ГЛАВА 10
— Я у кеба! Сейчас вернусь!
Хлопнула входная дверь, Эрик отправился проверять кристаллы на кебе. Лиска фыркнула и исчезла. В комнату просочился Чад. Ему стало любопытно, как я одета.
Одета я была основательно. Довольно оглядела теплый и удобный наряд. Плотная рубашка, шерстяной вязаный свитер под горло, штаны с начесом и теплые подштанники. Сапожки с мехом. Круглая меховая шапка лежала рядом с полушубком. В таком наряде никакие морозы не страшны.
А они и так не страшны: вначале мы собирались ехать в кебе Натана, потом — на санях, нанятых помощниками Эрика, пешком предстояло идти не так долго. Эрик заверял, что сани пройдут почти до самого плато, если смотреть по карте.
И упаковал всех как на север, из чего я сделала вывод, что карте он не доверяет, не хочет заранее пугать.
Гор я не боялась — сколько лет мы с родителями по всяким деревушкам, ютящимся на отвесных склонах, кочевали. А вот от мысли о темном источнике и обратном ритуале бросало в холодный пот. От невеселых раздумий отвлекла проявившаяся посреди комнаты лиса. Она замотала головой, распалась розовыми лепестками и исчезла. И меня втянуло в видение.
Где я находилась — сложно сказать. Окружающие предметы плыли, словно мираж. Четкими были лишь звуки.
«Маг поставил защиту», — пришло запоздалое понимание.
— Руку! Что стонешь, как баба? Терпи!
Резкий приказ, сказанный ледяным тоном, от которого мурашки по спине побежали.
— Нечего закатывать глаза и трястись, ты дал разрешение.
Я видела два размытых мужских силуэта, сидящих на корточках. Один что-то чертил на полу, прижимая ладонь второго к нарисованному. Второй истерично подергивал плечами.
Вот, значит, кого я ощущала в каменном мешке! Оказывается, у нас не один маг, а целых два проводят какой-то ритуал. Хорошо хоть никого больше в жертву принести не пытаются. Грызутся между собой. Может, они, как науки в банке, сожрут друг друга?
Следя за уверенными движениями второго мага, я ощущала острое желание прекратить это безобразие любой ценой: хоть кочергой, хоть метлой. Появилось неприятное покалывание во всем теле, в голове будто били в набат, а внутренности медленно завязывали морским узлом.
Фамильяр настойчиво нашептывал об опасности. И манил в горы, путая мои мечты со своими, заверял: все прекратится там… в вышине. Нужно спешить.
Мы не могли помешать. Ничего не могли сделать. Это было страшно.
Второй маг уложил первого на пол.
— Какой же ты идиот! Добровольно связать со мной свою жизнь! Ты бы мог сам завершить ритуал, но ты для этого слишком глуп. Тебе только и хватило, чтобы попытаться начать его раньше. Неужели ты думал, что я соглашусь разделить силу? Ты и так мне чуть весь ритуал не запорол. Но ты перепутал руны. Слава всем богам, у тебя не хватило ума правильно провести начало!
И меня выкинуло из видения.
Я сидела на полу, рядом лежал дезориентированный Чад. Он попытался подняться на лапы, но его сильно качало. Я чувствовала себя не лучше. Головокружение и тошнота усилились, казалось, из меня медленно тянут жилы. Крикнуть Эрика не хватило сил.
До входной двери добирались, подпирая друг друга. Я бы не отказалась от розы в виде костылей. Меня услышали, и колючие плети, перевитые тьмой, появились из пола, однако подняться выше чем на десяток дюймов не могли, их словно придавливало обратно невидимым прессом. Было очевидно, что помочь не могут.
Казалось, нам крышка, но тут дверь неожиданно распахнулась. Розы моментально исчезли. Я со смесью радости и обреченности проследила за улетевшими вглубь парадной замками, выбитыми вместе с частью доски. Эрик, услышав нашу возню, слишком сильно толкнул дверь.
— Ох ты!.. — Дальше грифон выдал нечто настолько заковыристое, что мне от удивления даже полегчало немного.
А потом я провалилась в темноту.
Два чудовища, чьи тела состояли из колючих плетей, перевитых тьмой, боролись в пентаграмме. Одно явно побеждало, другое знакомо истерически дергало плечами и постепенно теряло экзотический вид, превращаясь в обнаженного мужчину. Защита мага никуда не делась и по-прежнему не давала толком разглядеть происходящее, как и вмешаться.
Хотелось зажмуриться, но я смотрела, не в силах отвести взгляд. Появление нового зрителя заметила не сразу. Уловила краем глаза движение, потом услышала испуганное фырканье. Чад воинственно оскалился, заозирался. Ему было так же жутко и страшно, как и мне.
А за магической защитой продолжался поединок… точнее, убийство! Маг нашел жертву. Того, кто пытался провести ритуал, хотел обмануть его и при этом глупо полагал, что старший товарищ его простил и поделится силами источника. А тому лишь требовалось добровольное согласие, чтобы занять место в ритуале, превратив его в жертву.
Я ничего не могла сделать. Всей душой желала помочь. Ведь никто, даже злодей, не заслуживает смерти. И в какой-то момент тьма меня послушалась. Схватка остановилась. Секунда растянулась вязкой патокой. Казалось, что у меня получилось, но новый удар достиг цели…
Защита на миг стала прозрачной: увитое шипами чудовище стояло спиной. У его ног лежал…
Губы умирающего слабо шевельнулись. Я едва разобрала его слова…
Рывок, и я сижу на кровати, испуганно озираясь. Прижимаю руки к груди, стараясь унять бешено колотящееся сердце.
— Все хорошо! — Эрик прижал меня к себе.
Погладил по волосам, отвлекая от страшной картинки, что стояла перед глазами. Я не видела деталей, но мне было жутко от понимания, что второй маг мертв, а первый хоть и измотан, но весьма доволен.
И я знаю, кто погибший.
Неохотно оторвавшись от рубашки Эрика, я устало провела ладонью по лицу. Мы с Эриком сидели на моей кровати. Натан столбом торчал у ее изголовья. На тумбочке стояли чашка и чайник. Розовый куст прорастал из пятна тьмы в углу. Он никак не мог вернуть себе лисью форму. Чад, с трудом поднявшись на лапы, пытался слезть с софы.
Я бы чего-нибудь выпила.
Натан налил темного отвара и протянул мне. Сладкий терпкий чай помог немного прийти в себя.
— Он нашел жертву! — уловил мои мысли маг.
Не знаю, как разобрался в том кавардаке, что творился в моей голове, но я впервые порадовалась его способностям.
— Их было двое.
Эрик тихо присвистнул.
— Дамиан начал ритуал в моем доме без разрешения напарника, — продолжила я. — Он поторопился и, видимо, что-то сделал не так. Это позволило второму надеяться, что можно перекинуть его связь с нами на себя. Рабочий не был жертвой. Маг проверял, насколько крепко мы связаны. А сейчас он занял место Дамиана, а его сделал жертвой.
— Теперь хотя бы понятно, как они узнали о лисе. — Натан налил мне еще чая.
Сладкое питье успокаивало.
— Да, похоже, он увидел ее, когда настраивал отопление.
Меня все еще штормило, но времени на то, чтобы окончательно прийти в себя, не осталось. В кебе прилягу на какой-нибудь тюк. Думаю, там места и для Чада хватит, и для весьма печально выглядящей розы.
— Дамиан упомянул обратный ритуал?
Я была готова возблагодарить богов за способности Натана.
— Да, он шепнул что-то про ритуал и надежду. Думаю, второй маг не знает точного положения источника. А что он имел в виду, говоря о ритуале, мне непонятно.
— Возможно, не все потеряно и в обратном ритуале все еще есть смысл. Если мы опередим мага и проведем обратный ритуал, тебе не нужно будет проходить испытание.
А грифон тем временем, подложив мне под спину подушки, присел на корточки у розы.
— Это так?
Листья тихо согласно зашелестели. Грустно и обреченно.
— Но она погибнет, сила активированного источника убьет ее. — Натан поймал розовую плеть и погладил листья. — Она хочет нам помочь. Ее мечта — попасть в горы, где она выросла. Она родилась в пещерах недалеко от источника. Ее зовут Тьма. Вивьен, она считает себя твоим фамильяром, хоть ты и не ведьма.
Мне было больно смотреть на фамильяра, хотелось закричать и разбить что-нибудь. Но это бы не помогло. Либо лиса, либо мы с Чадом. На морде рыси было похожее выражение. Я пообещала себе, что воспользуюсь любым, даже самым призрачным шансом, чтобы спасти лису. Чад, похоже, тоже.
В кеб Эрик нес меня на руках. Грифон обращался со мной как с хрустальной вазой, его забота приятно грела душу. Когда он устраивал в «гнезде» из одеял на заднем сиденье, я не сдержалась и коснулась губами его щеки. Хотела губ, но грифон как-то уловил мое настроение и отвернулся.
Я прекрасно понимала, что не время, но все равно было чуточку обидно. Наверное, слишком долго пряталась от отношений, а теперь, когда нежданные чувства первоцветами проросли сквозь лед страха и недоверия, хочется поймать как можно больше солнца и тепла.
Рядом со мной Эрик устроил вялого Чада и унылую розу. У фамильяра едва хватило сил свернуться клубком и убрать колючки. Перенос связи на другого мага сказался на всех участниках ритуала. Радовало лишь то, что маг, убивший Дамиана, чувствует себя не лучше и вряд ли сможет опередить нас. А значит, есть шанс спастись.
Магия, сила, власть — известная с начала времен цепочка, из-за которой многие готовы поступиться своими принципами и даже убить. Дамиан был злым, мелочным, жестоким, но мне было жаль его, хотя глубоко в душе я радовалась, что на его месте не оказались Чад или я. И это было нехорошо. Когда вернемся домой, обязательно схожу в храм и принесу дары всем богам. Пусть они будут маленькими и недорогими, но от всего сердца.
Я задумчиво посмотрела на заснеженную улицу, тонущую в сером сумраке метели. Вокруг кеба едва заметно вспыхивал огненный щит Эрика. На крыльях стояла система против обледенения, но, как сказал Натан, в такую погоду надолго ее не хватит.
Грифон оказался куда более надежным вариантом. Сидящий рядом с Натаном на пассажирском сиденье, он осторожно сжимал напоминающий увесистый булыжник накопитель. Магическое истощение оборотню не грозило. По его прикидкам, мощи накопителей должно было хватить до Бланчефлеера. Теоретически добраться до него мы должны были к вечеру без особых проблем.
Проблемы начались, стоило вылететь из Дартфорда.
Лес с обеих сторон от дороги давным-давно вырубили. На открытом пространстве метель разошлась не на шутку, превратившись в настоящий буран. Лететь в такую погоду было опасно. Мы не видели ничего, кроме белой круговерти. Приходилось останавливаться каждые полмили, отыскивать в снегу дорожные столбы, проверяя, не сбились ли мы с пути. И, оставив на них маячок, продолжать путь.
Подобные маячки я видела раньше, ими пользовались в горных деревнях спасательные отряды. Ими же помечали опасные тропы. Маленькие разноцветные шарики, заряженные магией, намертво прилипали к любой поверхности.
Они ярко мерцали и посылали сигналы на ближайшие зеркала. При желании можно увидеть в отражении зеркала, где они находятся. Если зеркала нет, маячок можно было потереть, и вся цепочка начинает противно «петь». Издаваемые ими звуки своеобразны — их можно разобрать и сквозь раскаты грома, и сквозь завывание бурана.
В общем, отличную вещь придумали маги.
Откапывали и ставили маячки Натан с Эриком, нас с Чадом не выпустили из теплого нутра кеба.
Дорога петляла. Постоянные остановки утомляли. Не радовало даже то, что мы уже не в предгорьях и при желании можно разглядеть заснеженные склоны с обеих сторон дороги, сливающиеся с землей.
В конце концов мы с Чадом задремали.
— По крайней мере, на это все указывает.
Просыпаться не хотелось, голос Натана мне почти не мешал.
— Сильная темная ведьма, не обученная как должно. Не зарегистрированная. Это объясняет их постоянные переезды.
— Встречаются еще семьи, где считают, что регистрация — зло. Будто не видят, что никто их для экспериментов не использует, да и работать на корону не принуждают, все добровольно.
— Ты что-то недоговариваешь.
— Кто бы говорил.
— То, что ты узнал, не касается Вивьен.
Я навострила ушки. Со сна соображала плохо, но то, что беседа очень интересная, поняла. А еще до меня дошло, что, кажется, оба мужчины что-то от меня скрывают. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы ни о чем не думать, не обижаться, не мечтать вернуться во времени и не переезжать в этот демонов дом!
— Вивьен?
Не вышло, Натан что-то уловил.
Сев, я сердито посмотрела на наблюдающего за мной в зеркало заднего вида Натана и обернувшегося Эрика. В серых глазах мага была явная досада, в зеленых грифона — искреннее раскаяние, немного злости и сомнение.
Чад заворочался во сне, потянулся, и на мои колени плюхнулась увесистая голова.
— Ладно! — сдался Натан, говорил он, продолжая вести кеб. — У меня есть невеста.
Быстрый взгляд в зеркало.
— Помолвка фиктивная, я сделал одолжение матери Деллы.
Эрик тихо фыркнул, словно хотел сказать: «Как же, так мы и поверили!» Я же отнеслась к известию на удивление спокойно. Безусловно, задело, что маг не сказал о такой «мелочи», как невеста, но разочарования не было. Я помнила историю с герцогом и ждала пояснений.
— Отец Деллы погиб в горах. В прошлом году. Он оставил дочери все состояние.
И, видимо, не только состояние.
Я почесала Чада за ухом. Кот, не просыпаясь, заурчал.
— Он обещал ее руку графу Мейси. Фактически заключил помолвку без ведома жены и дочери. Граф весьма жесток и старше Деллы на двадцать лет.
— Но договор, я так понимаю, был заключен не в храме? — усмехнулся Эрик.
Натан кивнул.
Я продолжала задумчиво гладить Чада.
— В нашем договоре с Деллой есть пункт, где прописано, что расторгнуть помолвку можно по первому желанию каждой из сторон.
То есть фактически у Натана невесты нет. Он поступил благородно. Я не была богатой наследницей, но негодование Деллы понимала.
— Заодно и от других охотников за состоянием избавил, — беззлобно поддел Эрик.
Натан выжидательно скосился на грифона.
— Ну хорошо! Следи за дорогой! У меня проблемы с нюхом. Но у Шеридана, моего артефактора, есть амулет, который это исправит.
Маг усмехнулся и ничего не сказал.
Я обеспокоенно изучала Эрика. Он не выглядел больным…
— Я здоров! — Веселые лучики морщинок разбежались от уголков глаз. — Но про нашу с Натаном догадку тебе надо знать.
Натан издал неопределенный звук: не то был против, не то согласился. А грифон продолжил совершенно серьезно:
— Вивьен, велика вероятность, что твоя мать — темная ведьма.
Кажется, пока я спала, Эрик обо что-то ударился головой.
— Фифи заметила на комнатах, что снимали твои родители, отвод глаз. Потом твоя мать отправилась лечить кошку к целителю и выложила за это круглую сумму, — поддержал бредовую идею грифона Натан. — Это было как раз перед их отъездом.
— Вот почему они сбежали. — Эрик хлопнул ладонью по спинке сиденья. — Видимо, на целителя отвод глаз не подействовал.
— Какая ведьма? — Я понимала правоту мужчин, но цеплялась за последние осколки своего прежнего мира, которые таяли, как лед под весенним солнцем. — У нас в доме всего один котелок был! И тот старый да погнутый, мы в нем деготь хранили!
— Ведьма может и в кастрюле зелье сварить. В котелке ей просто удобнее.
Вспомнилась страсть матери к готовке. Бесконечные ряды кастрюль на плите, к которым меня не подпускали, чтобы ручки не портила. Тем не менее готовить меня учили. Отдельно. Когда мать освобождала кухню.
— Это она на нас с отцом порчу навела? — Спросила об одном, а в голове вертелись слова тетушки Доротеи о том, что я знаю ведьму, замешанную в ритуале.
— Видимо, да. — Натан посадил кеб.
Мужчины отправились откапывать очередной столб и устанавливать маячок.
А я осталась наедине с невеселыми мыслями. В который раз родители удивили. В самом плохом смысле этого слова. Я придумала им оправдание за попытку отдать Вернону, за продажу Золотой Мадам. И ошиблась. Пора признать, я совершенно их не знаю, и прекратить закрывать глаза на очевидное.
Я никогда не была для них дочерью. Меня одевали, кормили, воспитывали — растили, словно цветок в теплице. А когда начала распускаться, выгодно продали. Откинувшись затылком на спинку сиденья, я закрыла глаза и медленно выдохнула. Мерзко.
Стоит признать, мы всегда позволяли себе больше, чем родители зарабатывали. Но это было незаметно для окружающих. Еда, нижнее белье. Средства для тела, лекарства. Последних было мало. Теперь понятно почему: с нами жила ведьма. Нужные зелья попадали в организм с едой.
Знал ли об этом отец? Безусловно. Единственное, в чем я не сомневалась, — в их с матерью любви. Наверняка мать хорошо зарабатывала на нелегальной продаже зелий. А отвод глаз и переезды помогали замести следы.
В Дартфорде мы задержались дольше всего. Видимо, тут мать развернулась по-настоящему. Или получила крупный заказ на «Игрейские слезы» и потребовалось время, чтобы его выполнить и передать заказчику.
Получается, маг из катакомб знал, чья я дочь, но родителям не выдал? Или с моей матерью вел дела Дамиан, и это было уже после моего побега? Либо отвод глаз матери подействовал и на них? А уехали родители из-за травмы Рыжки? Или из-за мага? Мать ведь не могла не понять, что свидетелей он не оставит?
А меня просто не стали искать как неудачное вложение. Как же горько понимать, что именно им я и была все эти годы.
Вспомнились слова Натана, что с моим рождением не все так просто. Я приемыш? Украденный ребенок? Вряд ли. Скорее внебрачная дочь какого-нибудь лорда, за которую получили приличный откуп. А себе оставили лишь потому, что ребенок родился хорошеньким и мог в будущем обеспечить их прибылью. Это вполне в духе людей, которых у меня язык не поворачивался сейчас назвать родителями.
Или я ошибаюсь и все эти годы за мое содержание им платили? А когда исполнилось восемнадцать, перестали? А договор с Верноном заключили заранее, потому что знали об этом.
Говорят, когда замерзаешь в буране, перед самым концом тебе становится тепло. Именно это я чувствовала сейчас: тяжелое, гнетущее тепло в груди, которое распирало ребра, не давало дышать.
— Мяу?
Чад озабоченно заглянул мне в лицо. Я обняла его за шею и разревелась. Кажется, он громко замяукал, а роза зашелестела.
— Вивьен, — их услышали.
Я оказалась на руках Эрика, прижатой к пахнущей зимним лесом и морозом рубашке, в теплом коконе объятий.
— Она поняла, что ее родители — аферисты, — откуда-то издалека донесся голос Натана. — Я могу частично убрать душевную боль и на время смазать ее воспоминания.
— Нет, — резко ответил Эрик. — Это нужно пережить. Выплакать.
— Но…
— Поднимай кеб!
Почему он не разрешил Натану помочь? Стало обидно, показалось, что грифон специально решил сделать мне больно. Потом снова вспомнила о родителях и разрыдалась.
Эрик гладил меня по волосам, шептал приятные глупости о том, что я самая сильная, красивая. Обещал, что все будет хорошо. А я стискивала пальцами его рубашку и, уткнувшись мокрым носом куда-то в ключицу, ревела. Постепенно боль ушла, оставив пустоту и бессилие, и я провалилась в сон без сновидений.
Открыла глаза, когда летели над заснеженными улочками уютно устроившегося в небольшой долине городка. Когда покинули бушующую стихию, точно сказать не могла. Но в любом случае выходило, что чудом уместившийся между вещами грифон, заполняющий собой свободное пространство, поддерживал щит, не выпуская меня из объятий.
Я почувствовала себя виноватой, неохотно слезла с его колен и устроилась на сиденье рядом с тюком. Пока спала, Чад с розой успели перекочевать на переднее сиденье. Кот восторженно разглядывал освещенные желтыми пятнами фонарей ночные улицы. А роза едва слышно шуршала, довольная, что мы летим в ее родные края.
— А вон и мои обалдуи! Сказал же сидеть в гостинице! — в притворном недовольстве проворчал Эрик, показывая на две фигуры у аккуратного здания с яркой вывеской, на которой сообщалось, что здесь можно снять комнаты.
Натан громко хмыкнул. И мы приземлились рядом с самоходными санями. Помощники грифона перестали суетливо махать руками и дружно уставились на нас. Более непохожих и в то же время похожих мужчин я никогда в жизни не видела.
Белокожий почти до синевы блондин и брюнет с типичной внешностью знойного южанина. Шапки обоих валялись на сиденье в санях, а полушубки были расстегнуты. Высокий и низкий. Одежду блондина украшало столько оттопыривающихся карманов и кармашков, что диву даешься, как они туда уместились и не начали наползать друг на друга. Очки для работы, поднятые на лоб, точно указали, что это Шеридан — артефактор.
Колдун тоже выглядел колоритно. Кармашки заменял пояс с множеством мешочков и посох, воткнутый в сугроб у саней. На навершии его, нахохлившись, сидел ворон.
Оба худые, словно им некогда есть. Всклокоченные, красные от мороза, недовольно косящиеся друг на друга, как два драчливых мальчишки. Не так я представляла себе отличных специалистов.
Впрочем, Эрик тоже мало похож на того, кто занимается особыми делами.
— Я же просил вас не выходить из номера, — насмешливо поприветствовал их Эрик, подавая мне руку. — Сани можно было заказать по зеркалу.
Чад бодро выпрыгнул на снег. Роза высунула веточку и спряталась. Но этого хватило, чтобы наше знакомство внезапно отложилось на неопределенное время.
Колдун под громкое карканье слетевшего на его плечо ворона бросился к кебу и, распахнув дверь, опустился на корточки.
— Красавица! — прошептал он, не сводя восторженно блестящих черных глаз с розы.
Вытянул руку, потом отдернул.
— Это оно? — Артефактор, воровато глянув на товарища, сунул что-то в полость на боку саней, захлопнул дверцу и присоединился к другу.
— Она! — Ханк решился, но стоило его пальцу приблизиться к цветку, как тот окутала сверкающая белыми искрами тьма.
Я бы тоже возмутилась, если бы ко мне потянул руки незнакомый мужик.
— Ишь какая! — улыбнулся колдун. — Хозяина выбрала?
— Хозяйку, — подтвердил Эрик. — Так, Ханк, хватит, потом будешь ей глазки строить. Идемте в ваш номер. Шеридан, надеюсь, защиту на комнаты не забыл поставить?
Артефактор обиженно скривился и кивнул.
— У меня есть идея лучше, — вмешался Натан. — Дом моей матери неподалеку. Там отличная защита. Там мы сможем спокойно поговорить.
— Отлично, грузитесь в сани, — скомандовал Эрик. — Кстати, знакомьтесь. Это Шеридан Тейдж и Ханк Лем. А это Вивьен Брукс и Натан Мерл.
— Рады знакомству, можно по имени, — с трудом отрываясь от созерцания розы, хором отозвались друзья Эрика.
В том, что они именно друзья, а не просто подчиненные, я не сомневалась.
Домик матери Натана был относительно небольшим, всего два этажа, но очень красивым какой-то ледяной, неприступной красотой, хотя в отделке дома не было использовано ни капли льда. Строгий белый фасад, пара колонн у входа, изящные витражи окон, оформленные прозрачными голубыми и серебристыми стеклами. Небольшие мазки праздничных украшений выглядели тщательно подобранными аксессуарами к белоснежному платью дома. Безупречный вкус хозяйки можно было оценить издалека.
Герцогиня встретила нас в просторном светлом холле.
Теплый свет хрустальной люстры отражался в натертом паркете. Играл бликами на темно-русых волосах миледи, заставлял искриться скромную заколку, украшенную редчайшим розовым хрусталем под цвет простого атласного платья женщины.
Вначале я растерялась, потом вспомнила справочник по этикету, который старательно штудировала. Кажется, что-то напутала, потому что, вежливо отвечая на приветствие, герцогиня выглядела слегка удивленной.
— Не нужно церемоний, — закончила она ответную речь, мягко и несколько отстраненно улыбнулась.
Обвела взглядом остальных и повторила те же слова.
От матери Натана осталось странное впечатление. Она была мила, приветлива и в то же время будто витала в облаках, прячась за маской герцогини. От Натана это не укрылось. Проводив нас в свой кабинет и поручив слугам принести туда ужин, он извинился и сказал, что ему нужно переговорить с матерью. Чад увязался следом.
Пока его не было, Эрик вспомнил, что я обещала ему пройти обследование. Пришлось согласиться. После того как от моего прошлого ничего не осталось, чувствовала я себя не очень хорошо. Впрочем, возможно, это были последствия переноса участия в ритуале.
Для обследования понадобился артефакт, напоминающий квадратную призму, с лиловым кристаллом в центре, Эрик сам выудил его из саквояжа артефактора, чем того очень удивил, и игла.
Капля моей крови, и грифон расцвел в подозрительно довольной улыбке. А потом я заметила, что в быстро светлеющий до молочного цвета кристалл впитываются не одна, а две капли.
— Что это за артефакт? — Я резко развернула ладонь Эрика.
След от укола почти затянулся.
Понимание ударило по нервам кувалдой, заставило вначале вздрогнуть, а потом замереть, глядя в виноватые зеленые глаза, в которых было сожаление и страх, что не пойму, что уйду.
— Твой брат, да? — Обида быстро уступала место жалости.
Он все это время думал, что я его родственница! Я обижалась, что не целует, не понимала. Мне даже в голову не могло прийти, что родители могли наследить и у оборотней.
— Да. У него был роман с твоей матерью. — Эрик приподнял указательным пальцем мой подбородок. — Прости меня.
— А как же ваше чутье? Оборотни чуют свою кровь?
— Я чуял ее в тебе.
— Как? Откуда?
— Твоя мать постаралась. Думаю, она что-то сделала еще до твоего рождения, чтобы выдать тебя за дочку Винса. Отголоски чувствуются даже сейчас.
Нывшее тупой болью сердце, глупое, мягкое, надеявшееся на чудо, на любое объяснение поведения родителей, заледенело.
— Кто же я такая? — зажмурившись, выдохнула я.
— Девушка, которую я люблю, — тихо прошептал Эрик, склоняясь к моему улицу и опаляя губы нежным, как лепесток подснежника, поцелуем.
— О-о-о! — раздалось где-то на краю сознания, уплывающего в сказочный мир ласковых прикосновений. — Ай! Эй! Ты чего?! Отдай!
А потом был болезненный укол и тихая ругань. Натана.
Отрываться от Эрика не хотелось, но воцарившаяся в кабинете тишина показалась уж очень подозрительной.
— Это он! — Артефактор показал на Чада.
Рысь сидела посреди комнаты над призмой, камень которой мерцал ярким пурпуром. В паре дюймов от артефакта валялась игла. Рядом с котом замер Натан, впервые видела его столь растерянным.
— Кажется, ты только что обзавелась новым родственником. — Эрик усмехнулся, выпустил меня из объятий, подошел к племяннику и забрал мерцающий артефакт. — И как же ты догадался?
Чад гордо растопырил усы…
— Подслушал наш разговор с матерью, — сухо буркнул Натан. Покосился на артефактора и колдуна, лица которых вытянулись от любопытства.
— А, ну мы пошли! Есть охота! — Ханк дернул за хвост обосновавшегося на спинке кресла фамильяра, ворон, недовольно блестя темным глазом, перебрался к нему на плечо.
— Где тут кухня? Ничего-ничего! Спросим! — подхватил Шеридан, сдвигая очки на кончик носа.
Украдкой показав нам с Эриком поднятый большой палец, они скрылись за дверью.
— А ты сообразительный. — Натан погладил Чада по голове. — Быстро сложил два и два.
Посмотрел на меня и покачал головой:
— С ума сойти! Мать впервые рассказала, почему у них с отцом не заладилось. А тут… — Он растерянно показал на меня рукой, хмыкнул, заулыбался.
— Я твоя сестра?
Мне нужно было услышать — мало ли почему начинают светиться кристаллы в призмах, которые обслюнявил один не в меру активный, застрявший в обороте мальчишка.
— Да. — Натан снова хмыкнул, потом взял себя в руки.
А я, позавидовав его выдержке, почти упала на диван, к которому меня отвел Эрик. Вцепившись в его ладонь, слушала с широко открытым ртом историю своей жизни.
— Я всегда подозревал, что за проблемами в моей семье стоит не только тяжелый характер отца, но мать не хотела рассказывать. А ее мечты и память лишь путали. Я пытался узнать, но отец всегда мастерски заметал следы. Пришлось смириться и ждать, когда мама решит довериться. Девятнадцать лет назад мой отец налаживал дела с оборотнями. Год они с матерью жили в Ранделле…
Именно тогда они встретились с парочкой аферистов, коими являлись мои родители. Люди, вырастившие меня, не мелочились. Умудрились окучить сразу два высокородных семейства. Юного лорда Олланда. Герцогиню Уилбер. И герцога Уилбера.
Женщина, меня родившая, умудрялась работать в двух домах, не иначе каким-то зельем воспользовалась, чтобы домочадцы не замечали ее отсутствия. Работала не только по дому, но и в постели лордов. Ее муж тем временем проворачивал тот же фокус с матерью Натана. Но там удача им не способствовала — женщина не забеременела.
Ведьма оказалась умелей, и появилась я.
После небольшой коррекции запаха зельями меня предъявили брату Эрика, сыграли на его чувствах и предложили решение, которое всех устроило. Герцог оказался въедливей, чем юный и неопытный оборотень, доверявший своему чутью. С ним пришлось проходить проверку крови артефактом.
Параллельно велся шантаж матери Натана. С ней им не повезло. Женщина, как бы это ни странно звучало, любила мужа, ломавшего ее под себя как ему вздумается. Герцогиня призналась в измене. Герцог посчитал, что может попрекать ее этим постоянно, а у самого тем временем где-то далеко, чтобы случайно не быть обнаруженной, росла я. Вдвойне выгодное вложение моих… аферистов.
В конце концов мать Натана не выдержала прессинга и оказалась в клинике.
Брат Эрика поделился с женой, и та решила усыновить внебрачного ребенка. А герцог посчитал свой долг выполненным. Мне исполнилось восемнадцать, и он был уверен, что с такими родителями я уже давно приобщилась к древнейшей профессии. А заткнуть девицу сомнительного поведения для него было раз плюнуть.
Все это герцог Уилбер рассказал жене не так давно. Он предложил помириться. И судя по злому блеску серых глаз мага, его мать не отказалась. Ее не смутило поведение мужа и желание засадить собственную дочь в тюрьму, если она появится на пороге его дома. Герцогиня радовалась, что проблемы прошлого разрешились.
А Вернону меня продали по совершенно прозаичной причине. Дочь герцога, пусть и незаконнорожденная, была выгодным приобретением. За три года маг превратил бы меня в послушную игрушку. И, учитывая его опыт, вполне мог потребовать от герцога если не признания, то приличного содержания, грозя скандалом. Уточнять, что у аристократа было куда больше шансов на успех, чем у меня, не имело смысла.
— Пообещай, что никогда не скажешь своим родителям, кто я. — Стены дома давили, жилище герцогини больше не казалось уютным.
Натан с тяжелым вздохом прикрыл глаза в знак согласия.
— Дашь клятву в первом же храме. — Эрик обнял меня за плечи, коснулся губами макушки. — Чад, ты тоже.
— Не надо, я им верю.
— Я похож на человека, способного сказать что-то, не подумав о последствиях? — прищурился Натан.
— Нет, но это не значит, что ты этого не сделаешь, — не согласился грифон.
А мне было все равно.
Я чувствовала себя разбитой вазой, которую наскоро склеили и потом все равно выбросили.
Мать продала, отец согласен отправить в тюрьму. Человек, которого я считала отцом, — вообще чужой.
— Вивьен, солнце ты мое весеннее, не надо по ним грустить. Семья там, где сердце.
Эрик коснулся губами щеки, отвлекая. Заставляя сердце быстрее стучать в груди, а щеки — алеть от смущения. Мы же не одни.
— У тебя есть брат.
Натан громко и невесело хмыкнул.
— Есть Чад.
Кот ткнулся мордой в мою юбку, вопросительно заглянул в лицо.
— Есть я.
Я улыбнулась сквозь набежавшие слезы. Кто бы знал, что, глядя тогда, в булочной, на наглого лорда, я обрету того, кто смотрит на меня с бесконечной нежностью. В чьих объятиях загораюсь и таю, как лед под долгожданным после зимы солнцем. Эрик не прав, не я, а он мое рыжее солнце.
За смущенную улыбку, за румянец, проступивший на бледных щеках, Эрик был готов нырнуть в прорубь без щитов. Вивьен не ответила на его признание, но это пока. Теперь, когда его крылья и лапы больше не связаны путами подозрений, он сделает все, чтобы нежный, но такой стойкий цветок с синими глазами перестал бояться и открылся чувству, что заставляет ее украдкой поглядывать на него. Или искать близости. Совсем не той, которой Эрику бы хотелось. Прикосновений, объятий, ласки, того, чего ей не дали, чего лишили.
Будет непросто. Бушующий в крови огонь и зверь давно приняли чувства хозяина и не понимали, зачем нужны игры с хождением вокруг да около. Никогда женщина не была для Эрика так желанна, так близка и недоступна. Но он выдержит. Сделает все, чтобы у Вивьен появилась та самая сказка, о которой мечтают все девочки. И пусть он не принц и лошади его панически боятся, Вивьен станет принцессой. Его принцессой.
Ради нее Эрик не то что мир готов перевернуть — вернуться в прошлое и дать обет безбрачия. Лишь бы она не решила сравнить его со своим отцом. В жизни грифона было немало женщин. И если бы случилось так, что артефакт, который ему вживили в приюте, не сработал, он никогда бы не бросил собственного ребенка, не стал бы откупаться.
С артефактом против естественного прироста количества подопечных вышла отдельная история. Приют был смешанным, мальчиков и девочек селили в разных крыльях здания, но директор, весьма любивший свое хорошо оплачиваемое место, всерьез опасался, что подростки все равно найдут способ уединиться. Вот так, под видом прививок от редкой болезни им всем установили артефакты. Воспитанникам не сказали.
Выплыло пикантное дело приюта через много лет, когда одна из девушек, выйдя замуж за лорда, три года безуспешно пыталась забеременеть. О наличии артефакта догадался сотый по счету целитель.
Скандал вышел знатный. Узнав о «шалости» директора, Эрик лишь пожал плечами и продолжил тратиться на зелья для своих женщин. В них добавляли специфические компоненты, которые не только предохраняли дам от нежелательных последствий, но и лечили, улучшали цвет лица и имели кучу весьма приятных для женщин «побочных» эффектов.
Сейчас Эрик всерьез сожалел, что не убрал артефакт. Не вел себя скромнее. Жил как жил. Страх, что Вивьен увидит в его поведении отражение жизни своего настоящего отца, превращался в идею фикс. И это здорово злило.
Эрик, продолжая с улыбкой гладить пальцами тонкую ладонь Вивьен, забытую в его руке, решил: если все же его сравнят с герцогом, он докажет, что другой. Грифон перехватил насмешливый взгляд мага, очевидно уловившего его метания. Натан едва заметно отрицательно покачал головой.
Вивьен не будет сравнивать?
Мерл прикрыл глаза. Да.
Грифон расплылся в совсем уж благостной улыбке. Маг нравился ему все больше. Особенно в роли брата Вивьен.
В дверь кабинета постучали — слуги принесли ужин. Вместе с едой появились артефактор и колдун.
Сомнения Эрика отвлекли и повеселили Натана. И убедили, что с ним Вивьен ничего плохого не грозит. Крылатый зверь окончательно и бесповоротно влюблен. И сестра отвечает ему взаимностью, хоть пока сама не понимает, что с ней происходит.
Сестра…
Магу было странно называть ее так. Странно осознавать, что это не розыгрыш, не шутка, а реальность. У него есть взрослая красавица-сестра с дивным характером. Настолько светлая и добрая, что даже странно, как ее мать смогла воспитать такое чудесное создание. Как у ведьмы с герцогом вообще она могла получиться? Но сомнений быть не могло — герцог проверил родство.
Когда Натан услышал от матери, что тот покаялся ей в небольшом грехе, окончательно понял, что очень далек от родителей. И история с вызволением матери из клиники ничуть не сделала его ближе. Для них он так и остался своевольным мальчишкой. Для обоих.
Недаром же мать, едва обретя способность здраво мыслить, начала настаивать на его примирении с отцом. С тем, кого она любила и кого простила, стоило ему связаться по зеркалу и, в свою очередь, простив ее, покаяться в примерно такой же «провинности».
Маг их не понимал. Он мог уловить обрывки мыслей, мечтаний, но это совершенно не помогло. Он был другим, а с момента встречи с Вивьен изменился еще больше. Вспомнил, что такое дружба, участие, желание помочь незнакомому человеку, просто так, без задней мысли.
И пусть герцог хоть триста раз отказывается от дочери, делает вид, что ее не существует, Натан от нее не отступится. Решение Вивьен не сообщать герцогу и герцогине, кем она является, было очень мудрым. Маг это понимал. Хотя злость на отца, за многие годы успевшая оплести душу ядовитым плющом, нашептывала, что герцог будет в бешенстве, когда сын представит ко двору сестру. Но это было так мелочно, так по-ребячески, что Натан лишь усмехнулся.
Герцог Уилбер никогда не узнает, что сталось с его дочерью.
— У вас есть лаборатория? — Колдун смотрел на выпавшего из разговора Натана блестящими от азарта глазами.
Сидящий рядом атрефактор нетерпеливо вытирал платком круглые очки. Эрик, не отпуская руки Вивьен, забывшей о еде и задумчиво разглядывающей картину, слегка улыбался уголками губ.
— Да, — окончательно очнулся Натан.
Кажется, речь шла о ведьме, матери Вивьен. Ханк рвался варить поисковое зелье. Ему было все равно, где это делать. Эрик подтрунивал над колдуном, напоминая о каком-то взорванном им сарае. Шеридан подкидывал игривых деталей вроде взлетевших до облаков фиолетовых кур. Чад изображал припадочного, валяясь на ковре. Так они отвлекали Вивьен от грустных мыслей о родителях.
— Почему вы уверены, что моя мать заодно с магом из катакомб? — не повелась на провокацию сестра.
Все дружно замолчали. Эрик открыл рот, собираясь пространно разжевать, что к чему. Но ей сейчас было нужно совсем другое. Четкое объяснение. Мысли в ее голове и без того скакали с одного на другое, запутывая и хозяйку, и уловившего их мага.
— Она сильная темная ведьма. Не связана с ритуалом. Ему выгодно, чтобы она была рядом.
Грифон, колдун и артефактор закивали. Чад тоже кивнул, хотя ничего не понял.
— Они же уехали? Сбежали? — Вивьен зябко обхватила себя руками.
Эрик придвинул ее кресло к себе и обнял. Посадить на колени побоялся, смущение тут было ни при чем, слишком бурно его кровь реагировала на ее близость. А грифон не хотел пугать Вивьен.
— Если твои родители сбежали, нам будет легче. — Эрик потерся носом о висок Вивьен.
Мечты и мысли его были на удивление упорядоченными.
Натан спрятал улыбку. Сестре повезло. Чувствуй он хотя бы половину того, что ощущал грифон, не смог бы спокойно сидеть рядом с любимой девушкой и строить планы.
— Если им не удалось, они у мага, — закончил Натан.
О том, что мужчина, которого Вивьен считала отцом, скорее всего — заложник, рычаг давления на ведьму, он не стал говорить. Хватит с сестры переживаний. Она и так побледнела…
Просто невероятно! Они ее продали, предали, а она за них переживает.
— В лабораторию?! — Ханк, словно пружинами подброшенный, подскочил с кресла.
Следом «подбросило» артефактора. В мыслях оба уже были в лаборатории. Дружно надеялись, что гадам, которые воспитывали Вивьен, повезло и они сейчас далеко. Ведь иначе самой Вивьен будет совсем тяжко.
Натан придерживался такого же мнения. Но в отличие от друзей он в собственное везение не верил. Кем бы ни был маг из катакомб, глупостью он отличился лишь раз, когда не уследил за напарником и тот начал ритуал сам.
До лаборатории не дошли пары шагов, догнал слуга и сообщил, что у матери гости и она просит Натана подняться в гостиную. С такой настойчивостью она могла просить его присутствия в одном случае — дом навестили его «невеста» с матерью. Пришлось, быстро объяснив колдуну, где и что лежит в забитой оборудованием комнате, идти.
Делла была, как всегда рядом со своей матушкой, само очарование. Стоило юной леди оказаться за пределами видимости родительницы, как она превращалась в настоящий вихрь, что вечно куда-то спешил, изучал и совал нос, куда не следует. В общем, она была живым воплощением собственного огненного дара.
Мать о второй Делле ничего не знала. Гувернантка, дочь разорившихся дворян, тщательно ее покрывала, став ей не только наставницей и компаньонкой, но и подругой. Непоседливый характер, однако, не мешал Делле блестяще сдавать экзамены.
Натана она забавляла. А вот ее умение влезать в чужие неприятности и пытаться помочь раздражало. У Деллы был своего рода дар чувствовать, когда рядом что-то затевалось. Поэтому он постарался ограничиться положенными по этикету приветствиями. Поцеловал ручки дамам. Сделал пару комплиментов и, сославшись на срочные дела, ушел.
Кашляющих друзей Натан обнаружил в коридоре. Через распахнутые окна лаборатории в морозную ночь медленно выползали клубы грязно-зеленого дыма.
— Ханк! Кхе! Твои методы лучшие! Кхе! — прокашлял Эрик. — Если выживешь! Кхе!
— Подумаешь, кхе! Немного покашляем, кхе! Я ее засек! Кхе! Кхе! — Ханк вытер наружной стороной ладони слезящиеся глаза. — Она в пяти милях отсюда. Быстро приближается.
Новый приступ кашля скрутил сразу всех, включая рысь.
Натан вызвал слугу, приказал принести воды. Побольше.
Когда друзья пришли в себя, колдун «порадовал» — ведьма еще приблизилась.
— Идут по тоннелям? — Эрик протянул Вивьен стакан с водой.
— Да. — Натан подошел к окну, взглянул на темный заснеженный внутренней двор. — У нас нет времени ждать подмогу.
