30

Что?

Я в изумлении качаю головой. Но не успеваю ответить, потому что Ноль исчезает, а «Серебряный круг» вокруг нас замирает и чернеет. Когда я снова моргаю, то оказываюсь в номере отеля, а игра закончена. Я сижу некоторое время, пораженная тишиной. Все так внезапно закончилось. Я это сделала – и хотя я все еще не вычислила, кто такой Ноль, я знаю, что остановила его планы, какими бы они ни были.

«Так ты не знаешь? Моим планом было остановить Хидео».

Что, черт возьми, это значит? Чего я не знаю? Что-то не дает покоя моей голове, какая-то смутная тревога.

Словно в ответ на мои мысли перед глазами выскакивает сообщение. Это Эшер. Я принимаю вызов, и знакомое лицо возникает передо мной, словно он в этой комнате. На его лице восторг.

– Эми! – восклицает он. – Ты сделала это! Мы победили!

Я выдавливаю улыбку и что-то бормочу, но слова Ноля снова и снова прокручиваются в моей голове.

Это сообщение от Хидео.

– Я перезвоню тебе, Эш, – говорю я, заканчиваю звонок и как в тумане набираю ответ Хидео. Мне просто нужно увидеть его лично, и он сможет объяснить слова Ноля. Я расскажу ему, и он сразу поймет, про что Ноль говорил.

Не проходит и получаса, как моя дверь открывается, и в комнату заходит Хидео с телохранителями. Он кивает им, и они одновременно останавливаются, повинуясь так быстро, словно запрограммированы на это. Потом они разворачиваются и выходят за дверь, оставляя нас наедине. Я уже по крайней мере несколько дней не видела Хидео, и мое сердце сразу же замирает при виде него. Я подскакиваю на ноги. «Он может объяснить, что происходит».

Хидео останавливается в полуметре от меня и награждает странным, мрачным взглядом:

– Я же сказал тебе уехать.

Что-то в его взгляде заставляет меня замереть. Я вспоминаю слова Ноля, повисшие в воздухе между нами.

– Ноль был в игре, – говорю я, – он подсунул вирус в артефакты. Он кое-что сказал мне, перед тем как исчезнуть. Что он собирался остановить твои планы, – я хмурюсь, – и я не понимаю, что он имел в виду.

Хидео молчит.

– Я хочу сказать, – продолжаю я, страшась паузы, – я думала, его планом было разрушить «НейроЛинк» или навредить всем, связанным с ним, но я не знала, зачем ему это.

Я смотрю на Хидео, почему-то опасаясь его ответа.

– А ты знаешь?

Хидео склоняет голову. Лицо нахмурено, и все в его позе говорит о нежелании отвечать.

Ноль же не может быть прав, не так ли? Чего я не знаю?

– О чем он говорит? – мой голос звучит тихо.

Наконец Хидео поднимает на меня взгляд. В глазах любопытного и игривого парня теперь читается страдание. Это все то же серьезное выражение лица, которое я часто видела у Хидео, но впервые я чувствую, что это вестник беды, словно это нечто большее, чем выражение лица простого создателя игры. Через некоторое время он вздыхает и проводит рукой по волосам. Знакомый экран возникает между нами.

– Позволь мне показать тебе, – говорит он.

Я медлю. А потом принимаю приглашение.

Мне открывается слабый поток эмоций Хидео, когда наш «Линк» устанавливается. Он уставший, на него что-то давит. Но он также оптимистично настроен. По поводу чего?

– Мы все время пытаемся улучшить наши жизни с помощью машин, – говорит Хидео, – с помощью данных. Какое-то время я работал над идеальным искусственным интеллектом, над алгоритмом, который через «НейроЛинк» сможет исправить наши недостатки лучше, чем любая человеческая полиция.

Я хмурюсь:

– Исправить наши недостатки? О чем ты?

Хидео едва заметным движением руки поднимает экран между нами. Он похож на овал из зеленых, голубых, желтых и фиолетовых цветов, все время сменяющих друг друга.

– Ты смотришь на сознание пользователя «НейроЛинка», – объясняет он. А потом снова машет рукой. На месте овала появляется другой, со своими собственными цветами. – Еще один пользователь, – он снова смахивает картинку, – и еще один.

Я смотрю на него, не веря своим глазам и ушам.

– Это сознание твоих пользователей? Ты можешь заглянуть к ним в мысли? В мозги?

– Я могу больше чем просто заглянуть. «НейроЛинк» всегда был связан с человеческим мозгом, – продолжает Хидео. – Вот почему виртуальная реальность такая эффективная и реалистичная. Вот почему эти очки такие особенные. Ты это знала? До настоящего момента я использовал этот интерфейс лишь как одностороннюю информационную систему: код просто создавал и показывал то, что хотел твой мозг. Ты двигаешь рукой – код двигает твоей виртуальной рукой. Твой мозг все контролирует, – он внимательно на меня смотрит. – Но информация передается в обоих направлениях.

Я пытаюсь понять смысл его слов. «Изобретение Хидео использует лучший генератор 3D-эффектов в мире – твой собственный мозг, чтобы создать самую невероятную иллюзию реальности».

Лучший в мире нейрокомпьютерный интерфейс.

Я качаю головой, не желая верить в его слова.

– Что ты пытаешься сказать?

Хидео несколько мгновений смотрит на меня, прежде чем ответить.

– Конец игры, – говорит он, – активировал способность «НейроЛинка» контролировать разум пользователей.

«НейроЛинк» может контролировать пользователей.

Осознание этого бьет по мне так внезапно и так сильно, что я едва могу дышать. Пользователи должны контролировать «НейроЛинк» с помощью разума. Но это можно также использовать и в другую сторону – набери команду и скажи мозгу, что нужно делать. Набери достаточно команд, и мозг будет постоянно под контролем. И Хидео создал целый алгоритм для этого.

Я делаю шаг назад и опираюсь о столик, чтобы удержаться на ногах.

– Ты контролируешь мысли людей, – говорю я, – с помощью… кода?

– Эти линзы Warcross бесплатны, – напоминает мне Хидео. – Их отправили почти всем людям в мире, во все уголки земного шара.

Новостные истории о длинных очередях, об украденных поставках линз. Теперь я понимаю, почему Хидео не волновался из-за краж. Чем больше получат, тем лучше.

Хидео поднимает еще одно изображение разума пользователя. В этот раз цвета овала насыщенные красные и фиолетовые.

– «НейроЛинк» может распознать, когда эмоции пользователя сменяет злость, – говорит он. – Может определить, когда он замышляет что-то жестокое, и делает это с невероятной точностью.

Он показывает самого человека, обладателя этого разума. Человек пытается вытащить пистолет из кармана пальто, его лоб покрыт испариной. Он готовится ограбить круглосуточный магазин.

– Это происходит прямо сейчас? – единственное, что у меня получается сказать.

Он кивает:

– В центре Лос-Анджелеса.

Как только этот человек подходит ко входу в магазин, темно-красный овал, представляющий его сознание, вспыхивает ярким светом. Я вижу, как новый алгоритм «НейроЛинка» переустанавливает цвета. Насыщенный алый становится смесью голубого, зеленого и желтого. В прямом эфире мужчина замирает. Он больше не хочет вытащить из кармана пистолет. На его лице вообще отсутствуют эмоции, и по моей спине пробегает холодок. А потом его лицо приходит в норму, он моргает, выходит и шагает вниз по улице, забыв про магазин.

Хидео показывает мне другие видео, записи событий, происходящих одновременно по всему миру. Цветные карты миллиардов разумов, все подконтрольные алгоритму.

– Со временем, – говорит Хидео, – код адаптируется под мозг каждого человека. Он подстроится, улучшится, дополнит автоматизированные ответы конкретными данными о том, что может сделать каждый человек. Он станет идеальной системой безопасности.

Судя по записям, люди даже не понимают, что с ними происходит, а если бы и понимали, код помешал бы им задуматься об этом.

– А если люди не хотят этого? Если они вообще перестанут пользоваться «НейроЛинком» и линзами?

– Помнишь, что я сказал тебе, когда впервые дал линзы?

Я вспоминаю его слова.

«Эти линзы оставляют безвредную пленку на поверхности зрачка толщиной в атом. Эта пленка действует как проводник между телом и линзами».

Через пленку на глазах люди останутся подключенными к «НейроЛинку», даже если снимут линзы.

Я неправильно поняла планы Ноля. Он хотел уничтожить это с помощью вируса в фальшивых артефактах. Он хотел убить Хидео, чтобы помешать его планам. Он взорвал наше общежитие в попытке отстранить меня от игр и не дать завершить задуманное Хидео. И, может, поэтому Хидео не отменил финальную игру, даже когда понял, что все идет не так. Он хотел, чтобы я остановила Ноля, а он смог осуществить свой план.

«Он делает это из-за Сасукэ». Он создал все это, чтобы никто больше не мог пострадать так же, как его брат, чтобы больше ни одной семье не пришлось пройти через такое. Я вспоминаю наш разговор. «Ты создал Warcross для него», – сказала я. А он ответил: «Все, что я делаю, – для него».

А Кенн знает об этом плане? Все ли о нем знали?

– Ты не можешь, – наконец хрипло отвечаю я.

Мои слова не вызывают в нем реакции.

– Почему нет? – спрашивает Хидео.

– Ты же не серьезно, – я издаю маленький, отчаянный, невеселый смешок. – Ты хочешь стать… диктатором? Хочешь контролировать всех в этом мире?

– Не я, – Хидео смотрит на меня пронзительным взглядом, который я помню с нашей первой встречи. – Что если диктатор – алгоритм? Код? Что если код может заставить мир быть лучше, может останавливать войны одной строкой, спасать жизни с помощью автоматической системы? У алгоритма нет эго. Он не жаждет власти. Он запрограммирован лишь поступать правильно, быть справедливым. Это то же самое, что и законы, которые управляют нашим обществом, только с той разницей, что он может сразу, всегда и везде заставить себе повиноваться.

– Но ты контролируешь алгоритм.

Он слегка прищуривается:

– Да.

– Никто тебя не выбирал, – резко говорю я.

– Разве люди всегда так удачно выбирают лидеров? – бросает он в ответ.

– Но ты не можешь так поступить! Ты забираешь нечто, что делает нас людьми!

Хидео делает шаг вперед.

– И что же это такое, что делает нас людьми? Свобода убивать и насиловать? Воевать, бомбить и уничтожать? Похищать детей? Стрелять в невиновных? Эту часть человечества нельзя забирать? Смогла ли демократия это все остановить? Мы уже пытались бороться с помощью законов – но люди закона не могут быть всюду одновременно. Они не видят всего. А что если я могу? Я смог бы остановить человека, который похитил Сасукэ, – «НейроЛинк» может остановить любого, кто попытается сделать то же самое с другим ребенком. Я могу защитить девяносто процентов населения от преступлений, позволяя нашим стражам закона сосредоточиться на оставшихся десяти процентах.

– То есть ты будешь контролировать девяносто процентов населения.

– Люди могут так же жить своей жизнью, следовать за мечтами, наслаждаться мирами фантазий, делать все что угодно. Я не стою на их пути. Они могут делать все, что хотят, кроме преступлений. Ничто в их жизнях не меняется, кроме этого. Так почему нет?

Все в словах Хидео кажется противоречивым, а я стою посередине, не зная, во что верить. Я думаю о своем городе – как исполняла работу охотника за головами, потому что полиция не могла справиться с растущей преступностью в Нью-Йорке. Я думаю о том, как то же самое происходило и в других городах. «Они могут делать все, что хотят, кроме преступлений. Ничто в их жизнях не меняется, кроме этого».

Кроме отказа от свободы. Кроме того, что это меняет все.

– «НейроЛинк» – неотъемлемая часть повседневной жизни, – говорит Хидео. – Люди в нем работают, строят на нем бизнес, погружаются в его развлечения. Они сами хотят его использовать.

И я понимаю, что он прав. Зачем кому-то отказываться от идеального мира фантазий просто потому, что они потеряют свою свободу? Какой смысл в свободе, если ты живешь в убогой реальности? Это как приказать кому-то перестать пользоваться интернетом. И даже если по коже бегут мурашки от осознания того, что я носила линзы – я все еще в них, – мне невыносима сама мысль о том, что я могу никогда не вернуться в «Линк», я не могу от них отказаться.

Даже без пленки на зрачках люди никогда не перестали бы ими пользоваться. Скорее всего, они даже не поверят, что линзы как-то на них влияют. А если даже и начнут спорить друг с другом о манипуляции «НейроЛинка», то их жизни все равно вращаются вокруг него. Все, кто еще не зашел в «НейроЛинк», вскоре начнут им пользоваться, сразу же запустив этот алгоритм в свое сознание. В конце концов он окажется в каждой голове. И тогда Хидео получит контроль над всеми.

А может, всем будет все равно.

– А как насчет протестующих? – продолжаю я. – Как насчет борьбы за правое дело, права на ошибку или просто уважения к несогласным с тобой? Он помешает людям устанавливать несправедливые законы? И какие законы он вообще заставит соблюдать? – я сжимаю кулаки. – Как твой искусственный интеллект сможет судить всех в этом мире или понимать причины их поступков? Откуда ты знаешь, что не зайдешь слишком далеко? Ты же не сможешь один установить мир во всем мире?

– Все только и делают пустые заявления о мире во всем мире, – говорит Хидео. – Это красивый и ничего не значащий ответ почти на все бесполезные вопросы, чтобы создать хорошее впечатление. – Его взгляд прожигает меня насквозь. – Я устал от ужасов этого мира. Я заставлю их прекратиться.

Я думаю о тех временах после смерти отца, когда я дралась в школе или выкрикивала слова, о которых позже сожалела. Я вспоминаю, что сделала, чтобы защитить Энни Пэттридж. Код Хидео остановил бы меня. Хорошо бы это было? Почему у меня такое ощущение, что в груди проворачивают нож, когда я понимаю причину, по которой он привез меня в Токио? «И просил меня уехать».

– Ты солгал мне, – говорю я твердым голосом.

– Не я напал на тебя, – взгляд Хидео мягкий и спокойный, – не я уничтожил то, что было тебе дорого. В мире есть настоящее зло, и это не я.

Ноль уничтожил дорогие мне вещи: частички прошлого, мои украшения и картину отца. «Мои Воспоминания». Хидео же дал мне возможность хранить эти воспоминания, спас меня от жизни на улице. К тому же он оплакивает брата, любит свою семью и создает прекрасные вещи.

Ноль использует жестокость как метод. Хидео пытается предотвратить жестокость. И часть меня, какая-то безумно спокойная часть, видит смысл в его плане, даже если я отшатываюсь в отвращении.

Он вздыхает и отворачивается:

– Когда я нанял тебя, я просто хотел, чтобы ты остановила хакера, который пытался мне помешать. Я не знал, что… – он колеблется и не договаривает предложение. – Я не хотел, чтобы ты продолжала работать на меня, не осознавая цели полностью.

– Да, но я продолжила на тебя работать. И ты позволил мне, не говоря, зачем.

Все те случаи, когда он сомневался в моем присутствии, когда не хотел, чтобы мы двигались дальше. Он убрал меня из «Всадников Феникса». Он пытался следовать своему плану в одиночестве. Линзы в глазах кажутся холодными, как что-то инородное и враждебное. Я думаю о том, что использую взломанную версию Warcross̕а. В безопасности ли я?

Хидео наклоняется так близко, что наши губы почти соприкасаются. Часть меня, подчиняющаяся лишь чистым инстинктам, отзывается, отчаянно желая сократить расстояние между нами. Его глаза такие темные, практически черные, с отражающимися в них призраками прошлого. «У каждой проблемы есть решение, не так ли? Я хочу доказать тебе, что в моих планах есть смысл, – он хмурится. – Я могу показать тебе, какое добро это несет, если ты позволишь. Пожалуйста».

И сквозь «Линк» я чувствую его искренность, отчаянное стремление сделать добро, желание доказать это мне. Я всматриваюсь в его глаза и узнаю того любопытного, страстного, умного человека, которого я впервые встретила тогда в офисе, когда он показывал мне свое новое творение. Это тот же человек. Как это может быть тот же человек? На его лице появляются неуверенность, сомнения.

«Не уходи, Эмика», – говорит он.

Я чувствую комок в горле. Когда я отвечаю, то говорю вслух, а не через «Линк». Голос звучит спокойно, даже прохладно.

– Я не могу поддержать тебя в этом.

Я практически чувствую, как по его сердцу проходит трещина в том месте, которое он рискнул открыть мне, когда показал свою незаживающую рану внутри. Он доверился мне, думая, что я, возможно, единственный человек, который встанет на его сторону. Почему бы и нет, думал он – я понимала его потерю, а он понимал мою. Мы понимали друг друга… Или нам только так казалось? Внезапно он кажется одиноким, уязвимым даже в своей убежденности.

– Эмика, – говорит он в последней попытке убедить меня.

Я вздыхаю и разрываю связь между нами. Тонкий ручеек эмоций резко обрывается.

– Я остановлю тебя, Хидео.

Его взгляд становится далеким, знакомые уже мне стены поднимаются, и вскоре он смотрит на меня как в день первой встречи. Он отодвигается. Изучает мое лицо, словно смотрит на него в последний раз.

– Я не хочу быть твоим врагом, Эмика, – тихо говорит он. – Но я сделаю это, с тобой или без тебя.

Я чувствую, как разбивается мое сердце, но я непреклонна. Он не сдается, и я тоже, так что мы просто стоим на разных сторонах пропасти.

– Тогда тебе придется делать это одному.