Глава 5
Аргумент Воздушно-космических сил
И вечный бой! Покой нам только снится.
Сквозь кровь и пыль…
Летит, летит степная кобылица
И мнет ковыль…
И нет конца! Мелькают версты, кручи…
Останови!
Идут, идут испуганные тучи,
Закат в крови!
Александр Блок
30 сентября 2015 года примерно в 13 часов по багдадскому времени — то есть в 14 часов по московскому — в посольстве США в Ираке появился генерал-лейтенант Сергей Кураленко, представитель Генштаба Вооруженных сил России. Он встретился с американским военным атташе по вопросам безопасности полковником Хади Петро и проинформировал его, что через час российская авиация начнет наносить удары по позициям ИГИЛ в Сирии.
В этот момент российские бомбардировщики с полной боевой нагрузкой уже выруливали на взлетные полосы авиабазы Хмеймим в Сирии.
На следующий день, 1 октября 2015 года, официальный представитель российского Министерства обороны сообщил, что Россия разместила свыше 50 летательных аппаратов, включая Су-34 в Сирии.
3 октября начальник Главного оперативного управления Генштаба ВС генерал-полковник Андрей Картаполов сообщил журналистам, что информация о намеченных ударах по позициям ИГИЛ «была доведена нашим зарубежным коллегам не только по линии Минобороны, но и российского МИДа». В ходе контактов российская сторона рекомендовала американцам вывести из этих районов всех инструкторов и советников, а также тех ценных специалистов, «которые готовились на деньги американских налогоплательщиков», и «прекратить полеты летательных аппаратов в районах действий нашей авиации». По его словам, американская сторона уведомила Минобороны РФ о том, что в зоне действия российской авиации «никого, кроме террористов, нет».
Такого поворота событий ни американское руководство, ни его союзники, ни западные и арабские СМИ не ждали. В первых комментариях сквозила, мягко говоря, растерянность. Как русские посмели? Как реагировать на этот шаг? Одобрить операции против общего врага и начать координацию действий? Но ведь уже шла «малая» холодная война, и все контакты с русскими были прерваны, стояла стратегическая задача «наказать» Россию за Украину и Крым и «изолировать ее» за слишком большую самостоятельность. Осудить? Но удары наносились по тем самым террористам или их последователям, которые взорвали башни Всемирного торгового центра в Нью-Йорке.
Раздались невнятные комментарии и политических лидеров, и СМИ с упором на то, что русские бьют «не по тем террористам», по «умеренной оппозиции», «поливают огонь бензином» и, естественно, «убивают гражданское население». Растерянность по ту сторону океана была очевидной. Но ведь реальной неожиданности не было.
ЦРУ могло не знать, что в июле 2015 года президент Б. Асад направил В. Путину просьбу о военной помощи после ощутимых успехов вооруженной оппозиции и получил согласие. Что 26 августа 2015 года между Россией и Сирией было подписано соглашение о передаче российской стороне на безвозмездной бессрочной основе аэродрома Хмеймим со всей инфраструктурой и прилегающей территорией провинции Латакия для размещения авиационной группы, состав которой устанавливала Россия. Авиационная группа и российские военнослужащие имели статус иммунитета и экстерриториальности, не проходили процедур таможенного и пограничного контроля. Россия могла самостоятельно планировать боевое применение авиагруппы и взаимодействие с сирийскими властями. (Этот договор был ратифицирован российским парламентом в октябре 2016 года.)
Но американцы знали, что с августа на базе Хмеймим день и ночь шла ускоренная работа: удлиняли взлетно-посадочные полосы, сооружали новую башню для управления полетами, ремонтировали и расширяли казармы. Сюда прибывали самолеты вместе с летчиками, вертолеты, военный персонал, танки, артиллерия для защиты базы.
В сентябре 2015 года военные корабли российского Черноморского флота появились в Восточном Средиземноморье. В том же сентябре был создан совместный информационный центр в Багдаде в составе России, Ирака, Ирана и Сирии для координации действий против ИГИЛ. Позднее, в середине октября 2015 года Сергей Лавров сообщил, что перед началом операции в Сирии Россия пригласила США, Англию и Турцию присоединиться к этому центру, но получила, как он выразился, «неконструктивный» ответ.
15 сентября 2015 года в Душанбе на заседании Совета коллективной безопасности ОДКБ В. Путин призвал к объединению международных усилий в Сирии против ИГИЛ. Он также сказал, что сирийский президент Б. Асад «готов включить здоровую часть оппозиции в государственную администрацию».
21 сентября 2015 года в Москве в рамках экстренного визита израильского премьера Биньямина Нетаньяху состоялась встреча начальников генеральных штабов России и Израиля Валерия Герасимова и Гади Айзенкота. О цели визита и встречи рассказал сам Нетаньяху: «Моей целью было предотвратить случаи непонимания между армией обороны Израиля и российскими войсками». По его словам, они с президентом В. Путиным об этом договорились. Незадолго до начала операции российских ВКС израильское министерство обороны и российские военные создали объединенную рабочую группу, чтобы координировать свои действия по отношению к Сирии в воздушной, военно-морской и электронной и магнитной сферах.
27 сентября президент В. Путин заявил в интервью американскому журналисту Чарли Роузу для телеканалов CBS и PBS: «Более двух тысяч боевиков, выходцев из бывшего Советского Союза, находятся на территории Сирии. Есть угроза, что они к нам вернутся. Так чем ждать, пока они к нам вернутся, лучше помочь Б. Асаду бороться с ними там, на территории Сирии».
В начале сентября впервые за год состоялся телефонный разговор министра обороны РФ С. Шойгу с его американским коллегой Э. Картером. Автор не знает, что они обсуждали пятьдесят минут, но предполагает, что С. Шойгу говорил о необходимости совместных действий против террористов, о начале политического процесса, а министр обороны США повторял известную позицию: «Башар Асад должен уйти, и тогда все будет в порядке».
Примерно таково было содержание и пятнадцатиминутной беседы В. Путина с президентом Б. Обамой на полях Генассамблеи ООН в Нью-Йорке 28 сентября — тоже первый прямой контакт за год. В своей речи на Генассамблее В. Путин опять призвал создать международную коалицию против ИГИЛ. По крайней мере, часть ответственности за сирийскую гражданскую войну В. Путин возложил на неназванные державы, которые подталкивали страну к гражданской войне.
30 сентября 2015 года Совет Федерации российского парламента разрешил президенту страны использовать вооруженные силы (но не наземные войска) в Сирии. Российское руководство позднее уточнило, что ведутся бомбежки не только позиций ИГИЛ, но также других вооруженных «террористических групп».
Две стороны одной медали
Автор. Вы могли бы сказать, как формировалась наша позиция, которая привела к решению участвовать в сирийской войне российскими воздушно-космическими силами?
М.Л. Богданов: Боевики ИГИЛ в 2014 году наступали и в Ираке, и в Сирии. Против них действовали армии двух легитимных правительств в Ираке и Сирии. И война против экстремистов и укрепление их армий — две стороны одной медали. Ведь США и Саудовская Аравия, недовольные правительством Нури аль-Малики, сократили военную помощь иракской армии, хотя игиловцы уже подходили к Багдаду: мол, пусть сменится правительство аль-Малики, а там разберемся. Мы, не особенно афишируя, поставили тогда немало вооружений Багдаду — пусть и за плату. Игиловцы и их союзники наступали и в Сирии. Они иногда вступали в схватку с ан-Нусрой или Ахрар аш-Шам, но идеологически все они — родные братья. Еще одна боеспособная сила против ИГИЛ — курды, но о них особый разговор.
Автор. 2014–2015 годы — достаточно быстрое сокращение территории, контролируемой правительством Сирии.
М.Л. Богданов. Да, сначала в руках правительства было 60 % территории, потом 30, а в 2015 году — 20 %. Правда, там жила большая часть населения. Военная логика подсказала: на войне без линии фронта невозможно защитить каждое селение или оазис, нужно сосредоточиться на главных центрах и на коммуникациях. Но к середине 2015 года боевики установили полный контроль над населенной провинцией Идлиб на северо-западе, на границе с Турцией, было прервано сообщение между Дамаском и Латакией, Дамаском и той частью Алеппо, которую удерживали правительственные силы. Шло наступление боевиков и с южного направления. Правда, там друзские районы выступили на стороне правительства.
Автор. Но если представить себе, что черный флаг ИГИЛ стал бы развеваться над президентским дворцом в Дамаске, на очереди были бы Ливан и Иордания. Об этом мне говорили в Ливане все собеседники без исключения.
М.Л. Богданов. Это так. Экспансия ИГИЛ могла распространиться и на Саудовскую Аравию. Была угроза и для Израиля, но у него была особая позиция.
Автор. Ситуация драматическая. Всего пять лет назад сирийская армия — 350 тыс. человек — была второй в регионе по численности после турецкой, с хорошим тяжелым вооружением, танками, самолетами, вертолетами. А летом 2015 года стояла как бы на последних рубежах.
М.Л. Богданов. Не совсем. Ведь вооруженные силы в целом сохранили преданность Б. Асаду, сохранили свое вооружение. Было дезертирство, но никакая крупная военная часть не перешла на сторону оппозиции. Конечно, ситуация сложилась опасная. По сути, шла региональная война через посредников. В войне против режима участвовали десятки тысяч иностранных джихадистов. Потери правительственной армии были большие. Сказывалась усталость: ведь не могли же люди воевать двадцать четыре часа в сутки в течение почти пяти лет.
Автор. А давали ли эффект бомбежки позиций ИГИЛ и ан-Нусры коалицией во главе с США?
М.Л. Богданов. По этому поводу начну с самого начала. Сентябрь 2014 года. Нью-Йорк. Подходят к нам американцы и говорят: «Мы собираемся бомбить ИГИЛ и ан-Нусру в Сирии. Передайте в Дамаск, что мы будем бить по террористам, а не по сирийской армии, чтобы они не беспокоились. При этом мы не собираемся координировать действия с режимом Б. Асада, но трогать его войска не будем. При этом вы его предупредите, чтобы в тех районах, где террористы будут уничтожаться, не появлялась сирийская армия. Мы эти районы освобождаем для своих людей». Тогда мы сказали американцам: «Вы сами сирийцам скажите об этом, потому что у вас есть прямые контакты. В Нью-Йорке находится сирийский мининдел В. Муаллем». Сообщили. Приходят к нам сирийцы и говорят: «Американцы будут бомбить ИГИЛ без нашего разрешения. Но если они выгонят откуда-то террористов, то мы не должны занимать эти территории, туда вой дет умеренная оппозиция. А они нам дают гарантии, что нас не тронут. Но мы не верим их гарантиям»…
Автор. И правильно не верили. Через год с небольшим натовская авиация «по ошибке» ударила по сирийским позициям в Дейр-эз-Зоре. Было убито и ранено более ста сирийских солдат.
М.Л. Богданов. «По ошибке» или намеренно, хотели или не хотели, но это действительно произошло, и тут же началась атака игиловцев на сирийские позиции. Но вернемся к сентябрю 2014 года. Вялая американская операция в Сирии привела к тому, что многие «умеренные» оппозиционеры перешли на сторону ИГИЛ или ан-Нусры. Вместе с оружием. Полмиллиарда долларов американцы затратили на их подготовку, а эффект — противоположный.
Автор. Что нас подтолкнуло к окончательному решению о военном вмешательстве в конфликт?
М.Л. Богданов. Ситуация все более осложнялась. Нужно было спасать не только правительство, а страну, государственность, миллионы людей. Во что превратился бы Дамаск с его культурой, древностями, памятниками? Было бы море крови и разрушений. Кроме того, мы давали Западу четкий сигнал: нельзя уничтожать государственные структуры. Если падет правительство, никакого политического урегулирования не будет. Будет полный развал, разгул терроризма и экстремизма. Хаос. Взгляните на Ливию.
Реакция джихадистов и их спонсоров была предсказуемой. Шла война, жестокая и беспощадная. Со стороны джихадистов, как всегда и везде, это была война без правил. Сорок группировок экстремистов, включая Ахрар аш-Шам, Джейш аль-Ислам и другие, заявили, что они будут нападать на русских в ответ на воздушную кампанию Москвы. Ан-Нусра объявила награду в 13 тыс. долларов за любого русского солдата, захваченного в плен. ИГИЛ выпустило в Интернете музыкальный ролик, в котором рефреном звучала песня «Русская кровь будет течь рекой». Пятьдесят пять саудовских улемов выпустили обращение, призывая «всех здоровых мусульман в Сирии» воевать против русских «наследников советских коммунистов», против «нусайритского» (то есть христианского) режима, против «сафавидов» (то есть иранцев).
За призывами последовали действия. 31 октября 2015 года игиловские агенты заложили взрывное устройство в самолет Airbus A321 с российскими туристами из Шарм аль-Шейха. Самолет взорвался над Синаем, 224 пассажира и члена экипажа погибли. Президент Владимир Путин тогда заявил, что террористы, устроившие взрыв на борту самолета с российскими гражданами, будут найдены. «Мы будем искать их везде, где бы они ни прятались. Мы их найдем в любой точке планеты и покараем», — сказал В. Путин на заседании Совета безопасности РФ.
Готовились теракты в самой России и за ее пределами. 19 декабря 2016 года террорист выстрелами в спину убил российского посла в Турции Андрея Карлова.
Спустя многие месяцы после начала операции российских ВКС эта война продолжалась. За примерно полтора года после 30 сентября 2015 года Россия потеряла в самой Сирии, по официальным данным, 30 человек: военнослужащие, медсестры, гражданские лица, но по неофициальным данным — больше.
Пропагандистская реакция США и других стран Запада была ожидаемой: требовалось найти предлоги, чтобы «осудить» действия ВКС России, обвинить их в ударах по умеренной оппозиции, убийствах гражданского населения и т. п. 2 октября президент Б. Обама на пресс-конференции заявил, что российские действия «загоняют в подполье» умеренную оппозицию, и это «усиливает ИГИЛ». Ему вторил премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон: «Они [русские] поддерживают мясника Асада и помогают ему».
НАТО «осудило российские бомбардировки в Сирии» и призвало Россию «прекратить поддержку режима Асада». Коалиция США и их союзников призвала РФ «немедленно прекратить нападения на сирийскую оппозицию и гражданских лиц» и сосредоточить свои усилия на том, чтобы «воевать против ИГИЛ».
Не отстала и Саудовская Аравия. Ее представитель в ООН потребовал, чтобы Россия «прекратила свое вмешательство», повторив утверждение, будто Россия наносит удары по неназванной умеренной антиправительственной оппозиции, а не по ИГИЛ. Но голос Эр-Рияда прозвучал отнюдь не в унисон с оценками ситуации, сделанными другими арабскими государствами. 3 октября 2015 года министр иностранных дел Египта Самех Шукри заявил, что российское вмешательство в войну в Сирии «дало эффект и привело к ограничению терроризма в Сирии с целью его уничтожения».
Ирак поддержал российское вмешательство и разрешил российским самолетам пролет через свою территорию. ОАЭ сначала не комментировали российское вмешательство, но затем выразили ему поддержку. 23 октября 2015 года Иордания согласилась создать специальный рабочий механизм в Аммане, чтобы координировать военные действия с Россией в Сирии. Руководители сирийских курдов поддержали российские авиационные удары против ИГИЛ, ан-Нусры и Ахрар аш-Шам. По их мнению, все эти организации — террористы, они не отличаются от ИГИЛ.
9 октября 2015 года администрация Обамы прекратила попытки готовить и вооружать вне Сирии новые повстанческие отряды, чтобы сражаться с ИГИЛ, признав провалом программу, стоившую полмиллиарда долларов: подготовленные боевики присоединялись к джихадистам или передавали им оружие, поставленное американцами. Администрация США заявила, что она будет использовать эти средства, чтобы поставлять снаряжение и кое-какое оружие группам, которые уже действуют внутри Сирии. Президент Б. Обама приказал начать новые поставки для войны против ИГИЛ 25 тыс. сирийских курдов и пятитысячным отрядам вооруженной сирийской оппозиции, подчеркивая, что США будут продолжать эту поддержку, раз Россия присоединилась к конфликту.
На войне как на войне
Удары российских аэрокосмических сил на момент написания книги продолжались более полутора лет. Иногда интенсивность резко возрастала. Изредка были паузы по гуманитарным или политическим соображениям. Большая часть боевых вылетов происходила с авиабазы Хмеймим. По согласованию с правительством Ирана и Ирака использовались крылатые ракеты с кораблей Каспийской военной флотилии и стратегические бомбардировщики дальнего действия. Наносились ракетные удары с российских военных кораблей в Восточном Средиземноморье, в том числе с подлодки в погруженном состоянии. В октябре 2016 года из Североморска сюда был направлен авианосец «Адмирал Кузнецов» с группой сопровождения, и в операциях стала участвовать его палубная авиация. В августе 2016 года дальние бомбардировщики Ту-22M3 и Су-35 использовали иранскую авиабазу Хамадан. Иранское руководство согласилось на это лишь на краткий промежуток времени.
Когда после терактов в Париже в конце ноября 2015 года в Восточном Средиземноморье появился авианосец «Шарль де Голль» с военно-морской группой, В. Путин приказал тогдашнему флагману российских кораблей крейсеру «Москва» сотрудничать с ними, «как с союзниками». В какие формы вылилось это сотрудничество, сказать трудно.
Ударам подверглись позиции вооруженных повстанцев в районах Хамы, Хомса, Ракки, Алеппо, Идлиба, Дейр-эз-Зора, а также в Южной Сирии — иногда совместно с сирийской авиацией. Целями были командные пункты джихадистов, пути снабжения, тренировочные лагеря, склады с боеприпасами, заводы или цеха по производству и ремонту оружия, контролируемые ими места нефтедобычи. Были разрушены более двухсот нефтяных вышек и примерно две тысячи автоцистерн.
Россия заблаговременно согласовала с партнерами (то есть с Ираном и Ираком) удары крылатыми ракетами «Калибр» по объектам террористов в Сирии, нанесенные из юго-западной части Каспийского моря, заявил начальник Главного оперативного управления российского Генштаба Андрей Картаполов. «Все объекты для поражения нами тщательно изучаются, при этом используются данные космической и радиоэлектронной разведки, съемки с беспилотных летательных аппаратов, информация, полученная по данным радиоперехватов. Мы также используем данные сирийской, иранской и иракской разведок, в том числе из агентурных источников. Перед ударом на каждый объект поражения готовится специальный формуляр. После анализа всей имеющейся информации проводится компьютерное моделирование предстоящих ударов, и только после этого принимаются окончательные решения на поражение той или иной цели. Определение целей для авиации осуществляется точно по такому же алгоритму», — добавил А. Картаполов. При этом он подчеркнул, что в Сирии применяются современные высокоточные боеприпасы. «Максимальное отклонение от цели не превышает 5 метров», — заявил А. Картаполов. Он также обратил внимание на то, что Россия неоднократно отменяла спланированные удары по боевикам «по той лишь причине, что террористы покидали свои базы и лагеря и, как правило, укрывались в населенных пунктах вблизи религиозных учреждений. «Хочу со всей ответственностью заявить, что нами не рассматриваются в качестве целей объекты, которые находятся в населенных пунктах», — добавил А. Картаполов.
Впервые в постсоветской истории Россия развернула на удаленном театре военных действий межвидовую группировку, включающую смешанное авиационное соединение, подразделения сил специальных операций, морской пехоты, ВДВ, сухопутных войск, силы и средства противовоздушной обороны (морского и наземного базирования), боевые бронированные машины, артиллерию, комплексы связи и управления, радиоэлектронной борьбы, подразделения разведки, материально-технического обеспечения (МТО). Это была демонстрация возможности страны подкреплять в случае необходимости свои политические акции силовыми методами.
Автор не считает себя военным специалистом, но полагает, что одновременно происходила проверка боеготовности техники и личного состава в условиях боевых или близких к боевым, отрабатывались возможности новых видов оружия, выявлялись недостатки, пути совершенствования вооруженных сил. Соответствующие выводы были сделаны после потери по техническим причинам двух самолетов с авианосца «Адмирал Кузнецов». Естественно, что Россия несла и военные расходы на операции, но они, по официальным заявлениям, оставались в пределах военного бюджета. Мало того, улучшение репутации российской военной техники и оружия служило увеличению объемов экспорта вооружений РФ.
Забегая хронологически немного вперед, отметим, что 15 июля 2016 года в Минобороны России прошла военно-научная конференция по обобщению опыта действий российской группировки в Сирии. Министр обороны России С. Шойгу заявил, что, как показывает анализ развития обстановки в мире, в ближайшей перспективе вероятность возникновения военных конфликтов сохранится. «Такие кризисные ситуации, как в Сирии, могут быть спровоцированы в любой стране, в том числе в постсоветских государствах Центральной Азии и Закавказья. В этих условиях Россия будет вынуждена адекватно реагировать на потенциальную угрозу». Изучение опыта военных действий в Сирии «позволит выработать предложения по дальнейшему строительству вооруженных сил, повышения их боевых возможностей и создания… оружия нового поколения». Министр констатировал, что при активной поддержке авиации и артиллерии российской группировки сирийские войска освободили 586 населенных пунктов… и более 12 тыс. кв. км территории.
К моменту начала операции российских ВКС в Сирии уже действовала авиация США и их союзников. Сразу же были приняты меры, чтобы предотвратить какие-либо инциденты, были установлены прямые линии связи с американским командованием коалиционной группировки в Ираке, с турецким министерством обороны, с Генеральным штабом Израиля.
Уже 20 октября 2015 года Министерство обороны России и министерство обороны США подписали «Меморандум о предотвращении инцидентов и обеспечении полетов авиации в ходе операций в Сирии». В нем регламентировались действия пилотируемых и беспилотных летательных аппаратов в воздушном пространстве над Сирией с целью предотвратить возникновение нежелательных инцидентов между авиацией России и США. Были организованы каналы для круглосуточной оперативной связи между соответствующими органами военного управления России и США, определен механизм взаимодействия, включая оказание взаимной помощи при возникновении кризисных ситуаций. Американцы обязались довести согласованные правила до всех участников возглавляемой ими коалиции. Между российскими и американскими военными проводились видеоконференции. Главным пунктом разногласий был все тот же вопрос: кого считать «террористом»? кого США считали «другом» и кого — «врагом»?
Возможно, что действия ВКС в Сирии не ставили задачи «принудить США» к сотрудничеству, если использовать терминологию «принудить к миру». Но фактически это произошло — слишком велик был риск ненамеренного столкновения российских и американских военных. Поэтому сразу обозначились контуры какого-то диалога и сотрудничества двух стран на военно-тактическом уровне, но не по совместным действиям.
М.Л. Богданов. Фактически сразу начались контакты российских и американских военных, чтобы договориться о правилах игры. Но дело шло с трудом. В частных беседах госсекретарь Керри говорил, что надо взаимодействовать, но публично не мог этого заявить. А Пентагон и ЦРУ говорили, что мы с русскими не будем устанавливать контакты, не будем ни о чем договариваться. Такая была двойственная картина, идеологизированный, непрактичный и, на наш взгляд, абсолютно неразумный подход. Это продолжалось долго. Но в конце концов все-таки решили: нужно работать вместе. И сразу возник принципиальный вопрос: а кого считать террористами? Нам говорили: вы не по тем бьете, не по террористам, а по нашим друзьям.
Автор. Но ведь мы действительно употребляли выражение «ИГИЛ и другие террористические организации».
М.Л. Богданов. Извините. Мы говорили американцам: если вы знаете, по кому не нужно бить, покажите, где ваши друзья. Если не хотите определить, где ваши друзья, покажите, где, по вашему мнению и по вашей информации, наши общие враги. Давайте бить вместе.
Автор. Удалось убедить американцев?
М.Л. Богданов. Нам говорят: трудно определить, где находятся только враги, потому что там и друзья. Мы предлагали: надо их разделить; вы скажите своим друзьям, чтобы они отошли в сторону. Американцы уходили от ответа; мол, там у них семьи, они местные. А потом признались, что их друзья их не слушают, потому что получают и деньги и оружие в основном не от американцев, а от турок, катарцев, саудовцев.
Автор. А какие-либо контакты с ЦРУ были по этому по воду?
М.Л. Богданов. Были. В феврале 2016 года в Россию приезжал директор ЦРУ: американцы стали думать, им нужно было что-то делать.
17 ноября 2015 года можно считать началом второго этапа операции ВКС РФ в Сирии. Он характеризуется наращиванием интенсивности ударов авиации, крылатых ракет воздушного и морского базирования, применением самолетов дальней авиации с территории России, расширением «номенклатуры целей за счет объектов инфраструктуры и транспортных средств, обеспечивающих добычу и контрабандную поставку нефти в интересах ИГИЛ».
17 ноября министр обороны генерал армии Сергей Шойгу на совещании в Национальном центре управления обороной Российской Федерации с участием Верховного главнокомандующего Владимира Путина доложил: «Количество вылетов ВКС РФ увеличено в два раза, что позволяет наносить мощные, точные удары по боевикам ИГИЛ на всю глубину территории Сирии». Состав авиационной группировки был увеличен.
Газета «Нью-Йорк таймс» отмечала, что российские самолеты «по крайней мере на текущий момент ежедневно наносят почти столько же ударов по повстанцам, противостоящим силам президента Башара Асада, сколько американская коалиция, воюющая против террористической организации «Исламское государство», наносит ежемесячно на протяжении последнего года».
22 января 2016 года начальник Генерального штаба первый заместитель министра обороны РФ генерал армии Валерий Герасимов заявил: «Сирийская армия четыре года отступала. Буквально через две недели после начала операции российских ВКС в Сирии появилась тенденция перехода в наступление правительственных сил на отдельных направлениях. Сейчас эта тенденция носит общий характер. Из 15 направлений, на которых ведутся боевые действия в Сирии, на 10 ведутся боевые действия наступательного характера, на трех осуществляется подготовка наступления, на двух — ведется оборона. <…> Характеризуя динамику боевых действий, я бы сказал, что в целом стратегическая инициатива и инициатива на большинстве направлений сейчас в руках правительственных войск. Сирийская армия за последние месяцы стала другой. Появилось желание наступать, появилась уверенность в своих силах».
В.В. Наумкин. Наши ВКС наносили удары непосредственно по запрещенным в России террористическим группировкам ДАИШ (ИГИЛ), Джабхат ан-Нусра, а также по тем, кто в тактических целях объединился с ними и воюет в составе их отрядов или же координирует свои действия, помогая этим террористам. Поскольку я выступаю сейчас в своем личном качестве независимого эксперта, могу сказать, что нам не нужно, как это иногда делают некоторые обозреватели, себя обманывать и говорить, будто мы воюем исключительно с ИГИЛ. Мы воюем в Сирии со всеми террористами и их пособниками. Террористы — это те, кто сегодня ставит задачу свержения законных режимов, создания страшных государств с досредневековыми правилами жизни, убийствами, пытками, массовыми казнями людей…
Автор. А что в качестве независимого эксперта вы можете сказать о внешней поддержке режима?
В.В. Наумкин. Это и отряды ливанского движения «Хезболла», и отряды шиитских добровольцев из других стран, прежде всего из Ирака, Афганистана, Пакистана. Сегодня много говорят о расширении иранского контингента, который в Сирии воюет. Мы не имеем полной информации на этот счет. Кто-то говорит, что их стало меньше, кто-то — больше. Но без помощи Ирана Сирии пришлось бы плохо.
Победа? Нет. Переговоры
Военное вмешательство России, безусловно, изменило и баланс сил, и всю военно-политическую обстановку в Сирии. Были укреплены позиции правительства, улучшено моральное состояние армии, ослабели позиции джихадистов и стала сужаться зона их контроля. Правительственные войска и их союзники наступали, джихадисты были ослаблены и отступали. Все это не означало «победу» или «путь к победе» баасистского режима, но открывало возможности для конструктивных переговоров.
Президент Б. Асад мог заявлять о намерении очистить всю территорию страны от джихадистов «до последнего дюйма», но в Москве такую позицию понимали как предварительную точку отсчета, с которой можно было начинать политический торг с оппозицией.
20 октября 2015 года, через три недели после начала российской военной кампании в Сирии, президент В. Путин принял сирийского президента Б. Асада в Москве, чтобы обсудить совместные военные действия против террористов, а также работу по достижении «долговременного урегулирования, основанного на политическом процессе». В. Путин заявил, что решение кризиса возможно «на основе политического процесса при участии всех политических сил, этнических и религиозных групп».
Ни США, ни их западные союзники, ни региональные спонсоры оппозиции не собирались напрямую вмешиваться в сирийскую гражданскую войну. Требовались переговоры. США вынуждены были согласиться на возобновление мирного процесса с тем, чтобы в нем участвовала сирийская оппозиция. 23 октября 2015 года состоялась встреча Керри и Лаврова в Вене. К ним 30 октября присоединились министры иностранных дел Турции, Саудовской Аравии и — по настоянию России — Ирана.
В тот же день международная группа поддержки Сирии (МГПС) под сопредседательством России и США в составе этих двух стран, а также Германии, Египта, Иордании, Ирака, Ирана, Италии, Катара, Китая, Ливана, ОАЭ, Омана, ООН, Саудовской Аравии, Великобритании, Турции, Франции сделала заявление по ситуации в Сирии. Она выступила за единство страны, ее независимость, территориальную целостность и светский характер. Эти принципы, по мнению группы, являются «фундаментальными основами урегулирования». Стояла задача сохранить сирийские государственные институты, прекратить войну, начать политический процесс между самими сирийцами и ведомый самими сирийцами. Международная группа поддержки Сирии выразила согласие с Женевским коммюнике 2012 года, чтобы обеспечить прекращение огня в Сирии.
14 ноября эта группа сделала в Вене новое заявление о наличии тесной связи между прекращением огня и параллельно развивающимся политическим процессом в соответствии с положениями Женевского коммюнике 2012 года.
18 декабря 2015 года Совет Безопасности ООН единогласно принял резолюцию № 2254, которая поддержала «венские заявления» от 30 октября и 14 ноября. Это означало, что позиция МГПС превращалась в часть международного права. Была поставлена задача — начать мирные переговоры через месяц, а через шесть месяцев сформировать переходное правительство. Резолюция призвала выработать новую конституцию Сирии и провести демократические выборы до июля 2017 года под наблюдением ООН, включив избирателей из представителей диаспоры. Но как ИГИЛ, так и ан-Нусра должны были быть исключены из любых переговоров и переходного процесса. Резолюция специально не указывала на то, будет ли Б. Асад вовлечен в переходный процесс через шесть месяцев или сможет ли он выдвинуть свою кандидатуру на выборах в 2017 году.
После пяти лет войны в Сирии было признано, что конфликт требует консенсуса всех заинтересованных международных акторов, чтобы быть решенным. Даже Великобритания согласилась на то, чтобы временно, на срок три месяца, Асад оставался президентом. Это означало, что западные партнеры России перестали требовать немедленной отставки Асада.
В Эр-Рияде 10–12 декабря 2015 года был с большим трудом сформирован Высший комитет по переговорам (ВКП) с целью объединить различные группы «умеренных» как вооруженной, так и гражданской оппозиции. В него вошли 34 члена: представители Национальной коалиции, сирийских «Братьев-мусульман», перебежавший на сторону оппозиции бывший премьер-министр Рияд Хиджаб, группа из внутренней сирийской оппозиции — Национальный координационный комитет за демократические перемены, сформированный в Дамаске еще в 2011 году. Среди членов ВКП были независимые, бывший лидер Национальной коалиции Ахмед аль-Джарба, представители вооруженных оппозиционных групп, включая представителей Джейш аль-Ислам, Аль-Ахрар. Не было представителей курдской Партии демократического союза, которую турки «записали» в террористы, и, естественно, ан-Нусры и ИГИЛ.
1 февраля 2016 года начались переговоры в Женеве после борьбы за то, кто будет представлять оппозиционеров. Переговоры вел специальный представитель Генсекретаря ООН Стаффан де Мистура.
Выступая после начала Женевской мирной конференции 1 февраля 2016 года под эгидой ООН, российский министр иностранных дел Лавров заявил, что Россия не будет прекращать своих воздушных ударов, пока не нанесет поражение «таким террористическим организациям, как Джабхат ан-Нусра и ИГИЛ».
В феврале 2016 года интенсивные воздушные удары российской авиации помогли сирийской армии и ее союзникам провести наступление в северо-западной части Алеппо, что прервало линию снабжения боевиков из Турции.
Представители Высшего комитета по переговорам отказывались вести переговоры, пока в Алеппо не будет восстановлена прежняя ситуация. Представители Дамаска, в свою очередь, обвиняли ВКП, что он выполняет указания Саудовской Аравии, Катара и Турции, чтобы сорвать встречу и покинуть Женеву. Де Мистура пытался сгладить противоречия. Переговорный процесс был спасен, когда Россия и США договорились выполнить вторую цель «венских заявлений» — общее прекращение огня. 22 февраля президенты В. Путин и Б. Обама согласовали условия прекращения огня в Сирии. 26 февраля 2016 года Совбез ООН единогласно принял резолюцию № 2268, которая потребовала от всех сторон выполнения соглашений между США и Россией о прекращении военных действий.
Соглашение охватывало только некоторые регионы. Вне его остались зоны, контролируемые ИГИЛ и ан-Нусрой.
Проблема состояла в том, что ан-Нусра действовала в тесной связке с другими повстанческими группировками, особенно в провинции Идлиб и Алеппо.
Прекращение военных действий вступило в силу. Оно отнюдь не было совершенным. Но как бы то ни было, оно продолжалось достаточно долго. Несмотря на нарушения, было заметное снижение потерь всех сторон. Во время этого хрупкого перемирия ООН направила несколько сотен грузовиков с гуманитарной помощью, которую получили примерно 240 тыс. гражданских лиц, хотя не везде был обеспечен доступ к получателям помощи.
Стороны решили возобновить свою встречу в Женеве 14 марта 2014 года. В тот же день В. Путин заявил, что главные военные цели операции ВКС достигнуты, и он приказал выводить «главную часть» российских вооруженных сил из Сирийской Арабской Республики, «начиная с завтрашнего дня». Это могло означать подталкивание Б. Асада к поискам компромисса и демонстрацию американцам, что Россия серьезно настроена на мирный процесс.
Основанием для решения В. Путина послужили результаты боевой работы ВКС РФ в Сирии в период с 30 сентября 2015 года по 14 марта 2016 года, доложенные министром обороны РФ Сергеем Шойгу: «Всего за это время совершено более 9 тысяч вылетов, впервые были осуществлены массированные удары рассредоточенным оружием на дальности более полутора тысяч километров ракетами как воздушного, так и морского базирования. Всего при поддержке нашей авиации сирийские войска освободили 400 населенных пунктов и более 10 тысяч квадратных километров территории. Достигнут существенный перелом в борьбе с терроризмом».
Приказ о выводе затронул значительную часть сил и средств: Сирию покинули все штурмовики Су-25СМ и Су-25УБ, бомбардировщики Су-34, часть бомбардировщиков Су-24М. Самолеты с авиабазы Хмеймим выполнили перелеты в пункты постоянной дислокации на территории России воздушными эшелонами в сопровождении самолетов военно-транспортной авиации. Перебазирование армейской авиации и подразделений обеспечения было осуществлено самолетами военно-транспортной авиации и морским транспортом.
В полном объеме сохранилась группировка сил и средств противовоздушной обороны, включая ЗРС С-400 и ЗРПК «Панцирь-С1». Как отметил В. Путин, «у нас создан и эффективно действует механизм предупреждения инцидентов в воздухе с американской стороной, но все партнеры предупреждены и знают: наши системы ПВО будут применяться по любым целям, которые мы сочтем угрозой для российских военнослужащих. Хочу подчеркнуть: по любым целям».
На текущем этапе операции ВС РФ в Сирии одной из важнейших задач был контроль за соблюдением перемирия и создание условий для политического межсирийского диалога. Для этого были дополнительно развернуты средства разведки, том числе группировка российских беспилотных летательных аппаратов увеличена примерно до 70 единиц.
В круглосуточном режиме продолжал работу Центр по примирению враждующих сторон на авиабазе Хмеймим. Было налажено конструктивное взаимодействие с представителями уполномоченного органа США в Иордании и оперативным центром по прекращению огня Международной группы поддержки Сирии в Женеве. Минимум два раза в сутки между ними осуществлялся обмен информацией.
Подводить окончательные итоги операции ВС РФ в Сирии было преждевременно. Она продолжалась, пусть и в меньших объемах. Основные усилия были сосредоточены на оказании помощи сирийскому правительству, его вооруженным силам и их союзникам. Президент Путин заявил 17 марта 2017 года: «Это финансовая помощь, поставки техники и вооружений, содействие в обучении, организации и слаживании сирийских вооруженных сил, это разведывательная поддержка, штабная помощь в планировании операций. И наконец, это непосредственная, прямая поддержка. Имею в виду использование космической группировки, ударной и истребительной авиации. Тех российских сил, которые остаются в Сирии, достаточно для решения поставленных задач».
Российское военное вмешательство переломило военно-политическую обстановку в Сирии. Правительственная армия перешла в наступление на нескольких фронтах, включая север, запад, центр и юг страны. Был восстановлен контроль над шоссе, ведущим в Алеппо и Латакию. Автор в Дамаске сам видел автобусы, отправляющиеся в эти города. В конце марта 2016 года был достигнут важный психологический эффект — освобождена от джихадистов ИГИЛ Пальмира. Для демонстрации успеха в древнем амфитеатре города, где джихадисты устраивали массовые казни пленных, дал концерт российский оркестр под управлением маэстро Гергиева.
Специальное подразделение российских вооруженных сил работало по разминированию города и его окрестностей. Чтобы защитить их, были поставлены специальные силы ПВО.
Но до политического урегулирования дело не доходило. 29 марта Высший комитет по переговорам обвинил Дамаск в нарушении режима прекращения огня, в нежелании обсуждать вопрос об отставке президента Б. Асада и приостановил свое участие в переговорном процессе. Бои в районе Алеппо фактически возобновились. Режим прекращения огня стал разваливаться.
28 апреля спецпредставитель Генсекретаря ООН С. де Мистура призвал президентов России и США принять меры по сохранению «еле живого режима» прекращения огня в Сирии, который формально сохранялся .
Автор. Жесткие позиции Высшего комитета по переговорам, их зацикленность на судьбе Б. Асада отражали надежду на втягивание США и других стран Запада в войну?
М.Л. Богданов. Вообще-то проблема гораздо шире. Многое в оценках ситуации в Сирии было построено на идеологических расхождениях, стереотипах. Один и тот же вопрос задавали и израильтяне, и саудовцы: иранцы, мол, используют экспорт революции, шиизм, шиитскую организацию «Хезболла». А в Сирии власть Башара Асада — это режим алавитов, они тоже близки к шиитам. (Хотя я долго могу рассказывать о расхождениях между алавитами и шиитами.) Иранцы, по словам саудовцев, израильтян, занимаются экспансией, они хотят укрепить свои позиции, что очень опасно. <…> Мы на это отвечали: конечно, можно рассуждать о чем угодно, пытаясь прочитать чьи-то мысли. Мы же оперируем официальными позициями, документами, согласованными международным сообществом. Резолюция СБ ООН № 2254 родилась в рамках взаимопонимания Международной группы поддержки Сирии, на базе так называемых «венских деклараций». И в этом мы были все вместе — Россия вместе с Америкой, турками, арабами, иранцами.
Автор. Речь, в частности, шла о том, что Сирия будет единым, светским, демократическим государством.
М.Л. Богданов. Именно так. В самой резолюции речь шла о «неконфессиональном» светском режиме. Значит, во главе государства должны стоять не алавиты, не шииты, не сунниты, а те политики, кого народ изберет, потому что в светском государстве должны осуществляться выборы на основе демократических процедур. Но некоторые акторы зациклились на Башаре Асаде. В конце 2015 года на встрече состоялся примечательный разговор с участием катарцев, саудовцев, иранцев. Министр иностранных дел Катара Халед аль-Атыйя (сейчас он министр обороны) говорит: «Я уверен, что 80 % сирийцев готовы умереть, лишь бы не было у власти Башара Асада». Ему отвечает Джавад Зариф, министр иностранных дел Ирана: «Халед, ты говоришь какие-то странные вещи. Зачем умирать? Пусть эти 80 % идут на избирательные участки и проголосуют против Башара Асада. И все, вопрос будет решен». А катарец возражает: «Какие выборы? Война идет». Все стали спорить. И признали, что война в Ираке была, в Афганистане была, но везде прошли выборы. Де Мистура вмешался в разговор: «Я от имени ООН отвечаю за свои слова. ООН организует выборы, честные, транспарентные, с участием беженцев. Никакие мухабарат (сирийские органы безопасности. — А.В.) вмешиваться не будут. ООН проследит за выборами как внутри страны, так и за ее пределами. Беженцы — их миллионы — будут иметь возможность голосовать».
Автор. Но такова же была и наша позиция?
М.Л. Богданов. Именно так. Все эти идеи были положены в основу и «венских договоренностей» и закреплены в резолюции № 2254. Мы говорили о том, что конституция и режим должны быть демократическими, плюралистическими, выборы на всех уровнях должны быть на многопартийной основе с соблюдением прав женщин и всех конфессий или этносов. Если считать, что подавляющее большинство населения — это сунниты, то они и не изберут алавита. Но ведь вопрос не в конфессиональной принадлежности, главное — это гражданство страны и политические убеждения. Вот и ключ к решению проблемы. Повторяю: все это и вошло в основу «венских договоренностей» и было закреплено в резолюции № 2254 СБ ООН.
Автор. Но оппозиция и ее спонсоры, видимо, боялись: а вдруг Б. Асад победит на выборах. Они уже связали себя определенными заявлениями, и действовали в рамках совершенно запутавшихся СМИ, и стали жертвами собственных СМИ.
М.Л. Богданов. О том и речь. Когда некоторые арабы утверждали, что Б. Асад — «нелегитимен», что в Сирии нет легитимной власти, это было очень опасно. Если легитимной власти в Сирии, с точки зрения арабов, нет, тогда, с точки зрения, например, израильтян, — делай с этой страной все, что хочешь: Голанские высоты наши, и никто это не имеет права оспаривать. С точки зрения турок, опять же при отсутствии легитимной власти, можно было, не спрашивая Дамаск, переходить границу, действовать внутри Сирии. Наша позиция заключалась в следующем: наверное, Б. Асад допустил немало ошибок. Но дальше что? Если нет легитимной власти, нет правительства, нет президента, то какая есть альтернатива? Какая замена? Вы что хотите? Если происходит развал государства, то вы получаете гораздо худшее, чем то, что есть, потому что сразу создается правовой вакуум, который заполняется террористами, экстремистами, хаосом. Все это и подвигнуло на принятие резолюции № 2254.
Министр обороны РФ Сергей Шойгу в июне 2016 года совершил рабочую поездку в Сирию и провел переговоры с президентом Башаром Асадом. Он проинспектировал боевую службу на авиабазе Хмеймим. В ходе поездки С. Шойгу дал указание Российскому центру примирения враждующих сторон наращивать переговоры с главами администраций и командирами военизированных формирований о присоединении к процессу национального примирения и режима прекращения боевых действий. Определенные успехи в этом деле были. Сотни населенных пунктов прекратили свое участие в боях и получили гуманитарную помощь.
Но в начале июля 2016 года военные действия по всей стране возобновились. В конце июля столкновения между правительственными войсками и их союзниками и исламистскими повстанцами в самом Алеппо и вокруг него стали более интенсивными. Правительственные войска окружили Восточное Алеппо.
Россия — Турция — курды
Особенностью многослойной ситуации в Сирии было то, что и внешние и внутренние акторы проводили свою собственную политику и зачастую вели свою собственную войну. Один из ярчайших примеров этого — политика Турции в связи с военными действиями в курдских районах Сирии.
12 августа 2016 года Сирийские демократические силы (то есть фактически курды и их союзники) освободили от ИГИЛ город Манбидж. Их поддерживали и вооружали США. Несмотря на посреднические усилия России, произошли столкновения между курдскими силами и сирийскими правительственными войсками, которые не переросли в крупный военный конфликт.
На ситуацию воздействовали и российско-турецкие отношения, которые знали очень резкие повороты в 2015–2016 годах.
Да, Россия и Турция стояли по разные стороны баррикад в сирийском кризисе. Да, по российским (и не только российским) данным, джихадистским группировкам шла помощь из Турции и через Турцию. Да, контрабанда в Турцию нефти ИГИЛ существенно подпитывала его финансовые возможности. Но не первый раз Москва и Анкара предпочитали договариваться и действовать в рамках очень широких общих интересов и отодвигать на второй план разногласия, даже серьезные.
В турецкой элите и в целом в турецком обществе шла внутренняя борьба между светской и религиозной тенденциями, между сторонниками умеренной исламистской Партии справедливости и развития и полумасонской и прозападной группировкой Фетхуллаха Гюлена, жившего в эмиграции в США. Россия предпочитала бы мирное, политическое решение курдского вопроса в Турции (и не только в Турции). Летом 2015 года возобновились бои между правительственными войсками Турции и местными (турецкими) курдами, возглавляемыми Рабочей партией Курдистана. Но никогда не было даже тени российского вмешательства во внутритурецкие дела. Президент Р. Эрдоган стал личным гостем В. Путина 23 сентября 2015 года на торжествах по случаю открытия новой соборной мечети в Москве.
И вдруг 24 ноября 2015 года турецкий истребитель F-15 сбил ракетой российский бомбардировщик Су-24М, выполнявший в Сирии боевую миссию. Самолет упал на сирийскую территорию в 4 км от границы. Летчика, спускавшегося на парашюте, расстреляли туркоманские ополченцы, подчинявшиеся Турции. Второго пилота спасли сирийские спецназовцы, хотя в ходе операции по спасению погиб российский морской пехотинец и несколько сирийцев. Был потерян сирийский боевой вертолет.
В. Путин в тот же день публично охарактеризовал турецкие действия как «удар в спину». В Москве ждали немедленных извинений от президента Р. Эрдогана за инцидент. Но то ли турецко-османская фанаберия, то ли давление своих военных не позволили ему сделать это. Вместо извинений турки обратились в штаб-квартиру НАТО, чтобы заручиться поддержкой альянса. Соответствующее «протурецкое» заявление сделал и президент США Б. Обама.
В Москве указывали, что самолет был сбит над сирийской территорией. В Анкаре утверждали, что он 17 секунд находился в воздушном пространстве Турции и его якобы (это за 17 секунд!) трижды об этом предупреждали. Даже если принять турецкую версию, за 17 секунд в воздушном пространстве страны российский самолет, возвращавшийся на базу Хмеймим, ничем не мог угрожать безопасности Турции.
Ответ России был жестким: запретить туризм в Турцию, ввести эмбарго на ввоз некоторых турецких товаров, отменить авиарейсы в Турцию, ввести визы на въезд в Россию турецких граждан, ограничить деятельность турецких строительных компаний в России. За год Турция понесла убытки примерно на 10 млрд долларов. Непосредственный сильный удар пришелся на прежде процветающую индустрию туризма. Российский запрет совпал с рядом терактов против иностранных туристов, и потоки отдыхающих из Европы также резко сократились. Российские СМИ охватила антитурецкая кампания, а турецкие — антироссийская.
Россия резко усилила свою ПВО в Сирии, поставив сюда самые современные зенитно-ракетные комплексы С-400.
Но обе стороны проявили разумную сдержанность: торговля газом и нефтью не была затронута, проект строительства атомной станции не был свернут, статус проливов продолжал оставаться в рамках Конвенции Монтрё.
Наконец, 27 июня 2016 года президент Эрдоган в послании В. Путину отметил, что Россия является для Турции другом и стратегическим партнером, с которым турецкие власти не хотели бы портить отношения. Он выразил глубокое сожаление по поводу произошедшего и подчеркнул готовность делать все возможное для восстановления традиционно дружественных отношений между Турцией и Россией, а также совместно реагировать на кризисные события в регионе, бороться с терроризмом. «У нас никогда не было желания и заведомого намерения сбить самолет, принадлежащий Российской Федерации». Обращаясь к семье погибшего пилота, Эрдоган написал: «Говорю: извините. Всем сердцем разделяю боль. Семью российского пилота мы воспринимаем как турецкую семью». Турецкая сторона предложила семье погибшего русского летчика пенсию и дом на побережье Средиземного моря, но получила отказ.
Россия во время попытки военного переворота в Турции заняла твердую позицию поддержки легитимного правительства Эрдогана. После неудавшегося переворота российско-турецкие отношения вновь пошли в гору. Анкара объявила Ф. Гюлена организатором попытки переворота. Москва эту сторону событий не комментировала. Москва приветствовала турецкие удары по ИГИЛ и предпочитала не протестовать по поводу турецких ударов по курдам. В Сирии и Ираке турецкая авиация бомбила и ИГИЛ, и курдов, но больше — курдов.
Курдская Партия демократического союза выступала как «зонтичная» организация для отрядов народной самообороны и некоторых групп сирийского ополчения или ополчения из меньшинств, которые все вместе называли себя Сирийские демократические силы. Они и установили контроль над курдскими территориями на северо-востоке Сирии. Курды активно воевали против ИГИЛ, что позволило США напрямую им помогать, утверждая, что они не связаны с Рабочей партией Курдистана. Но на мирных переговорах один из основных игроков, а именно курды, по настоянию турок, отсутствовали.
Чтобы не допустить территориального соединения курдского анклава к северу от Алеппо с более крупной территорией, контролируемой Партией демократического союза, на северо-востоке страны, турки ввели 24 августа 2016 года в зону между двумя курдскими районами свои войска, начав операцию «Щит Евфрата», заняли город Джараблюс, который был в руках ИГИЛ. После нескольких месяцев боев турки и отряды оппозиции, формально входящие в Свободную сирийскую армию, заняли город Эль-Баб.
Анкара заявила, что эта операция якобы направлена как против ИГИЛ, так и против курдов. Сирийское правительство осудило это вторжение. В тот же самый день, выступая в Анкаре, вице-президент США Байден косвенно поддержал турецкое вторжение. Он заявил, что США ясно сказали сирийским курдским отрядам самообороны, что они должны быть выведены в районы восточнее Евфрата и не пытаться объединиться с курдским анклавом севернее Алеппо или они потеряют поддержку США. Свои усилия курды должны были направить против «столицы» ИГИЛ — город Ракка. Одновременно США предупредили турок, чтобы они не проводили наступательных операций на территории курдов и не продвигались дальше на юг, к городу Манбидж.
В.В. Наумкин. Наши турецкие коллеги говорили, что сейчас сложилась новая шкала угроз для национальной безопасности страны. На первом месте — организация «Хизмет» Фетхуллаха Гюлена, на втором месте стоят курды, в том числе Рабочая партия Курдистана, а также Партия демократического союза (PYD) сирийских курдов и связанные с ней Отряды народной самообороны (YPG), которых они считают террористическими организациями. В том, что касается PYD и YPG, мы не согласны с турецкой стороной, поскольку не считаем эти организации сирийских курдов террористическими. Лишь на третьем месте для турецких коллег, как они говорят, сейчас стоит ИГИЛ, но я думаю, что ситуация скоро изменится. И на четвертом — Башар Асад. Только недавно турки вроде решили бороться также и с ан-Нусрой, которая постоянно придумывает себе новые названия, перекрашивается, но от этого не перестает быть террористической группировкой, являющейся, по сути, филиалом Аль-Каиды. Она также подлежит уничтожению. Если бы Турция изменила свое отношение к Асаду, рассматривая его как силу, которая ведет борьбу с общим для нас всех врагом, это открыло бы дорогу для еще более тесного взаимодействия с нами.
Турция в принципе выступала против создания курдской автономии на севере Сирии, что совпадало с позицией сирийского правительства в Дамаске. Баасисты считали, что Сирия — не просто единое, но и «арабское государство». Для курдов это было совершенно неприемлемо. Они были готовы считаться гражданами Сирии, но требовали автономии в рамках децентрализации.
Общее понимание, что компромиссное политическое решение сирийского конфликта будет в интересах всех, подтолкнуло к сближению Москву, Анкару и Тегеран, что открывало путь к встрече в Астане в январе 2017 года. Об этом — немного позднее.
Алеппо
В июле 2016 года «перемирие» было сорвано. С учетом противостояния правительство — ИГИЛ и ан-Нусра, курды — ИГИЛ и т. д., с учетом продолжения ударов по террористам ВКС России, бомбежек коалиции во главе с США, «перемирия» в целом в стране не было.
Недели и месяцы «прекращения боевых действий» каждая из сторон пыталась использовать в своих интересах, что было «нормой» в любых гражданских войнах. Правительственные войска и их союзники поставили и в конечном счете выполнили важную стратегическую задачу: они окружили восточную часть города Алеппо и через несколько недель боев вытеснили отсюда боевиков.
Чувствуя, что чаша весов склоняется в Алеппо и в некоторых других районах в пользу правительственных сил, джихадисты различной окраски продолжили бои самостоятельно и подталкивали своих союзников — вооруженных оппозиционеров к нарушению режима прекращения боевых действий.
9 сентября 2016 года в Швейцарии министр иностранных дел России С. Лавров и госсекретарь США Дж. Керри достигли соглашения о многоступенчатом плане урегулирования по Сирии. Он, в частности, включал в себя введение режима прекращения огня сроком на семь дней, размежевание оппозиции и террористических группировок, создание демилитаризованной зоны в районе дороги Кастелло для обеспечения беспрепятственного гуманитарного доступа в Алеппо. С 12 сентября был объявлен режим прекращения боевых действий (РПБД). Его действительно хватило на неделю.
19 сентября вооруженные силы Сирии заявили о выходе из режима прекращения огня: «…Отряды террористов не придерживались ни одного из пунктов соглашения по прекращению огня, число нарушений с их стороны превысило 300». Сирийская разведка ожидала наступления отрядов ан-Нусры и ее союзников на юго-западной окраине Алеппо.
«Учитывая, что условия режима прекращения боевых действий боевиками не выполняются, считаем его соблюдение в одностороннем порядке сирийскими правительственными войсками бессмысленным, — заявил начальник Главного оперативного управления Генштаба ВС РФ генерал-лейтенант С.Ф. Рудской. — Соединенные Штаты и контролируемые ими группировки так называемой здоровой оппозиции не выполнили ни одного из обязательств, взятых на себя в рамках женевских договоренностей. Главное, не произошло разделения умеренной оппозиции и Джабхат ан-Нусры. Более того, мы наблюдаем не разъединение, а слияние отрядов умеренной оппозиции и Джабхат ан-Нусры и подготовку их к совместным наступательным действиям».
Хотя никаких официальных материалов по этому поводу не опубликовано, можно с большой долей уверенности говорить, что общая стратегия боев за Алеппо вырабатывалась российскими военными советниками совместно с сирийцами и их союзниками.
Шло успешное наступление правительственных сил и их союзников на восточный Алеппо. Его взятие означало бы крупнейшую победу режима в гражданской войне, что перечеркивало надежды и Запада, и его региональных союзников, и вооруженной оппозиции на военное устранение сирийского правительства. Поэтому после срыва перемирия 19 сентября развернулась сильнейшая антироссийская кампания. Западные СМИ сосредоточились на «страданиях гражданского населения» в восточном Алеппо, на уничтожении 19 сентября гуманитарного конвоя, который оказался на территории, контролируемой боевиками, и был взорван. Не было доказано ни кто, ни каким способом его уничтожил, но, как обычно, во всем были виноваты русские, которые вдобавок бомбили больницы и школы. США пригрозили прервать все контакты с Россией.
В наземных операциях сирийской армии якобы ведущую роль играли иранцы. Появились сообщения о появлении бойцов из Корпуса стражей иранской революции, которые якобы высаживались в Тартусе и Латакии. На постах якобы дежурили российские морские пехотинцы и бойцы КСИРа.
В антироссийских обвинениях упражнялись и западные СМИ, и политические деятели. Газета «Нью-Йорк таймс» утверждала, что шла война через посредников (proxy war) между США и Россией. Ведь, по ее словам, русские бомбили оппозиционные силы, которым американцы поставляли оружие. Российские СМИ подавали события с накалом. Звучала тема «Гром победы раздавайся». Но среди российских политологов шли нервные рассуждения о том, что Сирия, конечно, не стоит большой войны, хотя события могут развиваться непредсказуемо. Ведь Первую мировую войну никто не желал (может быть, кроме президента Франции Пуанкаре), но она началась как бы «сама собой», не только из-за убийства эрцгерцога Фердинанда, но в результате цепи непродуманных действий.
В этот момент кто-то подсказал и сирийцам, и их союзникам, а также спонсорам оппозиционеров верную мысль: выпустить из осажденного восточного Алеппо не только мирных жителей, если они этого захотят, но и боевиков с оружием — пусть уходят в контролируемую ими провинцию Идлиб. Это, кстати, соответствовало арабским традициям.
В Министерстве обороны России под руководством генерала армии Сергея Шойгу 28 июля 2016 года состоялось совещание, посвященное ситуации в Сирии.
Сергей Шойгу заявил: «С учетом того, что американские партнеры не предоставили нам данные о разделении Джабхат ан-Нусры и отрядов Сирийской свободной армии, решено создать на севере Алеппо в направлении трассы Кастелло четвертый коридор для безопасного вывода боевиков с оружием. Хочу подчеркнуть, что этот факт был сделан исключительно в целях обеспечения безопасности жителей Алеппо… Была поставлена задача организовать для мирных жителей, блокированных боевиками, десантирование с воздуха продовольствия, медикаментов и предметов первой необходимости. В соответствии с поручением президента России В. Путина, по личной просьбе госсекретаря США г-на Керри, в Женеву направляется заместитель начальника Главного оперативного управления генерал Станислав Гаджимагомедов с группой экспертов для выработки совместных мер по стабилизации обстановки в районе Алеппо».
18 октября 2016 года Сергей Шойгу заявил о прекращении воздушных ударов в районе Алеппо, что было необходимо для введения «гуманитарной паузы» 20 октября. Он отметил, что это позволит гарантировать безопасность выхода по шести коридорам мирных жителей, подготовить к эвакуации больных и раненых из восточной части Алеппо. Глава российского военного ведомства также сообщил, что одновременно к началу «гуманитарной паузы» сирийские войска будут отведены на дистанцию, позволяющую боевикам беспрепятственно покинуть восточный Алеппо.
Сражение за Алеппо было выиграно правительством Сирии и его союзниками. 22 декабря восточный Алеппо был полностью освобожден от боевиков. Это была важная победа, хотя ее омрачило новое наступление ИГИЛ на Пальмиру, которая временно вновь оказалась в его руках. Ее освободили только в начале марта 2017 года. Но в Москве рассматривали победу в Алеппо как дополнительный стимул не для продолжения войны, а для переговорного процесса. Ситуация осложнилась тем, что американцы представляли уходящую администрацию, а Высший комитет по переговорам (ВКП) стремился как раз затянуть переговоры, рассчитывая на успех Х. Клинтон на президентских выборах и ужесточение позиций США. ВКП не раз срывал переговоры, выставляя в качестве предварительного условия немедленный уход Башара Асада. В этих условиях наметилось невозможное ранее сотрудничество России, Турции и Ирана.
В.В. Наумкин. По соглашению от 9 сентября 2016 года американцы обязались отделить поддерживаемые ими и их союзниками так называемые умеренные группировки от террористических. От тех, кого таковыми признает мировое сообщество в лице СБ ООН. Россия во имя установления мира, прекращения кровопролития пошла на серьезную уступку партнерам. Мы сели за стол переговоров с представителями таких вооруженных группировок, которые, по нашему мнению, мало чем отличаются от террористических. Это, к примеру, Джейш аль-Ислам. Американцы ранее не хотели передавать нашей стороне координаты поддерживаемых ими умеренных группировок с тем, чтобы по ним не наносились удары. Вроде бы теперь были сделаны первые шаги в этом направлении. Однако это происходило еще до бомбардировки американской авиацией позиций сирийской армии в Дейр-эз-Зоре в начале декабря 2016 года и провокации с ударами по гуманитарному конвою под Алеппо 19 сентября. После этого ситуация обострилась. Добиться имплементации российско-американских договоренностей было не просто, так как в американском истеблишменте не было единой позиции по этому вопросу. Кстати, ЦРУ традиционно поддерживало исламистские группировки, а Пентагон — группировки светского характера. Но, несмотря на то что одни группировки — светские, а другие — исламистские, между ними происходило постоянное «перетекание боевиков» из одних группировок в другие. <…>
В поддержку антиасадовских сил вкладывались огромные финансовые средства, шло их вооружение и велась боевая подготовка. Этим занимались и Саудовская Аравия, и Турция, и Катар, и, конечно, Соединенные Штаты, а также некоторые европейские государства, в первую очередь Франция. Эти средства и оружие в конечном счете благодаря каналам взаимодействия и перетеканию боевиков оседали в карманах и на складах нусровцев и даже игиловцев.
Высший комитет по переговорам, или так называемая «эрриядская платформа», обозначил свои позиции в отношении переговоров предельно ясно: затянуть процесс, не допустить возобновления переговоров и дождаться прихода к власти в США Клинтон. Следует также понимать, что «ястребы» были и внутри правительственных сил в Сирии, которые рассчитывали на «войну до победного конца».
Автор. Но Россия не собиралась и не собирается «воевать до победного конца». У нас другие приоритеты.
В.В. Наумкин. Альтернативы политическому процессу нет. Страна так сильно разрушена, что дальше ее просто некуда разрушать. Обе стороны несут огромные потери. Российская позиция заключается в том, что военная победа в Сирии невозможна, поэтому переговорный процесс в любом случае должен продолжаться.
Автор. В последние месяцы 2016 года тесного взаимодействия России с США не получилось, несмотря на некоторые договоренности в сентябре. А сотрудничество России с Турцией и Ираном обозначается все четче.
В.В. Наумкин. Действительно, появилась разочарованность в российско-американском треке в результате постоянных недоговоренностей по вине США, в том числе по размежеванию отрядов умеренной оппозиции и отрядов террористов, по соблюдению режима прекращения огня, по обеспечению доступа гуманитарной помощи. Тогда и наступил период определенного потепления в отношениях и конструктивного взаимодействия по Сирии между Россией и Турцией. Это помогло временно перенести центр тяжести в урегулировании на российско-турецко-иранский трек… Не следует думать, что он заменил переговорную площадку ООН в Женеве и необходимость российско-американского сотрудничества. Астана — площадка для решения вопросов военного характера и вопросов безопасности. И если Россия и Турция о чем-то договаривались, конечно при участии Ирана, это решало определенные задачи. Мы это видели на примере эвакуации мирного населения из Алеппо. Это целиком заслуга российско-турецкого сотрудничества. Ведь Турция контролирует большую часть вооруженных группировок в северной части страны. Она согласилась присоединиться к активной борьбе с ИГИЛ и ан-Нусрой. Это позволяет не выдвигать в адрес Анкары раздававшихся ранее обвинений, что она поддерживает Джабхат ан-Нусры (позднее Джабхат ФАТХ аш-Шам и Хай’ат Тахрир аш-Шам, это — новые названия ан-Нусры).
Автор. А какое место в российско-турецком сотрудничестве занимали сирийские курды?
В.В. Наумкин. Важный вопрос — это судьба провозглашенного курдами автономного района — так называемого Союза Рожавы и Северной Сирии. Его не признает правительство Асада, жестко отстаивающее унитарный характер сирийского государства. А для Турции вообще неприемлемо объединение трех кантонов сирийских курдов в один протяженный пояс, лежащий у ее границ от Африна до Джазиры. Она любой ценой не допустит ни этого объединения, ни создания какого бы то ни было автономного образования, что, по представлению турецкого руководства, может взорвать ситуацию внутри самой Сирии, учитывая тесные связи сирийских и турецких курдов.
Автор. Какова роль в новых условиях Высшего комитета по переговорам?
В.В. Наумкин. Хотя в ВКП действительно представлены многие весьма влиятельные группировки, имеющие серьезную базу поддержки внутри страны, сам ВКП все же не пользуется абсолютным доверием со стороны всех вооруженных группировок и политической оппозиции. Доверие к ВКП среди оппозиционно настроенного сегмента населения никогда не было стопроцентным, особенно среди светски ориентированных слоев населения. В силу этого, а также ввиду того, что в стране существуют и другие группы оппозиции, в том числе те, кто отказывается от вооруженных методов борьбы, его претензии на монопольное представительство всех оппозиционных сил не имеют никаких оснований. Но ВКП щедро помогают государства Персидского залива, прежде всего Саудовская Аравия и Катар.
Сегодня лишь ВКП требует немедленного отстранения от власти президента Асада с началом процесса урегулирования, хотя требование об уходе сирийского президента Башара Асада не зафиксировано ни в одном официально принятом международным сообществом документе.
Если бы выборы состоялись сегодня, не исключено, что сирийцы предпочли бы снова видеть на посту президента Асада. А решать только им. Основная задача внешних игроков сегодня — обеспечить прекращение кровопролития и создать благоприятные условия для свободного волеизъявления сирийцев, в том числе и находящихся за рубежами страны. А для всего этого надо помочь Сирии разгромить террористов.
29 декабря 2016 года президент РФ Владимир Путин на встрече с главами МИД и Минобороны сообщил, что достигнуты договоренности по прекращению огня в Сирии и готовности начать переговоры. Командование вооруженных сил Сирии объявило 30 декабря о прекращении военных действий на всей территории Сирии с 30 декабря, начиная с 0 часов по местному времени.
В.В. Наумкин: Соблюдение режима прекращения боевых действий реально, потому что подавляющая часть оппозиционных группировок контролируется именно Турцией. Поскольку Анкара выступает партнером Москвы по обеспечению режима прекращения боевых действий, возможно, это удастся сделать. Но Турция не контролирует все вооруженные группировки в стране. Следующим этапом должна быть стадия мирных переговоров в Женеве, но для успеха этого процесса нужно помочь создать единую делегацию оппозиции, что пока сделать крайне трудно, а также попытаться перевести переговоры в русло прямого диалога между правительством и оппозицией, что сделать еще труднее.
Договоренности, которые базировались бы на общих интересах России, Ирана и Турции, а также на способности этих акторов сочетать обеспечение своих интересов с такими уступками, которые не влекут за собой риски для них, как я думаю, вполне достижимы. Конечно, ни одна из сторон не будет отказываться от своих ключевых интересов в том виде, в каком она их себе представляет, и процесс сирийского урегулирования не отменяет глубоких противоречий, разделяющих не только Турцию и Иран, но и Россию и Турцию.
Автор. Попытки вбить клин между нашими странами были и будут.
В.В. Наумкин. Да, попытки подорвать сотрудничество трех стран могут быть и будут обязательно со стороны разного рода радикальных группировок и главное — внешних игроков, в том числе в регионе. Как бы подключить к процессу конструктивного взаимодействия Саудовскую Аравию, которая контролирует небольшую часть вооруженных групп, но которая оказывает огромное воздействие на ряд вооруженных группировок! Многие из них готовы присоединиться к перемирию, сложить оружие и перейти к мирной жизни. Но как им существовать? Ведь им платят за то, что они воюют, на это живут их семьи.
Автор. Что удалось и что не удалось России сделать в Сирии на начало 2017 года?
В.В. Наумкин. Были военные победы. Но в деле урегулирования многое не удалось. Но мы все равно медленными шагами двигались к мирному процессу. Мы сегодня показали, что не только заинтересованы, но и способны продвигать это урегулирование с участием Турции и Ирана, даже временно лишившись возможности взаимодействовать с США. Позиция РФ о том, что военного решения в Сирии быть не может, еще раз получила подтверждение. <…> Отмечу, что российские военные помимо своей основной деятельности — помогать правительству бороться с террористами военными средствами — выполняют в Сирии еще две задачи: во-первых, доставлять гуманитарную помощь населению и защищать гуманитарные коридоры и, во-вторых, договариваться о локальных примирениях и обеспечивать их защиту.
Временные рамки будущего политического урегулирования не мог определить никто. Сроки, обозначенные резолюцией № 2254, были нарушены. Пока неясно, как будет действовать новая администрация США. Она сняла требование немедленной отставки Б. Асада и вновь вернулась к нему после провокации с химоружием в провинции Идлиб в апреле 2017 года. Встречи в Астане с участием «трех гарантов» — России — Турции — Ирана — помогли сохранить хрупкое перемирие, но политические переговоры в Женеве пробуксовывали.
Правда, были достигнуты соглашения о создании в Сирии зон «деэскалации» конфликта, то есть перемирия под соответствующие гарантии. В Ираке ИГИЛ в военном плане был разгромлен, освобожден Мосул. В Сирии курды и их союзники при поддержке американского спецназа фактически изгнали ИГИЛ из его «столицы» Ракки. Сирийские правительственные войска при поддержке российских ВКС успешно продвигались на востоке и северо-востоке страны. Однако густонаселенная провинция Идлиб оставалась под контролем ан-Нусры, несколько раз сменившей свое название.
Поэтому любое оптимистическое высказывание по поводу ситуации в Сирии означало бы принимать желаемое за действительное.
