25

––

––

––

Когда мы приезжаем в дом, я сразу же направляюсь в свою комнату, никому ничего не сказав. Я боюсь даже смотреть на свой телефон и уже отключила звук сообщений. Но даже так невозможно не заметить заголовки, кричащие с бегущих строк вокруг «Токио Доума», рассказывающие о новостях общественности. Я сворачиваюсь клубочком на своей кровати, сердце бешено стучит в груди. Судя по качеству снимка, его сделали с очень мощным увеличением с какого-то отдаленного холма.

Через несколько секунд я, колеблясь, захожу в настройки и включаю сообщения от Хидео. Сразу же появляется послание от него:

Я как раз собираюсь ответить, когда раздается стук в мою дверь. Доносится голос Хэмми.

– Ты там будешь вечно сидеть? – требует она моего ответа. – Или попробуешь нам это как-то объяснить?

Некоторое время я сижу на кровати, опустив голову, собираясь с силами. Потом вздыхаю и встаю.

– Иду, – и направляюсь к двери. Открыв ее, я оказываюсь нос к носу с Хэмми. Она поднимает обложку таблоида, и та зависает между нами. На ней опубликованная зернистая фотография нас с Хидео и заголовок: «Любовь или нечестная игра?».

– Вниз, – Хэмми взмахом руки стирает обложку и отворачивается, прежде чем я могу ответить. Я медлю, но потом следую за ней.

Внизу, в атриуме, Рошан активирует блокирующие щиты на окнах от пола до потолка в попытке спастись от журналистов, но я все равно слышу безумное щелканье фотоаппаратов, вижу вспышки на стекле. Прежде чем окна затемняются полностью, я успеваю увидеть главный двор, ведущий к воротам. Там собралась толпа папарацци, некоторые прорываются через охрану. Двое охранников бегут за репортером и оператором по дороге к нашему домику. Это какая-то массовая истерия.

Рошан отворачивается от толп снаружи и смотрит на меня. Его привычное мягкое выражение лица сменилось подозрением. Эшер косится на меня. Я сажусь на диван вместе с Хэмми, стараясь избегать взгляда Рена, но все равно чувствую его довольную ухмылку.

– Когда ты собиралась нам сказать? – наконец говорит Рошан.

– Я… – я качаю головой. – Все сложно.

– Да? – отвечает Хэмми, с отвращением глядя на затемненные окна. – Все те разы, когда ты не хотела проводить время с нами, ты встречалась с Хидео Танакой? Мы должны быть командой, Эми. Видимо, ты думала, что мы не справимся с твоим сказочным романом.

Я хмурюсь.

– Происходящее между мной и Хидео не имеет никакого отношения к моим чувствам к тебе и команде.

Эшер награждает меня тяжелым взглядом.

– Очень даже имеет. Мы только что попали в финальный раунд чемпионата, а люди думают, что мы победили нечестно, они считают, что предпочтения Хидео заставили судей отдать победу «Всадникам Феникса».

– Нет, было ясно, что мы победили, – встревает Рошан. Он смотрит на меня, молча приглашая защищаться. – И, наверное, сложно говорить о таких отношениях. Да? Мы готовы выслушать тебя, Эмика, но ты должна что-то сказать.

«Если бы вы знали хоть половину всего».

– Как я должна была такое рассказать? Это моя личная жизнь. Я не думала, что должна смешивать это с нашими тренировками.

– Но ты же смешивала, – говорит Хэмми. – Ты все время была готова сбежать от нас или уйти пораньше с тренировок. И что это за позорное выступление сегодня?

Эшер кивает, соглашаясь со словами Хэмми и продолжает смотреть на меня.

– Ты проигнорировала все мои команды. Сказала, что знаешь лучше. Я не стал спорить, потому что верил в тебя. Потому что ты показала себя до этого, но… – его захлествает раздражение, и он делает паузу. – Я твой капитан. Я выбрал тебя первой. Я трудился над созданием команды такого уровня. Даже если мы победим в этом году, кто поверит, что мы заслужили победу? Я уже вижу заголовки: «”Всадники Феникса” обманом получают чемпионство».

– Да ладно тебе, – отвечаю я. Мой голос звенит от раздражения. – Это всего лишь игра. Я…

– Всего лишь игра? – прерывает меня Хэмми. Все вокруг напрягаются, словно я сказала что-то ужасное. Именно такие слова мне не нравилось слышать от других. Я начинаю мямлить, что не это хотела сказать, но она наклоняется ко мне и смотрит сердито: – Тогда зачем ты вообще здесь? Почему соревнуешься в Warcross̕е, если ты настолько выше всего этого? Разве ты не жила в трущобах Нью-Йорка до того, как попала сюда?

– Ты знаешь, что я не это имела в виду.

– Тогда не говори того, чего не имеешь в виду. Я чертовски хороша в Warcross̕е. И это позволило мне купить маме дом, отправить сестру учиться в хороший университет, – она делает паузу и показывает рукой на наше общежитие. – Вот почему все любят Warcross, не так ли? Вот почему мы все в восторге от «НейроЛинка» – а почему ты используешь его? Потому что он осуществляет желания?

– Я не это хотела сказать, – повторяю я. – Вы очень многого не понимаете. Когда на кону куда больше, чем чемпионат, то да – это просто игра.

Я плохо продумала свое заявление и почти сразу же пожалела об этом. Хэмми смотрит на меня удивленно. Потом скептически. Неподалеку Рен смотрит на меня с любопытством. Он будто подначивает меня еще что-нибудь сказать.

– Подожди, – говорит Рошан, взмахнув рукой, – то есть это не просто интрижка? Что это значит – на кону куда больше?

Я делаю глубокий вдох. Объяснение крутится на кончике языка, готовое сорваться, но я сдерживаюсь в последний момент, чтобы не наговорить лишнего. Рен все еще здесь, сидит среди нас. Ноль угрожал мне. Не стоит ставить под угрозу и других. Я тихо чертыхаюсь и встаю:

– Мне жаль.

Хэмми опирается локтями на колени.

– Ты еще что-то скрываешь от нас. Я не могу понять, почему.

– Почему ты нам не хочешь рассказать, Эми? – спрашивает Эшер очень тихо.

– У меня свои причины.

Что-то вроде сочувствия мелькает во взгляде Рошана. Уголок рта Рена снова поднимается, но так легонько, что никто этого не замечает, и его взгляд прикован ко мне. Я смотрю в ответ, не позволяя ему запугать меня. Потом разворачиваюсь и иду в комнату. Эшер окликает меня по имени, но я не отвечаю.

«Осторожнее, Эмика».

Голос раздается эхом в моих ушах. Я застываю.

Сквозь линзы я вижу Ноля. Он стоит в конце коридора, ведущего на второй этаж, в черных доспехах, а непрозрачный шлем повернут ко мне. Во рту пересыхает при виде него.

«Я предупреждал тебя», – говорит он.

– Что ты тут делаешь? – спрашиваю я хрипло.

За спиной я слышу голос Хэмми, она идет ко мне.

– Эми, – говорит она, – с кем ты говоришь?

Он просто спокойно смотрит на меня. «Проверь свои Воспоминания».

Мои Воспоминания.

Внезапно мое сердце сжимается. Я быстро набираю команду, поднимаю окно и ищу свои Воспоминания, все аккуратно разложенные моменты с папой, которые я так часто пересматриваю. Нет. Пожалуйста. Когда папки появляются, я замираю.

Пусто. Опция «Новое Воспоминание» парит над ними.

Я дрожу. Невозможно. Я же поставила всевозможные системы безопасности, закопала их глубоко в своих аккаунтах, чтобы с ними ничего не случилось, сохранила их в облаке, клонировала много раз из чрезмерной осторожности. Я в панике ищу свои копии. Но их тоже нет. Папа, который весело напевает за обеденным столом, разрезая ткань. Мы с папой делаем своими руками рождественские украшения. Папа показывает мне, как смешивать краски. Папа угощает меня жареным арахисом в Центральном парке; походы в музеи; празднование моего дня рождения.

Ноль удалил их все.

Я поражена, ноги подкашиваются от этого удара.

«Держись подальше – и, может, я их верну. Продолжишь – и это будет лишь началом».

Я сжимаю кулаки. Моя злость поднимается словно острый клинок против фигуры в доспехах. Секунду спустя я понимаю, что слезы застилают глаза. Хэмми наконец подходит ко мне.

– Эми, что с тобой происходит? – говорит она.

Ноль слегка наклоняет голову, словно дразнит меня. «Слишком поздно».

И тогда в нашем общежитии раздается взрыв.