Глава 14

– Я все понял, герр Хубер. Не волнуйтесь, все будет сделано именно так, как вы хотите. – Морис Циммерман кивнул и покосился на дюжего молодца, нагрузившего своей могучей фигурой один из хлипких венских стульев, стоявших в его приемной, которая была видна из кабинета сквозь стеклянную перегородку.

– Я рад, что вы наконец проявили благоразумие и озаботились собственной безопасностью. Мне бы не хотелось терять столь перспективного клиента.

– Благодарю вас, герр Циммерман, – вежливо улыбнулся Алекс. – Как вы смели заметить, я рано или поздно всегда следую вашим советам.

– Да уж лучше бы пораньше, герр Хубер, – усмехнулся патентный адвокат, – тогда бы у вас на лице не появлялись украшения, подобные тем, что я видел во время нашей прошлой встречи.

«Эх, знали бы вы, откуда они там появились на самом деле, герр Циммерман», – с легкой усмешкой подумал парень…

Из СССР он вернулся буквально через неделю после того, как его выпустили из… хм… застенков. Но не один, а с охраной, предоставленной ему Сталиным. Тот сообщил, что, по информации ОГПУ, в белоэмигрантских кругах есть настроения непременно отомстить «герру Хуберу» за убийство их соратника. Новостью это для Алекса не было, но он прекрасно понял, что охрана будет ему еще и конвоем…

Его отпустили проконтролировать строительство дома и выделить очередной транш архитектору, а также заказать некоторые детали и оборудование для экспериментальной установки по производству синтетического топлива по запатентованному им процессу. Установку собирались строить неподалеку от Москвы, в районе Богородицка, где залегал приличный пласт бурого угля. Ну кто справится с подобным лучше разработчика технологии?.. Впрочем, «охрана» всю дорогу вела себя вполне корректно. Так что, кроме общего не очень приятного ощущения «подконвойного», никаких иных трудностей с ней не было. Более того, когда во время пересадки в Берлине Алекса попытались ограбить, охрана сработала на все сто. Но ощущение «подконвойного» от этого никуда не делось…

Удрать Алекс не пытался – информацию о точном расположении портала из него выбили одной из первых. Как и дату перехода. Так что попытка скрыться была по большому счету бесполезна. Сделают засаду и перехватят. Или надо было отказываться от возвращения в будущее и принимать решение навсегда оставаться в этом времени, после чего кардинально менять внешность, документы и страну проживания. Да и, пожалуй, профессию тоже. Потому что его нынешние «визави» не настолько глупы, чтобы после его исчезновения не начать внимательно отслеживать все новые патенты в области химии. То есть наиболее вероятный вариант разбогатеть тоже накрывался медным тазом. И вариант действовать через подставное лицо не прокатил бы. Господа большевики обладали как большим опытом в области нелегальной деятельности, совершенно точно способным облегчить им поиски любого скрывающегося от кого бы то ни было, так и весьма разветвленной сетью друзей, соратников и агентов по всему миру, объединенных и подконтрольных структурам Коминтерна, штаб-квартира которого, как известно, находилась в Москве. А если еще учесть, что лидером этого самого Коминтерна является один из «триумвирата» – господин-товарищ Зиновьев, то вообще без шансов. Жить же в этом времени, прозябая и перебиваясь случайными заработками, – брр, нам такого не надо… И как-то противостоять этому можно было только в том случае, если со стороны Алекса будет играть не менее могучая сила, чем СССР вкупе со всем международным коммунистическим движением. Но кто мог сказать, что эта сила окажется для него хотя бы в чем-то лучше, а не хуже? Так что он решил последовать советам психологов, которые они дают потенциальным жертвам изнасилования: если ты не можешь никак повлиять на ситуацию – значит, расслабься и попытайся получить удовольствие. Тем более что все это продлится только до того момента, пока он не шагнет в портал…

Версию о том, что его арест инициирован какими-то противниками Сталина, Алекс по зрелом размышлении отверг. Потому что те вопросы, с которых начался его самый первый после ареста допрос, были точно сформулированы на основе именно тех сведений, которые парень сообщил будущему вождю и диктатору после того, как закончил со своими папками. Более того, они прямо вытекали из них… Но, к собственному удивлению, отреагировал он на подобный вывод достаточно спокойно. Эти люди в настоящий момент вели жесткую борьбу за выживание, причем физическое. Только-только возникшая страна после всех обрушившихся не нее потрясений была еще настолько слаба, что над ней дамокловым мечом висел страх поражения в войне, с кем бы вы подумали – с Польшей и Финляндией! Да-да, самыми серьезными врагами молодого Советского государства в настоящий момент считались именно «белофинны» и «белополяки», представлявшие собой всего лишь пару отколовшихся провинций бывшей Российской империи. Причем одну войну с Польшей Советская Россия уже однажды проиграла – два года назад, потеряв на западе обширные территории (именно этим, кстати, и объяснялась столь близко расположенная к Минску граница) и согласившись на выплату огромных репараций в виде тридцати миллионов золотых рублей и имущества еще на восемнадцать миллионов оных. Что для разоренной двумя тяжелейшими войнами страны было почти неподъемным бременем… Так что то, что ребята буквально зубами вцеплялись в малейший шанс получить хоть какое-то преимущество, было вполне объяснимо. Что же касается несправедливости лично к нему…, а где он ее видел-то, справедливость? В тех играх, в которые он вляпался по собственному скудоумию, даже понятия подобного не существует. Или ему еще и на Обервеера дуться начать?

Так что, обдумав все это, Алекс несколько успокоился. Если его не убили до сих пор – значит, поверили, что пройти через портал живым может только он один, и хотят использовать. Так что пока парень может считать себя в относительной безопасности. И даже под охраной… Шутка. А впрочем, в свете тех угроз, которые поступали в его сторону, еще когда он был в Швейцарии, а также той информации, что озвучил ему Сталин, наличие рядом нескольких вооруженных людей представлялось вполне разумным.

То, что слова Сталина имели непосредственное отношение к действительности, выяснилось почти сразу же по приезде. Уже через пару дней после его возвращения в Швейцарию в одной бульварной парижской газетке, близкой к белоэмигрантам, вышел материал, озаглавленный: «Убийца вернулся». Эту газетку ему презентовал герр Циммерман, когда Алекс заехал к нему после осмотра строительной площадки и общения с архитектором. Охрана в тот момент с ним не пошла, заняв позицию в уличной кафешке, напротив входа в адвокатское бюро. Старший группы «товарищ Вернер» настаивал на том, чтобы сопровождать его на эту встречу, но парню удалось настоять на своем, поскольку он так и не смог придумать, как залегендировать их присутствие рядом с ним. Адвокат обладал немалым житейским опытом и отличался изрядной проницательностью, а также повышенной инициативностью. То есть что там ему может прийти в голову, если он увидит за спиной Алекса громилу с пистолетом под мышкой, – предсказать было нельзя. Парню же, как и его нынешним… хм… партнерам, никаких лишних проблем, которые могли возникнуть от подобного сочетания, было не нужно.

– Хм, похоже, мое предупреждение уже запоздало, – заявил герр Циммерман, протягивая ему газету.

– О чем вы?

– Об этом, – адвокат указал на его уже пожелтевшие синяки. – Они все-таки до вас добрались.

– Это – да, добрались… – слегка поморщившись, согласился Алекс. Хотя он был уверен, что они с герром Циммерманом сильно расходятся в понятии того, кто именно эти самые «они». Адвокат же в ответ понимающе кивнул и продолжил:

– Хотя, я вижу, ваши враги все-таки прислушались к голосу разума и не стали воплощать свои наиболее радикальные угрозы.

Прежний Алекс совершенно точно удивленно воззрился бы на собеседника, после чего простодушно спросил бы:

– О чем это вы?

– Но теперешний только лишь неопределенно хмыкнул и уткнулся в протянутый газетный листок, решив сначала разобраться, о чем речь, в чем ему, несомненно, должна была как-то помочь презентованная пресса, и только потом демонстрировать реакцию.

– И все-таки я бы вам посоветовал непременно нанять надежную охрану, герр Хубер, – продолжил Циммерман, неодобрительно покачивая головой. – Эти люди прошли через гражданскую войну, а это война, когда брат убивает брата, сын – отца, а женщин, детей и стариков режут как куриц. Поэтому все моральные нормы у них разрушены полностью. И они способны на любое преступление. Даже на убийство!

Алекс снова неопределенно хмыкнул, цинично заметив про себя, что вот и нарисовалась возможность залегендировать охранников, после чего кивнул.

– Да, герр Циммерман, несомненно, вы правы…

И вот сейчас он появился в конторе уже вместе с охранником. Оставить кое-какие распоряжения перед отъездом. Потому что время, отведенное на пребывание в Швейцарии, истекло, все дела закончены, и ему нужно было возвращаться в Советскую Россию. Его отпустили из страны именно на таких условиях… Впрочем, Алекс был не очень-то и против подобного развития событий. Ну что ему остается здесь – сидеть под охраной и дожидаться достройки дома в компании четырех дюжих охранников, лишь изредка совершая выезды по текущим делам, а после окончания постройки – заниматься тем же уже в этой глуши? Тем более что вокруг его персоны начались какие-то неприятные шевеления. «Товарищ Вернер» сообщил, что заметил слежку, а хозяин квартиры, которую Алекс снимал в Люцерне, сообщил, что к нему наведался некий непонятный тип с неприятным взглядом, который очень подробно расспрашивал его о той самой квартире, которую он сдавал Алексу. Вроде как он хочет эту квартиру снять – после того как ее освободит прежний постоялец… Алекс даже расстроился. И с какого хрена он вляпался в эти игры со стрельбой и убийствами? Ведь можно было бы придумать и какие-то менее вызывающие способы выйти на руководство СССР. Или вообще на него не выходить. Письмо, например, отправить, и все. А уж там будь что будет. Так нет же – втемяшилось в голову, адреналина захотелось, все проблемы одним махом решить – вот и влип… Как бы там ни было, в свете всего этого идея вернуться в СССР и пересидеть там оставшееся до перехода время теперь представлялась более осмысленной. К тому же за помощь в строительстве и наладке экспериментальной установки ему обещали довольно щедро заплатить. Причем золотом – новенькими «сеятелями» , которые Алекс собирался взять с собой в будущее. На первоначальное обустройство. Ведь если во время предыдущего перехода он надеялся вернуться именно в свое прошлое будущее, где его документы, наличка и кредитки должны были оказаться вполне в тему, то сейчас Алекс был практически уверен, что будущее снова изменится и уже будет мало похоже и на тот вариант, из которого он провалился изначально, и на тот, из которого пришел сейчас… А золото есть золото, и оно для него в том новом будущем будет совершенно точно не лишним. Тем более в таком, весьма «раритетном» виде. Ибо, несмотря на то что «сеятели» начали выпускать только в этом году, уже вовсю шли разговоры о том, что в связи с тем, что эмитирующая эти монеты страна теперь называлась не РСФСР, а СССР, выпуск «сеятелей» в подобном дизайне скоро будет прекращен. Вследствие чего подобная монета совершенно точно в будущем будет считаться большой редкостью… Ну и, кроме того, в СССР у него появилась возможность получить еще и интересный опыт в профессиональной области. Потому что весь его профессиональный опыт пока был ограничен работой в лаборатории нефтеперерабатывающего комбината концерна OMV, ну и, считай, такой же работой в лаборатории баканализа управления перемещенного персонала Райха. Во время же контракта с BASF его обязанности ограничивались почти исключительно функциями консультанта. У немцев было достаточно квалифицированного персонала как на высшем, так и на среднем и низшем уровнях В отличие от русских, у которых с квалифицированными работниками, наоборот, было все очень плохо. И Алексу приходилось быть, как это говорится в пословице, и швецом, и жнецом, и на дуде игрецом…

Выйдя в приемную, Алекс кивнул уже поднявшемуся со стула при виде его охраннику и двинулся наружу.

«Товарищ Вернер» встретил его вопросительным взглядом. Он вообще был весьма молчаливым типом. Как, впрочем, и остальные охранники Алекса. Похоже, этот «Вернер» подбирал их под стать себе. Все четверо совершенно точно были не русскими, но европеоидами, причем северного типа. То ли немцы, то ли финны, а может, и вообще те самые пресловутые «латышские стрелки» . Двое, в том числе и «товарищ Вернер», – прям настоящие арийцы, как на тех плакатах, что так намозолили Алексу глаза за тот год, что он провел в Райхе. Статные, голубоглазые, белокурые… Еще один по стати был почти таким же, но по колеру – кареглазым шатеном. Третий… третий был рыжим. И мелким. Этакий живчик, постоянно гоняющий во рту спичку и лыбящийся окружающим. И тоже молчаливый, хотя ему-то это как раз совершенно не шло…

– Все, можем ехать, – ответил Алекс на немой вопрос старшего из своих охранников. «Товарищ Вернер» кивнул и, легко поднявшись, пристроился на свое обычное место – слева от Алекса и чуть сзади. Еще один из «арийцев» выдвинулся шагов на двадцать вперед. Живчик же с шатеном оттянулись на несколько шагов назад. Именно подобный порядок передвижения и позволил им перехватить и успешно нейтрализовать тех громил на Берлинском вокзале. Так что теперь он стал для них, считай, стандартным…

Следующие несколько месяцев после возвращения в СССР Алекс провел весьма плодотворно. И, к его удивлению, с удовольствием. Нет, охрану/конвой ему не убрали. Но он уже как-то к ней привык. Зато условия для работы ему создали просто райские… Для проживания ему выделен довольно ухоженный дом на Якиманке. Дом был построен в этаком купеческом стиле, то есть с первым кирпичным и вторым деревянным этажами. На втором этаже Алекс оборудовал лабораторию, причем не столько по необходимости, сколько, так сказать, для души. Кроме того, ему выделили кухарку и домработницу, а также автомобиль с водителем. Ну и полностью взяли на себя все заботы по снабжению. Так что он мог полностью сосредоточиться на работе и исследованиях… С работой тоже все было неплохо. Нет, неразберихи и косяков хватало, но подавляющее большинство их решалось буквально по мановению волшебной палочки. Стоило только поднять телефонную трубку… Так что экспериментальная установка по производству моторного топлива из бурых углей Подмосковного угольного бассейна заработала уже в декабре. А в конце января вышла на полную мощность.

Кроме того, Алекс по просьбе Сталина пообщался с советскими химиками. Хотя… советскими их пока можно было назвать весьма условно. Потому что они выросли, получили образование и состоялись как профессионалы еще в Российской империи… Но все равно для Алекса они были живой легендой – Сергей Васильевич Лебедев, который чуть позже создаст в стране массовое производство синтетического каучука, Иван Михайлович Губкин, в институте чьего имени он учился, пока еще не уехавший в США Владимир Николаевич Ипатьев, которого Алекс немного ограбил (вместе с американцем Гудри), запатентовав одну из наиболее эффективных технологий каталитического крекинга, разработанную в тысяча девятьсот тридцать четвертом году именно Ипатьевым. Глыбы! А он с ними вот так запросто…

С Лебедевым Алекс, кстати, неслабо прокололся. Уж больно увлекся. Ну еще бы – на стене закрепленной за их группой университетской аудитории висел его большой портрет, а тут вот он сидит живой и внимательно слушает, что Алекс вещает… Так что у «молодого швейцарского химика» получалось, так сказать, как-то «фильтровать базар», не выдавая никаких пока еще неизвестных в этом времени, но вполне себе общеизвестных и даже банальных в будущем вещей, только первое время. Но когда речь зашла о проблемах синтеза искусственного каучука и Лебедев вступил в активную дискуссию – парня понесло…

– Но позвольте, откуда вы это знаете? – удивленно воскликнул Сергей Васильевич после его очередного пассажа, воинственно вскинув бороду. – Я пока не встречал ничего подобного вашему утверждению ни в одной из публикаций. А ведь это целый научный пласт! Да тут десяткам лабораторий на годы работы! А вы, молодой человек, так уверенно заявляете, будто…

Алекс смешался, начал что-то мямлить, юлить, но спустя минуту заметил, что Лебедев его уже не слушает, а над чем-то напряженно задумался. Парень замолчал, заробев, но еще через пару минут Сергей Васильевич внезапно воскликнул:

– Но если это так, то тогда совершенно понятно, почему у нас не идет стереорегулярная полимеризация. Тут же надо… – после чего Алекс счел за лучшее тихонько ретироваться. Но не помогло. Уже через три дня ему позвонил Сталин и настоятельно попросил вновь встретиться с Лебедевым. Потому что тот буквально затерроризировал его просьбами вновь свести с «этим талантливым молодым человеком». И парень понял, что пропал. Так оно, кстати, и вышло. Вследствие чего, похоже, технологическое развитие СССР в этой реальности пойдет куда более быстрыми темпами. Как минимум в области химии…

Впрочем, несмотря на все, подобные разговоры приносили ему нескрываемое удовольствие. Потому что общение с умными, талантливыми и увлеченными делом людьми – это всегда удовольствие. Уж куда лучше этих унылых бесед черт знает о чем или дурацких интриг, которыми занимается то самое «общество», куда его так активно тащила эта дура мадемуазель Фавр… И вообще, жизнь «сталинского номенклатурщика»  ему неожиданно весьма понравилась. Да, со свободой здесь было не очень, но этой свободы он неплохо накушался еще в Австрии. Ну той, которую скорее можно назвать «никомуненужностью» и «никомунеинтересностью». А здесь он точно был нужен и интересен. И никаких проблем с бытом. Как и с востребованностью. Даже интрижку удалось завести. С одной машинисткой «из бывших». Хотя она сейчас изо всех сил старательно маскировалась под «пролетариат» – куря как паровоз, ругаясь матом и регулярно по-простонародному сплевывая, но в постели переходила на совсем не пролетарские «О боже, сударь мой!» и «О господи, Сашенька-а-а-а!». Да уж, похоже, женщины переходят на привычный язык не только когда рожают… Но главное все-таки было не в этом, а в том, как было организовано дело. Таких условий для самореализации Алекс до сего момента не встречал нигде и никогда. Ну еще бы – он занимался именно тем, чему учился, что ему нравилось и что у него получалось. Причем не отвлекаясь почти ни на что постороннее. Даже в Швейцарии ему приходилось отвлекаться – как-то крутиться, ловчить, браться за какие-то левые заказы, для того чтобы поправить финансовое положение, мотаться в Берн, тратя время на оформление патентов, участие в переговорах и торговлю с клиентами. В Австрии же он вообще работал над тем, что определял кто-то другой. А вот здесь, в СССР, он внезапно ощутил, так сказать, полную и незамутненную «радость творчества». Потому что здесь его не отвлекало ни-че-го! Ну как так-то?!

В феврале Алекс начал собираться назад. На этот раз он решил двигаться новым маршрутом – морем из только что переименованного Ленинграда  до Гамбурга, а затем поездом до Швейцарии. Уж больно ему не понравилось, как быстро в прошлый раз недоброжелатели узнали о его возвращении.

Перед самым отъездом Алекс имел прощальную беседу со Сталиным. Тот принял его довольно тепло, долго интересовался, как ему понравилось в СССР, и расспрашивал о планах. Алекс благоразумно заверил, что не собирается бросать столь увлекательные приключения, как перемещения во времени, и вежливо поинтересовался, нет ли у СССР желания получить из будущего нечто конкретное. Сталин заверил, что в СССР будут рады любому «подарку из будущего» и, несомненно, очень высоко ценят то, что он уже принес. Тем более что многое уже в работе. Например, геологическая партия, отправленная в Якутию, уже доложила об обнаружении первой кимберлитовой трубки. Да и с золотом намечаются очень серьезные и многообещающие сдвиги. Что же касается переданных технологий, то экспериментальная линия по производству кирзы уже работает… Так что – что Алекс и его соратники сами посчитают нужным, тому в СССР и будут рады. Вот если только еще какое-нибудь оружие… Все-таки к будущей войне надо готовиться. И чем раньше начать это делать – тем лучше. Да и сейчас вокруг первой в мире Страны Советов много недоброжелателей. И если в истории тех реальностей, которые Алекс уже имел возможность наблюдать, до самой Второй мировой на СССР никто по-серьезному не нападал, – не факт, что и сейчас все будет точно так же.

До своего свежепостроенного домика Алекс добрался уже в первых числах марта. Сеньор Бонетти не подвел, сотворив маленький шедевр. Домик был небольшим, заметно меньше шале Хуберов, но очень уютным и каким-то… пряничным, что ли. Настоящей конфеткой! При этом внутри все оказалось обустроено так, как и запрошено – чистая нетронутая скала в качестве одной из стен, выровненный каменный пол, живописно укрытый мохнатыми шкурами, и пологий трап, подымающийся к расположенной на высоте около метра над каменным полом двустворчатой входной двери. К которой снаружи, кстати, также вели не ступеньки, а еще один пологий трап. Внутреннее помещение первого этажа получилось достаточно обширным. Нет, ни железнодорожный вагон, ни «КамАЗ» сюда бы не поместился, но вот уже по поводу «Газели» Алекс был не так уверен. Впрочем, для него это уже было не актуально. Возвращаться он больше не собирался. Несмотря на все положительные эмоции, испытанные им в СССР за последние месяцы…

В ночь перед переходом Алекс спал довольно плохо – вставал, ворочался, пару раз проверил упакованные монеты. Уж больно много всего случилось за прошедший год. Причем совсем не так, как Алекс представлял, отправляясь в прошлое. Поэтому его бил мандраж насчет того, что и в будущем все могло пойти как-то наперекосяк. А то и раньше. Вот в этот последний день. Хотя он вроде как сделал все, чтобы никаких косяков не случилось… Свой счет из Berner Kantonal bank он так и не перевел. Сначала ему казалось, что времени на это еще достаточно, а потом, когда он попал «под колпак», то решил, что та принципиальность банка, что так попортила ему кровь во время первого возвращения из прошлого, в нынешней ситуации будет к лучшему. Ведь если он не вернется через год, господа большевики вполне могут попытаться испортить ему всю малину, просто обнулив ему счет. И останется он там у себя, в будущем, с дыркой от бублика вместо круглой суммы. Так что пусть лучше он там понапрягается, вытаскивая деньги со счета, чем останется ни с чем. Слава богу, вследствие того, что после возвращения из СССР он ни разу не пользовался счетом, ничего, кроме названия банка, в котором он хранил свои деньги и в который должны были поступать выплаты по патентам, они не знали. Нет, не потому что Алекс оказался таким уж стойким и упорным, захотели бы – выбили, к бабушке не ходи! Просто ему повезло, что его личными финансами товарищи большевики заинтересовались уже в самом конце, то есть после того, как он сообщил, что через портал может ходить только он один. И, похоже, после того как было принято решение дать задний ход и попытаться установить с ним нормальные отношения. Так что особо сильно его по этому вопросу не давили. Поэтому если номер счета еще можно было найти, например, захватив и прессанув того же герра Циммермана, через которого и должны были осуществляться все перечисления по патентным выплатам, в том числе, кстати, и по советскому контракту, то вот с паролями и цифровыми кодами адвокат им ничем помочь не мог.

Уже под утро, когда Алексу удалось забыться тревожным сном, его разбудила чья-то рука, прикоснувшаяся к плечу. Парень испуганно вскинулся, но склонившийся над ним рыжий «живчик» накрыл рукой его рот, а другой приложил палец к губам. Алекс замер. Неужели его опасения начинают сбываться? Живчик прошептал:

– Семеро. Появились около часа назад. Долго наблюдали за домом, а сейчас подобрались вплотную и пытаются отжать окно кухни, – а затем добавил: – Наших я уже поднял. Все наготове.

Алекс медленно кивнул и выпустил воздух между стиснутых зубов. Ну вот почему с ним всегда так? Интересно, кто это? Хотя-я… кто еще это может быть, как не дружки убитого Конради. Выследили-таки… Странно, что так долго тянули? Он же в Швейцарии почти месяц. Или просто не захотели действовать в людных местах и дожидались, пока достроится дом и Алекс в него переселится? А может, помог новый маршрут. Впрочем, что толку гадать…

Атака началась с того, что нападающие, так и не сумев отжать раму кухонного окна, просто разбили его камнем. Услышав звон стекла, «товарищ Вернер», занявший позицию на втором этаже, высунулся из окна и выстрелил из револьвера. Снизу раздался болезненный вопль и ругань на русском. И сразу же после этого в разбитое окно влетело две бутылки с керосином, заткнутые горящими фитилями из тряпок. После чего началась настоящая канонада. Алекс, с пистолетом в руке и с колотящимся сердцем, несколько раз выстрелил куда-то в темноту, в сторону, где ему показалось какое-то движение, но в том, что ему удалось в кого-то попасть, сильно сомневался. Скорее всего, нет. Потому что руки у него тряслись так, что он сейчас даже водкой в стакан промазал бы… Парень выстрелил еще раз и, судя по всему, опять безрезультатно, после чего разозлился на себя. Да что ж такое-то! Он же уже был под огнем. Ну когда за ним гнался Обервеер. И стрелять из пистолета тоже учился. Когда готовился к переходу. В тир ходил… И убивал тоже. Того же Конради. Так что же его так трясет-то? Ведь в книжках пишется, что мандраж только в первом бою… Алекс сглотнул и, упрямо стиснув зубы, высунулся из-за стены, собираясь на этот раз получше прицелиться и реабилитироваться. Ну хотя бы в собственных глазах.

– Вжиу! – Алекс испуганно отшатнулся и присел, потому что пуля отколола щепку от стены прямо рядом с его щекой. Да ну на хрен! У него есть охранники – вот пусть и отрабатывают свою зарплату. Отдышавшись, он нервно хохотнул. Вот ведь никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Не было бы у него охранников-конвоиров – пристрелили бы его сейчас, как жирную утку… А с другой стороны, не застрели он Конради – никто бы и не подумал на него нападать. Вот черт, парень, ты всегда мечтал о полной, насыщенной жизни, но она почему-то представлялась тебе чередой подвигов и побед, а на самом деле все оказалось совсем не так. Только и вляпываешься в дерьмо и выбираешься из него лишь чудом…

Схватка закончилась их победой. Не сказать, что пирровой, но… рыжий «живчик» и второй «ариец» перестрелки не пережили. Рыжик погиб первым, когда бросился тушить разлившийся из разбитых бутылок керосин и засветился на фоне пламени. Но благодаря его усилиям ущерб от пожара оказался небольшим. Обгорел пол, пара стульев, буфет и сгорела одна штора… А «арийца» они потеряли уже в конце, когда нападавшие стали отступать. Впрочем, нападавшим досталось больше. Те потеряли четверых, после чего поспешно отступили, бросив убитых. Выждав часа три, «товарищ Вернер» с последним охранником осторожно выбрались из дома, чтобы убрать валявшиеся около дома трупы. Кто его знает, кого может принести даже в такую глушь. Особенно если в деревне или у Хуберов расслышали выстрелы. Им сейчас, перед самым переходом, только разборок с полицией не хватало… Хоронить пока никого не стали, сложили на пострадавшей кухне. Не было уверенности, что нападавшие не вернутся. А люди с лопатами, копающие могилки, – почти идеальная мишень. Там же, на кухне, положили и своих убитых. Из-за открытого окна там было довольно холодно, так что трупы не должны были быстро завонять…

День прошел… муторно. Когда стемнело, Алекс переоделся в скроенные по лекалам, куда больше отвечающим моде будущего, вещи и, велев не зажигать огня, устроился поближе к скале, с нетерпением ожидая, когда появится знакомое свечение. Ждать пришлось не слишком долго – часа полтора. Но в тот момент, когда он обрадованно встрепенулся, из-за его спины послышался негромкий голос «товарища Вернера», который холодно произнес:

– А теперь, господин Штрауб, сделайте, пожалуйста, шаг назад и замрите…