Афганистан далекий, но кое в чем близкий
Афганистан, казалось бы, стал далеким для России государством. Между ними лежали тысячекилометровые расстояния и обширные территории Казахстана, Таджикистана, Киргизии. После захвата Афганистана талибами в Москве в 90-х годах о нем постарались забыть. Не удалось. Дело было не только в том, что в российском обществе все еще кровоточили раны той войны. Угрозы, исходящие из Афганистана, могли дестабилизировать бывшие советские среднеазиатские республики и перекинуться на Казахстан и непосредственно на Россию. Поэтому после 11 сентября 2001 года операция США вместе с их натовскими союзниками против талибов была поддержана Москвой.
Вооруженные формирования Северного альянса, прежде всего таджиков и узбеков, снабженные Россией и Ираном, взяли Кабул до прихода американцев. Предоставление транспортных коридоров через Россию для войск НАТО в Афганистане помогало им решать свои логистические проблемы. Шел кое-какой обмен информацией. Но, как уже отмечалось, сотрудничество дальше не пошло. Афганский клубок оказался запутанным и многослойным. Поэтому автор предпочитает передать слово первоклассному знатоку Афганистана, дипломату, востоковеду, бывшему послу России в Кабуле (2002–2004).
М.А. Конаровский. Я неоднократно давал интервью с оценкой ситуации в Афганистане и вокруг него. Поэтому буду повторяться.
Автор. Не важно. У нас — другие читатели.
М.А. Конаровский. Правление талибов характеризовалось жесткой теократической диктатурой. Страна погрузилась в реальное средневековье. Несмотря на это, талибы, может быть, и смогли бы продержаться у власти довольно долго, если бы не Аль-Каида. Бен Ладен главную свою базу решил обустроить в местных горах. Что касается американцев, то мне кажется, они во многом вынужденно вошли в Афганистан. Одно время в Вашингтоне даже склонялись признать режим талибов, пытались убеждать и нас, говорили нам: «Да что вы волнуетесь, ничего в них страшного нет». Я прекрасно это помню, поскольку в тот период работал в нашем посольстве в Вашингтоне, занимаясь в том числе и афганской проблематикой. Талибы же были в значительной степени креатурой Пакистана. Администрация Клинтона пыталась использовать этот фактор в своих интересах. После терактов 11 сентября американцам уже деваться было некуда. Они и попали в капкан. Жизнь заставляла их ввязываться все больше и больше, брать на себя больше обязательств, в том числе и по перестройке «нового Афганистана» по их клише и западным лекалам. К чему это привело, мы видим сегодня — присутствие в стране войск США и НАТО при нерешенности ни одной из ее проблем на фоне сохранения нестабильности, взрывоопасности и потенциальных угроз соседям.
Автор. В начале столетия мы уже не следовали «прозападному» курсу начала 90-х годов…
М.А. Конаровский. Это так. Однако сразу после распада СССР Россия вряд ли могла себя повести по-иному, поскольку тогдашнее высшее политическое руководство страны считало, что нужно было избавиться от всего «советского наследия» как от нечто совершенно ненужного и вредного. Оно не понимало, что геополитические интересы государства не зависят от идеологии. Стремление любым путем «войти в Запад» и упрощенное понимание миропорядка привели к тем ошибкам, которые еще долго и болезненно будут нам отзываться. Поэтому и ошибки исправлять приходилось в нулевых годах, да и сейчас. Ведь посмотрите: российская внешняя политика во многом повторяет то, что делал Советский Союз: улучшение отношений с «третьим миром», с прошлыми союзниками, стремление установить стратегическое партнерство со странами бывшего СССР, восстановить отношения с Пекином. Хотя остается еще много вызовов, а нынешнее обострение отношений России с Западом может стать и, скорее всего, станет новым водоразделом и во всей мировой политике.
Автор. Вы считаете, что отказ от поддержки режима Наджибуллы после распада СССР был ошибкой?
М.А. Конаровский. Трудно сказать. Нам легко судить из дня сегодняшнего. Ни моджахедам, ни Западу Наджибулла ни как политический деятель, ни как личность был не нужен. Как бывшего союзника его потеряла и Россия, что можно интерпретировать и как то, что он был брошен. Такая же картина наблюдалась применительно к бывшим союзникам и в других странах.
Автор. А каково было отношение России к талибам?
М.А. Конаровский. Естественно — отрицательное. Когда пришедшим к власти моджахедам пришлось воевать за выживание уже с талибами, они не постеснялись обратиться за помощью к России. И получили ее, мы им очень помогали… История, вообще, интересная штука, и далеко не всегда легко представить, как она поведет себя в конкретный момент. Нашей задачей была помощь правительству президента Бурхануддина Раббани, опиравшемуся, главным образом, на формирования бывших моджахедов из Северного альянса. Не дать возможности талибам захватить всю страну и выйти к границам бывшего СССР. Мы всячески работали с американцами в направлении того, чтобы они не признавали режима талибов. Скажу без преувеличения, что с российской стороны была проведена колоссальная работа.
Автор. Полагаете, что непризнание Вашингтоном режима талибов — это достижение российской дипломатии?
М.А. Конаровский. Безусловно. Если бы Москва ничего не делала, то все закончилось бы совершенно по-другому. В конце 1996 года в госдепе открыто обсуждали возможность признания. Активную работу на этот счет американцы проводили и с некоторыми соседними с Афганистаном государствами, в том числе центральноазиатскими. План был такой: сначала талибов признают их соседи, что и сделал Пакистан (а также некоторые наиболее одиозные арабские монархии), а потом уже должна была пойти цепная реакция.
В целом же сформулируем так: Вашингтон судит о степени демократичности или недемократичности иностранных государств, исключительно исходя из своих конкретных внешнеполитических интересов, пристрастий и идеологических постулатов. Агрессивное идеологическое мессианство — основа внешней политики США, которое приобрело новые гипертрофированные формы после распада СССР, который был для них «империей зла», и точка.
Обратите внимание: после распада СССР наша внешняя политика деидеологизировалась, а американская, наоборот, стала еще больше строиться на идеях мессианства. При этом в нынешних международных условиях США могут принимать во внимание специфику одних государств и одновременно проявлять открытое имперское пренебрежение к историческим особенностям других.
Все зависит от идеологического, экономического и военно-политического прагматизма Америки. И никаких сантиментов. Но на этом фоне нередко существует и явное отсутствие логики и просто психологическая неприязнь к конкретным лидерам. Казалось бы, одним из главных достоинств режима Асадов — отца, а сейчас сына в его внешнеполитическом аспекте — было то, что Дамаск не доставлял хлопот Израилю — стратегическому союзнику США на Ближнем Востоке, который, между прочим, оккупировал сирийские Голанские высоты. А если исламисты придут к власти, то они могут потребовать все назад, и будет реальная широкомасштабная война между Израилем и арабами. Казалось бы, поддерживать людей, которые тебе априори могут создать массу проблем в будущем, очень недальновидно. Однако так происходит сегодня.
Ждать от американцев понимания наших позиций не стоит, это утопия. Надо просто принимать США такими, какие они есть, и отвечать адекватно в соответствии со своими интересами. Лучше договариваться. Но для этого надо иметь силу, и не только «мягкую». Никакой наивности быть здесь не должно. Именно воинствующая внешнеполитическая наивность советского руководства «последней волны» и либеральных демократов первых лет после распада СССР стоила нам огромных потерь.
Автор. Но вернемся к 2001 году. В какой степени наша позиция была обусловлена искренним желанием дружить, а в какой прагматичными интересами?
М.А. Конаровский. Прежде всего, прагматичными интересами. Ведь терроризм представлял и представляет для России весьма значительную угрозу. Мы повели себя достаточно тонко, не участвуя напрямую в военной операции в Афганистане. Нас Вашингтон ведь зазывал в коалицию, мы тактично отказались. И правильно. А когда пошло навязывание афганцам демократии по американским стандартам, активными проводниками чего стали, как я их называю, «американские афганцы» в правительстве, когда пребывание иностранных войск, которое первоначально было весьма выгодно власти в Кабуле, стало вызывать неприятие местного населения — всё стало стремительно менять картину.
Если подытожить, то решение США войти в Афганистан и уничтожить очаг международного терроризма было выгодным для России, а вот уже их последующие попытки «учить афганцев жизни» стали большой ошибкой. Безусловно, была создана ка кая-то молодая элита, но, по моим наблюдениям за ее некоторыми представителями, говоря словами классика, «страшно далеки они от народа» и от афганской реальности. А это — трагедия Афганистана.
Автор. Американцы учли наш опыт?
М.А. Конаровский. Американцы хотели учесть его. Изучали наш опыт, приглашали к себе отставных советских военных, штудировали книги и воспоминания отечественных «афганцев», весьма активно задействовали сообщество политологов и научных экспертов, кстати, в том числе и российских. Но на практике всё окончилось ничем, несмотря на то, что на некоторых направлениях они действовали по организационно-административным схемам, по которым в свое время в ряде случаев действовал еще Советский Союз. Например, создали так называемые «провинциальные восстановительные команды», включавшие большие блоки с военной, экономической и политической составляющей. С помощью таких «команд» они пытались спаять центральную власть с регионами. Армия тоже пыталась не только воевать, но и заниматься восстановлением. В условиях Афганистана придумать что-то новое было маловероятно.
Афганское общество чрезвычайно трудно реформируемо. Спайка племенной лояльности и консервативного исламизма намертво бетонирует развитие социума.
Автор. Как вы видите будущее Афганистана?
М.А. Конаровский. Честно говоря, я не очень оптимистичен. Чтобы совершить рывок в восточном обществе, надо иметь очень твёрдую власть, а не европеизированную демократию. Иначе страна может опять захлебнуться во взаимных обидах и разборках, в которых попытаются участвовать соседи, некоторые из которых продолжают смотреть на Афганистан как на стратегическую глубину своей региональной политики. При этом политических игроков в самом Афганистане за последнее время стало гораздо больше, чем в конце 80-х. И у всех свои интересы.
Автор. А что делать России в Афганистане?
М.А. Конаровский. Россия в любом случае не сможет стоять в стороне от Афганистана, хотя не имеет там такие же стратегические интересы, как ранее Советский Союз. Мы будем продолжать строить конструктивные отношения с Кабулом. По двум основным соображениям. Во-первых, в интересах противодействия терроризму, а более конкретно — воинствующему исламскому экстремизму. Думаю, что Россия примет любые расклады в Кабуле, кроме самых одиозных, политика которых будет расшатывать ситуацию в южном подбрюшье страны, то есть в Центральной Азии. Во-вторых, есть цель максимально сократить поток афганских наркотиков. Поэтому умиротворение в этой стране, содействие превращению Афганистана в государство, которое не доставляет хлопот своим соседям, и будет нашей ключевой задачей.
Но России не надо стремиться играть в Афганистане лидирующую роль, тем более, что этому будут противодействовать другие. Было бы целесообразней оставаться на втором плане и соблюдать свои интересы, стараясь избегать конкретных обязательств, которые, не исключаю, некоторые наши партнёры по афганским делам могут пытаться нам навязать. Действовать следует вместе с центральноазиатскими соседями и не более того, определив для себя красные линии, которые Афганистану будет нельзя пересекать.
Автор. Как сегодня афганцы относятся к русским?
М.А. Конаровский. Они ничего не забыли, но к русским относятся лояльно. Хотя афганцы тоже разные. Те, кто приехал из Америки и занял правительственные и иные позиции, сохраняют антироссийские настроения. Хотя, не исключаю, что с годами они могут и измениться. В начальный же период деятельности постталибской администрации Кабула многие из них пытались обвинять нас во всех смертных грехах… Афганцы, в целом, очень рациональны. А имея возможность сравнить нас с американцами, они, возможно, вспоминают «русских» с некоторой ностальгией.
Автор. Атмосфера новой, но ограниченной холодной войны влияет на ситуацию в Афганистане?
М.А. Конаровский. Безусловно. Из Афганистана американцы уйдут, как обещает Обама. Правда, видимо, сохранят там военные базы. Новый президент Афганистана Ашраф Гани подписал соглашение о стратегическом военном сотрудничестве с США. Зачем оно им нужно? «На всякий случай», — бросил мне как-то недавно один американский дипломат. В Вашингтоне обсуждают вариант сотрудничества с Китаем по Афганистану, чтобы сбалансировать двустороннее напряжение в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Оплачивать покупку наших вертолётов для афганской армии они не будут. Уже свернут и транзит грузов через нашу территорию. А вот что будет дальше, думаю, в Белом доме и сами не знают. Но уверен, что если сотрудничество США с КНР состоится, то с американской стороны оно будет направлено на то, чтобы вбить клин между Москвой и Пекином в Центральной Азии. Поэтому надо быть начеку. А дальше может быть много неожиданностей. Талибы усиливают свое присутствие во многих провинциях. Армия и политика ненадежны. Дезертирство массовое. Этнические и конфессиональные противоречия усиливаются. А тут рядом с талибами начинает активно действовать ДАИШ. Денег на социально-экономические задачи США, Евросоюз дают все меньше. А как иначе поощрять лояльность? В целом — слишком много неизвестных.
Автор. В нынешней атмосфере отказ США от сотрудничества с Россией по афганским делам сохранится?
М.А. Конаровский. Пока да. «Мягкое подбрюшье» России остается уязвимым. Россия не может не укреплять его.
Россия — страны Аравии: кое-какие плоды
В постгорбачевский период Россия, отказавшись и от официального атеизма, и от разделения других стран на «реакционные» и «прогрессивные», стремилась найти в богатых монархиях Персидского залива экономических партнеров. Однако поиск точек соприкосновения был делом нелегким и не быстрым.
В 90-х годах в Россию так и не пришли крупные вложения из стран Залива. Сохранялась настороженность. Арабский капитал боялся делать инвестиции в Россию, не зная ни законов, ни традиций, не будучи уверен в стабильности. Как говорили автору саудовские бизнесмены, «капитал по своей природе труслив, ему нужны гарантии для деятельности, а в России их нет».
В нефтяных делах отношения России и Саудовской Аравии складывались трудно. Две страны в те годы были самыми крупными нефтяными производителями и экспортерами. Но Саудовская Аравия была членом ОПЕК и оказывала огромное воздействие на политику других стран этой организации. Россия часто сталкивалась с конкуренцией ОПЕК в борьбе за рынки и цены. Задача Саудовской Аравии была поддерживать цены на нефть, и она могла позволить себе ограничивать производство и экспорт. В 90-х годах в результате приватизации нефть России попала в руки более 50 частных нефтяных компаний, которые приобрели огромные богатства и политическое влияние в обнищавшей стране. А в Саудовской Аравии АРАМКО была национализирована, став «Сауди АРАМКО» в качестве важнейшего инструмента государственной политики. Россия в 90-х и в нулевых годах наращивала нефтяной экспорт просто потому, что не было другого выбора.
Ю.К. Шафраник. Есть лукавство в утверждении, что, мол, наши нефтяные компании сами наращивали добычу и экспорт. В свое время по моей инициативе был принят закон о том, что все недра в нашей стране принадлежат государству. Именно оно имело право и возможность ограничить и добычу и вывоз нефти. Но в те годы, да еще с учетом высокой конъюнктуры, других возможностей, кроме вывоза нефти, не было. Как решение для наших экономических проблем использовались эти доходы — это уже другой вопрос, скорее политический. Могу отметить, что в годы Косыгина такие доходы нам и не снились, а мы освоили и Самотлор, и всю тюменскую нефть, развивали и космос, и атомный флот…
С осени 2001 года Саудовская Аравия и другие члены ОПЕК пытались добиться от России уменьшения производства нефти, чтобы сохранить высокие цены. Москва отказалась. Высокая нефтяная конъюнктура в нулевых годах отодвинула эти разногласия на третий план.
Помимо экономических трений, были и политические. Саудовская Аравия и другие монархии Залива, во всяком случае местные частные доноры, финансировали исламистские группы на Северном Кавказе. Одним из полевых командиров в Чечне был некий Хаттаб саудовского происхождения. Другой лидер чеченских террористов Шамиль Басаев получал финансовую поддержку и добровольцев из стран Персидского залива.
С 1997 по 1999 год, по заявлению представителя Госдепартамента США, благотворительные организации из стран Залива выделили более 100 млн долларов для поддержки чеченских сепаратистов. Ни в США, ни в странах Залива их никогда не называли «террористами». Чеченский президент Аслан Масхадов посетил Саудовскую Аравию в 1997 году и встречался с саудовскими и другими мусульманскими лидерами. А на конференции организации Исламская конференция в июне 2000 года в Куала-Лумпуре (Малайзия) саудовский представитель назвал российскую военную операцию «бесчеловечным актом против мусульман Чечни».
Впрочем, на правительственном уровне Саудовская Аравия, как и другие монархии Залива, демонстрировала сдержанность и декларировала нежелание вмешиваться во внутренние дела России.
Отрицательное воздействие на отношения оказывали крепнущие связи между Россией и Израилем. К американо-израильскому сотрудничеству саудовцы и другие государства Залива уже привыкли и ограничивались лишь его словесным осуждением, но связи между Россией и Израилем действовали в качестве раздражителя.
Воздействие терактов 11 сентября 2001 года на российско-саудовские связи было многосторонним. Американо-саудовское сотрудничество ухудшилось, и в этих условиях стало возможным символическое улучшение саудовско-российских отношений. Чеченский конфликт уходил на задний план. Москва стремилась больше сблизиться с мусульманским миром и даже участвовать в работе организации Исламская конференция. Путь лежал через Эр-Рияд.
В это время Вашингтон требовал от Королевства контролировать и ограничивать частные пожертвования на поддержку исламских террористов. В США утверждали, будто Саудовская Аравия стала «центром зла» на Ближнем Востоке и опасным оппонентом США. Саудовский капитал стал покидать Соединенные Штаты, но перевод огромных саудовских вложений из США (якобы примерно 200 млрд долларов) куда бы то ни было был практически невозможен.
С российской стороны раздавались комплименты в адрес Королевства, отмечался его политический и экономический вес.
Вторжение американцев в Ирак в марте 2003 года способствовало сближению Москвы и Эр-Рияда, так как Россия была против действий США, а голос Королевства, отказавшегося участвовать в антииракской коалиции, Вашингтон не хотел слышать. Одновременно была приглушена саудовская критика политики России на Северном Кавказе.
Наследный принц и фактический правитель Саудовской Аравии Абдалла посетил Москву в сентябре 2003 года, а В. Путин стал гостем встречи на высшем уровне организации Исламская конференция в Малайзии в октябре 2003 года, и Россия получила в ней статус обозревателя. В январе 2004 года Саудовская Аравия приняла с почестями чеченского лидера Ахмата Кадырова в качестве легитимного представителя чеченского народа. Мало того, он удостоился высокой чести: вместе с принцем Абдаллой участвовал в мытье Каабы.
В ходе визита в Москву принца Абдаллы президент В. Путин заверил своего гостя: «Мы всегда считали исламский мир, арабский мир нашим партнером и союзником». Наследный принц заявил, что российская политика «принципиальна, сбалансирована и разумна». По его словам, позиции обеих стран по Ближнему Востоку и ситуации в Ираке совпадают.
Были подписаны некоторые соглашения о сотрудничестве в нефтяной и газовой сфере. Разногласия по ряду вопросов между двумя странами сохранялись, но было стремление к сближению. Саудовская Аравия все чаще заявляла о том, что чеченская проблема — внутрироссийская.
В январе 2004 года ЛУКОЙЛ выиграл тендер на развитие нескольких нефтяных и газовых месторождений, расположенных в пустыне Руб эль-Хали. 17 марта 2004 года был подписан соответствующий контракт с Сауди АРАМКО и создана компания ЛУКСАР (ЛУКОЙЛ — 80 %, АРАМКО — 20 %). В рамках саудовской нефтяной промышленности это было небольшое достижение, но оно означало символический шаг к сближению двух стран. Через несколько лет ЛУКСАР нашла хорошие месторождения газового конденсата.
Начались переговоры о возможных поставках российского оружия в Саудовскую Аравию. В декабре 2004 года в качестве жеста солидарности саудовское правительство направило 100 тыс. долларов жертвам теракта в Беслане, который унес 333 жизни, включая 186 детей.
Король Фахд скончался в августе 2005 года, и его место занял Абдалла; прежняя политика продолжалась.
В феврале 2007 года сразу после своей знаменитой мюнхенской речи президент В.В. Путин посетил Саудовскую Аравию. Прямо у трапа самолета его встретил король. В ходе визита Путину была вручена высшая награда государства — орден короля Абдель Азиза, в нужный момент и президент, и монарх исполнили аравийский танец с саблями. В знак уважения к местным традициям сопровождавшие президента российские журналистки надели хиджабы. Лидеры обменялись очень теплыми словами, был подписан десяток соглашений о сотрудничестве в экономике и культуре.
Помощь через частных доноров северокавказским сепаратистам уменьшалась.
Товарооборот между двумя странами вырос в 2004 году до 143 млн долларов. Он достиг 363,8 млн долларов в 2009 году. И по саудовским, и по российским масштабам это — небольшая цифра, но тенденция вызывала надежды на будущее. Что касается саудовских СМИ, тесно связанных с западными, антироссийские и антипутинские материалы в них появлялись регулярно.
В нулевых годах проходили двусторонние политические консультации на уровне заместителей министров иностранных дел и директоров департаментов МИДа. Последний раунд состоялся в Эр-Рияде в феврале 2011 года, в котором российскую делегацию возглавлял специальный представитель президента РФ по Ближнему Востоку, заместитель министра иностранных дел А.В. Салтанов. В ноябре 2007 года Москву посетил тогдашний наследный принц, министр обороны и авиации и генеральный инспектор вооруженных сил Королевства Султан ибн Абдель Азиз.
Одной из наиболее успешных областей сотрудничества стал космос. С сентября 2000 года российскими носителями было выведено на космическую орбиту 14 саудовских спутников связи и дистанционного зондирования земли. С 2008 года Роскосмос и МИД России проводили с саудовской стороной переговоры по формированию соответствующей договорно-правовой базы о сотрудничестве в области исследования и использования космического пространства в мирных целях, о развитии и совместном использовании ГЛОНАСС.
В сфере энергетики осуществлялся обмен визитами на министерском уровне. С октября 2002 года функционировала совместная межправительственная российско-саудовская комиссия по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству. Заседания были не слишком частые. Начал функционировать Российско-саудовский деловой совет в рамках Российско-арабского делового совета. Представители крупных российских компаний посещали Саудовскую Аравию, но особого успеха не достигли.
Правительство Королевства решило с 2008 года сократить собственное производство пшеницы, а с 2016 года полностью отказаться от ее производства. Пшеницу в Саудовской Аравии выращивали, но ее себестоимость была примерно в семь раз выше международных цен на это продовольствие. Начались переговоры о создании совместных предприятий в России для производства зерна. Соответствующая компания была создана в надежде производить 4 млн т в год. Представители бизнес-кругов двух стран посещали друг друга, подписывали соответствующие соглашения, но особого продвижения вперед не было.
Были установлены прямые связи между Российской академией наук и крупнейшим саудовским научно-техническим центром Университетом имени короля Абдель Азиза. Наиболее активное научное сотрудничество осуществлялось по линии Института астрономии РАН. В марте 2009 года гостем национального фестиваля культурного наследия Саудовской Аравии «Дженадерийя-2009» была российская делегация во главе с министром культуры России А. Авдеевым.
В мае — сентябре 2011 года в Государственном Эрмитаже прошла саудовская археологическая выставка «Дороги Аравии», на которой были представлены уникальные экспонаты. С саудовской стороны в открытии выставки участвовал председатель по туризму и древностям Саудовской Аравии принц Султан ибн Сальман, первый в истории саудовский космонавт.
В июне 2008 года Королевство посетила делегация Совета муфтиев России во главе с председателем Совета Равилем Гайнутдином для участия в международной конференции «Глобальные вызовы и проблемы современности», проходившей под патронажем короля Саудовской Аравии. В октябре 2008 года в Джидде прошло четвертое заседание Группы стратегического видения «Россия — исламский мир». Российскую делегацию возглавлял президент Татарстана М.Ш. Шаймиев.
Ряд соглашений и меморандумов о взаимодействии двух стран был подписан и в 90-х и в нулевых годах, в том числе о двусторонних консультациях между министерствами иностранных дел, о сотрудничестве в области спорта, об избежании двойного налогообложения, доходов и капитала (2007), о воздушном сообщении (2007).
«Российские железные дороги» в январе 2008 года выиграли тендер на строительство 520-километровой железнодорожной магистрали стоимостью 800 млн долларов. Но спустя четыре месяца Саудовская Аравия отказалась подписать этот контракт. Возможно, под давлением конкурентов России, но не исключено, что были и чисто политические причины. Ведь Эр-Рияд посетил президент США Дж. Буш, что означало потепление отношений между двумя странами.
Успешнее оказалась деятельность «Стройтрансгаза» — одного из крупнейших международных подрядчиков в области нефтегазового строительства. В 2007 году компания выиграла тендер на прокладку нефтепровода «Шейба — Абкейк», в котором заказчиком была «Сауди АРАМКО». Строительство стоимостью примерно 100 млн долларов было завершено в срок. Новых крупных контрактов пока не последовало, хотя «Стройтрансгаз» завоевал хорошую репутацию в регионе.
В Москве к отношениям с Королевством подходили реалистически. Американское влияние в политической и экономической жизни в Саудовской Аравии преобладало. Военное сотрудничество, финансы, подготовка саудовской гражданской и военной элиты в Соединенных Штатах — все это тесно связывало две страны. Но сообщения о сближении с Россией приятно звучали для уха саудовского руководства и раздражающе — для американского.
Страны Залива, в частности ОАЭ, стали важными импортерами российских вооружений и в каких-то небольших размерах — товаров гражданского назначения. В 2007 году обе страны отмечали 15-летие военного сотрудничества.
Первая международная выставка-продажа оружия, состоявшаяся в 1993 году в столице ОАЭ — Абу-Даби, привлекла многие международные компании, производящие оружие, в том числе российские. За последующие десять лет военно-техническое сотрудничество между Россией и Эмиратами превысило 1 млрд долларов. Последовали заявления по ряду общих позиций по международным вопросам.
В 2007 году состоялся первый в истории двусторонних отношений визит президента РФ В.В. Путина в ОАЭ. В 2009 году в России принимали вице-президента и премьер-министра ОАЭ, правителя Дубая М. аль-Мактума. В 2009, 2012, 2013, 2014 годах и дважды в 2015 году Россию посещал наследный принц Абу-Даби М. аль-Нахайян.
Высокопоставленные российские чиновники неоднократно посещали Эмираты. Среди них — первый заместитель председателя правительства И.И. Шувалов, заместитель председателя правительства С.Е. Нарышкин (2008); первый заместитель председателя правительства И.И. Сечин (2009 и 2010). Регулярный характер приняли межмидовские контакты, в том числе на уровне министров. Налажен был обмен и беседы на уровне других министерств и ведомств.
В 2013 году двусторонний товарооборот достиг 2,5 млрд долларов. В следующие два года из-за неблагоприятной финансово-экономической конъюнктуры этот показатель сократился до 1,2 млрд долларов, но затем снова вырос. Регулярно стала действовать учрежденная еще в 1994 году межправительственная Российско-эмиратская комиссия по торговому, экономическому и техническому сотрудничеству. Был подписан ряд соглашений по укреплению договорно-правовой базы отношений. Развивались и межпарламентские связи.
В Эмиратах к середине второго десятилетия проживали 25 тыс. россиян, а русскоязычная колония в целом насчитывала свыше 40 тыс. человек. В 2015 году Эмираты посетили свыше 430 тыс. российских граждан.
В 90-х и нулевых годах ОАЭ стали четвертым самым крупным клиентом по покупкам российского оружия после Китая, Индии и Ирана. Россия и Эмираты всерьез обсуждали возможности совместного военного производства.
В качестве конкурента по поставкам оружия и его обслуживанию выступали Украина и Белоруссия, сбивавшие цены и на товар, и на услуги.
Государства Залива не могли игнорировать болезненную чеченскую проблему и одобрять российские действия против чеченских сепаратистов. Но все государства Залива признавали Чечню в качестве части Российской Федерации и осуждали акты терроризма. Когда чеченский президент Ахмат Кадыров и некоторые лица из его ближайшего окружения были убиты при взрыве стадиона в Грозном 9 мая 2004 года, министр иностранных дел Катара назвал это событие «террористическим актом» и заявил, что его страна осуждает терроризм во всех его проявлениях, откуда бы он ни исходил.
У Катара были неплохие отношения с Москвой. В апреле 1998 года Катар и Россия подписали договор о военном сотрудничестве, который, впрочем, не был реализован, и министр иностранных дел Катара Шейх Хамад ибн Джасим ибн Джабер аль-Тани посетил Россию, он встречался с российским мининдел Евгением Примаковым. Эти переговоры были охарактеризованы как «очень успешные».
В декабре 2001 года правитель Катара Шейх Хамад посетил Москву и заявил о желании развивать самое широкое сотрудничество. Обсуждались экономические проекты с Газпромом и совместные действия в борьбе с международным терроризмом. Дальше слов дело не пошло.
Отношения двух стран омрачило убийство одного из лидеров чеченских сепаратистов Зелимхана Яндарбиева в Дохе 13 февраля 2004 года. Два российских разведчика были арестованы, их обвинили в этом убийстве, обоим грозила смертная казнь. В декабре 2004 года дипломатические усилия Москвы по защите своих граждан принесли плоды, и Катар выслал двух обвиняемых россиян в Россию.
Укрепление отношений с правительствами стран Залива позволяло Москве добиваться ограничения деятельности частных доноров, финансировавших сепаратистов на Северном Кавказе.
После развала Советского Союза, вернее, даже накануне развала, Йемен был предоставлен своей собственной судьбе. Марксиствующий Южный Йемен был вынужден объединиться с Северным Йеменом 22 мая 1990 года. Появилась Республика Йемен, где господствовали северяне. Военная попытка южан вновь отделиться потерпела неудачу. Страна поддерживала отношения с Россией, но на строго прагматичном базисе.
В мае 2000 года российский министр обороны И. Сергеев посетил Сану и провел переговоры с президентом Али Абдаллой Салехом о расширении двусторонних связей. В 2002 и 2004 годах йеменский президент посещал Москву. Происходил обмен визитами высокопоставленных представителей двух стран.
В нулевых годах Россия восстановила военно-техническое сотрудничество с Йеменом, поставляя танки, истребители-бомбардировщики и другое вооружение. Экономические отношения были ограниченными. По международным вопросам позиции двух сторон совпадали. Обе страны осуждали международный терроризм, хотя в Чечне было обнаружено несколько террористов йеменского происхождения.
Российско-йеменские отношения были дружескими, но преобладающее влияние США в регионе не вызывало сомнений. Президент Салех посетил США четыре раза — в 1990, 2000, 2001, 2004 годах. Традиционные связи с Россией использовались в качестве противобаланса преобладающему влиянию США в регионе.
Партнерство, но не союз (Россия и Египет в нулевых годах)
Сближение России и Египта ускорилось в первом десятилетии ХХI века, хотя были свои ограничения и пределы. Обе страны шли навстречу друг другу, искали и находили понимание по ряду международных вопросов. Это касалось ближневосточного урегулирования, положения в Ираке и ситуации в Сирии, Ливане и вокруг них, создания системы безопасности в регионе. Вряд ли даже их совместные усилия могли бы сыграть решающую роль, скажем, на треке ближневосточного урегулирования. Но они помогали поискам выхода из, казалось бы, безнадежного тупика, чтобы избежать разрастания конфликта.
Египет претендовал на роль региональной державы, был одной из крупнейших стран Африки и одним из лидеров Движения неприсоединения. Его позиция иногда входила в противоречие с безапелляционными мессианскими требованиями США, что было дополнительным стимулом для сближения с Россией. Каир рассчитывал получить в будущем место постоянного члена Совета Безопасности в рамках реформы ООН. Хотя сама реформа затянулась и Россия оказалась перед сложным выбором, так как в Африке на место постоянного члена ООН претендовали также ЮАР и Нигерия, взаимное сближение двух стран продолжалось.
Каир стремился в своих внешнеполитических и деловых связях двигаться «по всем азимутам», прежде всего укрепляя отношения с крупнейшими мировыми державами, включая Россию. Подобным же принципом руководствовалась и Россия, стремясь в какой-то новой форме «вернуться на Ближний Восток». Это позволяло Москве и Каиру обновлять формы и методы взаимодействия, расширять сотрудничество.
Важную роль играл рост взаимного доверия, что позволяло России более тонко почувствовать как отношение египтян и всех арабов к ядерной проблеме Ирана, так и к ситуации в Сирии и Ливане. Отсутствие сталкивающихся интересов помогало поднять российско-египетские отношения на более высокий уровень. Рассматривая многие конфликты в регионе, обе страны убеждались, что их позиции или совпадали, или были близки, или развивались параллельными курсами.
Россия не требовала отказа Египта от его прежних союзов и сотрудничества с Западом и не ставила такой цели. Было очевидно, что в экономической, да и в гуманитарной областях Россия не могла заменить широкие и многосторонние связи и сотрудничество Египта с Западной Европой и США. Российская экономика была не в состоянии конкурировать в ближневосточном регионе со странами Запада. Российская модель централизованной государственной экономики устарела, а формы внешнеэкономических связей были неэффективными. Резко сокращались возможности даже военно-технического сотрудничества.
Но сотрудничество с Россией делало Египет более уверенным на международной арене и в регионе, и в целом в мире, что позволяло ему лучше отстаивать свои позиции, в частности, в Средиземноморском союзе во взаимоотношениях с НАТО. Каир тревожил процесс трансформации и расширения НАТО. Здесь задавали вопрос: не станет ли эта организация глобальным полицейским? Будет ли она опираться на нормы международного права и действовать только на основе резолюций Совета Безопасности ООН? В Каире опасались, что НАТО вдруг начнет играть роль в ближневосточном урегулировании, что низведет Египет на третьестепенные роли. Эти опасения не выплескивались наружу, протокольные контакты между НАТО и Египтом осуществлялись и развивались. Мало того, Египет стремился получить доступ к техническому потенциалу НАТО, к подготовке кадров взаимодействовать с альянсом в противодействии терроризму.
С учетом традиций российско-египетского сотрудничества, в том числе и в ООН, значение согласованных позиций в ближневосточных делах было для Каира одной из приоритетных задач.
В первом десятилетии ХХI века межмидовские консультации, обмен делегациями, встречи и беседы показывали, что египетское руководство и Лига арабских государств были заинтересованы в политической координации с Россией по ключевым региональным вопросам, особенно по ближневосточному урегулированию, включая работу с Израилем, Палестиной и Сирией. В Каире также рассчитывали на взаимопонимание с Москвой по деятельности ближневосточного «квартета».
Эти связи осуществлялись как на двусторонней основе, так и через Лигу арабских государств (ЛАГ). Россия была одним из первопроходцев, установившая с ЛАГ отношения стратегического партнерства. Меморандум взаимопонимания между МИД России и генеральным секретарем ЛАГ был подписан в сентябре 2003 года.
Это сотрудничество было расширено после визита президента В.В. Путина в каирскую штаб-квартиру ЛАГ в 2005 году и принятия решения об аккредитации при ней посла России в Египте, который стал первым из иностранных представителей в ЛАГ. Новые шаги РФ и ЛАГ наметили в новом Меморандуме, подписанном министром иностранных дел России С. Лавровым с генеральным секретарем ЛАГ Амром Мусой в декабре 2009 года в Каире.
В начале 2000-х годов произошел серьезный откат в реализации договоренностей, достигнутых с большим трудом между Израилем и Палестинской национальной автономией в Осло (1993). Результаты длительных и кропотливых переговоров были в значительной степени обесценены. Переговорный процесс оказался в тупике, чему способствовало и возобновление поселенческой деятельности Израиля и теракты палестинских экстремистов против израильского гражданского населения. Арабская мирная инициатива 2002 не встретила понимания Израиля. Все это негативно сказалось на ситуации в регионе, создало весьма серьезные проблемы для самого Египта.
Именно поэтому и Россия, и Египет, надеясь оживить ближневосточный переговорный процесс, поддержали международную встречу в Аннаполисе (ноябрь 2007 года), инициатором которой выступил Вашингтон, хотя, как они и ожидали, результат оказался в высшей степени ограниченным.
В Каире после американского вторжения в Ирак в 2003 году преобладал глубокий скепсис по поводу возможности стабилизации в этой стране. Воздействовать на развитие событий ни Москва, ни Каир реально не могли. В 2006 году в Ираке были захвачены четверо российских граждан, и египтяне готовы были оказать помощь в их освобождении. Но все усилия оказались тщетными. Заложники погибли. Египтяне сами пережили трагедию: иракские экстремисты убили египетского посла в Багдаде. Общие позиции нашлись и в очень сложный момент, когда шла пропагандистская война против Сирии после убийства ливанского премьера Рафика Харири. Задача состояла в том, чтобы не допустить дестабилизации обстановки в самой Сирии. В этом позиции Египта и России совпадали.
Российско-египетские стороны регулярно обменивались мнениями по поводу режима нераспространения ядерного оружия и по иранской ядерной программе. Во второй половине нулевых годов опасность нанесения Израилем или США ударов по ядерным и военным объектам Ирана казалась реальной. Египетское руководство прямо говорило о двойных стандартах США в отношении иранской ядерной проблемы с учетом обладания Израилем ядерного оружия. Такой избирательный подход, констатировали египтяне, противоречил принципам международного права и не соответствовал устремлениям арабских стран превратить Ближний Восток в зону, свободную от оружия массового уничтожения. Другое дело, что обладание Ираном военным ядерным потенциалом неизбежно подтолкнуло бы многие страны региона к разработке собственных подобных программ, что в конечном счете внесло бы дополнительное горючее в и без того взрывоопасную обстановку. Такая позиция Каира находила понимание в Москве и учитывалась при выработке российской линии по отношению к иранской ядерной проблеме.
Египтяне обращали внимание на то, что отказ Израиля присоединиться к Договору о нераспространении ядерного оружия определял их позицию в отношении участия в Конвенции по запрещению химического оружия. Египет выступал за создание на Ближнем Востоке зоны свободной от оружия массового уничтожения, в том числе с участием Израиля и Ирана. Но эти предложения пробуксовывали, а США от них просто отмахивались.
В начале нулевых годов в рамках взаимного сотрудничества была создана российско-египетская рабочая группа по борьбе с террористами. Уже в те годы египетская сторона отмечала, что соблюдение государствами правил «узнай своего клиента», касающихся интернет-провайдеров, являются необходимым условием сужения киберпространства для пропаганды террора. По оценкам египтян, Всемирная паутина по сути превратилась в «энциклопедию террора». Россия, со своей стороны, разделяя эту точку зрения, участвовала в выработке глобальной контртеррористической стратегии ООН, документов ОБСЕ, Совета Европы, «группы восьми».
Существовали и расхождения. Египтяне в те годы были не согласны с внесением Россией Ассоциации «Братья-мусульмане» в список «террористических организаций» и отмечали, что она является де-факто политической организацией и имеет своих представителей в египетском парламенте. Но российское судебное решение по этому поводу было вызвано участием боевиков из числа «Братьев-мусульман» в чеченских событиях. Возможно, это решение было поспешным, но осталось на долгие годы неизменным.
Две стороны обсуждали и проблемы противодействия ядерному терроризму. Были кое-какие разногласия по поводу формулировок, связанных с борьбой с терроризмом, но в целом позиции Москвы и Каира совпадали.
Двусторонние отношения поднимались на более высокий уровень. Это выразилось и во взаимных визитах. Посещение президентом Мубараком российской столицы в 2001 году стало серьезным шагом вперед в этом направлении. По итогам переговоров с президентом В. Путиным была подписана Декларация о принципах дружественных отношений и сотрудничества, принята Долгосрочная программа развития торговли, экономического, промышленного и научно-технического сотрудничества между РФ и АРЕ. Открывались перспективы преодоления стагнации в деловых связях двух стран.
В апреле 2005 года президент России В. Путин первый раз посетил Ближний Восток. Он начал свой визит с Египта, а после Каира направился в Иерусалим и Рамаллу.
Визит Путина способствовал преодолению застоя во взаимных инвестициях. Началось налаживание бизнес-партнерства, хотя и в небольших масштабах. Российская сторона участвовала в египетских предприятиях по сборке тракторов, автомобилей, а также в фирмах, специализирующихся на маркетинговых исследованиях. Это были первые заделы, не слишком крупные, но они показывали тенденцию. Египетские предприниматели открывали в России торговые залы, павильоны по продаже мебели, одежды, обуви. Египетская компания во главе с И. Камалем инвестировала 250 млн долларов в производство самолетов Ту-204, хотя этот проект не достиг запланированных объемов. Свои агентства в России открыли авиационная компания «Иджипт эйр» и туристическая «Иджипт трэвл». Обсуждалось создание специальной российской промышленной зоны в Александрии, хотя этот проект затянулся. Начала работу межправительственная комиссия по торговому, экономическому и научно-техническому сотрудничеству.
Получило импульс культурное сотрудничество: организация выставок и фестивалей, гастроли художественных коллективов, экспедиций. Шло взаимодействие в сфере услуг, медицинской, образовательной и др. В 2006 году в Каире был открыт Российско-египетский университет, специализирующийся на подготовке специалистов по самым современным технологиям. Студенты из России получили возможность обучаться в Аль-Азхаре. В Египте к концу нулевых годов сложилась многочисленная российская диаспора — около 15 тыс. человек, представленная семьями на основе смешанных браков и отдельными гражданами России.
Развивалось духовное общение и контакты между религиозными деятелями в рамках возникших еще в конце ХХ века новых межконфессиональных институтов и форумов. Позитивную роль в этих процессах сыграли Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II, посетивший Египет в 2010 году, Патриарх Александрийский и Всея Африки Феодор II, а также представитель Российской православной церкви в Египте игумен Леонид (Горбачев). К этим отношениям конструктивно относилось руководство коптской церкви и крупнейшего исламского университета Аль-Азхар. Все они участвовали в подготовке ежегодно проходивших сессий Международного общественного форума «Диалог цивилизаций».
Новые моменты в отношения внес визит в Москву премьер-министра АРЕ А. Назифа в 2008 году. Стороны обсудили возможность военно-технического сотрудничества. Началось создание соответствующих двусторонних органов по его координации. Значительная часть вооружений в египетской армии была еще советского производства и требовала модернизации или ремонта.
Египетская сторона считала перспективным сотрудничество в космической области, причем как военного, так и гражданского. Шло обсуждение широкого круга вопросов, воздушные перевозки, прямое морское сообщение, участие российских компаний в развитии и модернизации египетской шоссейной и железнодорожной инфраструктуры.
Использование атомной энергии в мирных целях относилось к приоритетным направлениям российско-египетского делового партнерства уже в нулевых годах. Руководство Египта приняло тогда политическое решение подписать межправительственное соглашение с Россией о сотрудничестве на этом направлении. Но дело было непростым: нужно было согласовать место будущей атомной электростанции, мощность реакторов, договориться о финансовых и юридических вопросах. В Москве в марте 2008 года было подписано Соглашение между правительством РФ и правительством АРЕ о сотрудничестве в области мирного использования атомной энергии. Но заключение контракта откладывалось, а тем временем нарастала международная конкуренция в области ядерной энергетики.
Между двумя странами облегчался визовый режим, который в конце концов Египтом был отменен, согласовывались документы по линии министерств юстиции.
К началу второго десятилетия ХХI века торгово-экономические связи между Россией и Египтом увеличились с 0,4 млрд долларов в 2000 году до 2,1 млрд долларов. А с учетом услуг, то есть туризма, они выросли к концу десятилетия примерно до 4 млрд долларов. В 2010 году число российских туристов составило порядка 2,5 млн человек.
Основной объем российских поставок в Египет приходился на пиломатериалы, пшеницу, прокат черных металлов, машин и оборудования. Углеводороды практически отсутствовали. Постоянно будировался вопрос об участии российских предпринимателей в специальной промышленной зоне, где они должны были получить налоговые или иные льготы. Однако этот вопрос затягивался, потому что не были ясны привлекательность и содержание проекта, да и возможности российского бизнеса.
Визит Х. Мубарака в Москву в марте 2009 года означал, что контакты на высшем уровне принимали регулярный характер.
23 июня 2009 года президент России Д.А. Медведев посетил Египет и подписал Договор о стратегическом партнерстве между РФ и АРЕ. Хотя этот документ к моменту написания книги не был ратифицирован, на практике он стал основой мирного сотрудничества. Стороны понимали, что нужно было обеспечить условия для совместных инвестиций в инфраструктуру, особенно традиционную энергетику и альтернативные источники энергии, в общественные работы, жилищное строительство, транспорт, коммуникационные технологии, туризм. В договоре отмечалась важность военного и военно-технического сотрудничества «с учетом взаимных интересов и своих международных обязательств».
Одним из наиболее перспективных направлений было определено научно-техническое сотрудничество, в том числе в области высоких технологий, атомной энергетики, коммуникаций, запуске спутников в коммерческих целях, в сфере медицины и фармацевтики. Крупные российские компании, действующие в сфере углеводородов и строительстве, включая банки и страховые компании, транспортные фирмы стали смелее выходить на египетский рынок.
Расширение российско-египетских связей в первом десятилетии ХХI века сопровождалось формированием правовых, финансовых, организационных структур и институтов сотрудничества, в том числе межправительственных соглашений об избежании двойного налогообложения, о предоставлении режима наибольшего благоприятствования.
Однако объем взаимных инвестиций оставался небольшим. В отдельных отраслях он просто отсутствовал. Даже возросший объем взаимной торговли товарами и услугами значительно уступал показателям, которые сложились у Египта с ведущими высокоразвитыми странами. Были и объективные причины — техническая отсталость ряда отраслей российской экономики, отсутствие должного опыта конкурентной борьбы. Все это объективно сдерживало рост взаимного торгового обмена, хотя тенденция в целом была позитивной.
И все же российско-египетские отношения шли по восходящей, даже несмотря на мировой финансовый кризис 2008–2009 годов. Но руководство Египта отказывалось замечать грозные признаки социально-политической бури, которая перевернет страну и весь арабский мир и наложит свой отпечаток на российско-арабские отношения в целом. И в российском дипломатическом ведомстве, и в спецслужбах, и даже в научном сообществе отмечали кризисные явления в Египте и других арабских странах, но в категорической форме отказывались даже намекать на возможное вмешательство во внутриарабские дела.
«Главный российский козырь на Ближнем Востоке»
Этот заголовок Андрей Крейц дал своему исследованию российско-сирийских отношений. Редко когда западный политолог точно «попадает в десятку». Отметим, что до российского военного вмешательства в Сирии в момент публикации статьи оставалось еще пять лет. Автор тактично не определяет, какой «главный козырь». Ясно, что речь идет не о козырной «шестерке», но и не о «тузе» или «короле». Пользуясь терминами карточной игры, можно скорее назвать Сирию «козырным валетом» или «козырной дамой» в российской политике в регионе.
К этой ситуации Россия шла в постгорбачевский период почти двадцать лет. Стоит напомнить, что Сирия была второй после Египта арабской страной, куда были направлены в 80-х годах прошлого века регулярные советские войска — примерно два полка ПВО наряду с военными советниками других родов войск.
Тесное военно-политическое сотрудничество СССР с Сирией сложилось после выхода Египта из конфронтации с Израилем и заключения с ним мира, когда Каир оказался на орбите Вашингтона. Тогда в условиях отсутствия адекватной замены Египту СССР стал тесно сотрудничать с Ираком, Алжиром, Южным Йеменом, Сирией. Отметим лишь, что экономика никогда не была определяющей в отношениях с Сирией. Объем торгово-экономического сотрудничества с Ираком перевешивал эти показатели по всем другим арабским странам.
При М. Горбачеве состоялись три визита сирийского президента Хафеза Асада в Москву. Последний раз, в апреле 1990 года, вместо лидера сверхдержавы он увидел растерянного человека, который не мог сформулировать стратегические направления российской политики в регионе и спрашивал Асада, как тот может управлять страной в такой сложный период.
Потом на какое-то время в Москве о Сирии забыли. В начале 90-х было не до Сирии. Поглощенная внутренними делами, Россия, потерявшая 14 союзных республик, с трудом определяла свою собственную социально-политическую и международную идентичность.
Отношения с Сирией были свернуты. Специалисты уезжали, на Сирии висел огромный долг России. Ни сил, ни средств, ни желания вкладывать новые средства не было. Правда, по инерции продолжалось кое-какое экономическое и культурное сотрудничество. Были подписаны соглашения о торговле, экономическом и научно-техническом сотрудничестве, об избежании двойного налогообложения, об использовании атомной энергии в мирных целях, о разведке нефти и газа, о работах в области ирригации. Было возобновлено предоставление стипендий для обучения в вузах Российской Федерации. В 2001 году товарооборот между двумя странами составил 163 млн долларов.
Относительное оживление политических контактов было связано с деятельностью Е. Примакова в качестве министра иностранных дел, когда он попытался включить сирийско-израильский трек в переговорный процесс ближневосточного урегулирования. Это вызвало в Израиле интерес, но ни к чему конкретному не привело. К этому времени, в 1981 году, Израиль официально аннексировал сирийскую территорию — Голанские высоты — и интенсивно ее осваивал.
Уже больной, президент Хафез Асад все же посетил Москву в июле 1999 года, но не достиг особых результатов. Декларации содержали общие фразы.
В это время Сирия переживала свои собственные проблемы. Встал вопрос о политическом наследии Хафеза Асада. Его брат Рифаат после попытки переворота был отправлен в почетную ссылку за границу. К должности президента готовился старший сын Асада Басиль, но он погиб в автокатастрофе в 1994 году. Тогда Хафез Асад вызвал из Англии своего второго сына — Башара, который совершенствовал там специальность офтальмолога, с тем чтобы вырастить из него военного и политического лидера и постепенно передать бразды правления. Баланс сил в руководстве партии БААС и в военной верхушке был таков, что передача власти от отца к сыну не вызвала особого сопротивления.
Башар Асад стремился вывести страну из изоляции, наладить отношения с Западной Европой, в том числе с Соединенными Штатами, с соседями — особенно с Турцией. Но над всем висели нерешенные проблемы с Израилем. Да, на линии перемирия на Голанских высотах ни при Хафезе Асаде, ни при Башаре Асаде не было военных столкновений, что устраивало обе стороны. Но согласиться с аннексией этой территории никакое правительство в Сирии не могло.
Антиизраильский настрой, сопровождавшийся резкой критикой союзников и покровителей Израиля, а также тесные связи с Ираном усиливали недружественное отношение США и других западных стран к баасистскому режиму в Сирии. Ни Израиль, ни США не хотели согласиться на военное присутствие Сирии в Ливане, куда были введены сирийские войска на основе соглашения 1989 года в Таифе (Саудовская Аравия) с целью прекращения гражданской войны. Сирия сохраняла независимое поведение, и из Дамаска звучала «антиимпериалистическая» (антизападная) риторика.
Поэтому многим казалось, что в 2003 году, после того как Ирак был оккупирован Соединенными Штатами и их союзниками, на очереди стояла Сирия. Соответствующая пропаганда велась в западных СМИ, но предлога найдено не было. У всех на слуху были фальшивые объяснения интервенции в Ираке, где обстановка день ото дня ухудшалась.
Дипломатическая поддержка Сирии со стороны Москвы была постоянной. Вашингтон лишь заговорил о задаче «демократизировать» Ближний Восток, но пока вмешательство своих вооруженных сил где бы то ни было не предусматривал. В тот момент Россия выправляла прозападный крен своей политики и, стремясь сохранить влияние в мировых делах в качестве одной из крупнейших держав, начинала свое возвращение на Ближний Восток, где полностью доминировали США.
Единственным арабским государством, которое в открытую противостояло тогда американской гегемонии, была именно Сирия. Антисирийские резолюции принял конгресс США. Антисирийская риторика западных СМИ нарастала. Ситуация толкала Москву и Дамаск друг к другу.
Почему Сирия была нужна Российской Федерации? Здесь сыграли роль несколько факторов, каждый из которых мог становиться более важным в какой-то период времени, уходить на второй план, но сохраняться в другой период.
На первом месте, пожалуй, стояли стратегические политические задачи: получить в регионе своего де-факто союзника и укрепить его, во всяком случае, не допустить иностранной военной интервенции.
Сближению помогало существование светского режима с традиционными связями с СССР/Россией. Одна лишь Ассоциация выпускников российских вузов в Сирии насчитывала около 35 тыс. человек. Еще десятки тысяч закончили советские/российские военные училища или академии. Армия была вооружена почти исключительно российским оружием. Более полутора десятков тысяч русских женщин состояли в браке с сирийцами, и, соответственно, их дети росли в смешанных семьях.
Учитывался и фактор отсутствия антироссийской исламистской угрозы из Сирии в тот момент, когда на Северный Кавказ шли финансовые вливания и добровольцы из стран Аравии. Чтобы избежать этой исламистской угрозы, Россия укрепляла отношения с арабскими и мусульманскими странами на государственном уровне, независимо от их режимов, будь то Саудовская Аравия или государства Персидского залива, будь то светская Сирия, где поддерживался аккуратный баланс между различными конфессиями, будь то Египет, почти союзник США.
В целом политика России в регионе в эти годы означала в большей степени реагирование на сложившуюся ситуацию или действия других игроков, а инициативы были скорее декларативными. Эта оценка отнюдь не категорична. Политические ошибки Вашингтона, вызывавшие растущий антиамериканизм масс, и прагматичное осознание местными элитами своих интересов — все это позволяло России и ряду стран Ближнего Востока инициативно определять свои задачи и идти навстречу друг другу.
Стратегическое положение Сирии в Восточном Средиземноморье также привлекало Россию. База снабжения в Тартусе в связи с кое-каким возрождением российского военно-морского флота могла быть востребованной, хотя ремонтные цехи и плавучие пирсы в Тартусе пока ржавели. Экономические отношения были незначительными и определяющей роли не играли, но все помнили, что прежние экономические успехи Сирии были связаны с сотрудничеством с СССР. Тогда были построены плотина и ГЭС на Евфрате, создано водохранилище, расширена площадь орошаемых земель.
Заметим, что в целом курс на связи с Сирией не был легок для российского руководства из-за израильского и американского факторов. В оценках Сирии не было единой позиции российской элиты. На сотрудничестве с этой страной, как и с другими арабскими государствами, настаивала левая оппозиция и часть генералитета, у которого были традиционные, почти союзнические отношения с сирийскими военными. Но противников сближения было немало.
«В последние годы при молчаливом согласии Москвы на эту страну (Сирию) американцы навесили ярлык спонсора международного терроризма, — писал член Думы от КПРФ В. Тетёкин. — Сирия упоминается в российских СМИ, как правило, лишь в негативном контексте. Таким образом, в российских СМИ о Сирии — либо ничего, либо ничего хорошего… Визит Асада в Москву (2005 г. — А.В.) прошел не без мощного сопротивления части верхушки РФ, сделавшей ставку на дружбу с Израилем».
Первый визит президента Башара Асада в Москву состоялся в январе 2005 года и стал толчком к восстановлению исторических связей. Асад встретился с президентом В.В. Путиным, и обе стороны расценили его как «успешный». Москва списала 73 % сирийского долга, достигшего тогда 13,4 млрд долларов. В своих заявлениях В.В. Путин в скрытой форме критиковал США и Израиль и поддерживал сирийскую позицию. Но это отнюдь не означало какого-либо антиизраильского настроя Кремля.
Визит Б. Асада в январе 2005 года действительно стал историческим рубежом, учитывая, что политика Израиля состояла не только в обеспечении своего безусловного военного доминирования в регионе, но и в задаче ослабить Сирию до полной невозможности сохранить у нее какого-то оборонительного потенциала. Сирийское руководство и в советское время безнадежно рассчитывало на военный паритет с Израилем, который США вооружали по лучшим образцам своего ВПК, но СССР на это не шел. Сейчас Сирия надеялась лишь укрепить свои оборонительные возможности, и Россия, аккуратно маневрируя, шла навстречу.
Генерал-полковник в отставке Леонид Ивашов, руководивший в прошлом Главным управлением международного военного сотрудничества Минобороны России, утверждал: «Наше (российское) военно-техническое сотрудничество с ближневосточными странами, с арабским миром и с Ираном находится под контролем Тель-Авива».
Отнюдь не все затребованное сирийцами оружие Россия согласилась поставлять. «Что касается оперативно-тактических ракет «Искандер-Э», то тут друзья Израиля встали насмерть, — писал В. Тетёкин. — Вот и сейчас, одновременно с приездом Асада (декабрь 2006 г. — А.В.) в Москву примчался генеральный директор МИД Израиля А. Абрамович».
В августе 2008 года Россия отказала президенту Асаду в поставке ракет «Искандер-Э» — одноступенчатых твердо-топливных систем с дальностью действия 280–400 км, способных доставлять ядерные или обычные боеголовки.
После январского (2005) визита в Москву президента Сирии стало быстро развиваться экономическое сотрудничество. Товарооборот вырос до 560 млн долларов в год, в 2008 году достиг почти 2 млрд долларов. Он снизился в кризисный 2009 год, затем снова стал расти.
В Сирию пошла продукция российского машиностроения, особенно для нефтегазовой отрасли, товары нефтехимии, — запасные части для энергетических установок, тракторы, грузовики, легковые машины. Российские геологи стали вести разведку на нефть и газ в районе Пальмиры. Были заложены два завода по газопереработке.
Естественно, что стало возрождаться военно-техническое сотрудничество. В армии появились десятки российских военных советников, а в академиях военные преподаватели. До 2006 года Россия не поставляла Сирии современных вооружений, хотя помогала модернизировать и ремонтировать военное снаряжение и готовить офицеров. Уже после 2006 года Сирия усилила свою противовоздушную оборону российскими комплексами среднего радиуса действия.
Но в целом военное сотрудничество было ограничено нежеланием России подорвать баланс сил в регионе. Поэтому, несмотря на просьбы сирийского руководства поставить стране ракеты С-300, Россия воздержалась от этого шага, как и от поставок некоторых других ракет.
Тем временем над Сирией нависла новая угроза. В Бейруте в феврале 2005 года в результате теракта погиб премьер-министр Ливана Рафик Харири, который выступал против присутствия Сирии в Ливане. Немедленно западные и часть арабских СМИ обвинили сирийский режим в этом убийстве.
В Ливане физические расправы с политическими деятелями были нередкими. Причинами могли быть и политические, и межклановые, и межконфессиональные, и бизнес-противоречия, и просто личная неприязнь. Возможно, кто-то из сирийцев в этом тоже участвовал. Но сразу все стрелы были направлены на Сирию, конкретно — на ее президента.
Ситуацию усугубляло и то, что семья Харири тесно сотрудничала в бизнесе с королевской семьей в Саудовской Аравии, а сам Харири был личным другом Жака Ширака, президента Франции, которая имела особое влияние в Сирии и Ливане.
Созданная ООН комиссия во главе с немцем Д. Мехлесом под давлением западных противников Сирии и общей кампании западных СМИ заняла позицию, заранее направленную против Дамаска, что вызвало осуждение Москвы. Но для разрядки обстановки Россия вынуждена была согласиться с резолюцией Совбеза ООН № 1636, принятой в ноябре 2005 года, которая требовала вывода сирийских войск из Ливана, что и было затем осуществлено. Благодаря усилиям российской дипломатии в ней отсутствовала угроза антисирийских санкций.
Однако у Сирии в Ливане остался мощный союзник — шиитская группировка и партия «Хезболла», которые наращивали свое влияние в стране и свои вооруженные силы. Их боеспособность продемонстрировала война с Израилем в 2006 году, в ходе которой его армия не смогла продвинуться сколь-либо глубоко в Ливан, хотя авиаудары разрушили страну и нанесли большие потери гражданскому населению. Израильское руководство списало неудачу на то, что российское оружие, поставленное Сирии, якобы оказалось в руках «Хезболлы».
На международном уровне Сирия демонстрировала солидарность с Россией. Она была второй после Белоруссии страной, которая поддержала военные действия России против Грузии, когда войска президента Саакашвили напали на российских миротворцев и пытались заняться этнической чисткой в Южной Осетии. Поражение Грузии привело к объявлению Южной Осетией и Абхазией независимости и вызвало волну резкой критики России со стороны США и стран Запада.
Важной дипломатической и политической поддержкой Дамаска был визит президента Д. Медведева в Сирию в мае 2010 года. Стороны продемонстрировали свои особые отношения. Российский лидер согласился с сирийскими взглядами по ближневосточному урегулированию, что укрепляло позиции сирийского руководства и международный статус страны. Также прозвучал призыв сделать Ближний Восток зоной свободной от ядерного оружия, на что Израиль даже не прореагировал. В Дамаске Медведев встретился с руководителем ХАМАСа Халедом Машалем. Эти связи формально вызывали публичное раздражение и в Израиле, и в США, но на деле служили взаимному обмену информацией.
Не исключено, что объятия с Россией прагматичному сирийскому руководству казались слишком тесными. Башар Асад стремился найти каналы связей с США и странами Запада.
Отвечая на инициативу Вашингтона, Сирия согласилась участвовать в мирной конференции по Ближнему Востоку в американском Аннаполисе в декабре 2007 года. Встреча закончилась ничем, но жест был на Западе понят. В июле 2008 года президент Франции Николя Саркози пригласил Б. Асада принять участие в церемонии в Париже по случаю создания Средиземноморского союза. В сентябре 2008 года сам Саркози посетил Дамаск. Он встретился там с президентом Сирии, премьер-министром Турции Р. Эрдоганом и с эмиром Катара Хамадом ибн Халифа аль-Тани. В мае 2010 года в Дамаске появился американский посол после пяти лет отсутствия. Но даже после восстановления дипломатических отношений между двумя странами американские санкции против Сирии, наложенные в мае 2004 года и усиленные в 2007 году, были возобновлены президентом Обамой.
Возможно, что отношения с Западом и наладились бы. Страны Запада как бы принимали режим баасистов таким, каким он был, с надеждой на его «либерализацию». Но началась «арабская весна», и возможность избавиться от прежних режимов, тем более с их антизападными традициями, была слишком соблазнительной.
