника и покровителя — сирийского режима, в феврале 2013 года в дело вмешались вооруженные силы ливанской «Хезболлы» при поддержке Ирака. Они вступили в бои с отрядами Свободной сирийской армии и смогли занять город Эль-Кусейр, что обеспечило правительственный контроль над большей частью сирийско-ливанской границы.
Но на востоке страны ситуация складывалась не в пользу правительства. Оппозиционеры захватили провинциальный центр — город Ракку и большинство нефтяных промыслов.
В апреле — августе 2013 года наблюдались некоторые успехи правительственных войск, включая даже провинцию Идлиб. У повстанцев были отбиты некоторые кварталы столицы. С исламистами вступили в столкновения отряды курдов как на северо-востоке страны, так и в городе Алеппо.
В это время разразился международный кризис, связанный с применением химического оружия в оазисе Гута недалеко от Дамаска. О нем — позднее особый разговор.
8 сентября исламисты ан-Нусры захватили христианский город Маалюля — единственное место, где сохранился арамейский язык, на котором якобы говорил Иисус Христос. Они взяли в заложницы монахинь и разграбили монастыри и церкви. Затем в городе появились боевики Свободной сирийской армии, и лишь через несколько месяцев город был отбит правительственными войсками.
Маятник побед и неудач противоборствующих сторон колебался все последние месяцы 2013 года.
Маленькие и большие монстры
Ожесточение сторон в первый же год гражданской войны зашкаливало. В ходе боев у сирийского города Эль-Кусейр один из командиров повстанцев перед наведенными видеокамерами демонстративно совершил людоедство, сожрав сердце и печень убитого солдата правительственных войск. Он призвал повстанцев беспощадно убивать алавитов и пожирать их сердца. От видеокадров людоедства оторопь охватила даже антисирийски настроенные телеканалы на Западе.
Но все эти жестокости бледнели по сравнению с тем, что совершали растущие силы исламистов-экстремистов. Светская составляющая оппозиции в лице отрядов Свободной сирийской армии и зарубежных интеллектуалов и организаций размывалась. «Братья-мусульмане», которые активно действовали в рядах Свободной сирийской армии, переходили в группировки экстремистов. В рядах оппозиции были сотни групп и группок джихадистов, которые легко переливались из одной организации в другую, особенно туда, где больше платили.
Джабхат ан-Нусра была создана в январе 2012 года. У нее появились и добровольцы — наемники из Саудовской Аравии, Ирака, Пакистана, Ливана, Турции, Франции, Великобритании, России. Ан-Нусра установила контроль над значительной частью густонаселенной провинции Идлиб, а также восточных районов Сирии, части Алеппо, Хомса, некоторых жилых кварталов столицы, части оазиса Гута, прилегающего к Дамаску. Под ее контролем оказалась сирийская часть Голанских высот, где они взяли в заложники миротворцев ООН, но освободили их, сохранив у себя их вооружение.
Лидер Аль-Каиды Айман Завахири в ноябре 2013 года объявил, что единственным «законным» представителем Аль-Каиды в Сирии является Джабхат ан-Нусра. Она была признана террористической организацией ООН, Россией, США и рядом других государств.
Ее ударной силой стали смертники, совершившие десятки тер актов. Временами она действовала (в Алеппо) вместе с боевиками Свободной сирийской армии, временами просто поглощала этих боевиков, но иногда вступала в боевые действия и против ССА.
Всего в отрядах Джабхат ан-Нусры было более шести тысяч боевиков.
В 2015 году Джабхат ан-Нусра и ее союзники взяли под контроль всю провинцию Идлиб, включая ее столицу. Ей присягнули и боевики — выходцы из России и стран Центральной Азии, к ней присоединилась часть боевиков ССА. Авиаудары США по позициям этой группировки в Сирии не нанесли ей особого вреда, но увеличили ее популярность среди исламистов.
В рядах вооруженной сирийской оппозиции в 2013 году появилась еще более мощная, беспощадная, сверхфанатичная группировка «Исламское государство в Ираке и Леванте» (ИГИЛ).
Ее корни и главная база были в Ираке, где три провинции «суннитского треугольника» находились в оппозиции к шиитскому правительству Багдада. Отметим, не уходя глубже в историю, что в 2006 году экстремисты, отпочковавшиеся от Аль-Каиды, создали организацию «Исламское государство в Ираке». После убийства ее основателей ее возглавил «проповедник», назвавший себя Абу Бакр аль-Багдади.
В 2013 году она вмешалась в гражданскую войну в Сирии и в апреле того же года приняла название «Исламское государство в Ираке и Леванте» — ИГИЛ (Ад-дауля аль-исламийя филь-ирак уаш-шам — ДАИШ). Левант — принятый в Европе перевод названия исторической Сирии (аш-Шам), которая охватывает нынешнюю Сирию, Ливан, Палестину — Израиль, часть Иордании). Мы будем использовать именно эту аббревиатуру, чтобы избежать путаницы, так как название организации сменилось на «Исламское государство», а затем на «халифат».
По мнению шейха Равиля Гайнутдина, нужно использовать арабскую аббревиатуру ДАИШ, так как название «Исламское государство» политически некорректно. В некоторых западных, а также турецких, части арабских СМИ название ДАИШ стало распространенным. На русском языке оно используется, но не в России, а в Казахстане. В российских СМИ остался уже принятый термин ИГИЛ.
По некоторым данным, именно ИГИЛ создало Джабхат ан-Нусру в качестве своего филиала в Сирии. Но пути двух организаций быстро разошлись. Сказалось соперничество между их лидерами, борьба за источники финансирования и вооружений, а также при общности идеологии некоторое различие целей: ИГИЛ заявило о своем стремлении создать «всемирный халифат» хотя бы на территориях бывшей Османской империи, а ан-Нусра рассчитывала поставить под свой контроль сначала Сирию. Разногласия вылились в столкновения в январе — феврале 2014 года, в которых погибло с двух сторон примерно 3300 боевиков. Ан-Нусра заявила о своей преданности Аль-Каиде, разорвав отношения с ИГИЛ.
В 2014 году ИГИЛ достигло наибольших успехов в Ираке. 10 июня 2014 года был захвачен второй по населению город страны — Мосул. Иракская армия (более двух дивизий) бежала, бросив все вооружение. В мосульских отделениях иракского Госбанка экстремисты захватили наличность — от 0,5 до 1 млрд долларов. Затем были взяты города Рамади и Фаллуджа, отряды боевиков подошли почти к Багдаду. Как сообщили автору из иракских источников, в этот момент США стали придерживать поставки оружия Багдаду, настаивая на уходе в отставку премьер-министра Нури аль-Малики, связанного с Ираном. Краткосрочная политическая задача затмевала стратегическое видение американцев: ведь в дверь стучалась более серьезная опасность. Активные и быстрые поставки российского оружия иракскому правительству сыграли не последнюю роль в успешной обороне Багдада. 29 июня 2014 года в Мосуле Абу Бакр аль-Багдади провозгласил создание «халифата», а себя назначил «халифом».
Стремительно развивалось наступление ИГИЛ и в Сирии. Были захвачены восточные районы страны, затем Ракка, ставшая их столицей, Пальмира, части Дамаска, Алеппо, провинции Идлиб. Боевики ИГИЛ появились даже в Ливане. В январе 2014 года они начали бои с отрядами Свободной сирийской армии в городах Идлиб и Алеппо.
Признав ИГИЛ «террористической организацией», США в сентябре 2014 года создали коалицию, которая стала наносить авиаудары по его позициям в Ираке, а затем — без согласия правительства в Дамаске — и в Сирии. Весомых успехов бомбежки не принесли. Американцы стали поставлять оружие Свободной сирийской армии. Боеспособными противниками ИГИЛ оказались курды как в Ираке, так и в Сирии, и они стали получать американскую помощь. В конце 2014 года шли тяжелые бои между ИГИЛ и курдскими ополченцами за город Кобани на границе с Турцией, населенный в основном курдами.
Общая площадь контролируемой ИГИЛ территории в Сирии и Ираке, по состоянию на конец 2014 года, оценивалась в 40–90 тыс. кв. км, где проживало около 8 млн человек. 11 декабря 2015 года министр обороны России Сергей Шойгу сообщил, что ИГИЛ захватило уже около 70 % территории Сирии, главным образом пустыни, а общая численность боевиков составляла 60 тыс. человек.
ИГИЛ поставило сверхзадачу — создать халифат на территориях, принадлежавших когда-то Османской империи. Среди прочих целей — уничтожение группировки ХАМАС, уничтожение Государства Израиль, дестабилизация Центральной Азии.
Костяком военной организации стали бывшие офицеры-баасисты Саддама Хусейна потерявшие в Ираке средства к существованию.
В сентябре 2014 года численность боевиков оценивалась ЦРУ в 20–31,5 тыс. человек. Глава ФСБ Российской Федерации в сентябре 2014 года назвал цифру в 30–50 тыс. По данным американских спецслужб, общее число иностранцев в группировке было не менее 16 тыс. К ИГИЛ присоединились добровольцы из 80 стран мира, в том числе Туниса, Саудовской Аравии, Франции, США, Канады, Марокко, Германии, России, стран Центральной Азии, Китая. По данным МИД РФ, в ноябре 2015 года под знаменем ИГИЛ сражалось более 25 тыс. иностранных боевиков, по данным американских источников — примерно 30 тысяч.
Бюджет организации оценивался по-разному, но главным источником дохода какое-то время была контрабанда нефти с захваченных месторождений в Ираке и Сирии, которую продавали в основном в Турции. Доходы от нефти, по данным министерства финансов США, составляли примерно 40 млн долларов в месяц. Ограбления банков принесли группировке, как указывалось выше, 0,5–1 млрд долларов. Другие источники финансирования — доходы от грабежей, выкупы за заложников, помощь доноров из богатых стран Аравийского полуострова, торговля наркотиками, разграбленными артефактами. Важно отметить, что донорская помощь, хотя и существенная, не была основой финансирования ИГИЛ.
Тысячи женщин и детей общины езидов были обращены в рабство, их продавали как наложниц. Существует изданный в ИГИЛ сборник правил обращения с рабами.
ИГИЛ создало мощную пропагандистскую структуру, передавало новости на нескольких языках, осуществляло вербовку сторонников через Интернет, производило кинофильмы.
В марте 2015 года был опубликован доклад ООН, в котором говорилось: «Группировка «Исламское государство» (то есть ИГИЛ. — А.В.) не пощадила ни одну общину в Ираке. Насилию подверглись езиды, христиане, туркмены, сабии-мандеи, курды, шииты и представители других общин, в том числе и сунниты». Согласно докладу, «уничтожение езидов можно было квалифицировать как геноцид». Летом 2015 года боевики ИГИЛ убили 500 мужчин из общины езидов и захватили в рабство около 300 женщин. Происходили массовые казни, этнические чистки, использовали несовершеннолетних в боевых действиях, принудительное обращение иноверцев в ислам. Боевики ИГИЛ склоняли девочек и женщин-иноверцев к занятию проституцией. Официально действовали невольнические рынки. Боевики разрушали исторические памятники, религиозные святыни, совершали нападения на объекты инфраструктуры. По мнению авторов доклада, действия ИГИЛ могут быть квалифицированы как геноцид, военные преступления, преступления против человечности. Доклад был посвящен Ираку, но фактически те же сведения были и по Сирии.
Теракты, организованные ИГИЛ, происходили не только в Сирии и Ираке, но также в Турции, Франции, Тунисе, Кувейте, США, России, Индонезии, Бельгии, Йемене, Бангладеш, Германии.
Они театрализованно расправлялись с сотнями пленных, выставляя видео в Интернет. Убивали женщин, в том числе беременных. В иракском городе Мосул сбросили с крыши здания двух гомосексуалов. Казнили подростков за то, что они смотрели футбол по телевидению. Обезглавливали иностранных журна листов и работников гуманитарных организаций и показывали убийства на видео. В июле 2015 года подростки-боевики расстреляли 25 пленных сирийских военнослужащих в амфитеатре Пальмиры. Людей распинали на крестах, тащили привязанными к джипам, растворяли заживо в емкостях с кислотой, расчленяли живыми, сжигали живыми. Пленных подвергали чудовищным пыткам.
На захваченных территориях ИГИЛ создало квазигосударство со своими органами безопасности, армией, судами, школами, больницами, налоговой системой. При всей химеричности планов, средневековой риторике это была временно действующая реальная структура.
Автор максимально схематично дает ход гражданской войны в Сирии. Возможно, другие исследователи будут делать и делают акценты на других событиях. Сирия в целом напоминала лоскутное одеяло. В отдельных районах, городах, селениях, оазисах власть переходила из рук в руки или наступало безвластие.
Наша тема — российское отношение к событиям, которые в данной главе ограничены датой — 30 сентября 2015 года, — когда по просьбе сирийского правительства Россия открыто вмешалась в конфликт своими воздушно-космическими силами. Российская помощь правительству Сирии — оружием на основе прежних соглашений, некоторых — еще с советских времен — продолжалась, несмотря на происходящие события. Направлялась экономическая, гуманитарная и финансовая помощь. На данный момент официальных цифр нет. Мы же больше сосредоточимся на дипломатической составляющей российской политики в сирийском конфликте.
Речь пойдет о позиции и инициативах РФ в рамках ООН и связанных с ней организациях, о попытках найти точки соприкосновения по Сирии с США, другими западными партнерами, региональными игроками, об ограниченных успехах и провалах этих попыток.
Но оценим сначала других участников сирийской трагедии. Картина будет неполной, если игнорировать региональный и глобальный аспекты гражданской войны в Сирии.
Региональные и глобальные игроки
Понятно, почему сирийские эмигранты, принявшие за идеал западные либеральные ценности и обуреваемые жаждой власти, мечтали о свержении баасистского режима. Понятно, почему Б. Асада считали врагом США их союзники, а также Израиль. По данным «Уолл-стрит джорнал», США установили контакты с силовыми сирийскими структурами и госаппаратом, чтобы попытаться совершить военный переворот в стране и отстранить от власти Б. Асада.
Понятно, почему Саудовская Аравия, опасаясь усиления своего соперника — шиитского Ирана, активно способствовала оппозиции. Но какая пелена упала на глаза лидеров Турции и Катара, которые «дружили семьями» с президентом Сирии? Из их уст странно звучали призывы к «демократическим реформам». Их позиции определяла идеологическая заданность, надежда на приход к власти исламистов, близких к ним, как это на какое-то время произошло в Египте. Как сообщали автору из сирийских источников, и тогдашний премьер-министр Турции Эрдоган, и эмир Катара Тамим бин Хамад аль-Тани уговаривали Б. Асада включить «Братьев-мусульман» в правительство, что и означало бы «реформы и продвижение демократии».
На деле Доха рассчитывала на более весомую роль своей крошечной, но сверхбогатой страны на арабской арене. Катар послал в Ливию 6 боевых самолетов и установил хорошие связи с джихадистами. В результате убийства Каддафи и «победы» оппозиции возвысилось самомнение катарского руководства.
Турецкое руководство обуревали неоосманские мечты, надежды превратить Сирию в некий турецкий протекторат. В тот момент казалось, что «арабская весна» привела к событиям, выгодным для Турции, в частности, наблюдалось усиление «Брать ев-мусульман» в Египте. Как и западные лидеры, Р. Эрдоган ошибался, считая, что сирийский режим вот-вот рухнет. Анкара рассматривала «арабскую весну» как возможность усилить турецкое влияние в новом региональном порядке.
И региональные страны, и западные державы преувеличивали политический вес сирийских «Братьев-мусульман», рассчитывали на быстрое падение режима, не учитывали его реальную устойчивость, надеялись на возможный «ливийский» вариант прямого иностранного вмешательства. США, Великобритания, Франция, Германия и Канада в августе 2011 года совместно потребовали, чтобы Б. Асад ушел в отставку. Они недооценили воздействие этого шага и на сирийское правительство, и на ситуацию в целом. Многие в регионе считали, что следующим шагом будет военная операция, подобная ливийской, против Сирии. На вмешательство западных стран надеялись и местные игроки — Катар, Турция, Саудовская Аравия и оппозиция. Но США не знали и не понимали обстановки в Сирии.
Ошибочная оценка того, что режим вот-вот должен рухнуть, была одной из главных причин, которые подталкивали к наращиванию давления на Дамаск. Западные лидеры стали пленниками собственной риторики и неправильной оценки быстро развивающихся событий «арабской весны», и их призыв к уходу Асада казался им и их региональным союзникам очевидным шагом. Зачем искать компромисс, если режим вскоре падет, а если удержится, его сметет западное вмешательство?
Европейский союз, Лига арабских государств, так же как США, Турция, Канада и Австралия, ввели расширенные экономические санкции против Сирии. ЛАГ заморозила отношения с Центральным банком и правительством Сирии. Эмир Катара первым заявил о том, что повстанцев надо вооружать.
Но в любом случае объединившиеся против сирийского правительства силы поддерживали разрозненную оппозицию дипломатически, политически, деньгами, оружием.
Кто и как помогал оппозиции в Сирии и какой оппозиции — было секретом Полишинеля. Но иногда из уст вице-президента США Джо Байдена звучали откровенные оценки.
«Наша самая большая проблема — это наши союзники, — сказал вице-президент Джо Байден, выступая перед студентами в Гарвардской школе Кеннеди в октябре 2014 года — Турки… саудовцы, Эмираты и другие. Что они делают? Они решительно настроены на то, чтобы свергнуть сирийского президента Асада и… вести суннитско-шиитскую войну через посредников (proxi)… Что же они делали? Они направляли сотни миллионов долларов и десятки, тысячи тонн оружия любому, кто сражался против Асада». «Такая политика приводила к тому, что она помогала боевикам, служащим Аль-Каиде и, в конце концов, ИГИЛ», — заявил он.
Корреспондент Би-би-си пишет: «Суть не в том, что он сказал. Члены администрации Обамы уже не раз делали подобные заявления, но он сделал это публично как раз в то время, когда США стремились получить региональную поддержку для войны против боевиков ИГИЛ. Его комментарий также продемонстрировал очень различные оценки, которые делали США и соседи Сирии по поводу того, кого винить в подъеме ИГИЛ».
Сами США якобы не помогали оружием оппозиции. Но вскоре вскрылись скандальные факты. Оказалось, что в Турции американцы готовили и вооружали боевиков «умеренной» сирийской оппозиции. 21 сентября 2015 года 75 бойцов, подготовленных американцами, на 12 пикапах с пулеметами и большим количеством военного снаряжения пересекли границу Турции и… присоединились к Джабхат ан-Нусре. Американцы готовили их в том числе к боевым действиям против ИГИЛ. Они хотели за 0,5 млрд долларов подготовить более 5 тыс. боевиков, но, получив такую пощечину, свернули программу.
Это был сентябрь 2015 года. Но тогда, в 2014 году, раскаленный от злости добела ответ со стороны Анкары и возражения со стороны Объединенных Арабских Эмиратов заставили Джо Байдена «объяснить», будто он «не имел в виду, что союзники сознательно помогали росту ИГИЛ и других неистовых экстремистов».
Его «извинения» сути дела не меняли.
Впрочем, в Анкаре заявили, что извинения Дж. Байдена закрыли проблему, а решение парламента (осень 2014 года) разрешило использование силы в Сирии, что открывало дорогу для более активной роли Турции в коалиции против ИГИЛ.
Не было сомнения в том, что поток оружия, денег для боевиков шел из указанных Байденом стран в Сирию. Американские чиновники и аналитики, специализирующиеся по региональным проблемам, уже долгое время указывали на прямую финансовую поддержку экстремистских групп донорами из государств Залива. На официальном уровне страны Залива во главе с Саудовской Аравией открыто заявили о поддержке вооружения повстанцев на ранней стадии конфликта. Некоторые из них поддерживали исламистские группировки. В мечетях открыто шли проповеди с призывами собирать деньги и отправлять добровольцев воевать в Сирию. Вмешательство Саудовской Аравии в сирийскую гражданскую войну заключалось в поставках оружия и снаряжения различным группам повстанцев. В декабре 2012 года Саудовская Аравия начала поставки оружия югославского производства из Хорватии для сирийской оппозиции. Поставки выросли летом 2013 года. Ими якобы руководил Бандар бен Султан, бывший посол Королевства в США, а затем глава разведслужбы. После неудач оппозиции его сместили с этой должности.
Катар и Турция обеспечивали поддержку сирийских «Братьев-мусульман» и других исламистских вооруженных групп. Министр иностранных дел Катара Халид бин Мухаммед аль-Аттийя пошел настолько далеко, что в 2012 году на форуме Международного института изучения проблем безопасности заявил, что он «категорически против того, чтобы исключить (из борьбы против режима Б. Асада) кого-либо на этой стадии или называть его Аль-Каидой».
Как утверждали чиновники из администрации президента США, часть того, что они посылали, попадала в руки Джабхат ан-Нусра. Катар часто называли главным источником финансирования группировки ИГИЛ. 22 августа 2014 года немецкий политик Герхард Мюллер прямо обвинил в этом Катар. Власти Катара утверждали, что финансируют только «умеренную» сирийскую оппозицию.
Газета «Файнэншл таймс» сообщала, что Катар выделил оппозиции от 1 до 3 млрд долларов в первые два года гражданской войны. Дезертирам из армии предлагали 50 тыс. долларов на семью. По данным Стокгольмского института международных исследований мира, Катар поставил в Сирию больше оружия, чем любая другая страна. Между апрелем 2012 и мартом 2013 года его перевезли 70 транспортных самолетов.
На территории Катара был создан тренировочный лагерь, в котором вместе с США катарские военные готовят около 1200 боевиков в год на трехнедельных курсах. Катар поддерживает и умеренных повстанцев, и тех, которые известны как «Армия завоевания», в которой участвуют группы, связанные с Аль-Каидой.
Со временем государства Залива, напуганные быстрым продвижением ИГИЛ в Ираке и захватом больших территорий, начинают прикрывать поток финансирования экстремистских групп. Верховный муфтий Саудовской Аравии шейх Абдуль-Азиз ибн Абдалла Аль аш-Шейх заявил, что «идеи экстремизма, жестокости, терроризма не имеют ничего общего с исламом. Более того, они — враги ислама номер один». Он конкретно назвал ИГИЛ и Аль-Каиду.
Между региональными спонсорами вооруженной сирийской оппозиции накапливались свои противоречия. Амбиции Катара сталкивались со стремлением Саудовской Аравии играть ключевую роль в регионе. Саудовцы раньше катарцев стали поддерживать «умеренных» исламистов и Сирийскую свободную армию. Катарцы ответили финансированием ан-Нусры. Телеканал «Аль-Джазира» позволял себе выпады против саудовской правящей семьи. Дело дошло до кризиса в марте 2014 года, когда Саудовская Аравия, ОАЭ и Бахрейн отозвали своих послов из Дохи.
Катарский эмир Тамим заявил в сентябре 2014 года, что «Катар никогда не поддерживал, никогда не будет поддерживать террористические организации». Но его помощь другим организациям оружием и снаряжением приводила к вооружению ИГИЛ.
Американские официальные лица долго закрывали глаза на процветающий бизнес контрабанды нефти в Турцию. Но постоянный поток боевиков, включая иностранных экстремистов, через турецкую длинную и легко проникаемую границу с Сирией хорошо документирован. Западные журналисты неоднократно сообщали, что сотни людей незаконно пересекают границу. Они встречали иностранных боевиков, в том числе и европейцев, воевавших в Сирии, которые заявляли, что проникли туда через Турцию.
Кристофер Хармер — один из серьезных аналитиков по военно-морским вопросам в Институте изучения войны — заявил Би-би-си, что боевикам ИГИЛ позволено использовать Турцию «как минимум в качестве зоны свободного передвижения», но Анкара обеспечивала и более прямую «логистическую поддержку» боевикам ан-Нусры во время гражданской войны.
В течение десятилетия накануне 2011 года отношения Турции и Сирии были более дружественные, чем за какой-нибудь достаточно долгий период истории. Турки помнили, что в 1999 году отец Асада Хафез Асад не разрешил находиться в Сирии курдскому лидеру Абдалле Оджалану. Отношения между двумя государствами потеплели. Были решены многие пограничные проблемы. Но началась гражданская война, и произошло полное размежевание. На турецкой территории дезертиры из сирийской армии проходили подготовку, здесь было «командование» Свободной сирийской армии, которая находилась под наблюдением турецкой разведки. С октября 2011 года Турция стала создавать тренировочные лагеря на своей территории и вместе с Саудовской Аравией и Катаром обеспечивала повстанцев оружием и другим военным снаряжением.
Турция стала предпринимать шаги, чтобы усилить контроль за границей и уменьшить контрабанду нефти.
Британский аналитик Патрик Кокберн со ссылкой на офицера спецслужб на Ближнем Востоке сообщает, что бойцы ИГИЛ радовались, когда антиасадовской оппозиции поступало оружие, поскольку ИГИЛ всегда могло у них получить его. Кокберн заключает, что именно США, ЕС и их региональные союзники создали условия для подъема ИГИЛ.
Объяснить турецкую политику логикой очень трудно. Официальная Турция и ее лидер Р. Эрдоган, казалось, должны были быть заинтересованы в стабильности автократического режима в Сирии: он обеспечивал спокойствие в стране и на границах с Турцией, не позволял сирийским курдам приходить на помощь курдам турецким через почти 400-километровую плохо защищенную границу, не посылал террористов в Турцию, как и в другие страны. Самая выигрышная позиция для Р. Эрдогана была бы «над схваткой», то есть невмешательство во внутрисирийские дела. Но и неоосманские иллюзии, сформированные сначала министром иностранных дел, а потом премьер-министром Ахметом Давутоглу, с надеждой на некий «протекторат» над Сирией, и формальная идеологическая близость к исламистским группировкам, и надежды на американскую поддержку своей политики — все это подтолкнуло Турцию в другом направлении. Мантра «Башар должен уйти», а для этого все средства были хороши, надолго стала кредом турецкой политики в Сирии.
В мае 2015 года произошел публичный скандал: газета «Джумхуриет» опубликовала фотоматериал о том, как турецкая разведка направляет оружие сирийским исламистам. Главный редактор и более 30 человек, которые участвовали в расследовании этого факта, были обвинены в нарушении антитеррористических законов, выдаче «государственных секретов», попытках свергнуть правительство и шпионаже.
Обвинения в адрес турецких властей звучали не раз. Когда шла осада Кобани, Турция якобы разрешала бойцам ИГИЛ атаковать курдов с турецкой территории, а игиловским снайперам — стрелять оттуда по курдам. Были утверждения, что через Турцию на грузовиках с людьми в турецкой военной форме отправлялось оружие боевикам ИГИЛ, а во время боев ИГИЛ с курдами турецкие автомобили скорой помощи вывозили раненых террористов на турецкую территорию.
Отношения Анкары с курдами — отдельная обширная тема. В марте 2013 года Рабочая партия Курдистана (РПК) и Анкара объявили о перемирии, и РПК обязалась вывести вооруженные отряды в Северный Ирак. Нарушения перемирия с двух сторон были достаточно частыми. В 2014 году Р. Эрдогана избрали президентом. Рассчитывая отменить конституцию Турции, чтобы сделать ее президентской республикой, он стал заигрывать с крайними националистами, настроенными антикурдски. Анкара укрепила связи с Барзани в Северном Ираке и начала покупать курдскую нефть. Барзани запретил помогать турецким курдам со своей территории.
Развитие событий в Сирии привело к созданию практически автономного сирийского Курдистана, связанного с РПК, в северо-восточной части страны. Отряды курдской самообороны заняли город Кобани на самой границе с Турцией. На Кобани наступали отряды ИГИЛ. Их бомбили американцы.
Четырехугольник — США — Турция — курды — джихадисты стал головоломкой: турки воевали против «своих» курдов во главе с РПК, одновременно — против джихадистов ИГИЛ, которым шла помощь через территорию Турции, в которую ИГИЛ направляло контрабандную нефть; американцы, объявив в 1997 году РПК «террористической организацией», в открытую помогали (оружием и отрядами спецназа) ее филиалу — ОНС в Сирии, ставшей де-факто союзником Дамаска, и бомбили позиции ИГИЛ; ИГИЛ воевал с курдами, турками, американцами, «проамериканским» правительством в Багдаде и «антиамериканским» — в Дамаске. Со временем этот клубок запутывался все больше.
Под давлением США и других стран Анкара разрешила оказать помощь курдам в Кобани, и на помощь пришли пешмерга из вооруженных сил Барзани и бойцы из Свободной сирийской армии. В январе 2015 года вооруженные отряды ИГИЛ были отброшены от Кобани. Но перемирие между РПК и Анкарой прекратилось, и снова в курдских районах начались военные действия между восставшими курдами и турецкой армией. США обвинили РПК в том, что они — террористы с 1997 года, но обнаружили, что филиал РПК в Сирии эффективно воюет с ИГИЛ.
Патрик Кокберн писал, что существуют «весомые доказательства сотрудничества» между турецкой службой разведки и ИГИЛ, хотя «точный характер отношений… остается замаскированным». Не раз западные исследователи и официальные лица Египта поддерживали утверждение о широком сотрудничестве между Турцией и ИГИЛ. Турецкие авиаудары по курдам якобы согласовывались с ИГИЛ. Раненые боевики лечились в турецких госпиталях.
Турок обвиняли в том, что они превратили свою территорию в «ворота в джихад». Турецкие пограничники за небольшие взятки пропускали кого угодно в Сирию. Данные такого рода приводили и американская телекомпания «Скай ньюс», и английская «Гардиан», и компьютерный сайт «Аль-Монитор», группа исследователей из Колумбийского университета, которая объединила американцев, европейцев и турок.
После террористических атак в 2015 году в Париже администрация США потребовала от Турции закрыть границы для проникновения боевиков ИГИЛ. Высокопоставленный американский чиновник заявил газете «Уолл-стрит джорнел»: «Правила игры изменились. Достаточно. Нужно запечатать границу».
А вот оценка ситуации премьер-министром РФ Дмитрием Медведевым: «Турецкие действия де-факто защищают «исламское государство» (то есть ИГИЛ). Не стоит удивляться, когда мы получаем информацию о прямых финансовых интересах некоторых турецких чиновников, касающихся поставки нефтепродуктов с нефтеперегонных заводов, которые контролируются ИГИЛ». Артефакты из разграбленных древностей распродавались контрабандой через Турцию.
Глава турецкой оппозиции Кемаль Кылычдароглу заявил: «Это несправедливо, что вооруженные группы проходят подготовку на турецкой земле. Вы приводите иностранных боевиков в Турцию, кладете деньги в их карманы, винтовки в их руки и вы их просите убивать мусульман Сирии». 16 февраля 2016 года Кылычдароглу вновь обвинил турецкое правительство в том, что оно посылало оружие группам джихадистов в Сирии и создало лагерь для их подготовки в самой Турции.
В июле 2016 года из германского министерства внутренних дел произошла утечка документа. В нем указывалось, что Турция помогает террористическим исламистским группировкам по всему Среднему Востоку. Американский спецназ захватил документы, которые свидетельствовали о прямых связях турецких чиновников с высшими членами руководства ИГИЛ.
Интересы Турции в Сирии были комплексными. Собственно на территории Сирии на берегу Евфрата находилась гробница Сулеймана-шаха (1178–1236, деда основателя Османской империи Османа I, 1258–1326) под охраной турецких войск. И сооружению, и турецким военным и служащим грозила опасность. Вечером 21 февраля 2015 года турецкие танки и пехота вошли на территорию Сирии через курдский город Афн-эль-Араб для эвакуации турецких военнослужащих и гробницы. Операция была согласована с сирийскими курдами.
Можно с уверенностью сказать, что король Иордании Абдалла II осознавал опасность исламистского экстремизма. Но его бедное королевство зависело от финансовой помощи богатых стран Персидского залива и от политического покровительства США. Поэтому в Иордании действовали лагеря по подготовке боевиков (якобы неисламистов). Через королевство шла помощь оружием оппозиции в южной части Сирии. Так, летом 2013 года через Иорданию переправлялись оппозиции крупные партии оружия и боеприпасов, в частности десятки современных танков.
В нулевых годах Сирия и Иран шли к более тесному сотрудничеству. К этому их подталкивало присутствие американских войск в Ираке. Президент Асад первым из глав иностранных государств посетил Иран после вступления в должность в 2005 году президента Ахмадинежада. У обоих государств была сходная позиция по Ираку, по палестино-израильским отношениям, по ситуации в Ливане. Ни Сирия, ни Иран не были заинтересованы в том, чтобы в Багдаде сложилась враждебная им чисто проамериканская власть. Они также выступали против де-факто независимого курдского государства на севере Ирака. За эти годы развивалось взаимодействие Дамаска и Тегерана в оборонной сфере.
Естественно, что такой курс вызывал раздражение в Вашингтоне и Тель-Авиве. Возможно, именно поэтому США стали сразу поддерживать антиправительственные силы в Сирии, какой бы окраски они ни были.
Накануне сирийского кризиса отношения между Ираном и Сирией складывались в рамках сотрудничества близких, пожалуй, даже стратегических союзников. Были и различия, которые заключались в стремлении Сирии сохранять дружеские отношения с арабскими суннитскими режимами в надежде получать существенную финансовую помощь. Но с начала сирийской гражданской войны расклад симпатий и антипатий определился. Иран оказывал сирийскому правительству логистическую, техническую, финансовую поддержку, участвовал в подготовке сирийской армии. В Сирию якобы шли поставки иранского оружия.
Поддержка Сирии соответствовала стратегическим интересам Ирана. Но конкретных проверенных цифр нет.
Иранские спецслужбы тесно сотрудничали с сирийскими. Иран обеспечивал сирийцев современной техникой, чтобы отслеживать телефонные разговоры, компьютерные социальные сети. Его технологии были одними из самых совершенных в мире.
Некоторые источники утверждали, что к концу 2013 года у Ирана в Сирии уже был как гражданский, так и военный персонал численностью до 10 тыс. человек, в том числе боевые подразделения. Цифры до сих пор различаются — от сотен до 10 тыс. военнослужащих.
Глава Корпуса стражей иранской революции (КСИР) Касем Сулеймани якобы не только разрабатывал военную стратегию сирийского правительства, но и помогал в реорганизации вооруженных сил режима, в подготовке проправительственного ополчения. Сирийская оппозиция утверждала о якобы фантастической финансовой помощи Ирана. Хотя ее цифры просто нереальные, из Ирана в Сирию действительно шла помощь нефтью, горюче-смазочными материалами, продовольствием. Часть ее направлялась напрямую через Ирак, где дружественное Ирану и Сирии шиитское правительство беспрепятственно пропускало иранские самолеты, несмотря на недовольство Вашингтона.
Считалось, что летом 2013 года именно благодаря участию в гражданской войне Ирана и «Хезболлы» правительственная армия добилась значительных успехов.
По неподтвержденным данным, КСИР потерял более 1100 человек в Сирии в 2013 году. 360 из них были именно иранские офицеры, а остальные — наемники, в основном из Афганистана, а некоторые — из Пакистана, которые служили за деньги и в надежде получить иранское гражданство. В 2013 году в боях погибло несколько иранских генералов. В Сирии якобы воевали и бойцы иранского военизированного ополчения Басидж и шиитские ополченцы из Ирака. Некоторые определяют их численность как «тысячи». Приводятся цифры потерь иранцев в 2015 году: 121 военнослужащий из Корпуса стражей, но эти цифры расходятся с другими.
В апреле 2014 года Хоссейн Амир-Абдолахиан, заместитель министра иностранных дел Ирана, заявил: «Мы не стремимся, чтобы Башар Асад оставался пожизненным президентом. Но мы не согласны с идеей использования экстремистских сил и терроризма для того, чтобы свергнуть Асада и сирийское правительство». Возможно, в этой фразе концентрированно выражалась иранская политика: Тегеран на Асада лично не делал ставку. Но в беседах с автором этих строк иранцы неоднократно говорили о том, что на данный момент стабильность в государстве, на территориях, контролируемых режимом, обеспечивает Асад, и переходный период невозможно начинать с его отстранения от власти.
Шла координация действий между Москвой и Тегераном, особенно в начале первой половины 2015 года, когда для режима складывалась критическая ситуация.
Отношение израильского правительства к гражданской войне в Сирии сводилось к главному вопросу: что выгодно для безопасности Израиля? Победа джихадистов была бы опасной: на линии перемирия на Голанских высотах появились бы не отдельные отряды, а армия оголтелых фанатичных врагов Израиля. Победа Б. Асада? Казалось бы, за десятки лет правления отца и сына Асадов никаких инцидентов на линии перемирия не было. Но традиционная антиизраильская риторика баасистов, близкие отношения с Ираном, союз с «Хезболлой», которая фактически нанесла поражение израильской армии во время краткой войны в Ливане в 2006 году, — все это не допускало мысли о возможной победе и укреплении режима.
Эта логика вела к заинтересованности израильского руководства в продолжении гражданской войны в Сирии: пусть противники Израиля истребляют друг друга. Антипатия к баасистам перевешивала. Были сообщения о поставках израильского оружия оппозиции, о лечении боевиков ССА в израильских госпиталях. В сентябре 2014 года израильтяне сбили сирийский бомбардировщик Су-24 в контролируемом Израилем воздушном пространстве над Голанскими высотами.
Авиация Израиля нередко била по отрядам «Хезболлы» — союзникам Б. Асада, а заодно по позициям сирийской армии в координации с джихадистами, но никогда — по самим джихадистам. Российский МИД заявил, что неспровоцированные действия Израиля в отношении Сирии «грубо нарушают Устав ООН и являются «неприемлемыми», какими бы мотивами это ни оправдывалось».
А что дальше? Как виделось будущее соседей Израиля — Сирии и Ирака? Выражая мнение значительной части правящей элиты, бывший министр обороны Израиля Моше Яалон заявил 27 февраля 2017 года на заседании дискуссионного Валдайского клуба в Москве: «Сирия и Ирак — искусственные государственные образования, на их месте появятся сирийский Алавистан, сирийский Курдистан, пара суннистанов, в Ираке — Курдистан, Шиитостан и т. д.».
Дальше деклараций дело не шло, отношения России и Израиля оставались ровными. В мае 2013 года премьер-министр Израиля Б. Нетаньяху посетил Москву. Одна из целей визита была вновь убедить российское руководство не поставлять Сирии ракетные комплексы ПВО С-300 и другие ракетные системы.
В ряде государств Европейского союза через два-три года после начала гражданской войны в Сирии стали набирать оборот дискуссии относительно того, «правильную» ли сторону в сирийском конфликте поддерживают европейцы и что делать с сотнями джихадистов, которые едут в Сирию из государств Старого Света.
В Сирии террористическое движение было наиболее структурировано и организовано, а в ЕС проживало 19 млн мусульман. На это накладывались оценки ряда западных аналитиков о том, что ближневосточные светские националистические правительства, традиционно борющиеся с исламистами, для Европы гораздо удобнее, нежели власть джихадистов, априори враждебно настроенных к западной культуре и традициям.
Постепенно европейцы стали понимать, что, учитывая тесную связь радикалов на Ближнем и Среднем Востоке с евроотделением Аль-Каиды (Каида аль-джихад фи уруба), открывалась возможность настроить часть мусульманской молодежи против Запада.
В беседах с автором этих строк британские политологи в 2014 году откровенно говорили, что Запад совершил в Сирии три ошибки. Первое: Башар Асад оказался не растерявшимся интеллектуалом, а сильным лидером. Второе: режим сохранил преданность армии и органов безопасности, не было массового дезертирства. Третье: у режима сохранилась социальная база не только среди алавитов и христиан, но также среди значительной части суннитов. К сожалению, интеллектуальные изыски «высоколобых» исследователей не меняли политического курса стран Запада. Ведь «сверхзадача» состояла не только в свержении баасистского режима («а что будет потом — разберемся»), а в нанесении поражения России и Ирану. Сон разума охватил западные правительства.
Переосмысление странами Персидского залива своей роли в сирийских событиях частично отразилось и на политическом климате в регионе. Симптоматично, что на саммите ЛАГ в Эль-Кувейте в марте 2014 года Саудовская Аравия и ее региональные партнеры вняли голосу Алжира, Египта, Ирака, Ливана и Судана и отказались от идеи предоставить место Сирии в ЛАГ оппозиционной Национальной коалиции. На саммит впервые с начала «арабской весны» в 2011 году были приглашены российские представители. Это стало свидетельством начала осознания разрушительных последствий для всех арабов нарастающего хаоса.
Американцы тоже были вынуждены корректировать линию. По крайней мере, публично признать, что террористы в Сирии являются серьезной силой, и стали, наконец, говорить о необходимости коллективных усилий и в борьбе с джихадизмом. США и страны НАТО то объявляли о своих поставках оппозиции оружия и гуманитарной помощи, то прекращали военную помощь.
Что делать России?
Когда сирийский кризис уже был в разгаре, в январе 2012 года в Сочи собрался Международный дискуссионный клуб «Валдай» для обсуждения ближневосточной ситуации. Именно тогда, оценивая задачи российской политики в Сирии, автор этих строк сформулировал следующие идеи: «1. Прежде всего, необходимо прекратить кровопролитие. 2. Сирийский конфликт должны решать сами сирийцы политическими средствами, не прибегая к насилию. 3. Нельзя допустить иностранного вмешательства в сирийские дела». Такая позиция была поддержана присутствовавшим на встрече заместителем министра иностранных дел Михаилом Богдановым. Если посмотреть на российские предложения по Сирии в течение первых двух лет гражданской войны в этой стране, то они в разных вариантах, с разными оттенками, в разной последовательности сводились именно к этим трем пунктам. Автор совершенно не претендует на оригинальность подхода, на то, что он был «умнее» других, или на то, что его соображения стали основой внешнеполитических позиций РФ. Такой подход диктовался всей логикой действий российской дипломатии, причем не только на Ближнем и Среднем Востоке.
Со временем акценты менялись. К этой триаде добавилось требование о необходимости сохранения территориальной целостности и суверенитета Сирии, а также соблюдения прав национальных и конфессиональных меньшинств.
И еще один пункт, который принципиально изменился в отношении внешнего вмешательства. В Сирии на стороне режима в ответ на появление иностранных джихадистов стали сражаться отряды «Хезболлы», шиитские ополчения из Ирака, появились военнослужащие из Корпуса стражей иранской революции. Наконец, по просьбе сирийского правительства российские воздушно-космические силы начали наносить удары по наиболее одиозным террористическим группировкам. Почему и как это произошло, автор пытается объяснить в этой и следующей главе.
Россия поддерживала режим Асада, одновременно призывая к прекращению насилия и внутрисирийским переговорам. Почему она не осталась в стороне? В Москве сразу поставили вопрос, как говорится, ребром: а какова будет альтернатива баасистскому режиму? Только исламисты в крайних формах или полный хаос. Но именно этого не хотели понимать ее партнеры на Западе. Логика их поведения сводилась к одному: Б. Асад должен уйти, а там видно будет. Они погружались в мир иллюзий, что затягивало и усугубляло сирийскую трагедию.
Дипломатическая борьба России с целью достигнуть какого-либо политического урегулирования в Сирии в ходе первых лет гражданской войны изложена на основе блестящего труда дипломата и исследователя М. Ходынской-Голенищевой «На правильной стороне истории». Лично участвуя в работе российской дипломатии и внимательно изучая документы, она выверенно и точно определяет российские позиции в Совете Безопасности, в Совете по правам человека, в других органах или агентствах ООН, описывает российские усилия для достижения согласия с США, организации межсирийского диалога.
Автор не всегда согласен с тоном молодого исследователя. У нее еще чувствуется неостывший жар дипломатических схваток, молодое возмущение двойными стандартами западных партнеров. Но эти ее мысли и подача материала отражали настроения российского МИДа и российского руководства, что придает исследованию дополнительную ценность.
Автор этих строк руководствуется своим долгим, более чем полувековым личным опытом изучения международной политики. Как не вспомнить тройственную агрессию Англии, Франции, Израиля против Египта в 1956 году, когда операцию «Мушкетер» демократические правительства Англии и Франции начали по сговору с Израилем под предлогом того, что военные действия в зоне Суэцкого канала препятствуют его работе. Или «тонкинский инцидент» в 1964 году, когда военные корабли могучей морской державы США якобы были атакованы вьетнамскими торпедными катерами, что и стало предлогом многолетних бомбежек Вьетнама. Или бомбежки Сербии в 1999 году. Только что в одной из предыдущих глав мы упоминали о том, как госсекретарь США Колин Пауэлл в Совете Безопасности размахивал какой-то пробиркой якобы со спорами сибирской язвы, утверждая, что Ирак производит оружие массового уничтожения. Так что вряд ли стоит с удивлением воспринимать некоторые особенности поведения или заявления западных дипломатов. Но, цитируя М. Ходынскую-Голенищеву, автор сохраняет и эмоциональную окраску ее текста.
И еще пара замечаний. В ряде случаев М. Ходынская-Голенищева принимает за чистую монету позицию США и других западных держав, направленную на применение к Сирии статьи VII Устава ООН. Она полагает, что они и впрямь хотели получить юридическое добро Совета Безопасности на свое участие в военных действиях в Сирии. Но скорее у этой позиции было двойное дно. Конечно, с одной стороны, Запад был не прочь развязать себе руки для ультиматумов Дамаску, но, с другой стороны, ни США, ни их союзники реально не хотели напрямую своими силами вмешиваться в сирийскую гражданскую войну. Они могли это сделать, как раньше в Сербии или Ираке, и без решения Совета Безопасности. Российско-китайское вето в СБ ООН давало возможность избежать своего прямого вмешательства, но вместе с тем ошельмовать «сторонников кровавого режима» и оправдаться перед своими местными клиентами, которые строили свою политику в надежде на военную интервенцию США в Сирии.
Иногда молодой исследователь сама увлекается «теорией заговора», полагая, что чуть ли не все процессы в регионе были срежиссированы Западом. Впрочем, это ее мнение разделяли многие в Москве.
Но эти замечания не снижают высокой оценки труда М. Ходынской-Голенищевой, который лег в основу второй части данной главы.
Попытки организовать процесс политического урегулирования
Россия многократно предлагала созвать международную конференцию по Сирии. Задача состояла в том, чтобы подтолкнуть стороны к перемирию и поискам политического решения.
США предпочли бы принять план замены существовавшего режима без консультации с Дамаском. Такой механизм смены власти казался повторением ливийских событий.
Россия настаивала на том, что будущее Сирии должны решать сирийцы, не забывая упоминать о необходимости политических реформ. России даже удалось добиться 18 июня 2012 года формального консенсуса по Сирии на встрече в Лос-Кабосе (Мексика) участников «Группы восьми». Они признали, что сирийский народ должен иметь возможность самостоятельно определять свое будущее, а переход к демократической, плюралистической политической системе должен осуществляться самими сирийцами в рамках суверенитета, независимости, единства и территориальной целостности САР.
Конференция состоялась в Женеве в конце июня 2012 года. В ней участвовали делегации России, а также США, Китая, Великобритании, Франции, Турции, Ирака, Катара, Кувейта и Евросоюза. Москва предлагала пригласить Иран и Саудовскую Аравию, но кандидатура Ирана не устраивала США. Поэтому представители этих двух государств отсутствовали.
30 июня 2012 года был принят документ, который подразумевал «международное сопровождение усилий самих сирийцев по выходу из кризиса». Намечалось создание переходного правительства с широкими полномочиями. Коммюнике подчеркивало, что внешние игроки должны использовать свое влияние на сирийские стороны, чтобы привести их за стол переговоров. Все стороны конфликта должны были прекратить вооруженное насилие и принять меры гуманитарного характера. В коммюнике ни слова не было о статье VII Устава ООН, никаких предварительных условий для начала процесса переговоров, ни слова не говорилось о необходимости отставки президента Б. Асада.
«Международному сообществу удалось выработать важнейший документ, призванный стать основой политического процесса, а также договориться о формате взаимодействия по сирийскому урегулированию», — считает М. Ходынская-Голенищева.
Правда, США и другие страны немедленно стали трактовать женевский документ по-своему: мол, стояла задача просто подбора людей на смену Б. Асаду и его окружению. Западные страны полагали, что нужно было «наращивать давление на Асада». Из коммюнике Вашингтон стал выхватывать отдельные положения, которые соответствовали его интересам. США советовали оппозиционерам активно подбирать фигуры, которые могли бы стать заменой Б. Асаду. Откидывалась в сторону формулировка о том, что будущее Сирии должны решать сами сирийцы за столом переговоров.
Сирийское правительство изложило свое видение задач: создание механизма по мониторингу прекращения огня, параметры политического перехода, разработка Национальной хартии, формирование расширенного правительства с участием всех сегментов сирийского общества, разработка новой конституции, проведение выборов. Не исключено, что в тот момент по-настоящему свободные выборы привели бы к сохранению баасистов у власти. Примеры такого рода при всем различии страновой специфики были в Анголе и Мозамбике.
Стояла задача усадить самих сирийцев за стол переговоров.
Но потребовалось много месяцев для того, чтобы США смогли «уговорить» сирийскую оппозицию (а точнее, подготовить подходящие фигуры), чтобы начать диалог с правительством.
Отметим, что уже в 2012 году обстановка в стане оппозиции стремительно менялась. Набирали силу экстремисты-джихадисты, которые отвергали не только переговоры с сирийским правительством, но и вообще все переговоры, любые способы окончания конфликта, кроме силовых, любые нормы поведения, предлагаемые Западом.
Ставка западных стран сначала была сделана на Свободную сирийскую армию, близкую к Национальной коалиции. Однако к середине 2014 года эффективность ССА вызывала все больше сомнений.
Тогда на Западе стали признавать в качестве оппозиционных сил «умеренные» исламистские группировки, в частности «Исламский фронт», спонсируемый Саудовской Аравией, который «подписался» под «кодексом поведения», угодным западным державам. Стояла задача объединить «умеренные исламистские группировки» с прозападными светскими политиками под крышей Национальной коалиции.
Вашингтон, учитывая разногласия между различными оппозиционными группами, не был готов начать массированные поставки оружия сирийским боевикам. По каналам ЦРУ передавалось снаряжение, однако до полномасштабной военной помощи дело не дошло. Оружие, которое все-таки посылали оппозиции, рано или поздно оказывалось в руках джихадистов.
Активно вмешивался в события в Сирии Париж. Глава французского МИДа Л. Фабиус признался 21 августа 2014 года в интервью газете «Ле Монд», что Париж снабжал боевиков оружием «с ведома Европейского союза и США». Что ж, опыт помощи ливийским боевикам, с которыми французам пришлось воевать в Мали, впрок не пошел.
Ядовитые газы
«С завидной способностью предсказывать будущее ведущие западные страны «готовили» общественность к тому, что «химия» обязательно будет использована в ходе сирийского кризиса, — пишет М. Ходынская-Голенищева. — Аргументы выстраивались вокруг тезиса о том, что, если власти, мол, почувствуют, что их загнали в угол и войну они проигрывают, они могут пойти на локальное применение химического оружия».
20 августа 2012 года президент США Б. Обама заявил о «красной линии» в Сирии, переход которой заставит Запад применить силу. Речь шла о возможном использовании отравляющих веществ. Естественно, что заранее подразумевалось применение химического оружия Дамаском. Президент США свою позицию выдал за мнение «международного сообщества». Его поддержали премьер-министр Великобритании Д. Кэмерон и президент Франции Ф. Олланд.
Возможно, западные лидеры действительно опасались применения в Сирии химического оружия, как это сделал Саддам Хусейн в войне против курдов. В августе 2012 года им казалось, что режим дышит на ладан и будет готов на это преступление для своего спасения. Но поддерживаемая Западом оппозиция и ее региональные спонсоры ждали и не могли дождаться натовского вмешательства в гражданскую войну, чтобы путь к власти был выбомблен по ливийскому сценарию. А обамовское заявление о «красной линии» прозвучало как провокационный намек, как «помочь Западу» пойти на силовые действия.
19 марта 2013 года в населенном пункте Хан-аль-Асаль (провинция Алеппо) действительно были применены отравляющие вещества. Но как? Кем?
20 марта министр иностранных дел Сирии В. Муаллем направил Генеральному секретарю ООН письмо с просьбой организовать независимое беспристрастное расследование случившегося. Пан Ги Мун решил направить в Сирию экспертов из Организации по запрещению химического оружия (ОЗХО) и Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ). Но буквально через двадцать четыре часа он, опять сыграв на стороне Запада, неожиданно заявил о необходимости расследования еще двух случаев применения химического оружия несколько месяцев назад, о чем его только что попросили Франция и Великобритания, которые ранее об этих случаях молчали. С их подачи ООН потребовала неограниченного допуска экспертов куда угодно на территории Сирии. Прецедент Ирака, где добивались права искать лаборатории химического оружия даже под кроватью Саддама Хусейна, повторялся. Расследование в Хан-аль-Асале было практически замотано.
21 июня 2013 года сирийские боевики на несколько дней захватили Хан-аль-Асаль, убили свидетелей химической атаки и местных врачей. После освобождения этого населенного пункта там поработали российские эксперты и доказали, что был применен кустарно изготовленный зарин низкого качества, а также использован самодельный снаряд.
21 августа 2013 года, в день приезда в Сирию экспертов ООН по химическому оружию, оно было вновь применено — уже в пригороде Дамаска (район Восточная Гута). СМИ и западные лидеры немедленно обвинили в преступлении сирийские власти, хотя оказалось, что видеоматериал о химической атаке был помещен в Интернете за девятнадцать часов до ее проведения.
Анализ видеоматериалов экспертами из различных организаций обнаружил множество фальшивок. То один и тот же «мертвый» ребенок появлялся на съемках из различных населенных пунктов, а затем в других сюжетах оказывался живым. То «убитые» дети начинали дышать и двигаться. То какие-то люди укладывали на пол «мертвых». Большинство независимых экспертов пришли к выводу, что съемки были постановочные и сделаны до химической атаки. «Жители Гуты» впоследствии выложили в «Фейсбуке» фото погибших. Но никто так и не узнал в них своих родных, знакомых или просто местных жителей.
Требовалось профессиональное расследование.
Но 26 августа госсекретарь США Дж. Керри заявил, что именно режим Б. Асада совершил «зверское убийство мирных жителей, женщин, детей и случайно оказавшихся на месте невинных граждан». Никаких проверенных фактов Дж. Керри не привел, сослался на мнение «Врачей без границ», которые, впрочем, отказались его поддержать.
Вашингтон представил собственные «неопровержимые доказательства причастности Б. Асада» к применению ядовитых газов. Это было изложено на четырех страницах текста, где были такие фразы: «в США оценивают с высокой долей уверенности» или «мы предполагаем, что…». Американские сенаторы запросили разъяснения, но не получили их. Важно отметить, что американский автор К. Филлипс в своей книге «Сражение за Сирию» воздерживается от того, чтобы категорически обвинить режим в использовании отравляющих веществ.
Информационная война в электронных и печатных СМИ нарастала. Б. Обама заявил о «смене стратегии» по Сирии. Западные лидеры говорили о том, что «красная черта» пройдена и медлить нельзя. Авианосцы США подтягивались ближе к Сирии. Короче говоря, вот-вот могли начаться бомбежки.
Специальный представитель по Сирии Л. Брахими предостерегал от нанесения ударов, считая, что они пойдут на руку террористам. На него не обращали внимания.
Если следовать логике информационной войны, то получалось, что во главе Сирии стоит или безумец, или идиот. Почему Дамаск якобы применил ядовитые газы как раз в тот момент, когда в страну прибыла группа экспертов по химоружию? Зачем пересекать пресловутую «красную линию», когда режим отнюдь не был загнан в угол, а правительственные войска и его союзники одерживали определенные успехи в ходе гражданской войны? Зачем обрекать себя на неминуемое поражение?
А вот кто был заинтересован в немедленных бомбежках для расчистки пути в Дамаск, так именно Национальная коалиция и ее региональные покровители.
И вдруг стало известно заявление эксперта, которого никак нельзя было заподозрить в симпатиях к России или режиму Б. Асада, а именно члена Независимой комиссии по расследованию в Сирии Карлы дель Понте, которая в мае 2013 года прямо сказала: именно сирийские боевики первыми применили химическое оружие. Под давлением западных стран глава Независимой комиссии Паулу Пинейру отмежевался от заявления Карлы дель Понте. Он изъял из черновика готовившегося доклада Комиссии по ситуации в Сирии озвученные ею данные.
«Ситуация — и политическая, и информационная — сложилась сходная той, которая предшествовала американскому вторжению в Ирак, — пишет М. Ходынская-Голенищева. — Надуманный предлог, провокация, истерика в СМИ и западных правозащитных НПО, огульное возложение вины на одну из сторон, незаинтересованность в честном и объективном расследовании. И при этом убежденность в том, что «ответ» должен быть именно силовым… Вашингтон готовился к нанесению бомбовых ударов, но большинство американцев были против военной акции. От лица более чем двух десятков бывших американских высокопоставленных военных разведчиков Обаме было направлено письмо, в котором было написано, что Асад не применял химического оружия в Сирии. Это была провокация боевиков. По их мнению, глава ЦРУ Дж. Бреннан «повторяет мошенничество по иракскому образцу», вводя в заблуждение конгресс, СМИ, мировое сообщество и главу государства».
А кто хотел американского вмешательства? Это сенатор Маккейн. Годы, проведенные во вьетнамском плену, видимо, воздействовали на его психику и превратили в убежденного врага китайцев, вьетнамцев, коммунистов, русских, всех, кто не шагает вместе с Соединенными Штатами. Самая «ястребиная позиция» была, как это ни странно, у французского «социалистического» президента, хотя Франция запуталась в Ливии, потом в Мали, в Алжире. А местные лидеры просто оказались в растерянности: почему после десятилетий демонстрации мускулов американцы в конце концов не вмешались в Сирии?
США и их союзники становились жертвами собственной пропагандистской кампании. Они не хотели напрямую вмешиваться в сирийскую гражданскую войну, но боялись потерять лицо. Британский парламент в конце августа 2013 года принял резолюцию, которая отвергала применение силы против Сирии.
В этот момент президент РФ В.В. Путин по согласованию с Б. Асадом бросил спасательный круг президенту США, предложив вообще уничтожить сирийское химическое оружие.
Было ясно, что такой вариант США устраивал. В еще большей степени он устраивал Израиль. Химическое оружие появилось в Сирии как ответ на создание Израилем ядерного оружия.
Сирийцы 12 сентября 2013 года передали в Секретариат ООН президентский декрет о согласии Сирии на присоединение к Конвенции о запрещении химического оружия, а также о готовности начать ее выполнять незамедлительно.
Уже через два дня — 14 сентября была достигнута российско-американская рамочная договоренность по уничтожению сирийского химического оружия.
Исполнительный совет Организации по запрещению химического оружия (ОЗХО) определил специальную процедуру для быстрой ликвидации сирийского химического оружия и верификации этого процесса. Совет Безопасности ООН принял резолюцию № 2118 (сентябрь 2013 года) в поддержку этого решения.
Операция по вывозу химических веществ из Сирии завершилась 23 июня 2014 года. Всего было вывезено порядка 1,2 тыс. т компонентов и прекурсоров, то есть веществ, которые могут быть использованы для производства химического оружия, в том числе 20 т единственного готового к применению боевого отравляющего вещества иприта. Около 120 т изопропанола было уничтожено сирийцами по согласованию с ОЗХО в местах хранения.
«Достижение договоренностей по уничтожению сирийского химического оружия стало крупной дипломатической победой России, — считает М. Ходынская-Голенищева. — Они не только позволили отвести от Сирии нависшую над ней угрозу военных ударов. Впервые за много лет диктата США в международной политике над логикой давления, одностороннего вмешательства возобладала необходимость искать компромиссы по сложным международным сюжетам, коллективно работать над дипломатическими развязками».
Однако кризис, связанный с Крымом и Украиной, позволил США остановить на время любое сотрудничество с Россией. Об этом позднее.
Попытка внутрисирийского диалога
«Женевой-2» принято называть Международную конференцию по Сирии, которая дала старт межсирийским переговорам. Потребовалось полтора года с момента принятия Женевского коммюнике от 30 июня 2012 года, чтобы запустить политический процесс.
Главный фактор задержки состоял в том, что оказалось сложно определить, кто будет представлять оппозицию. Для реализации каких-то договоренностей нужна была бы делегация, представляющая широкий спектр оппозиционных политических сил Сирии. 7 мая 2013 года Россия и США (Лавров и Керри) договорились о мерах по подготовке межсирийской конференции. Подразумевалось какое-то «разделение обязанностей». Москва должна была уговорить Дамаск послать на переговоры представительную делегацию, а США поработать с сирийской оппозицией.
Отметим, что в этот момент на первый план еще не выдвинулась исламистская непримиримая оппозиция, и речь шла о различных разрозненных группах (которые, кстати, в большинстве оказались исламистской направленности) для создания единой делегации. В стране действовала рыхлая Свободная сирийская армия, была сформирована Национальная коалиция в Дохе. У Москвы была достаточно выигрышная позиция, потому что она проводила консультации со всеми группами оппозиции, включая Национальную коалицию, в то время как США обрубили возможности контактов, во всяком случае открытых, с сирийским правительством.
Национальная коалиция состояла в основном из эмигрантов, которые не имели социальной базы внутри страны. Ее не признавали за руководителя многие отряды вооруженных боевиков. Таким образом, она не могла обеспечить выполнение принятых решений, будь то временное прекращение огня, доставка гуманитарной помощи, организация борьбы с терроризмом.
По просьбам США конференция переносилась шесть раз. Главное предварительное требование Национальной коалиции состояло в том, чтобы Б. Асад отказался от власти. Таким образом Национальная коалиция хотела бы пересмотреть повестку дня конференции, которую согласовывали, во всяком случае на словах, США и Россия, нацелить ее на «капитуляцию» Дамаска и создание переходного управляющего органа.
США провозгласили «зонтичный характер» Национальной коалиции, то есть ее общее руководство оппозицией. Но для многих групп, особенно внутренней оппозиции, это руководство было неприемлемым. Главные пункты разногласий состояли не только в определении судьбы Б. Асада, а в призывах Национальной коалиции к бомбардировкам Сирии, чтобы решить дело по ливийскому образцу. Кроме того, было известно, что финансирование Национальной коалиции полностью шло из-за рубежа, поэтому она зависела от внешних спонсоров.
Ряд представителей внутренней оппозиции разрабатывали планы политической трансформации режима. Однако американцы никого из них в делегацию на переговоры не включили, объявив их «марионетками режима».
В ходе кампании по смене режима в Сирии Запад действовал испытанными методами. Его политику определял тезис: «Асад потерял легитимность», помноженный на установку: «Национальная коалиция — законный представитель сирийского народа».
Хотя спецпредставитель по Сирии Л. Брахими выступал за участие в переговорах широких оппозиционных сил, а сирийские партии требовали от Генерального секретаря ООН предусмотреть их участие в диалоге, США сформировали команду исключительно из представителей Национальной коалиции. Правда, накануне встречи она оказалась расколотой. Так называемая «прокатарская группировка» демонстративно покинула ее ряды, а «блок» Сирийского национального совета под лидерством Дж. Сабры отказался от участия в «Женеве-2».
Таким образом, репрезентативный характер оппозиционных сил на конференции не был обеспечен. Из переговоров была исключена вся внутренняя оппозиция — Национальный координационный комитет, Партия демократического союза Курдистана, Народный фронт за перемены и освобождение и другие, которые выступали за политическую борьбу мирными средствами в условиях предоставления им достаточно широких демократических прав в качестве официальных оппозиционеров.
Детали проведения конференции согласовывались представителями России, США и ООН.
В конференции участвовали 39 государств и несколько международных организаций. С точки зрения Москвы, логично было пригласить Иран. Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун направил приглашение иранцам, но под нажимом Вашингтона его отозвал. Это выглядело неприлично, наносило оскорбление Ирану и очередной раз демонстрировало зависимость Генерального секретаря ООН от воли США.
Тем не менее 22 января 2014 года в швейцарском городе Монтрё конференция открылась. Выступления сторон носили эмоциональный характер. Министр иностранных дел Сирии В. Муаллем говорил о преступлениях террористов, а глава делегации Национальной коалиции аль-Джарба обвинял в преступлениях и сирийских бедах правящий режим. Часть западных стран и представители стран Персидского залива подогревали непримиримые позиции сирийских участников. Россия выступила за конструктивные шаги, которые бы позволили сирийскому народу самостоятельно определить свое будущее. По мнению российской стороны, внешние игроки должны были поощрять сирийцев к достижению согласия, воздерживаться — и удерживать стороны — от попыток предрешить окончательные договоренности, от других шагов, способных сорвать переговорный процесс.
После открытия конференции в Женеве были проведены межсирийские консультации в два раунда (25–31 января и 10–15 февраля 2014 года). Стороны не достигли договоренностей.
Естественно, что за неудачу переговоров США обвинили официальный Дамаск, а заодно и Москву, а российская дипломатия — США и их союзников.
Однако проглядывали некоторые позитивные стороны — кое-какие договоренности по гуманитарным вопросам, и Россия рассматривала «Женеву-2» как успех своей дипломатии.
При этом отметим еще раз, что эта встреча произошла в тот момент, когда не разгорелись украинский и крымский кризисы, а в рядах сирийской оппозиции пока не получили доминирование исламисты-джихадисты, которые вообще не были способны ни на какие переговоры.
3 июня 2014 года первый раз в истории Сирии прошли президентские выборы на альтернативной основе. В голосовании участвовали более 11,5 млн сирийцев. Явка якобы была более 73 %. Б. Асад выиграл, получив 88,7 % голосов. За выборами наблюдали главы представителей Боливии, Бразилии, Кубы, Эквадора, Индии, Ирана, Ирака, Никарагуа, России, Южной Африки и Венесуэлы. Иранский представитель от имени наблюдателей зачитал заявление, заявив, что выборы были «свободными, честными, открытыми, транспарентными». Совет сотрудничества стран Персидского залива, ЕС и США объявили выборы незаконными и фарсом.
Совет Безопасности ООН: четыре вето и кое-какие совместные решения
Полем дипломатической и информационной войны по сирийскому вопросу стала ООН и ее агентства. Трудность для России, как в свое время для СССР, заключалась в том, что США и их союзники практически всегда имели формальное большинство, которое поддерживало их курс или по убеждениям, или под давлением. Так обстояло дело и на Генеральной Ассамблее, и в Совете по правам человека, и в других органах. Лишь в Совете Безопасности Россия и Китай имели право вето, то есть право не допустить принятия резолюций, которые угрожали бы их интересам или, по их мнению, подрывали международный мир и безопасность и основы международного правопорядка.
Четырежды (речь идет о 2011–2015 годах) Россия и Китай ветировали предложенные Западом резолюции, которые в открытой или замаскированной форме включали положение статьи VII Устава ООН об «угрозе миру и международной безопасности» — естественно со стороны правящего режима, что давало бы юридическое основание для силового вмешательства в Сирии на стороне оппозиции. Лукавство или «двоемыслие» стран Запада состояло в том, что они хотели лишь иметь свободу рук в сирийском кризисе, выбирать время и средства для возможных военных действий против режима Б. Асада, а на самом деле не хотели напрямую вмешиваться в гражданскую войну.
Чем глубже у них на глазах Ливия погружалась в хаос и беспредел, что было прямым следствием вмешательства НАТО и свержения режима Каддафи, чем больший вес в сирийской вооруженной оппозиции приобретали оголтелые фанатики, тем меньше было желания США и их союзников напрямую вмешиваться в новую войну. Поэтому западные политики, в том числе в частных беседах с автором этих строк, выражали удовлетворение тем, что Россия и Китай ветировали их проекты резолюций в Совете Безопасности. С каким облегчением на Западе восприняли российско-американскую договоренность о принятии предложения о химическом разоружении Сирии! В поддержку этого решения Совет Безопасности голосовал единодушно. А вот пропагандистски ошельмовать Россию, которая «поддерживает кровавого диктатора» и игнорирует требования «мирового сообщества», — эту форму борьбы Запад использовал по полной программе каждый раз, когда Россия и Китай ветировали их резолюции.
Вот образцы выступлений западных дипломатов.
Постпред Франции в ООН Ж. Аро: «Нам должно быть стыдно перед историей. Поступив таким образом, эти страны беззастенчиво присоединились к режиму, который убивает свой народ. Они решили, что их присутствие на Ближнем Востоке отныне зависит от судьбы режима Б. Асада. И их присутствие, и этот режим постигнет одна и та же участь».
Постпред Великобритании при ООН Л. Грант: «Россия и Китай не выполнили свою ответственность в качестве постоянных членов СБ ООН. Они вновь заблокировали попытки большинства членов Совета, которые пользуются поддержкой большей части международного сообщества, применить новые подходы. Целью их действий является защита жестокого режима».
Напомним, что в ходе дебатов в СБ ООН по Ливии тот же Грант говорил: «Ситуация в Ливии предельно ясна. Жестокий, дискредитировавший себя режим, который полностью утратил свою легитимность, применяет оружие против гражданского населения, развязав против него войну. Режим заявляет о своей решимости продолжать преследовать и убивать тех ливийцев, которые хотят лишь стать хозяевами своей судьбы».
В сентябре 2016 года, почти через пять лет после свержения Каддафи, двухпартийный комитет по иностранным делам британского парламента опубликовал доклад, основанный на интервью со всеми ключевыми британскими деятелями, принимающими решения, обзоре документов и полевых исследований в Африке. В нем отмечается, что ливийская война была основана на лжи, она разрушила страну и широко распространила терроризм. Угроза гражданским лицам со стороны ливийских правительственных сил была драматически преувеличена. «Режим Каддафи брал города повстанцев без того, чтобы нападать специально на гражданских лиц в начале февраля 2011 года». Организация Эмнести Интернэшнл, расследовав события в июне 2011 года, не смогла подтвердить массовых нарушений прав человека со стороны войск режима Каддафи. Однако она нашла свидетельства, что повстанцы в Бенгази делали ложные заявления и фабриковали свидетельства.
Доклад также подтвердил, что связанные с Аль-Каидой террористы участвовали в восстании в Бенгази в марте 2011 года.
Любопытно, к каким выводам придет новый комитет по иностранным делам британского парламента по поводу событий в Сирии и что тогда будет говорить Л. Грант?
А пока он же заявил по Сирии: «Сирийский народ мужественно отстаивает свои универсальные права уже на протяжении десяти месяцев, а сирийский режим на протяжении этих же десяти месяцев отвечает на это массовыми репрессиями и убийством своих сограждан».
Бывший постпред США С. Райс говорила в том же духе: «Здесь не должно быть сомнений: речь идет не о военной интервенции. Дело не в Ливии. Это дешевая уловка тех, кто предпочитает продавать оружие сирийскому режиму, а не поддерживать сирийский народ».
Подчеркнем, что эта риторика времен холодной войны была ДО событий на Украине и в Крыму.
К методам информационной войны мы еще вернемся.
Несмотря на текстуальные различия, главное содержание резолюций, предложенных западными странами, ветированных Россией и Китаем, заключалось в одностороннем обвинении сирийского правительства во всех грехах, игнорирование ответственности оппозиции, ультиматумы в адрес Дамаска, угроза военных действий по ливийскому образцу.
Как отмечает М. Ходынская-Голенищева, первая резолюция (октябрь 2011 года) была разработана под «шапкой» прав человека. Однако этот документ отказались поддержать не только Россия и Китай, но также Бразилия, Индия, Ливан и ЮАР.
15 декабря 2011 года Россия предложила Совбезу принять резолюцию, которая осуждала бы насилие «всех сторон, включая и непропорциональное использование силы сирийскими властями». Но проект резолюции также затрагивал «нелегальные поставки вооружения» боевикам Сирии. Западные страны отказались поддержать это предложение.
Второй проект (февраль 2012 года) призывал к силовому решению, используя правозащитно-гуманитарные аргументы. Обвиняемым, естественно, было сирийское руководство, а преступления террористов игнорировались. Предполагались «дальнейшие меры» (то есть «применение силы») в случае невыполнения Дамаском резолюции.
Западные дипломаты отказались от российского предложения внести в резолюцию призыв к оппозиции отмежеваться от радикалов и требование к вооруженным группам не нападать на жилые кварталы. Возможно, на Западе рассчитывали, что режим Б. Асада вот-вот падет. Поэтому их устраивало российско-китайское вето.
Как раз в это время Россия активизировала поиски мирного урегулирования. Министр иностранных дел С. Лавров и глава СВР М. Фрадков в начале февраля 2012 года посетили Дамаск и встретились с президентом Б. Асадом. Делегация заявила, что Асад — сторонник реформы конституции и выборного процесса. Но, по мнению Лаврова и Фрадкова, лишь сама Сирия может изменить судьбу своего народа без иностранного вмешательства. Их сообщение западные партнеры игнорировали.
Третий проект (июль 2012 года) был «правозащитно-политическим». Обращение к главе VII Устава ООН было замаскировано в требовании выполнить мирный план спецпосланника ООН/ ЛАГ по Сирии К. Аннана. Дамаск должен был прекратить военные действия и заранее обвинялся в том, что этого не сделал, а об обязательствах вооруженной оппозиции говорилось невнятно. Угроза санкций предполагала исключительно правительство. Подразумевалось, что если за десять дней правительство не выполнит требований резолюции, то автоматически будут применяться силовые меры по главе VII Устава ООН. 19 июля Россия и Китай заветировали проект резолюции. Ее отказались поддержать также Пакистан и ЮАР.
Четвертый раз вето было применено в мае 2014 года. На этот раз французский проект предполагал перенос сирийского досье в Международный уголовный суд. У России были сомнения в беспристрастности этого суда. Ведь в Ливии ни одного ливийского джихадиста, даже если он был в крови с ног до головы, не привлекли к ответственности. Судить сирийских боевиков было делом практически невыполнимым ввиду отсутствия у них единого командования. Под прицелом опять находилось руководство страны.
И все же в работе ООН было немало позитивных моментов. Удалось принять деполитизированные решения по гуманитарным вопросам. На время передачи гуманитарной помощи сирийские власти старались договариваться с боевиками о временном прекращении огня. Такие локальные перемирия Совет Безопасности ООН поддерживал после настойчивых требований российской стороны.
По инициативе России было принято заявление Председателя Совета Безопасности ООН, в котором речь шла о недопустимости сделок по покупке нефти с захваченных джихадистами территорий.
Резолюции СБ ООН № 2170 (август 2014 года), 2178 (сентябрь 2014 года) и 2199 (февраль 2015 года) стали большим достижением деполитизированного сотрудничества государств на антитеррористической платформе и необходимости коллективного противостояния общим угрозам. В документах признается трансграничный характер терроризма, решительно осуждаются действия радикальных группировок в Сирии и Ираке. Важно, что от всех государств требуется принять меры по недопущению разрастания террористической угрозы, включая запрет на финансирование, торговлю нефтью и нефтепродуктами с ИГИЛ и Джабхат ан-Нусрой, идеологические аспекты (борьба с подстрекательством к актам, мотивированным экстремизмом и нетерпимостью), соответствующие шаги на национальном уровне. Резолюции поощряют углубление международного и субрегионального сотрудничества между государствами в контртеррористической сфере, включая обмен информацией об иностранных боевиках-террористах. Все эти решения СБ ООН вырабатывались во многом с подачи России, а некоторые — по ее инициативе.
Правда, в течение трех лет западные партнеры России уходили от обсуждения, а особенно от принятия резолюций по совместной борьбе с террористической угрозой. Когда терроризм из угрозы превращался в действие, иногда достигалось понимание России с западными партнерами. Фатального раскола в СБ не было, хотя на самом деле мир уже скатывался к рецидиву холодной войны в связи с событиями на Украине и в Крыму.
Демонизация Башара Асада. СПЧ и западные СМИ
Совет ООН по правам человека (СПЧ), сформированный в основном из представителей стран Запада и их союзников, действовал в их интересах. От него трудно было ждать объективности. Так было в ходе событий в Ливии, то же проявлялось и в Сирии.
Всегда и во всем виноватым был режим Б. Асада. Неоднократно Совет принимал резолюции, осуждавшие официальные власти в Сирии до расследования преступлений, до выяснения, кто был виновен. Привлекать внимание к преступлениям вооруженной оппозиции было невыгодно для западных стран. Достаточно вспомнить убийства в местечке Аль-Кусейр в июне 2013 года. Тогда западные государства — противники Дамаска, монархии Персидского залива и Турция обвинили режим в этих преступлениях. Но за год расследования выяснилось, что убийства совершили исламисты, и тогда эта тема перестала интересовать и Совет по правам человека, и западные СМИ.
Обычно, упомянув «между прочим» тот факт, что боевики нарушают права человека, давать адекватную характеристику действиям вооруженной оппозиции представители США и их союзников все равно отказывались. Речь шла о зверствах в отношении мирного населения, казни религиозных деятелей, изгнании из домов христиан, курдов, езидов и др., создании рынков рабов, убийствах ооновских гуманитарных работников. Зато режим всегда был обвиняемым.
Дальше дело было налажено. Со ссылкой на заявления верховного комиссара ООН по правам человека (а заявления готовились западными сотрудниками секретариата ООН) выражалась «глубокая озабоченность» «репрессивными действиями сирийского режима». Члены СПЧ, «обеспокоенные ситуацией», требовали принятия срочных мер, чтобы «остановить кровавого диктатора». «Продавив» необходимую резолюцию в Совете ООН по правам человека и «проштамповав» ее на Генассамблее ООН, «друзья Сирии» начинали «штурмовать» Совет Безопасности ООН. А тем временем СМИ стран Запада и их союзников внушали зрителям и читателям, что «Россия и Китай одни заблокировали резолюцию, которую поддерживает «весь мир», мол, «весь мир» — за, Россия и Китай — против.
«Представители России неоднократно подчеркивали контрпродуктивность и даже опасность линии Совета ООН по правам человека на избирательную критику одних государств и игнорирование нарушений прав человека в других, — пишет М. Ходынская-Голенищева. — Однако членами Совета были в том числе и страны, которым на тот момент нужно было превратить орган в политическую «дубину», встроив его действия в усилия по изоляции отдельных правительств. В сирийском контексте речь шла не о борьбе за права человека, а о «правозащитном сопровождении» конкретных политических целей. Ни одно решение Совета не позволило остановить деградацию ситуации в области прав человека в Сирии, ни одна резолюция не была направлена на поддержку межсирийских переговоров или объединение международного сообщества на платформе необходимости остановить бесчинства джихадистов. Рассмотрение сирийского вопроса в СПЧ показало, что Совет превращается из инструмента по защите прав человека в трибуну для шельмования неугодных режимов. А вкупе с истеричной кампанией в СМИ, давлением в СБ, односторонними экономическими санкциями и подпиткой деньгами и оружием повстанцев такая политика, по разумению США и их союзников, способна в конечном итоге привести к желаемому результату — смене режима извне под гуманитарно-правозащитным предлогом».
Необходимо подчеркнуть, что речь здесь идет о событиях начала сирийского конфликта. Оценка происходивших в Сирии событий верховным комиссаром ООН по правам человека иногда менялась, в том числе с приходом в 2014 году в качестве нового главы СПЧ иорданца З. бен Раад аль-Хусейна, не пожелавшего закрывать глаза на засилье экстремистов в антиправительственных силах в САР.
«Работа СМИ государств, поставивших задачу смены режима в Сирии, проходила по отработанной схеме, — пишет М. Ходынская-Голенищева. — Именно так — однобоко, с налетом истерии и сенсационности, агрессивно и с обвинительным уклоном — подавались сюжеты в ходе событий в Югославии 1999 года, Ираке 2003 года и Ливии 2011 года. Более всего антисирийская информационная кампания напоминала ту, которая велась западными и некоторыми арабскими СМИ по Ливии».
Логическая цепочка сводилась примерно к следующему: «Народ хочет демократии; кровавый режим убивает народ, который хочет демократии; надо помогать народу добиваться демократии; для этого надо убрать диктаторский режим; убрать тирана цивилизованному мировому сообществу мешает «недемократическая» Россия».
СМИ были мобилизованы на то, чтобы доказать, будто бы Асад является «нелегитимным» и его нужно как можно скорее сбросить. Мало кто мог позволить себе высказать иную точку зрения, хотя Б. Асад 29 апреля 2014 года был вновь избран президентом впервые на основе альтернативного голосования.
Происходила персонификация конфликта с повторением мантры: «Б. Асад должен уйти». Это должно решить все проблемы. «Пусть «нелегитимный» президент уйдет, и тогда все образуется, кровопролитие кончится, демократия восторжествует». Вразумительного ответа на вопрос, какова будет альтернатива Асаду, никто не давал. Россию, которая отказывалась от «внешнего» «инжиниринга» для изменения ситуации в Сирии, западные СМИ перевели в разряд государств, препятствующих «демократическим устремлениям народов», и назвали чуть ли не виновником всех сирийских бед. Создавалась иллюзия, будто «весь мир», «все мировое сообщество» поддерживает оппозицию и лишь «изолированная Россия» поддерживает «кровавого диктатора».
В медийном пространстве была создана альтернативная реальность или псевдореальность, в которой в лучшем случае одни события игнорировались, а на других делался упор или одни выдуманные «факты» подтверждались новыми фальшивками. Протестуя против «постановочных кадров» канала, некоторые журналисты покинули «Аль-Джазиру».
Против режима Б. Асада СМИ настроили не только массы арабов, но и многих лидеров. Однако вскоре даже в самой Лиге арабских государств произошел раскол. Алжир, Египет, Ирак, Ливан, Судан не были готовы поддерживать линию на публичное шельмование одного из членов Лиги и сохранили место в Лиге за официальным Дамаском.
Тысячи боевиков именовались «мирными жителями, которые вынуждены брать в руки оружие и защищаться от режима». Что же до террористических актов, то их совершают люди, которые «отчаялись и не имеют других способов борьбы с режимом».
Затем, когда стала ясна сущность многих боевиков-оппозиционеров, западные и аравийские СМИ стали делить боевиков на «хороших» и «плохих». К «хорошим» была отнесена Свободная сирийская армия и Исламский фронт. Ко вторым — Джабхат ан-Нусра (переименованная в ФАТХ аш-Шам) и ИГИЛ.
Западные политики, участвуя в формировании тематики своих СМИ, одновременно оказывались от них в зависимости. Они вынуждены были продолжать прежний курс, даже если реалии кричали о необходимости его пересмотра.
Терроризм. «Экстремисты» и «умеренные»
Когда речь шла о террористических актах против режима, Запад стал использовать такие аргументы: мол, взрывы совершают люди, которые «отчаялись» и не имеют других способов борьбы с режимом. «Двойные стандарты поражали: бывали случаи, когда западные члены СБ ООН соглашались осудить теракты в Ираке, одновременно отказываясь принять такое же заявление по Сирии, где жертвами взрывов оказывались женщины и дети», — пишет Ходынская-Голенищева.
Со временем США стали «делить» боевиков на «хороших» и «плохих», «умеренных» и «экстремистов».
К концу 2013 года обнаружилось, наконец, что Свободная сирийская армия рассыпается и уходит в тень. Ее структура состояла из многочисленных отрядов, преимущественно исламистов. Тогда американцы решили сделать ставку на Исламский фронт, оценивая его как наиболее умеренную организацию исламистской направленности.
Исламский фронт был создан в ноябре 2013 года, как считает большинство экспертов, Эр-Риядом для усиления собственных позиций в Сирии и ослабления прокатарских и протурецких групп. Из Исламского фронта пытались сделать конкурента ИГИЛ. Шли бои между Исламским фронтом и ИГИЛ за контроль за нефтью, за сферами влияния, за получение иностранной помощи. Идеологические основы Джабхат ан-Нусры и Исламского фронта совпадали. Исламский фронт не скрывал своего отрицательного отношения к переговорам с правительством.
«В ходе контактов с американскими коллегами российские дипломаты много раз предупреждали о пагубности логики деления террористов на «плохих» и «хороших», о том, что западному сообществу нужно не бороться с Б. Асадом, а думать о том, как выстраивать эффективное противодействие радикализации ситуации, — пишет М. Ходынская-Голенищева. — Именно по инициативе президента В.В. Путина в итоговый документ саммита «Большой восьмерки» в Лох-Эрне 17–18 июня 2013 года была включена формулировка, которая призвала сирийское правительство и оппозицию объединиться в борьбе с террористами. Благодаря усилиям российских дипломатов со временем удалось добиться включения пассажей с осуждением терроризма в резолюции СБ ООН и других органов ООН, а на более позднем этапе — принять «сильные» резолюции СБ ООН по борьбе с терроризмом…»
Устраиваемые джихадистами массовые казни, в том числе религиозных деятелей, спровоцировали ожесточенное противостояние радикалов и этнических и конфессиональных меньшинств, а также отток из Сирии представителей национальных и религиозных общин. В стране, которой исторически были присущи полиэтничность и многоконфессиональность и где действовала уникальная модель взаимоуважительного сосуществования различных религиозных общин, ситуация сложилась драматическая.
До трагических событий Сирия могла похвастаться чересполосицей народов и религиозным многообразием. В стране жили в мире и согласии православные, яковиты, армяне, григориане, марониты, несториане, мелькиты, сирияки, армянокатолики, халдеи, а также друзы, иудеи, езиды и др. В результате попустительства экстремистским силам, которые пытались использовать в борьбе против режима Б. Асада, этот уклад разрушался.
Вместе с тем между российскими и американскими дипломатами, лично между Лавровым и Керри шли многочасовые и многодневные переговоры, чтобы найти согласие по вопросу: кого из вооруженных группировок оппозиции можно было все-таки отнести к умеренным. После многомесячных дискуссий организацию Ахрар аш-Шам Россия согласилась не считать террористической.
Раковая опухоль и ее метастазы
Сирийская трагедия означала сотни тысяч убитых и раненых, миллионы перемещенных лиц внутри страны и миллионы беженцев в соседних странах. Цифры неточные, но считается, что в Турции оказалось около 3 млн сирийцев (хотя непонятно, включает ли эта цифра сотни тысяч, почти миллион мигрантов, незаконно перебравшихся в Европу). В Иорданию прибыло примерно 1,5 млн, в Ливан — до 1,4 млн. Страна разрушена и разорена. На ее восстановление (если наступит мир!) потребуются многие годы и сотни миллиардов долларов.
Масса беженцев стала невыносимым бременем для всех соседей, особенно для Турции, Иордании и Ливана. Когда в Турции сложилась критическая масса беженцев, людская волна в 2015 году перехлестнула через греческие острова в Эгейском море и устремилась в Европу. Турецкие власти не предприняли усилий, чтобы остановить эту волну, а возможно, специально «вытолкнули» беженцев в Европу и стали торговаться с ЕС, на каких условиях они будут препятствовать нелегальной миграции. Кризис с нелегалами, к которому добавились иммигранты из Африки, прибывающие через Средиземное море, в основном через Ливию, обострил отношения внутри ЕС. Некоторые его члены отказались принимать прибывших. Лишь Германия открыла для них двери, хотя это стало ударом по престижу канцлера Ангелы Меркель. К середине 2016 года в Германии оказалось около 1 млн беженцев, по большей части — сирийцев. Террористы из ИГИЛ и других организаций легко смешивались с тысячами иммигрантов, чтобы создать спящие ячейки по всей Западной Европе, готовые к действиям.
Раковая опухоль экстремизма и терроризма необычайно быстро развилась в Ираке и Сирии и дала метастазы в полутора десятках стран.
На Ближнем и Среднем Востоке и в Африке произошло взрывное расширение влияния Аль-Каиды, ИГИЛ, талибов и других экстремистов. После свержения сильных светских правительств в ряде стран не осталось государственных структур, реально способных стать преградой на пути джихадистов. Лишь восстановление власти военных в Египте вызывало умеренный оптимизм. Ливийские события способствовали распространению экстремизма, разгулу терроризма, резкому увеличению оборота оружия и транзита наркотиков и мигрантов в Сахаро-Сахельском регионе. Новый импульс получили группировки «Боко Харам» в Нигерии, Аль-Каида в Магрибе, сомалийский аш-Шабаб. Филиалы ИГИЛ, соперничая с талибами, укрепились в Афганистане, появились в Юго-Восточной Азии и республиках Центральной Азии, на российском Северном Кавказе.
Ближний Восток, в первую очередь Ирак и Сирия, превратился в 2015 году в военный, идеологический и финансовый магнит, притягивающий джихадистов со всего мира — французов, бельгийцев, британцев, американцев, тунисцев, ливийцев, саудовцев, а также россиян, узбеков, казахов, уйгуров. К. Филлипс называет цифру — 30 тыс. иностранных боевиков-джихадистов в Сирии, примерно совпадающую с российскими оценками.
Столицей «халифата», земли которого джихадисты собирались «расширить», был объявлен сирийский город Ракка, но будущей столицей должна была стать Мекка. Угроза уже дышала в затылок правящему клану Саудовской Аравии.
США, еще год назад собиравшиеся бомбить Б. Асада, сколотили в сентябре 2014 года международную коалицию, чтобы наносить удары по позициям ИГИЛ в Ираке и Сирии. Результат был пока обратный: в ходе бомбардировок гибли также мирные жители, а лидеры террористических группировок приобретали популярность и призывали объединяться против врагов — и Запада, и США, и России, и Китая.
Под ударами были Ливан, Турция, Иордания, Йемен, Мали, ЦАР, Нигерия, Сомали. Террористы стали представлять угрозу не только для региона, но и для Европы, России, США.
Поставив задачу убрать очередной светский режим, Вашингтон и его союзники помогали антиправительственным силам, какой бы идеологии те ни придерживались. Краткосрочные цели совпадали. Отсюда и попытки временно «обелить» боевиков, рассчитывая на их успех, а дальше «приручить» их, хотя опыт Ливии или Афганистана говорил об обратном. Отсюда и стремление подключить международные гуманитарные структуры к направлению помощи именно в районы, занятые боевиками под лозунгом необходимости «спасать мирное население от голода и эпидемий». Интеллектуальная, мыслящая оппозиция, которая действительно могла бы участвовать в выработке путей демократизации той или иной страны, выдавливалась на обочину политического процесса.
«В итоге сложилась ситуация, когда США сами в определенной мере попали под влияние созданной ими же картины происходящего, начав оперировать в этой фальшивой системе координат, — пишет М. Ходынская-Голенищева. — Это проявилось в принятии ошибочных решений, в непродуманной линии. Не нужно быть большим экспертом, чтобы понять: если бы правительство Б. Асада в Сирии пало, то страну ждали бы джихадистский хаос и угроза государственности, как в Ливии и Ираке, и у Дамаска не было бы эффективных структур для того, чтобы бороться с террористами, — ведь разогнаны прежде всего были бы армия и силовые структуры. Однако новая, идеологически заряженная цель ослепляет, «память» о безнаказанности за свои действия в прошлом продолжает толкать на неверный путь, и все это выливается в новые ошибки, в стремление обелить джихадистов, поделить их на «хороших» и «плохих», объяснить их поведение «отчаянием» и «ненавистью» в отношении диктатуры — в общем, изобрести любые предлоги, дабы «прикрыть» тот факт, что им с Западом «ненадолго по пути». Все это лишь ведет к ослаблению потенциала международного сообщества в борьбе с террористической заразой».
Псевдореальность, созданная западными и аравийскими СМИ и информационными технологиями, воздействовала и на поведение западных и ближневосточных лидеров. Они не хотели воспринимать реальную угрозу: в случае слома государственной структуры и поражения армии режима в Сирии установилась бы такая же власть (безвластие) джихадистов, как и в Ливии, а дальше были бы Ливан и Иордания, а потом и Саудовская Аравия.
«Заангажировавшись в самом начале кризиса произнесенным устами своих лидеров тезисом о том, что «Б. Асад должен уйти», он [Запад], по сути, сам поставил себя в безвыходное положение, — пишет М. Ходынская-Голенищева. — Отступать без потери лица было невозможно. Сдача позиций означала бы демонстрирование всему миру, что западные государства блефовали, что они не способны добиваться поставленных геополитических целей. Джихадисты стали наиболее организованной и хорошо вооруженной силой «на земле».
29 декабря 2014 года по иску Генеральной прокуратуры Верховный суд РФ признал организацию «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ) террористической международной организацией и запретил ее деятельность в России.
Оговорюсь, что феномен ИГИЛ — его идеология и структура — требует своего объяснения, анализа и специального исследования, выходящего за рамки избранной автором темы. В предварительном плане автор этих строк считает и ИГИЛ, и Аль-Каиду, и ан-Нусру, и талибов — незаконными, отвратительными детьми глобализации, точнее, глобализации в тех формах, в которых она осуществлялась. Исламистский экстремизм — это крайняя, обреченная на конечную неудачу идеология протеста против политических, социальных, моральных ценностей Запада, навязываемых иногда «мягкой», иногда «жесткой» силой в чуждой им цивилизационной среде.
Пока же действия джихадистов бросили вызов всей мировой цивилизации, в том числе России.
Все это и предопределило российское военное вмешательство в Сирии в надежде вырезать раковую опухоль терроризма в этой стране и не допустить или ограничить распространение ее метастазов, а одновременно — сохранить, пусть и реформированный, светский режим и добиться политического урегулирования.
