ГЛАВА 12
Зал, куда мы вошли, оказался красивым и необычным. Круглое помещение. Вместо стен — незастекленные арки, увитые розами. На темных листьях и больших алых цветах серебрится снег. По каменному полу и парапету змеями вьется иней. В центре — колодец. Над ним тонкие, невесомые дуги. К одной из них привязана серебристая от инея веревка. Из самого колодца, поднимаясь темным туманом, вспыхивающим едва заметными искорками света, льется тьма. В голубоватом лунном свете она кажется маревом. Из этого марева, волнами подкатывающего к краям зала, растут розы.
Ладонь на моей талии сжалась сильнее, виска коснулось теплое дыхание — Эрик не дал скатиться в панику.
Чад осторожно поставил на пол рюкзак. Тьма медленно выбралась наружу. Розовые плети источника пришли в движение, потянулись ей навстречу.
— Давай же, ты обещал! — Я закусила губу от нетерпения.
Сейчас источник освободит друзей.
Мою руку нашли пальцы Натана.
Я удивленно покосилась на подрагивающую иллюзию брата. Неожиданно. Кажется, не только я учусь заново доверять людям.
Плети почти добрались до лисы и Чада, когда на парапет одной из арок с уханьем опустилась сова. Ее глаза и лапы ярко вспыхнули ядовитой зеленью, и зал заволокло воняющее болотом облако грязно-зеленого цвета.
С шумом на пол свалился Чад. Эрик, прикрывая лицо рукавом, дернул меня к выходу. Натан повторил его маневр. Не успели. Оба осели на пол. Без поддержки брата иллюзии исчезли. Пару секунд я видела лишь размытые силуэты. Потом отвод глаз рассеялся вместе с удушливым облаком.
Эрик лежал с одной стороны, Натан — с другой. Они дышали. Чад, судя по подрагиванию ушей; тоже был жив. Я прищурилась, сосредоточилась, обвела взглядом зал. Где же ты? Размытый силуэт стоял в шаге от Чада.
Сова громко ухнула и уселась на него.
— Зачем? — тихо спросила я, глядя на скрытую мороком ведьму.
— Увидела? — недовольно прокряхтела тетушка Доротея, сбрасывая отвод глаз.
Старушка окинула меня цепким взглядом. А я, в свою очередь, с удивлением разглядывала ведьму. Ее лицо по-прежнему покрывала сетка морщин, но исчезли старческая сутулость и грузность, скованность движений, руки перестали дрожать, глаза стали яркими, темными. Убрать морщины да выбившиеся из-под шапки седые прядки — и ей можно дать лет тридцать, не больше.
— Кто вы?
— Ведьма, — тетушка Доротея погладила лапу Риты, пальцы ведьмы и глаза птицы опасно засветились, — всего лишь ведьма, деточка.
Она задумчиво покосилась на Чада.
— Шустра! Чуть не лишила меня нового фамильяра.
Хотелось спросить, не бредит ли ведьма, ведь оборотни не могут быть фамильярами, это даже я знаю, но вовремя прикусила язык.
— Хороший мальчик. Отличный фамильяр выйдет. — Ведьма смотрела на Чада как на вещь. Оторвавшись от созерцания рыси, с нескрываемым раздражением заявила мне: — Чего тебя домой раньше времени принесло? Теперь убивай тебя, бери грех на душу. Что глаза вытаращила? Либо ты, либо маг и оборотень! Мальчишку не отдам!
Я молча ждала пояснений.
Может, ведьма и стала выглядеть моложе, но внутри она все та же тетушка Доротея — и сейчас ей нужно обвинить меня во всех грехах, потому что она виноватой не была никогда. За время ее рассказа я придумаю, как помочь друзьям и обезвредить ведьму. Иллюзии тут не помогут, вон она какие мороки создает, куда уж мне!
— Дернули демоны Вернона проверить, где ты. — Тетушка Доротея поморщилась. — Нет, поехал! Беда с аристократами этими! Все самыми умными себя мнят! А теперь… Что смотришь? Или маг с оборотнем, или ты!
Ведьме я не верила. Перекинет ритуал на себя, войдет в источник, а потом уничтожит всех. Если выживет. Только интуиция подсказывала, что испытание для нее будет неопасным. Если будет вообще.
Ведьме нужен источник. И ей нужен Чад. Остальные — расходный материал. Вон как ловко избавилась от Дамиана и от Вернона. А ведь каждый из них был уверен, что его от величия отделяет один шаг!
Я незаметно скосилась на колодец. Подбежать и прыгнуть? А ведьма тем временем убьет ребят.
— Что, своя шкура ближе к телу? — хрипло рассмеялась тетушка Доротея.
— Нет. — Я двинулась ей навстречу.
Когда проходила мимо Тьмы, от фамильяра пришло странное видение: разбивающийся на осколки мир. Следом — раздраженное напоминание источника, что он готов освободить Чада и Тьму и начать испытание, на время которого он будет закрыт, чтобы никто не смог мне помешать или попытаться спасти. И таким он и останется: либо я пройду испытание и выйду сама, либо он уснет до появления нового претендента. Источник не понимал, почему я его остановила, не дала выполнить обещанное.
Я? Его? Остановила? Не туман тетушки Доротеи?
В голове мгновенно созрел абсолютно бредовый план.
— Может, подойдем к источнику? Вам же потом к нему надо, да? — смиренно потупив глаза, прошептала я севшим от волнения голосом, которое ведьма приняла за обреченность.
— Идем. — Тетушка Доротея подцепила одной рукой Чада за загривок, второй — Тьму за плеть и легко доволокла их до колодца. Уложила их и, недовольно посмотрев на свои пальцы, пробурчала; — Не та сила! До дна выпила.
Каменный сруб колодца был невысоким, дюймов двадцать. Ведьма весила больше меня, но она не боялась за друзей, не боролась за жизнь любимого.
— Источник, освободи их! — Я вцепилась в плечи ведьмы, изо всех сил дернула на себя, отступая к колодцу.
Перед тем как мы ухнули в пустоту, победно улыбнулась злющей ведьме:
— Даже если я не пройду испытание, ты не сможешь отсюда выбраться — источник будет закрыт до прихода следующего безумца, желающего получить магию!
Тетушка Доротея запоздало поняла, что попала в ловушку, и швырнула в меня черный сгусток проклятия. Напугала! Что мне какое-то проклятие? Впереди испытание, где выжить — все равно что увидеть богов!
Мир рассыпался осколками — словно разбилось зеркало. Меня поглотила темнота.
А когда она отступила, я стояла посреди богато обставленного кабинета.
— Милорд, это ваша дочь! — Полноватая девушка, покачивая спящего младенца, раздраженно поморщилась, глядя на отца Натана.
Герцог был молод, но уже полностью сед.
А его собеседница, моя мать, выражаясь ее же словами, была весьма аппетитна. Неудивительно, что он соблазнился.
— Прекрати ломать комедию. Дай мне сделать укол, и покончим с этим.
Явное презрительное отношение к младенцу, ко мне обоих родителей отозвалось тупой болью в сердце.
Зачем источник показывает мое прошлое? В чем испытание?
— Надо же, действительно моя дочь. — Герцог поморщился, разглядывая изменивший цвет камня артефакт.
Мать громко фыркнула, успокаивая захлебывающуюся криком меня. Было больно смотреть, хотелось обнять себя руками и закричать, что я не вещь, я их дочь!
— Хочешь, чтобы они были вместе? — прошуршал в голове знакомый голос, со мной говорил источник. — В тот день герцога пытались приворожить — спрятанный в бумагах амулет сработает раньше времени, и они останутся вместе. У тебя будут родители. Ты будешь жить с настоящими отцом и матерью.
Умом я понимала, что изменить прошлое невозможно, но слова звучали так соблазнительно… Потом я вспомнила наши с соседскими девочками посиделки в бурьяне, сказки о принцессах, чувство предвкушения, что охватывало каждый раз, когда родители снимались с места и мы отправлялись в путь.
Родители были аферистами, плохими людьми, но мое детство рядом с ними прошло в счастливом предвкушении чуда. Готова ли я поменять его на детство в обществе герцога, его сына и жены? Готова ли разбить их жизни? Нет.
Да, мне больно, когда смотрю на лицо герцога, выписывающего первый чек на мое воспитание с видом жертвы обстоятельств. Но я не хочу ничего исправлять. У меня было чудесное детство.
Мир снова разбился на осколки.
А когда собрался, я увидела, как меня, почти бесчувственную, загружают в съемный экипаж, чтобы отправить к Золотой Мадам. Родители торопятся.
— Хочешь отомстить?
— Нет.
Я сбежала, смогла добиться многого сама. Жаль, не поняла раньше, что для родителей я всего лишь вещь. Впрочем, не жаль. Потому что тогда бы в моей жизни не было Чада, Натана и Эрика.
Что касается родителей — пусть будут счастливы. Ради чего-то они ведь собирали деньги? Если действительно возможно, пусть у них все будет хорошо.
Наверное, почудилось от страха и волнения, потому что источник никак не мог тихо и понимающе рассмеяться.
Новый виток испытания забросил в зал с колодцем. На полу были разложены различные предметы. Небольшое серебряное зеркало с изящной ручкой, тонкий нож, по лезвию которого змеились темные узоры, золотая игла с шелковой нитью, инкрустированная камнями фляжка для воды. И сотни других бытовых мелочей, созданных, чтобы украшать сокровищницу какого-нибудь короля.
— Бери, что нравится!
— Ничего не нужно. — Я поспешно пояснила, чтобы не обидеть источник: — Эти вещи красивые, но непрактичные.
В этот раз смех, довольный, мне не почудился.
И опять мир раскололся.
Я стояла на дне колодца. Тьма вырвалась из земли двумя столбами. От одного веяло покоем, умиротворением, от второго разило яростью, азартом победы. Потоки сходились на уровне моей головы, сплетались косой. Глядя на место их столкновения, я ощущала гармонию.
Прав был Эрик: тьма сама по себе не может причинять боль или исцелять, что ей делать, определяет маг.
Нет, я не хотела разрушать, убивать, покорять — я хотела защитить, спасти ребят от заклинания ведьмы. То, что оно осталось, не сомневалась. Как и то, что оно смертельное и без меня ребятам не спастись.
А значит, одной силы разрушения будет мало, нужна и та часть, что позволяет исцелять. Необходима вся сила источника.
Я решительно протянула руку к месту соединения потоков. Не сомневаться, не думать о плохом. Я справлюсь, потому что наверху, у колодца — моя настоящая семья. И я нужна им.
Пальцы закололо, словно сотни крохотных иголочек впились в кожу. Но мне не привыкать — за время общения с розой приспособилась не замечать такие мелочи. Я полностью погрузила ладонь в поток. Закусила губу, чтобы не закричать. Тьма окутывала руку от запястья до локтя, поднималась выше, превращаясь в розовые плети, распускаясь цветами и впиваясь в мою кожу шипами. А потом охлаждая, излечивая и даря покой туманом, ткущим вокруг моих рук темный с серебром кокон магии.
Мы ошибались: не фамильяр, связанный с источником, сохранял часть силы и разума погибшего хозяина, а источник. А к этому привязали целых двух несчастных зверей. Один давно погиб во время магического сна, а второго нашел в горах покойный хозяин моего дома.
Мне не хотелось думать, что ведьма поспособствовала его смерти, но это было очевидно. Ведь он не хотел использовать фамильяра по назначению.
Почему тетушке Доротее понадобился Чад и два «неправильных» ритуала? Когда она стала тенью Вернона, управляющей его поступками? И куда исчезла, попав в источник?
Сейчас это было не важно.
Стиснув зубы, я терпела, молилась богине-покровительнице, просила покровителя Эрика не дать зелью ведьмы причинить им вред. Страшнее всего стало, когда магия поднялась по шее и дошла до лица. Жутко и больно. Казалось — еще чуть-чуть, и я не смогу дышать. Справилась. Мысли об Эрике, Натане, Чаде, лисе и фамильяре тетушки Доротеи, вероятнее всего бывшем оборотнем, а не зверем, не дали запаниковать.
Плети исчезли, мир закрыла тонкая темная пленка, в которой вспыхивали светлые искры. А потом и она пропала и я очутилась в центре темного вихря в окружении алых роз, танцующих с зеленью листьев и сверкающих серебром.
Послышался не то вздох, не то прощальный шепот. Полный сожаления и искреннего пожелания удачи. Я перестала ощущать источник как нечто отдельное. Магия струилась по моим жилам, наполняла, готовая выплеснуться по первому желанию.
Меня легко подбросило вверх. Веревка, висевшая над колодцем, пришла в движение и змеей обвила запястье, превращаясь в изящный серебряный браслет, на поверхности которого распускались резные розы, вились колючие плети. В замысловатом плетении просматривались символы повелителей разума и, как мне показалось, целителей.
Артефакт окутала тьма, а меня подхватили появившиеся розовые плети, удержали в воздухе.
Чад и Тьма лежали у колодца. Лису я не сразу разглядела — у бока худого светловолосого подростка, одетого в изрядно поношенные штаны, спал маленький лисенок, его рыжая шкура немного отливала зеленью. Источник, как и обещал, отпустил их.
Эрик и Натан выглядели хуже наших четвероногих друзей. Лица мужчин в лунном свете казались неестественно темными, словно их мучило сильное удушье.
Я встала на парапет, собираясь подбежать к ним, но с размаху натолкнулась на невидимую стену.
Что бы это ни было, оно не выпускало меня из колодца. Паника накрыла с головой, пришлось сжать колючую плеть, чтобы боль от уколов привела в себя.
Я не могу подойти.
Но ведь магам не всегда нужно подходить друг к другу?
Как работают темные маги, я не видела, пришлось импровизировать. Вспомнила об узлах заклинания. Потом о мареве отвода глаз. После нескольких безуспешных попыток увидеть колдовство ведьмы кое-как нащупала нечто, напоминающее мелкую сеть, медленно сжимающуюся вокруг друзей. А дальше поступила как настоящая женщина, представила, что моя магия — лом, которым нужно сколупнуть эту гадость. С пятой попытки сеть рассыпалась, пленники перестали синеть. Но дыхание все еще с сипом вырывалось из их груди.
С целителями я раньше сталкивалась. Вначале повторяла сложные пассы руками, затем плюнула и представила, что помогаю ребятам дышать. Слава всем богам, я им не навредила!
Пока они ловили воздух ртами, я вспомнила о фамильяре ведьмы. Худенькая девушка неподвижно лежала у выхода из зала. Русые волосы, порванное, когда-то вполне приличное платье, огромные глаза. Веки Риты слегка подрагивали. Кажется, тут моя помощь не потребуется.
Мало того что ведьма обвела их вокруг пальца, сделала как желторотых птенцов, она оставила «подарочек»! Эрик прикрыл глаза, медленно выдохнул, незаметно убирая со спрятанных в последний момент за спину рук пламя. Нельзя пугать Вивьен, для нее он опора, защита, надежда на скорое решение проблемы. Он и Натан. Чад и лиса тоже старались, но паника прорывалась — на пальцах мальчишки то и дело появлялись когти, а щенок земляной лисы изредка тихо поскуливал, жался к колодезному срубу.
Вивьен, запертая тетушкой Доротеей в колодце, старалась их успокоить. Сидящая в гнезде из розовых плетей экзотической птичкой, она волновалась отнюдь не о себе. О фамильяре ведьмы, оказавшемся милой испуганной девушкой-подростком едва ли старше Чада. О Чаде, о голодной Тьме. О грифоне с Натаном. О пострадавшем от зубов аспидов колдуне — кстати, вполне успевшем вывести яд и заворожить к демонам змей, чтобы не кусались. Об оставшихся внизу раненых. И о своей матери.
— Посмертное проклятие? Ты уверен? — Вивьен едва заметно поежилась, покосилась вниз.
Затаскивая ведьму в колодец, она не хотела ее убивать. Это сделал сам источник. То, что творила тетушка Доротея с помощью древних обрядов жнецов, изменило ее. Она могла через фамильяра-оборотня, лишенного возможности вернуть человеческий облик, выпивать источники, получая бессмертие и силы. Оказавшись внутри одного из них без нового фамильяра, она не справилась с потоком силы. Темная магия ее уничтожила. Напоследок ведьма наградила Вивьен посмертным проклятием — самым сильным из существующих — и привязала к колодцу.
— Да, посмертное, — подтвердил Ханк, помешивая варево в котелке, — не переживай, кровные узы его снимут.
Эрик надеялся, что колдун прав и мать Вивьен сможет вытащить ее из ловушки. Если не она, тогда отец, настоящий. Грифон был готов устроить его похищение, если будет необходимо, и собственноручно приволочь герцога в кишащие нечистью горы.
— Я помогу, — тихо хмыкнул Натан, похлопав Эрика по плечу.
Натана повеселили мечты грифона: связанный аки куль с мукой, герцог, которого везут к дочери. Однако маг предпочел бы обойтись без отца. Не хотел, чтобы герцог испоганил жизнь сестре, неожиданно ставшей живым воплощением мечты Уилбера. Вивьен — сильный повелитель разума, универсал, да еще и целитель.
Конечно, Вивьен надеялась, что, выбравшись из колодца, сможет найти способ разорвать связь с источником. Она прекрасно понимала: сила — это огромная ответственность. Мечтала о спокойной жизни рядом с Эриком. В этих мечтах Натану, Чаду, лисе и остальным тоже нашлось место.
Магу нравился ее вариант, и он пообещал себе, что поможет сестре воплотить его в жизнь. Насколько возможно, когда в деле замешаны жнецы и сильные мира сего. Именно поэтому Натан решил не отказываться от титула. Отец сам дал ему повод для расторжения сделки, утаив часть сведений о жнецах, но сейчас друзьям… семье мага, настоящей семье, нужен был не Натан Мерл, а герцог Александр Натан Уилбер. Только он мог оградить сестру от тех, кто попытается воспользоваться ею в своих целях. Он и лорд Эрик Дарнелл.
Кошка, рыжая и облезлая, с радостным мяуканьем вывернулась из рук Чада и подбежала к колодцу. Глядя огромными зелеными глазищами, она громко «рассказывала», как рада меня видеть. Жаль, дотронуться до Рыжки и почесать за ухом я не могла — проклятие ведьмы не пускало.
Со стороны матери радости я не заметила. Полноватая, высокая, с крупными чертами лица и сильными большими руками, она ничуть не изменилась. Разве только волосы, выбившиеся из-под платка, перекрашены в иссиня-черный цвет, кожа заметно смуглее, да и глаза стали почти как у Ханка.
Позади топтался мужчина, которого я много лет считала отцом. Колдун нашел его замурованным в одной из стен катакомб после того, как победил мою мать. Тоже темноволосый, без усов, он выглядел непривычно молодо.
Мать, быстро оглядев меня, сидящую в гнезде из розовых плетей над колодцем, подошла к колдуну. Стянула перчатку и отодвинула рукав полушубка, открывая запястье.
Я не ждала извинений, но на душе стало гадко. Магия, которую подстегнули эмоции, обострила чувства, в том числе новые, непривычные. Я с удивлением улавливала обрывки мыслей матери, осколки ее мечтаний.
Она сожалела, что я оказалась здесь. Хотела вернуться обратно и не заключать сделку с Верноном. «Отец», к моему удивлению, думал так же. Они оба сожалели о содеянном, считали сделку ошибкой. Думали, что, если бы увезли меня с собой на побережье, где хотели купить домик и начать честную жизнь, я бы могла им помочь выгодным замужеством.
Их раскаяние сразу приобрело неприятный привкус горького корня, которым лечили от лихорадки.
Да, люди, воспитавшие меня, по-своему меня любили. Но от этого ценным приобретением я не перестала быть.
Теперь я была уверена, мне хватит и того, чтобы знать, что с ними все в порядке. Видеть их не могла.
Наверное поэтому меня совершенно не удивило то, что случилось с зельем Ханка. Колдун осторожно надрезал запястье моей матери. Тягучие капли крови упали в варево. И оно не изменилось. Никак. Мать нахмурилась, отодвинула Ханка, добавила еще. Но ничего не вышло. Кровное родство было, однако толку от него никакого.
Посмотрев на меня с сожалением, мать ловко перевязала запястье и повернулась к Натану:
— Мы свободны, господин маг?
— Нет, — сухо отрезал брат. — Вы вернетесь к нашей охране и отправитесь с ними обратно. Вы дадите показания полиции.
Родители переглянулись — не доедут, «потеряются» по дороге.
— Попытаетесь сбежать, сойдете с ума. — Натан расстегнул верхние пуговицы полушубка. — Попытаетесь выкрутиться, сойдете с ума, — отодвинул шарф и рванул пуговицы на рубашке, показывая метку повелителя разума. — Что касается этого места, молчите. Ребята сами все расскажут.
— Но нас же посадят! — тихо выдохнула мать, отец посерел лицом.
— Возможно. — Натан кивнул. — Выйдя отсюда, вы будете вести честную жизнь. Половину сбережений пожертвуете храму, на вторую купите дом на побережье, туда вы поедете после того, как расплатитесь за грехи прошлого. Никаких афер… никакого ведовства.
Пауза.
Родители прекрасно поняли, что их ждет в случае ослушания.
— Попытаетесь рассказать об этом разговоре…
— Да, господин маг. — Родители покорно поклонились.
Натан виртуозно сыграл на предрассудках. Мои родители были аферистами, беспринципными людьми, но при этом являлись крайне суеверными выходцами из низов. Злая шутка судьбы — мать, самоучка, скрывающая способности, понятия не имела, что далеко немногие повелители разума способны сотворить с человеком озвученное Натаном.
Поймав Рыжку, родители под конвоем колдуна и Чада покинули зал.
— Переполошим столицу похищением герцога? — невесело усмехнулся Эрик, почесывая пузико Тьмы.
— Пока ограничимся официальным приглашением, — усмехнулся Натан.
Вышел из зала, чтобы связаться с отцом. Я осталась наедине с Эриком.
— Прости меня. — Грифон дотронулся до невидимого барьера.
— За что?
— За то, что не уберег.
— Уберег, — улыбнулась я, прикладывая ладонь со своей стороны. — Я смогла пройти испытание только потому, что хотела вас спасти.
Проклятие ведьмы особых неудобств не причиняло. Источник решал проблему питания и деликатных вопросов — как сказал колдун, сейчас мой организм подпитывала магия. Сидеть в гнезде из роз было вполне комфортно, колючки убраны. При желании я могла встать и даже постоять на усыпанном розами зеленом островке, зависшем над колодцем. Убивала невозможность дотронуться до Эрика.
— Нам повезло! — довольно объявил вернувшийся Натан, запнулся, заметив наши руки, которые были рядом, но не могли соприкоснуться. Помрачнел. Он тоже считал себя виноватым.
Как и в случае с Эриком, говорить ему о том, что это не так, было бесполезно.
Натан уловил направление моих мыслей, тихо хмыкнул и продолжил:
— Герцог Уилбер в Бланчефлеере. Думаю, я смогу привести его сюда. Заодно и наших раненых определю к обученным целителям. — Я согласно кивнула: Эрик поднимал ребят к источнику, но моих умений хватило лишь на то, чтобы придать им немного сил. Для полного восстановления нужно время или умелый целитель. — Если сани Деллы на ходу, вернемся быстро.
— Чада захватите, — кивнул Эрик, присаживаясь на рюкзак с вещами и укладывая задремавшую Тьму на второй, — мать с ума сходит. Не верит, что с ним все в порядке. Хочет увидеть во плоти, а не через зеркало.
— Я не поеду! — Чад упрямо вздернул вихрастую голову.
— Подслушивать нехорошо, — заявил строго Эрик, пряча улыбку.
— Я не подслушивал! Вы громко говорили. Я остаюсь с вами! Тебя кто-то должен будет сменять. Места тут глухие, нечисти полно, а круглосуточно дежурить ты не сможешь.
Чад старательно обосновал свои слова, забыв, что, во-первых, нечисть внизу. Аспидов, обитающих в соседнем зале, обезвредил колдун. Во-вторых, круглосуточно дежурить грифону не придется — с нами остается Ханк. В-третьих, я сижу ни мало ни много на темном источнике.
— Я мать предупредил! — торопливо добавил Чад.
— Что она ответила? — насмешливо осведомился Эрик.
Мальчишка потупил глаза, его уши покраснели как свекла.
— Она была против, потом согласилась, — выписывая носком сапога на полу узоры, признался он.
Вот так с нами остался Чад.
Следующие дни прошли на удивление интересно.
Ханк от безделья дрессировал аспидов. Эрик учил Чада контролировать оборот. Тьма ела, спала в рюкзаке и упрямо тыкалась носом в мою невидимую тюрьму, возмущенно тявкая на нее. Вечерами колдун утаскивал Чада на несколько часов изучать нашу воздушную гору — точнее, перерисовывать руны со стен тоннелей.
Ханк не оставлял надежды найти что-нибудь интересное и заразил своим азартом нашего кота. Эрик со скепсисом отнесся к их изысканиям. Руны на стенах никакого тайного смысла не несли — обычные указатели, только очень древние. А тайник, найденный нашими охотниками за мудростью древних, был полон пыли. Увы, без должного обращения свитки рассыпались в труху. Но ребята не оставляли надежды.
Мне слабо верилось, что у них получится, как и в то, что все поступки тетушки Доротеи являлись чистой воды импровизацией. На этом упрямо настаивал Чад. Остальные согласились с выводами Эрика и Натана.
Если импровизация и была, то в незначительных мелочах.
Дом ведьмы навестили сотрудники фирмы грифона. В тайнике, с защитой которого им пришлось изрядно повозиться, обнаружился дневник тетушки, и мы наконец-то поняли, что на самом деле произошло.
Началась наша история больше двух веков назад.
Юная ведьмочка попала в руки мага, помешанного на жнецах. Сумасшедший хотел покорить источник, но что-то пошло не так.
Ведьмочка выжила. Ее фамильяр погиб. А его место занял оборотень, которого маг хотел принести в жертву. Оборотень утратил разум и возможность превращаться в человека, а Доротея подчинила себе источник.
Она, не задумываясь, уничтожила мага. Ей удалось скрыть совершенное преступление. Выдав себя за внучку «уехавшего», а затем и «пропавшего» мага, она пила силу источника. Она не боялась разоблачения — в записях мага было много интересного, в том числе то, что измененный источник жнецов создает вокруг ауру, напоминающую сияние мест с ровным магическим фоном. Знание это забыто, и считается, что все источники жнецов найдены.
Доротее нравилось быть сильной. А еще она не хотела расставаться с неожиданно обнаруженным побочным эффектом связи ведьмы с таким источником — долголетием, возможностью омолаживать себя каждое столетие, становясь юной внучкой самой себя.
Но связь ведьмы с источником имела и свои минусы — в отличие от мага ведунья буквально выпивала магию, не давая ей возможности восстановиться. В итоге спустя несколько столетий источник иссякал, требовался новый, с новым фамильяром.
Самым простым способом отыскать скрытые источники жнецов были связанные с ними фамильяры. Обнаружить их было невероятно сложно, но ведьме везло.
Тут-то и начинались отличия от первоначального варианта обряда, благодаря которому ведьма получила силы.
Фамильяра нужно было подчинить, проведя неполный ритуал, открывающий путь к источнику. Провести его должен был тот, кто уверен, что получит силы здесь и сейчас. Затем его нужно было убить чужой рукой. Только после того, как умрет убийца и станет понятно местоположение источника, можно продолжать ритуал.
Что тут скажешь? Доротея была превосходным манипулятором.
Старик-колдун нашел по ее наводке фамильяра, привез к себе. Стал не нужен и опасен в своем стремлении защитить лису.
Подсказать его наследнице избавиться от «неудобного» жилья в «опасном» районе ведьме не составило труда. Тетушка и мое появление использовала для своих целей.
Порчу на мне заметили сразу. Тень ведьмы за мной оценили как нечто пригодное для дальнейшего использования. Заторможенную неумелым вмешательством во время беременности магию в моей крови тоже опознали и признали неопасной.
Моя внешность также пришлась ко двору — вокруг такой куклы постоянно вертятся маги. А их ведьме требовалось целых два. Средней силы, среднего ума. Я дала ей обоих.
Дамиан увидел розу, его заинтересовало, откуда у меня такая явно не по средствам красота. Узнал об умершем колдуне. Копнул глубже и вышел на пещеры. Где-то там встретил Вернона. До того как стать аристократом, маг часто использовал их в качестве склада для контрабанды, не чурался тряхнуть стариной и после получения титула.
Сговорились мои недруги сами, облегчив ведьме задачу. Она всего лишь подсказала, в каких из родов можно разжиться свитком и как это сделать, чтобы остаться в тени.
Все вышло.
Чад принес им свиток, а ведьма стала помощницей-консультантом Вернона. Она была умна, чтобы не показать свою силу, поэтому «Игрейские слезы» и прочие ведьминские гадости делала моя мать. Вначале посулы, потом угроза убить отца — Вернон отлично справлялся со своей ролью.
Не вписались в план ведьмы наша случайная встреча с Верноном и несостоявшийся приворот Дамиана, который, к слову, делала не моя мать, а Бека. И мои эксперименты с иллюзиями, из-за которых маг ходил голым.
Наше вмешательство изменило начало ритуала, но не остановило ведьму. Приворот и его последствия использовали, чтобы надавить на Вернона и ускорить смерть неудобного напарника в лице Дамиана как вдвойне опасного своей глупостью.
Что мешало ей убить меня раньше?
Источник.
Он оказался сильным, с отвратительным характером и явным перекосом к свету, хоть и был темным. Он не хотел подчиняться ведьме, для которой чужая жизнь стоила не дороже снежинки на рукаве.
Вот так…
Радовало, что ведьма предпочитала хранить знания жнецов в голове, доверяя бумаге лишь собственные мысли, старательно избегая подробностей, способных раскрыть ритуалы.
С одной стороны, это было плохо для меня — надежда, что удастся избавиться от связи с источником, таяла с каждым днем. С другой — хорошо, что мы ничего не узнаем. Хватит с нас тетушки Доротеи!
От невеселых мыслей меня отвлекал Эрик.
Он пользовался вечерним отсутствием Чада и Ханка, чтобы устроить нам свидания.
Цветов вокруг хватало. Есть и пить мне было не нужно. Поэтому он приносил всякие интересные мелочи, найденные в горах во время охоты. Камень, переливающийся на солнце радугой. Небольшая коряга, напоминающая хитрую лису.
А сегодня, в день начала зимнего праздника богов и стихий, он подарил крохотный ярко-синий первоцвет, заботливо пересаженный в одну из походных кружек.
— Ты выйдешь за меня? — поставив невероятное для зимы чудо на колодезный сруб и встав на одно колено, тихо спросил он.
— Да!
Я приложила ладонь к барьеру, Эрик дотронулся до него с другой стороны. Мы долго сидели рядом. Снаружи сияла идущая на убыль луна. Эрик рассказывал о созвездиях, серебряным бисером усыпавших небо.
Чад и Ханк специально задержались. Потом были поздравления. Быстрый ужин, разогретый Эриком. Перед тем как лечь спать, грифон подошел к колодцу и тихо сказал:
— Люблю тебя, мой первоцвет.
— Люблю, — эхом отозвалась я.
Спать укладывалась с мечтой дотронуться до любимого, погладить по волосам, раствориться в аромате зимнего леса, утонуть в зелени глаз.
Вспомнились навеянные источником сны.
А почему бы и нет?
В галерею заглядывала огромная луна. Пол и увитые розами арки покрывал тонкий слой серебристого инея. Я в темно-синем вечернем платье и белой меховой накидке смотрела на удивленно оглядывающегося Эрика. Моя фантазия одела грифона в бордового цвета рубашку, черный жилет и брюки.
— Сон? — Эрик оценил свой наряд с лукавой улыбкой.
Знаю, слишком броско, но в других цветах представить его не могла.
— Сон и видение. Пригласишь меня на свидание?
— Приглашу. — Смешливые морщинки разбежались из уголков зеленых глаз, Эрик хитро подмигнул и подал руку, словно мы собирались танцевать. — Мисс Брукс, позвольте пригласить вас на тур вальса.
— Но здесь же нет музыки? Я могу попробовать, но…
— Не нужно. Мой учитель танцев повторял, что вальс — это танец двух сердец. Обещание вечности и поцелуй без прикосновения. Мечта, одна на двоих. Помечтаем?
— Да!
И мы закружились.
— Раз-два-три! Раз-два-три! Раз-два-три! — выстукивали мои каблучки.
— Люблю! — говорили наши глаза.
— Навсегда! — отвечали сердца.
А вокруг парили розы в нежном шлейфе алых лепестков, повторяя наши движения.
Я чувствовала себя принцессой из сказки.
И, как в любой красивой истории, после последнего па меня поцеловали. Нежно, ласково, обещая то самое «жили они долго и счастливо».
— Герцог в одном из рюкзаков? — Грифон сложил крылья и обернулся человеком.
— Почти. — Натан раздраженно поморщился и устало махнул на небольшой багаж.
Взял самое необходимое на случай нового промаха со снятием проклятия. В том, что промах будет, он почти не сомневался. Встреча с матерью и отцом изрядно попортила нервы.
Войдя в дом матери, Натан застал суетящихся слуг — госпожа собиралась вернуться в столицу к супругу. Она окончательно простила герцога.
Сам Уилбер предвкушал выход Натана в свет и свой уход от дел под руку с «вернувшейся с вод» женой.
Натану очень хотелось поступить по-мальчишески — сообщить отцу, что сделка недействительна. Сдержался ради Вивьен.
Разговор о сестре напоминал дешевую пьесу. Натан сообщил, что она в беде и нужна кровь отца, добровольно отданная, чтобы снять с нее проклятие. Герцог ответил: судьба дочери его не волнует и ее проблемы с ее наследственностью вполне ожидаемы. Чудом Натан сдержался и не сказал, что все его теории с правильным выбором жены — полная чушь, а Вивьен — сильный повелитель разума. Не хотел, чтобы герцог испортил жизнь сестре. Ведь она моментально становилась для него весьма ценным приобретением. Хватит с Вивьен товарно-потребительских отношений.
Кровь отца Натан все же получил. Добровольно отданную, в большом количестве, с искренним желанием спасти дочь. Чтобы уследить за последним, пришлось постараться. Но герцог Уилбер повел себя в этот раз как деловой человек, а не делец, норовящий обхитрить.
Стоило Натану напомнить о том, что их сделка может быть легко аннулирована, как он согласился выполнить все требования. В том числе и пожелать спасения дочери. Лишь бы сын не отказался от титула. Тащить родителя в горы Натан не стал.
Пока экспериментальные сани под управлением Деллы неслись к цели, Натан обрел шаткое душевное равновесие и решил общаться с родителями не более чем требуют правила приличия. Тем паче милорд Уилбер с супругой после первого выхода Натана в свет в качестве герцога собирались отправиться в путешествие, а потом поселиться в одном из уединенных поместий.
Одно Натан понял точно: семья там, где твое сердце, а его сердце сейчас рвалось в горы, к сестре и друзьям.
— Он не согласился? — обеспокоенно спросил Эрик, возвращая Натана на осыпь.
— Согласился. Его кровь в рюкзаке. — И, опередив сомнения грифона, продолжил: — Он на самом деле хотел ей помочь. У него не было выбора, — последнюю фразу он произнес тихо, чтобы не услышала восторженно разглядывающая воздушные горы Делла.
Артефактор предусмотрительно отвел девушку в сторону. Сани ее отца, сколько Шеридан с ними ни воевал, не хотели допускать к управлению никого, кроме дочери изобретателя. Естественно, деталей похода в горы Делла не знала — считала, что Натан с друзьями решили найти сокровища жнецов и попали в ловушку.
— Ханк тут кое-что накопал в тоннелях. — Эрик бросил Натану ременную сбрую. — Попробуем, если не выйдет с кровью.
Герцог не приехал. Вполне ожидаемо. Немного обидно — Натан тщательно скрывал мысли, но я кое-что уловила. Вспомнила мать и решила последовать примеру брата. При встрече быть вежливой, вести себя как чужая. Чужой для герцога я и была.
В этот раз Ханк готовился к снятию проклятия, словно, если не выйдет, я умру. Но нет, не умру, останусь в колодце до конца времен.
Конечно, был обряд, который Чад с колдуном откопали в тоннелях, но я не могла на него согласиться. Не хотела рисковать жизнью близких ради собственной свободы.
Глядя, как медленно закипает в котелке варево Ханка, я сожалела лишь об одном: о наших с Эриком свиданиях во сне. Без них грифону было бы намного проще отпустить меня и уйти. Я украдкой посмотрела на мужчин, напряженно следящих за действиями колдуна. Брат, любимый, мальчишка-оборотень, ставший младшим братом. Мне будет вас не хватать.
Ханк медленно влил в зелье кровь герцога. Мы затаили дыхание. Тьма тихонько тявкнула. Послушался дружный вздох разочарования.
— Что там за обряд? — деловито осведомился Натан.
— Ханк думает, что жнецы пользовались такими, чтобы поделиться силой… — Эрик ободряюще мне улыбнулся.
— Не надо! — громко перебила я.
Обряд действительно мог помочь, но он, как и прочие ритуалы жнецов, был смертельно опасен!
— Я не хочу, чтобы кто-то рисковал жизнью.
— А я хочу на тебе жениться! — шутливо отозвался Эрик. — А сделать это здесь, как видишь, проблематично. А Натан и Чад наверняка хотят увидеть кучу наших детишек еще в этом столетии.
Как с ним можно быть серьезной?
Я слабо улыбнулась.
— Вы можете погибнуть. Я этого не стою.
— Не смей так говорить! — неожиданно взвился Эрик. — Стоишь! Потому что ты моя невеста, его сестра, его будущая тетя и его друг! Ты ради нас рискнула жизнью, теперь не мешай нам! Иначе придется просить Натана на время тебя усыпить.
В душе разлилось приятное тепло, мне стало уютно и радостно. Считать кого-то своей семьей и быть частью этой семьи на самом деле — очень разные вещи.
— Хорошо! — сдалась я.
Если они за меня готовы перевернуть мир, я не могу сдаться. Целитель я или кто? Темный, с тьмой и светом, но целитель. С мечтой обнять тех, кто борется за меня, не отступая ни на дюйм!
Кто и чем должен заняться, чтобы ритуал начался до того, как я передумаю, распределили быстро. Эрик очищал огнем пол от снега и льда. Ханк с чертежной точностью наносил линии. Натан рисовал руны. Чад расставлял свечи по углам многоугольника и вокруг колодца. Шеридан крепил на стенах зала защитные артефакты. Пару раз выглянул из арки вниз — Делла и ее компаньонка остались внизу с подлеченным целителями Ремом. Второго охранника врачи обратно в горы не пустили. Тьма, недовольная тем, что ее рюкзак переставили к стене, сердито жевала лямку. Мстила. Но ко мне не пыталась подойти. Умница моя!
Суть ритуала, который мы собирались провести, по словам колдуна, была проста: меня к колодцу привязало посмертное проклятие. Снять такое практически невозможно, что мы и не собирались делать, а вот растянуть его на двоих вполне. Если получится, наличие лишнего человека в проклятии сделает его плетение уязвимым, и магия источника его попросту уничтожит.
В теории. На практике в лучшем случае моего помощника заточит в колодец. В худшем он погибнет.
— Начали? — Эрик подошел к колодцу, встал между ним и линией свечей.
Щелчком зажег их. Улыбнулся мне и, взяв в одну руку листок со словами заклинания, а в другую — тонкий стилет, дождался, когда ребята отступят к аркам, под защиту артефактов, и начал читать.
Слова на незнакомом языке звучали музыкой. Казалось, они плывут по залу волнами, заставляя вспыхивать свечи по углам многоугольника, золотом струясь по линиям, паутиной оплетая меня и Эрика.
Грифон громко выкрикнул какое-то слово, полоснул себя кинжалом по запястью и протянул мне руку.
Я потянулась навстречу, ощущение липкой сети усилилось. Появились запахи: розы, лес, зимний, заснеженный. Плети под моими ногами обеспокоенно зашумели. Эрик поморщился, коснулся моих пальцев и потянул. И тут его охватило темное пламя.
Я проглотила испуганный вскрик. Вспомнила, как вливала силы, когда лечила ребят. Представила. Магия потекла из моей руки в ладонь грифона. Наткнулась на что-то инородное в его плече, уничтожила, словно не несла исцеление. И заструилась по его жилам в тщетной попытке остановить разрушающее его тело проклятие.
— Он не справится! — Шепот артефактора показался громким, как обвал в горах.
Натан, сердито зыркнув на побледневшего Шеридана, скинул полушубок и вошел в многоугольник. Пара шагов — и кинжал перекочевал в его руку. Снова зазвучали слова на древнем языке.
Я ощутила, как проклятие потянулось к брату. И поняла, этого недостаточно!
— Держи мальчишку! — Ханку пришла та же мысль.
Оставив артефактора удерживать рвущегося к нам Чада, он оказался рядом. Ритуал получил новую кровавую дань. Рука колдуна и крыло ворона окрасились кровью. Но тетушка Доротея была очень сильной ведьмой. Мы не ослабили проклятие, а лишь распределили его на всех.
— Ну а что, тут можно поставить несколько палаток, Шеридан с голоду помереть не даст, да, Шер? — вяло пошутил Эрик.
Артефактор покосился на переставшего вырываться Чада, отпустил его плечо.
И эти двое ненормальных влетели к нам. Следом Тьма — начхать хотела, что связана со мной весьма условно, связь с фамильяром была слабой. Теперь лису можно было считать самой обычный горной нечистью. К тому же детенышем.
Наши новые помощники наперегонки порезали запястья, лиса цапнула себя за лапу, и они хором прочли — протявкали заклинание.
Воздух будто застыл, став густым, а потом нас снесло ветром на пол. Свечи вспыхнули до потолка, погасли, оставив лужи воска. А огненные линии, протянувшиеся от них, распались искрами.
— Напомни мне лишить Шера премии и лично отвезти Чада в военную академию! — пробормотал Эрик, потирая грудь. Грифон спас мою голову от встречи с каменным полом.
— Я сам напомню! Должен же я знать, чему вас там учат, что вы потом такие упертые! — огрызнулся Чад, потирая шишку на лбу.
Он чудом не улетел вниз, за парапет.
— Все живы? — поморщился Шеридан, разглядывая перегоревшие артефакты.
— Практически! — усмехнулся Ханк, помогая подняться Натану.
Ворон громко каркнул, Тьма залаяла.
А мне хотелось обнять их всех. Ой! Магия поняла меня буквально — розы спеленали нас всех в один фыркающий, смеющийся кокон.
— Простите! — извинилась я, приказывая растительной части силы исчезнуть.
— А теперь тебе надо захотеть нас отпустить, — подсказал Эрик, на шее которого я с поддержкой ставших невидимыми плетей висела.
— И впредь осторожней с желаниями, — добавил Натан, прижатый ко мне со спины. — Для иллюзий эти плети слишком реальны.
— Зато ей лестница не нужна, — фыркнул Чад слева, — они ее куда угодно поднимут.
— Это точно! — отозвались колдун и артефактор, Тьма громко тявкнула.
