Глава 6
Ветер утих. Алекс поднял голову и посмотрел на усыпанное звездами ночное небо. Какие они все-таки яркие и крупные! Да уж – ночь в горах заметно отличается от ночи в городе…
Тяжелый и нервный день неумолимо катился к своему, прямо скажем, неутешительному итогу. Постояв пару минут, он перевел взгляд на скалу. Она была все так же незыблема. Несмотря на все его усилия… Алекс вздохнул. Что ж, значит, он в этом времени навсегда. Поэтому следует выкинуть из головы все мечты о возвращении и богатстве и засучив рукава обустраиваться в этом мире. В конце концов, выпавший ему вариант не так уж и плох. Куда хуже было бы, если бы он попал в прошлое где-нибудь в Бангладеш или вообще в Гималаях. Ну или в СССР. Там ведь даже легально заработать невозможно! Парень в свое время не избежал моды и прочитал несколько романов о попаданцах. И заметил одну интересную особенность. Попаданцы в царскую Россию, в Европу, Америку или там на пиратские Карибы зарабатывают деньги на жизнь прогрессорством и всем таким прочим почти в чем угодно – от пиратства до создания собственного промышленного предприятия (а иногда и целой промышленно-финансовой империи), торговой компании или там золотого либо изумрудного рудника, точные координаты которого они, вот совершенно случайно, нашли и запомнили прямо перед попаданием. А вот те, кто попадает в советское время, сплошь и рядом типа «перепевают Высоцкого». То есть бросаются во все тяжкие паразитировать на чужих песнях, книгах, фильмах и так далее. И причиной этого, по его мнению, было то, что в СССР заработать более-менее приличные деньги можно было только вот таким образом. Вся остальная страна тупо «сидела на зарплате». И не дай бог высунешься – мало бы не показалось. Если только пролезть в ближайшие советники к Сталину или там Брежневу, то есть быть облагодетельствованным верховной властью. Что было для попаданцев вторым вариантом хорошо устроиться. Впрочем, «перепев Высоцкого» и в этом случае был совершенно не лишним. Ибо и такие вот попаданцы «при первых лицах» опять же «сидели на зарплате». Но у него-то, слава богу, совсем другое дело…
Оставшиеся до дня «провала» пять месяцев прошли довольно спокойно. Большую часть этого времени Алекс провел в усадьбе – спал, ел, а также продолжал вялые попытки «запустить» портал. Для прикрытия своих регулярных походов в лес, к развалинам, он даже прикупил себе ружье у одного из деревенских. Старенькую, но еще крепкую курковку какого-то неизвестного немецкого производителя, чье название начиналось с буквы «А», которую еще можно было различить, но вся остальная надпись уже оказалась вытерта до нечитаемости. С ней и бродил по окрестностям. Но когда все усилия добиться от портала хотя бы какой-нибудь реакции так ни к чему и не привели, он подуспокоился и, к собственному удивлению, по-настоящему увлекся охотой. Первое время Алекс страшно мазал, но затем правило «если долго мучиться – что-нибудь получится» начало срабатывать, и на его поясе время от времени стали появляться то тетерев, то пара куропаток, то заяц. А к началу весны у него даже начало получаться попадать по зверю уже не более чем вторым патроном. То есть без лихорадочной перезарядки ружья и злобных матов вослед улетевшей или ускакавшей дичи…
Перед Рождеством Алекс решил немного попутешествовать. Почему-то накатила ностальгия – захотелось снова увидеть Хофбург, пройтись по площади Марии-Терезии, прокатиться на трамвайчике по Рингштрассе , побродить среди кукольно-красивых павильонов рождественских базаров, которые в эти дни раскинулись на всех площадях Веселой Вены. Все-таки он прожил в Вене почти полтора года и успел полюбить этот город… Так что утром двадцатого декабря он сел в Люцерне на мюнхенский поезд. На мюнхенский, потому что прямых поездов до Вены тут отчего-то не было. Вообще или вот конкретно в это время – он не разобрался. Как бы там ни было, самым удобным маршрутом до столицы Австрии оказался маршрут с пересадкой в Мюнхене.
Мюнхен встретил его холодом и… демонстрацией. Он буквально вляпался в нее, когда вышел из здания Münchener Hauptbahnhof , решив воспользоваться временем, оставшимся до поезда на Вену, и немного погулять по центру еще не разрушенного ковровыми бомбардировками союзной авиации Мюнхена. И вот на тебе… Несколько сот человек с угрюмыми лицами мрачно двигались по Schützenstrasse . Алекс испуганно прижался к стене, пропуская марширующих людей, время от времени орущих что-то вроде «Долой капиталистов!», «Еды нашим детям!» и «Смерть грязным убийцам Тиллесену и Шульце !».
Когда толпа демонстрантов слегка удалилась, Алекс отлип от стены и, плюнув на первоначальные планы, настороженно оглядываясь, двинулся через площадь к виднеющейся на противоположной стороне кнайпе. Ну его на хрен, такие приключения. Хоть подкрепиться успеть бы…
Народу в зале кнайпы почти не было, так что кельнер возник у стола еще до того, как Алекс расстегнул пальто. Усевшись на массивную лавку, прибитую к не менее массивному столу, вокруг которого могли разместиться как минимум дюжина человек, что для баварских пивных было почти стандартом, молодой человек повернулся к официанту. Хм, похоже, здесь, как это было и в том же Базеле в, скажем так, демократичных заведениях общественного питания, нет никаких меню. Максимум ограниченный перечень предлагаемых блюд могли написать на грифельной доске рядом со стойкой. Но во многих местах не было и этого. Потому что в подобные заведения, как правило, ходили завсегдатаи, назубок знавшие предлагаемые тут блюда. Тем более что перечень подобных блюд был куда более куцым, чем в оставленном будущем. Пара-тройка наименований, и все. А не устраивает – дверь вон там…
– Мне кружечку лагера, – задумчиво начал Алекс, решив, что быть в Мюнхене и не выпить пива – это как заехать в Лас-Вегас и не сыграть, – и-и-и… что посоветуете из горячего?
– Лагера? – Кельнер недоуменно вскинул брови.
– Ну-у да-а… – озадачено повторил молодой путешественник и повторил: – Пива, светлого…
– А-а-а, helles , – понимающе закивал кельнер. – А на горячее у нас отличные колбаски. Белые мюнхенские, с гарниром из sauerkraut .
– Хм, несите, – кивнул Алекс и, покосившись в сторону окна, спросил: – И часто у вас такое?
Кельнер криво усмехнулся и, пожав плечами, убежал в сторону стойки. Но, вернувшись с пивом, накрытым кружочком bierdeckel , соизволил-таки слегка утолить любопытство клиента.
– Да почти каждое воскресенье непременно кто-то марширует – то социалисты, то коммунисты, то фрайкоровцы. Эти, – он мотнул подбородком в сторону окна, – еще ничего. Вот когда фрайкор с факелами идет – лучше навстречу не попадаться…
Вена тоже оказалась не слишком приветливой, встретив Алекса пронизывающим ветром, темнотой и слякотью. Ну да на этот раз он оказался готов к подобному приему. Потому что, столкнувшись с неприятными неожиданностями, еще на мюнхенском вокзале накупил целую пачку ежедневных и еженедельных газет и за вечер и ночь, которые заняла поездка от Мюнхена до Вены, основательно их прошерстил на предмет того, чем живет и дышит Европа за пределами тихой и мирной Швейцарии. И вычитанное его совершенно не обрадовало… Историю этого времени молодой человек почти не знал, классиков этих времен, типа того же Ремарка, не читал, поэтому ему казалось, что до начала Второй мировой войны в Европе все было спокойно и благостно. И лишь бяка Адольф Алоизыч взял и все испортил. Причем исключительно по причинам собственного сволочного характера… А оно оказалось далеко не так. Несмотря на вроде как уже давно закончившуюся войну, ее отголоски все еще вовсю сотрясали континент. Войска Антанты то входили, то выходили из Рурской области, пытаясь принудить Германию выплатить все чудовищные репарации, которые ей насчитали «щедрые» победители. На юге шла греко-турецкая война, осенью взбудоражившая газеты дикой резней христиан турками в Смирне, во время которой погибло две сотни тысяч человек. Только-только отгремела ажно трехлетняя война Ирландии с Великобританией, о которой он вообще ничего не слышал, но сильно легче англичанам от этого не стало. Потому что почти сразу же после заключения между ними и ирландцами мирного договора у «просвещенных мореплавателей» началось восстание в подмандатном им Египте. На юго-востоке гремела Рифская война, в которой изнемогала Испания. Австрию же лихорадила гигантская инфляция, заставляя продавцов переписывать ценники едва ли не ежедневно. Ну как в России в девяностые, судя по тем рассказам, которые он слышал от мамы и ее подружек. И это в Австрии!!! Для Алекса это был реальный шок… Во Франции премьер-министры сменялись по паре раз в год, и только последний, Аристид Бриан, сумел-таки продержаться заметно дольше. А кроме того, народ вовсю развлекался убийствами левых правыми и правых левыми, взрывами и, вот ведь блин… регулярными появлениями Советских республик – от Баварской, Бременской и, например, Венгерской до провозглашенной уже в этом, тысяча девятьсот двадцать первом году, Лабинской, которую учредили шахтеры хорватского городка Лабин, в настоящий момент, правда, входящего в состав Италии… И после некоторого размышления становилось очевидно, что Европу будет так трясти и лихорадить все два десятка лет этого короткого межвоенного промежутка. Так что логичный вывод из вычитанной в газетах информации, разговоров со случайными встречными типа того официанта и попутчиками, а также субъективных ощущений от увиденного Алексу совершенно не понравился. Потому что он заключался в том, что, похоже, будущая война была не личной инициативой гада Гитлера, а закономерным итогом всего того «справедливого мира», который победители устроили побежденным, и накопившегося всеобщего ожесточения… И, кстати, после того как он все это понял, у него появились и некие весьма для него крамольные мысли по поводу того что действительно происходит в том столь неожиданно покинутом им будущем. Ну после разрушения Советского Союза и того, как себя вели после этого «победители в холодной войне»… Впрочем, первые мысли о том, что все не совсем так, как ему представлялось в те годы, когда он жил мечтой о переезде в «нормальную европейскую страну», у Алекса появились еще дома. Не очень давно, нет… Пожалуй, только тогда, когда он услышал о том, как Самый Могущественный Человек Планеты заявил, что именно Америка выиграла и Первую, и Вторую мировые войны, поставила на колени коммунизм и победила в Сирии. Но в тот раз он постарался выкинуть из головы все подобные мысли. Потому что ведь эти слова его лично совершенно не касаются, не так ли?
В Вене Алекс задержался куда меньше, чем изначально рассчитывал. Город был пустоват, бедноват, темноват и обшарпан. Причем эта обшарпанность по контрасту с воспоминаниями просто резала глаз… С рождественскими базарами здесь также все было плохо. Нет, они были, но даже на площади Марии-Терезии рождественский базар занимал только один дальний угол. Причем его павильоны были сбиты из кривого горбыля и украшены всего лишь еловыми ветками и выцветшими разноцветными лентами, оставшимися, похоже, еще с прошлого года. Да и работал этот базар только до темноты, поскольку освещения в большинстве лавок не имелось, а из уличных фонарей горел в лучшем случае каждый третий. А то и пятый. Пораженная галопирующей инфляцией страна экономила на всем. Алекс побродил между павильонов, купил пряник, бюджетно разукрашенный свеклой и морковью, а не цветным марципаном, и решил не задерживаться до Нового года. Сегодняшняя Вена ему совсем не понравилась…
И февраль, и первую половину марта он провел в отъезде. BASF предложили ему короткий контракт консультанта. У них там возникли вопросы по запатентованному им техпроцессу, а Алекс к тому моменту уже слегка подустал от реалий деревенской пасторали швейцарской глубинки начала двадцатого века. И потому с радостью ухватился за возможность чем-то заняться. Но семнадцатого числа он как штык сошел с поезда на платформу Альдорфской станции…
Алекс еще раз вздохнул, поправил ружье, после чего протянул руку к скале, как бы прощаясь с надеждой… и замер. Потому что его ладонь, поднесенная к каменной поверхности, оказалась очень неплохо различима. В этой-то темноте… Сердце дало сбой, а затем бешено заколотилось. Он еще несколько мгновений неверяще смотрел на руку, еле заметно освещенную слабым светом, исходящим от скалы, а затем, холодея, чуть сдвинул руку вперед. Так, чтобы коснуться скалы… Пальцы ничего не почувствовали. Более того, ему показалось, что они вообще как бы вошли внутрь камня. Алекс снова замер. Мысли бешено метались. Все ли он взял? Так, мелкие евры, ключи от мотоцикла и квартиры он вроде как положил. Паспорт, права и кредитка – пропали вместе с портмоне… Черт! Можно ли вытащить руку, чтобы проверить карманы? А то вдруг портал «назад в будущее» от этого возьмет и погаснет. И что надо делать, чтобы туда попасть – шагнуть вперед или его как-то втянет? А вдруг этот портал работает очень ограниченное время, которое уже истекает, и если сейчас шагнуть вперед, а портал схлопнется, то он окажется… это… ну-у… как бы вплавлен, что ли, в камень? Что делать? ЧТО, БЛИН, ДЕЛАТЬ?!! Вот, дьявол, он так долго готовился к этому моменту, но, как выяснилось, оказался к нему совершенно не готов! Алекс еще несколько мгновений стоял, тяжело дыша и смаргивая обильно катящийся по лицу пот, а затем тоскливо вздохнул и-и-и… шагнул вперед…
Из портала он вывалился как мешок. То есть вот только мгновение назад вроде как шагнул вперед, зажмурившись и изо всех сдерживая дыхание… и вот уже летит, запнувшись о камень. Нагнуть голову к груди и прикрыть ее руками он успел, а вот сгруппироваться – нет. Поэтому сильно приложился левой рукой. Действительно сильно. Точно будет неслабый синяк. Ружье при ударе соскочило с плеча и со звяканьем грохнулось на камни. Алекс замер. А ну как поблизости есть кто-то? Не хотелось бы сразу спалиться. Он рассчитывал, если все пойдет как планировалось и деньги не пропадут, попробовать еще раз сгонять в прошлое с какими-нибудь «вечными ценностями», скинув которые в прошлом, можно было бы изрядно пополнить счет, в разы увеличив доступные активы. Ну или опять «патентнуть» чего-нито интересного… Но эти планы имели шанс на воплощение только в том случае, если портал останется чисто его тайной. О том, что будет, если о портале узнает кто-то кроме него думать не хотелось. Грохнут. Причем быстро и, возможно, предварительно попытав… Фух, вроде никого! Алекс до боли напряг глаза. Здесь, на этой сторо… то есть в этом времени тоже было темно. Нет, точно никого. И, кстати, где его мотоцикл? Или здесь также прошел год? Алекс несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, успокаивая колотящееся сердце, после чего подобрал упавшее ружье и повесил на плечо. И зачем он потянул за собой в портал эту древнюю железяку? Впрочем, останься она там – ее вполне мог бы кто-нибудь отыскать и сообщить об этом тетушке Марте. А та могла напридумывать себе невесть что. Здоровье же у старушки уже не очень. А терять ее сильно не хочется. Несмотря на все ее закидоны и въедливость, у нее с Алексом установились довольно теплые отношения. Такие, что вряд ли можно рассчитывать на подобные с любым другим членом семьи Хуберов. Так что все к лучшему… Ладно – он вернулся. И, будем надеяться, куда более богатым, чем раньше. Ха, чем раньше… да раньше у него были только долги… Ну, в смысле, кредиты! А вот теперь… Алекс решительно вскинул руку в жесте «а вот вам всем», ударив ладонью левой руки по плечу правой, и-и… сморщившись, потер ушибленное место. Ладно, сейчас не время для пафосных жестов. Сначала надо добраться до, хе-ех… усадьбы Хуберов. Ну, никуда без них, получается. Ну и ладно. Главное, чтобы неприятных неожиданностей не было…
Неожиданности начались почти сразу. Во-первых, лесная дорога заметно изменила конфигурацию, став… м-м-м… несколько менее извилистой. Во-вторых, усадьба Хуберов также изменилась. Нет, само шале было таким же, но вот среди других построек произошли изменения. Один сарайчик исчез, зато с другого бока появился новый, раза в полтора больше исчезнувшего. А когда Алекс обошел дом, у него засосало под ложечкой. Потому что парковки, на которой пережил ночь его ныне куда-то пропавший мотоцикл, на прежнем месте не было. Она отчего-то располагалась у другого края усадьбы. А на том месте, где ее помнил, сейчас росло несколько довольно крупных деревьев. И если поменявшуюся дорогу и изменившиеся хозяйственные постройки еще можно было бы как-то объяснить тем, что, мол, прошел год и за это время… то вот появление на месте парковки взрослых деревьев объяснить было сложно. Впрочем, сейчас вроде как длинномеры тоже свободно пересаживают? Хотя это и стоит дорого…
Алекс скрипнул зубами. Черт, ну на хрена переносить парковку у дома на десяток метров в сторону, после чего высаживая на старом месте несколько больших деревьев? Или их никто не пересаживал и-и-и… это результат неких изменений, произошедших после того, как он вмешался в судьбу семьи Хубер в прошлом. Типа, сработали те пятьсот франков, которые он подарил тетушке Марте… И единственные ли это изменения? Че-е-ерт, как же все хреново! Изначально он рассчитывал, что в будущем ничего сильно не поменяется. Ну кроме появления на определенном счете в Berner Kantonal bank, открытом в далеком тысяча девятьсот двадцать первом году, некой очень кругленькой суммы. Ведь его вмешательство в историю было самым минимальным. Тот же процесс Фишера – Тропша все равно был бы открыт максимум через пару-тройку лет… Так что Алекс планировал после возвращения в будущее спокойно добраться до усадьбы Хубер, где… м-м-м… перетерпеть возможный наезд матушки Дитриха, после чего напроситься переночевать и с утра двинуться в Берн, а уже оттуда обратно в Вену. Лимит на карте у него точно не исчерпан, саму карту он поменял за три месяца перед попаданием, а действует она три года, так что никаких проблем с деньгами не предвиделось. Восстановление документов также, по идее, не должно было составить особенных проблем. Да, подождать, побегать и потратиться придется, но и только! А тут такие непонятные перемены…
Как бы там ни было, тянуть и гадать – смысла не было. Поэтому Алекс, подойдя к двери, придирчиво оглядел себя. Так, вроде как все нормально… утром он оделся в свою старую, но выстиранную и аккуратно заштопанную одежду, в которой год назад и провалился в прошлое, поэтому «в сейчас» он должен был выглядеть как вполне себе обычный парень – джинсы, косуха, перчатки… вот только ружье у него без документов. Черт… идиот! Алекс развернулся и, быстро обойдя вновь появившийся сарай, побежал к темнеющей неподалеку опушке, ругая себя последними словами. Пора уже заканчивать тормозить и начинать соображать быстрее! Как бы отреагировала мама Дитриха, если бы он ввалился к ней с двустволкой наперевес? Да вызвала бы полицию! Или вообще пристрелила бы на хрен. Судя по тому, что он читал, у них же тут, в Швейцарии, даже боевое оружие вполне дома хранится. Ну у резервистов. А судя по характеру Дитриховой мамаши, она вполне может быть из этих самых. Причем совсем не рядовым. Ну если у них тут, конечно, как в Израиле, женщины тоже в армии служат…
Снова вернувшись к двери через пятнадцать минут, потраченных на то, чтобы прикопать оружие на опушке в куче прошлогодних листьев, он снова придирчиво осмотрел себя, пару раз мысленно прорепетировал первую фразу, потом глубоко вздохнул и-и-и… осторожно постучал во входную дверь.
Все пошло не так с первого же мгновения.
Во-первых, дверь ему открыла совершенно не мама Дитриха, а весьма молодая и довольно симпатичная особа, с любопытством уставившаяся на него.
– Аа-а-а… можно позвать Дитриха? – растерянно промямлил Алекс. Потому что больше никого по имени не помнил. Даже маму Дитриха. Нет, ему многие представлялись, хотя и так, мимолетом, но за прошедший год все имена напрочь вылетели из головы. Девушка недоуменно наморщила лоб, моргнула, а потом растерянно ответила:
– Дитриха? Но-о… дедушка умер еще полтора месяца назад.
– Дедуш… кха. – Алекс аж закашлялся от подобного заявления. Бли-ин, что же он такого натворил-то? Ведь ничего ж не сделал, считай… ну то есть не совсем ничего, конечно, но по большому счету ведь крохи какие-то! Даже в масштабах семьи Хубер. Никого не убил, никого не спас, ни у кого жену не увел… Даже если считать утащенные им из тайника деньги – так они обнаружились, когда Дитрих уже давно родился! То есть их отсутствие повлиять на факт его рождения никак не могло… Как так-то?!
– А вы кто?
– А? – Алекс вынырнул из охватившей его паники и уставился на девушку совершенно ошарашенным взглядом. – Й-а-а? Ну-у-у-у… Я это… Мне-е-е… Ну то есть мы с Дит… с господином Дитрихом договорились о-о… Ну-у-у… Короче, кхм, – он облизал губы и неожиданно для себя ляпнул: – Я ваш родственник из Америки. – Эта мысль оказалась единственной, которая ему пришла в голову в настоящий момент. В конце концов, почему бы и нет? Ведь прадед Дитриха не смог отыскать ничего об американских родственниках. Вряд ли в этой новой реальности результаты того, кто озаботился бы этой проблемой, оказались сильно лучше… Или все-таки оказались? В конце концов, в реальности… ну-у-у… у Дитриха не существовало «племянника Александэра», посетившего «дом предков» в начале двадцатых годов и подарившего своим родственникам пятьсот франков. Так что на этот раз интерес к американским родственникам мог проявиться у кого-нибудь из членов семьи Хубер на пару поколений раньше. То есть в то время, когда в архивах еще могло сохраниться куда больше документов, чем сумело сохраниться до начала XXI века в… кхм… так сказать… прошлой реальности. А с другой стороны, наличие в семейных анналах истории о неожиданном появлении «американского родственника» вполне могло сработать в его пользу. Раз-то уже так случилось? Ну вот и теперь…
– Из Амер… – удивленно начала девушка и почти сразу же осеклась, прикрыв рот ладошкой, после чего ее взгляд вспыхнул, и она резким движением руки буквально втянула Алекса внутрь.
– Проходите. – Она махнула рукой в сторону лестницы, а сама быстро высунулась наружу и настороженно огляделась. – Да не туда – наверх. Еще не хватало, чтобы вас увидели!
Алекс машинально двинулся к знакомой лестнице, совершенно не понимая, что происходит. У самой лестницы он притормозил и недоуменно обернулся. Девушка встревоженно прислушалась, а затем снова высунула голову наружу, осматриваясь, после чего осторожно прикрыла дверь и развернулась к Алексу.
– Ну же, не зависай! Еще не хватало, чтобы mutter увидела, – зло прошипела она и повелительно мотнула подбородком в сторону лестницы, и Алекс поспешно двинулся вверх по ступенькам.
Незнакомка занимала комнату Дитриха. Да и по возрасту, похоже, была от него недалека. Она что же, появилась вместо него? Ну по возрасту как раз подходит… Алекс нервно хмыкнул, усаживаясь в кресло, на которое махнула ему хозяйка комнаты, в этот момент запиравшая дверь на массивный деревянный засов, при этом стараясь, чтобы он не сильно скрипел. Закончив с этим делом, девушка окинула Алекса оценивающим взглядом и тоже хмыкнула:
– А ты ниче так… – после чего сделала шаг в сторону и рухнула на стоявшую у стены кровать, все это время не отрывая взгляда от неожиданного гостя. – Значит, деду удалось… – пробормотала она спустя где-то минуту пристального разглядывания. – Ладно, давай колись, бра-атец, или кто ты там есть, как тебе удалось добраться до нас, не попавшись? Наших документов-то у тебя, я так думаю, нет? А с американскими ты не прошел бы дальше первого polizist .
– Э-э-эм… – Алекс слегка завис. Это что, его вранье прокатило? То есть… блин! Похоже, он своим заявлением попал в строку какой-то авантюре, затеянной тем самым недавно упокоившимся «дедушкой Дитрихом», относительно которой его внучка была полностью в курсе. Ну или как минимум более-менее… А вот заявление, что его вероятный американский паспорт должен был почему-то ограничить передвижение первым же полицейским, как-то напрягало. Да что тут творится-то?
– Ну и чего молчим? – поинтересовалась хозяйка комнаты. – Причем с начала. С того, как ты смог пройти через grenzsoldaten? И почему тебя не тормознула полиция? В такой-то одежде…
Алекс окинул себя недоуменным взглядом. А что не так с одеждой-то – джинсы, косуха, из образа только вот шапка немного выбивается… Мало того что в двадцатых вообще не принято было ходить с непокрытой головой, так еще и в марте в лесу довольно холодно. Так что пришлось прикупить… м-м-м… нечто вроде теплой кепки с опускающимися ушами.
– Ну я жду! – поторопила «сестренка», и Алекс начал:
– Я это… ну на корабле приплыл… кочег… то есть механиком. Просто, как выяснилось, моряков машинной команды обзывают stoker, то есть кочегары… – Он нес явную пургу. Ну а как вы хотели? Единственное, что он смог с ходу понять, так это то, что этот самый «родственник из Америки» по каким-то причинам не мог прибыть в «дом своих предков» легально. Вы вот, обладая одним только подобным знанием, способны выстроить более-менее внятную непротиворечивую версию? Ну, то-то же… – Мы пришли в Данию, но не в Копенгаген, а в…
– Орхус? – тут же нетерпеливо перебила его девушка. – Хм, мы предполагали, что там погранконтроль слабее… А почему американское судно разгружалось в Орхусе? Копенгаген же ближе?
– Ну-у-у… мы сначала зашли в-в-в…
– Швецию? – тут же снова встряла «сестренка». И тут же отрицательно мотнула головой. – Мм-м-м, вряд ли. У шведов основной океанский торговый порт – Гетеборг, а он на той стороне проливов. Или вы шли прямиком в Стокгольм? Ну чего ты молчишь?!
– Да, в Стокгольм, – торопливо кивнул Алекс. Хм, похоже, в его «сестрице» очень сильны гены тетушки Марты. Так ловко выстраивать самостоятельную версию, не особенно зацикливаясь на фактах, – это надо уметь… Впрочем, возможно, подобное умение среди женщин не редкость. Мама тоже вон могла выстраивать такую логическую цепочку из всего лишь не сразу отвеченного звонка, что только держись. Такие выводы в итоге получались – от того, что он за неполный день, прошедший с предыдущего звонка, уже женился, и теперь «эта мегера» запрещает ему общаться с мамочкой, до аварии и непременной смерти. И ведь столько фактов, подтверждающих подобные незыблемые выводы, находила. От найденной в Сети информации о погоде, статистике аварий и новостей о совершенных и планируемых ИГИЛ терактов до точных нумерологических выкладок, вычитанных в каком-то журнале, что если после предыдущего общения прошло число часов, которое делится на семь, – значит, все нормально, а если на четыре или пять – то точно жди беды…
Допрос, постоянно прерываемый вопросами и рассуждениями хозяйки комнаты, продолжался почти час. И ничего по большому счету для Алекса не прояснил. Ну кроме самой общей информации насчет того, что дедушка Дитрих ожидал прибытия из Америки дальнего родственника. И подтверждения того, что это самое прибытие почему-то было сопряжено с какими-то странными и непонятными трудностями типа чуть ли не нелегального пересечения границы и непременных проблем с полицией… Если бы у Алекса уже не было опыта «вживания» в совершенно чуждую среду либо его «сестрица» была бы чуть менее возбуждена и, наоборот, чуть более критична, то он бы точно спалился еще на первых же фразах. Даже несмотря на дико «рояльное» попадание в цель с этим вероятным прибытием американского родственника… Впрочем, исключать того, что он все равно вляпался, все же было нельзя. Да, пока хозяйка комнаты, блестя глазами и захлебываясь от адреналина, не столько слушала, сколько сама рассказывала его историю… ну как она ее представляла – ей все кажется нормальным. Но стоит этой экзальтированной даме, так сказать, «переспать с новостью» и на следующий день оценить все изложенное на свежую голову, так дыры и натяжки в его истории тут же станут очевидны!
– Ладно, – наконец махнула рукой девушка. – Закругляемся. Остальное обсудим завтра. Главное – ты здесь. И, я думаю, с номером счета и всеми кодами. Или нет?
– Кха… – Алекс аж закашлялся. Что? Они что, претендуют на его деньги? Но это ж… то есть… бли-ин… Но как они узнали?
– Так они у тебя есть или ты пустой? – тут же насторожилась хозяйка комнаты.
– А-а-а? Есть, есть, конечно, – торопливо закивал Алекс.
– Тогда спать будешь в этой комнате. Под кроватью, – отрезала девушка. – Чтобы даже если mutter ночью зайдет в комнату, она тебя не увидела. А то она из-за этой идеи с американскими родственниками считала, что дедушка Дитрих того, свихнулся. Так что, если она тебя обнаружит, то, скорее всего, тут же вызовет полицию и объявит тебя мошенником. Ну а завтра я отвезу тебя в Люцерн, к Фрицу, это мой четвероюродный брат, – тут же пояснила она, – и попрошу, чтобы он тебя приютил. Скажу ему, что ты – мой парень, – тут она хихикнула и окинула Алекса довольно фривольным взглядом. Но почти сразу же посерьезнела и, поднявшись с кровати, ловко сдернула с нее одеяло, тут же принявшись складывать его по ширине в несколько раз. Алекс невольно задержал взгляд на ее довольно-таки ладной фигуре. С женским полом в деревне было не так чтобы плохо, но он был практически полностью представлен крестьянками, воспитанными в строгом кальвинистском духе. Да и среди немок никого вроде мадемуазель Фавр он найти не смог. Так что секса у него не было уже почти три месяца… Алекс поспешно сглотнул и перевел взгляд на большой плакат, висящий на стене над кроватью девушки, на котором был изображен ну совершенно несексуальный объект, а именно какой-то мужик лет сорока пяти в полувоенном френче без погон, с острой козлиной бородкой, усами, довольно буйной прической и странноватыми очками без дужек. Кажется, их называли смешным словом «пенсне».
– Ладно. Главное – придумать, как легализовать тебя в Райхе! Потому что идти в банк с американским паспортом бесполезно. А мне ты номер счета и коды, я думаю, не скажешь. – Хозяйка комнаты хмыкнула, после чего нагнулась и аккуратно заткнула получившуюся подстилку под кровать. Вследствие чего она не смогла заметить, что ее неожиданный гость впал в абсолютный ступор. И только этим можно было объяснить, что из его уст не вылетел ошеломленный вопль:
«Где?!»
