Глава 15

– С вас ровно девятьсот толаров .

Толстый потный пассажир недовольно зыркнул на Алекса, поджал губы, видно, собираясь сказать что-то неприятное, но затем молча выудил из внутренностей своего огромного пиджака, на взгляд парня, больше похожего на халат, весьма объемный бумажник и аккуратно расплатился. После чего Алекс еще около двух минут имел возможность наслаждаться, так сказать, «силовым и акробатическим представлением» под названием: «Извлечение огромной толстой жопы из салона автомобиля гольф-класса». Когда пассажир наконец сумел-таки покинуть слишком тесный для его туши автомобиль, напоследок раздраженно приложив дверью о проем, парень протянул руку к закрепленной на панели гарнитуре радиостанции и, нажав тангенту, коротко бросил:

– Тридцать шестой свободен. Я на Барагова, около университета.

– Приняла, тридцать шестой.

А Алекс откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза…

С переходом снова все прошло через, так сказать, задний проход. Ну прям карма какая-то…

Услышав голос, парень резко развернулся. «Товарищ Вернер» стоял у трапа, ведущего к входным дверям, направив на него пистолет и всем своим видом показывая, что, если его требование не будет выполнено, он готов мгновенно нажать на спуск. Алекс зажмурился, потом открыл глаза, сглотнул и сипло спросил:

– Что-о-о… зачем вы это делаете?

«Товарищ Вернер» улыбнулся одними губами и снова повторил:

– Сделайте шаг назад и замрите, – после чего добавил: – И поторопитесь. Как я понял, ваш переход в будущее будет активен не слишком долго.

Это заявление зародило в сердце Алекса слабую толику надежды… ну как минимум на то, что ему удастся-таки попасть за портал. Поэтому он, мгновение поколебавшись, решил не обострять и послушно шагнул назад, после чего замер, напряженно уставившись на главу своих охранников.

– Вернер, что ты делаешь? – встревоженно произнес второй из оставшихся в живых охранников. – Прекрати! Мы же должны его защищать… – но при этом он не сделал даже попытки потянуться к пистолету или еще как-то помешать своему начальнику.

– Замолчи, Янис, – резко отозвался «товарищ Вернер», – и держи руки так, чтобы я видел. Я знаю, что делаю… – после чего снова обратился к Алексу. – А вы, господин Штрауб, ме-е-едленно, без резких движений, не трогая пистолет, снимите с себя пояс с золотом и передайте мне.

Парень снова сглотнул, бросил отчаянный взгляд на второго охранника и растеряно начал:

– Но-о-о…

– СДЕЛАТЬ, Я СКАЗАЛ! – злобно рявкнул «товарищ Вернер». И Алекс, вздрогнув, начал поспешно расстегивать холщовый пояс, в который было загружено почти два килограмма золота.

После того как золото оказалось у него в руках, бывший старший охранник небрежно перекинул весьма тяжелый пояс через левое плечо и, подойдя вплотную к Алексу, упер дуло пистолета ему в лопатку, после чего коротко приказал:

– Теперь идем.

– Вернер, опомнись! – снова подал голос второй, однако при этом опять так и не предприняв ни единой попытки хоть как-то помешать начальнику.

– Заткнись, я сказал, – рыкнул тот. – Стой на месте, и никто не пострадает, – после чего пихнул пистолетом в спину Алексу: – Вперед, господин Штрауб.

Алекс с заледеневшим сердцем осторожно двинулся вперед. По идее, шаг в портал должен избавить его от подобного конвоя, потому что в прошлый раз Обервеер, проскочивший портал сразу вслед за ним, оказался на другой стороне уже мертвым. Но кто его знает, как оно все случилось на самом деле? Может, дело было не в портале, а в самом Обервеере. Ну слабое сердце у человека оказалось, а тут такой стресс… Или, например, портал не пускает никого, кроме Алекса, только в прошлое, а в будущее – хоть толпами ходи… С этими мыслями парень на подгибающихся ногах подошел вплотную к порталу, глубоко вздохнул и-и… шагнул вперед…

– Тридцать шестой – примите заказ!

Алекс встрепенулся и, протянув руку, нажал на тангенту.

– Слушаю, тридцать шестой?

– Войкова честа, семьдесят один. Пиццерия «Пирамида».

– Принял, две минуты, – отозвался Алекс, одновременно включая поворотник и врубая передачу…

Портал не подвел! На другой стороне на Алекса рухнуло уже мертвое тело… вернее, его кусок. Потому что «товарища Вернера» разрезало порталом на две очень неравные части. Одна хм… треть упала на парня, буквально обдав его кровавым дождем, а остальное… остальное, похоже, осталось далеко в прошлом. Ну или внутри скалы… Алекс оттолкнул вовсю кровящие останки и зло выругался. Ну какого черта этому идиоту было надо-то? Из-за этого урода опять все пошло через жопу! Хотя… он торопливо и кривясь перекантовал валявшийся кусок трупа и снова выругался. Вот черт – большая часть пояса с золотом также осталась в прошлом. В том жалком обрывке, который оказался на этой стороне портала, хорошо если десяток монет окажется. Алекс выругался в третий раз и бессильно опустился на… пол? Бли-ин… Он же в доме! А где хозяева? Ну которые нынешние? Почти сто лет же прошло… Хорош он будет, если они обнаружат его в таком виде – залитым кровью, рядом с куском трупа и с золотом в руках. Никакого дознания не надо – картина преступления вычисляется на раз! Но в доме было тихо. А когда Алекс немного огляделся, то понял почему.

Дом сгорел. Причем произошло это уже довольно давно. Не девяносто восемь лет назад, конечно, но лет десять с того момента точно прошло. А то и двадцать… Потому что часть обгоревших балок успела сгнить, вследствие чего часть крыши обрушилась внутрь, причем так, что завал напрочь перекрыл входную дверь. Так что никаких хозяев можно не опасаться. Если только какие бомжи случайно решили скоротать ночь в заброшенном доме. Ага, бомжи в Швейцарии в начале XXI века. Смешно… Алекс несколько минут посидел, отходя от всего произошедшего, а затем тяжело поднялся. Блин, надо срочно замыть кровь, а то она схватится, и тогда даже стиральный порошок не поможет. Тем более что у Алекса его и нет. Потому что появляться в залитой кровью одежде на людях – это сразу же вляпаться. А во что переодеться у Алекса не было. Опять-таки благодаря этому уроду «Вернеру». Ведь в саквояже у него было кое-что, собирался же, думал, планировал все – так нет, даже и не вспомнил про него под дулом пистолета… Алекс бросил на валяющиеся останки злобный взгляд и тяжело вздохнул. Ну почему у него всегда все идет так криво? Ведь не дурак же – готовится, распланирует все вроде как наилучшим образом, и все равно – один хрен… Ладно, замяли. Главный насущный вопрос: где взять воду? На дворе, на минуточку, март, и сейчас уж ночь. То есть снега снаружи, скорее всего, нет, а лужи уже, возможно, замерзли. Задачка…

На этот раз пассажирами оказались две молоденькие девчушки. Они выскочили из дверей пиццерии, о чем-то весело щебеча по-словенски с такой скоростью, что Алекс почти ничего не понял. Впрочем, когда он переспросил адрес, одна из них мило улыбнулась и повторила более четко и раздельно. Зато вторая обдала парня пренебрежительным взглядом и что-то шепнула подруге на ухо. После чего обе весело рассмеялись. Алекс криво усмехнулся и врубил скорость, трогая с места. А что делать – доля эмигранта горька. Тем более в этом времени и в этой Европе…

О том, как он корячился, сначала откалывая лед с обрушившихся конструкций крыши, который, похоже, сохранился там, потому что эти обломки оказались внутри дома, то есть в тени, потом растапливая его на каком-то ржавом железном листе, которым побрезговали те, кто основательно разграбил сгоревшие развалины, а затем отстирывая кровь получившейся жижей, можно было написать не то что поэму, но, вероятно, целый роман типа «Войны и мира». Результат оказался хреновым, то есть если считать за цель приведение одежды в более-менее приличное состояние. С другой стороны, несмотря на то что кровь до конца отмыть так и не удалось, на фоне той грязи и ржавчины, которой он загваздал одежду в процессе «стирки», она уже не так сильно бросалась в глаза. Так что, закончив свою полубессмысленную эпопею, Алекс, ежась от холода, натянул на себя еще мокрые тряпки и принялся прорываться наружу. Что оказалось не таким уж и легким делом. К дверям пробиться не удалось – их завалило намертво. Окна первого этажа также оказались недоступны. Так что пришлось карабкаться на второй этаж, что было весьма опасным занятием, потому что балки, на которых держался пол второго этажа, также дышали на ладан и угрожающе скрипели, грозясь обрушиться в любой момент, а потом осторожно вылезать из окна и спускаться по стене. До самой земли спуститься не удалось. Где-то на высоте полутора метров Алекс оступился и шмякнулся вниз, как куль с навозом. Было больно, но, слава богу, он умудрился не повредить себе ничего серьезного. Если, конечно, не считать за серьезное основательно отбитый копчик.

До усадьбы Хуберов парень добрался часа в три ночи. К его удивлению, она оказалась окружена довольно высоким и глухим забором. Это в Швейцарии-то? Да тут вообще забор отыскать еще та задача. В лучшем случае низкий и прозрачный штакетничек или вообще три жердочки на паре низеньких столбиков… Впрочем, то, что построенный им дом уже долгое время находился в таком полуразрушенном состоянии, также наводило на невеселые мысли. Что же творится-то в этой, созданной во многом его усилиями реальности, что педантичные и аккуратные немцы (швейцарцы же тоже немцы…) не реагируют на столь режущую глаз разруху у себя под боком? Полусгоревший дом – это ж не живописные средневековые развалины, не правда ли?

На стук в калитку никто не отозвался. Алекс попробовал еще раз, потом еще и… обрадованно замер. Потому что после третьего раза невидимая за забором входная дверь заскрипела, а затем… по ушам гулко врезал грохот ружейного выстрела, и чей-то визгливый голос заорал:

– Und hier, geh, verdammte Rumänen, oder ich werde in den Kopf Schießen! 

Алекс рванул так, что только пятки засверкали. А что еще было делать? Появляться в таком виде перед тем агрессивным типом, попытавшись что-то объяснить? Ага, как же, станет он его слушать. В три часа ночи и в окровавленной одежде…

Следующий пассажир, которого он взял, оказался таким же, как и Алекс, эмигрантом. Но с Украины. Вернее, как он представился, «с Тернопольщины», что было вполне объяснимо, поскольку в этой истории Сталин, вероятно, сделав выводы из его рассказов, еще до войны реформировал СССР, сразу после получения всей полноты власти убрав все национальные образования. А после войны, ничтоже сумняшеся, присоединил все остальные страны, создав этакий СуперСССР, затеяв их основательную русификацию. Вот только СССР от распада это не спасло. Как и отсутствие Хрущева на высших партийных постах. Наоборот, едва только Сталин умер, сразу же начались брожения на национальной почве, оформленные, кстати, как «возвращение к ленинской национальной политике». Вследствие чего национальные республики были довольно быстро восстановлены. Причем в куда большем, чем ранее, числе. Потому что, во-первых, под этой маркой всем автономным тоже были присвоены права союзных, чем была ликвидирована, как это было объявлено, «несправедливость по отношению к разным народам», и, во-вторых, все союзные республики были разделены еще на несколько… Это почему-то позволило Союзу протянуть несколько подольше – распад случился всего около трех лет назад, но зато распадался он куда более кроваво. Типа как Югославия – с гражданской войной, бомбежками, введением «миротворцев» и так далее. Впрочем, границы новых гособразований вновь прошли в основном как раз по административным границам новых союзных республик. В основном потому, что всяких Карабахов, Приднестровий и Южных Осетий с Абхазиями тут тоже оказалось до фига и больше… Та же бывшая Украина разделилась ажно на восемь кусков, часть из которых быстренько прибились к соседним государствам, а часть упорно и кроваво воевала как с ними, так и со своими вновь образовавшимися соседями. «Тернопольщина» была как раз из последних. Поэтому эмигрантов оттуда по Европе было – мама не горюй…

Как-то обустроиться в этом времени Алексу удалось, считай, чудом. Похоже, судьба, так подгадив ему на переходе, потом решила немного смилостивиться. Первой удачей было то, что, удрав от столь негостеприимно встретившей его усадьбы Хуберов, он буквально через пару километров наткнулся на стоявшую на обочине фуру, около которой возился водитель. Когда Алекс подошел поближе, тот испуганно вскинулся и развернулся к Алексу с монтировкой в руках.

– Hey, ich will keine probleme!  – воскликнул Алекс, вскидывая перед собой руки.

– Bist du nicht Rumänen?  – настороженно уточнил водитель.

– Nein, ich bin österreicher! Helfen Sie mir, ich habe ein Auto gestohlen , – на ходу импровизируя, ответил Алекс. А как иначе он мог объяснить водителю отсутствие денег и документов?

– Es passiert… – хмыкнул водитель и немного расслабился: – Wenn sie helfen, das rad zu wechseln – bringen sie in die stadt. Aber ich gehe nicht zur polizei. Trotzdem nutzlos… 

С колесом они провозились полчаса. И все это время Алекс, холодея, думал: что же такое здесь творится, что в Швейцарии считается бесполезным обращаться в полицию? Что же он натворил-то…

Смена Алекса сегодня закончилась в четыре часа дня. Он заехал на мойку, потом на заправку, после чего отогнал машину сменщику. Время было еще не позднее, да и смена прошла не так чтобы сильно напряжно, хотя и скудно, поэтому он, передав сменщику ключи, сообщил ему, что пока везти его домой не нужно. Он собирается немного прогуляться…

Водитель добросил его до Люцерна, на вокзале которого ему повезло второй раз. Ну как сказать… в том положении, в котором находился Алекс – однозначно повезло, а так – нагрели его, конечно, по полной… Все началось с того, что, когда он вошел в пустоватое по ночному времени здание вокзала и огляделся, прикидывая, где тут можно устроиться и немного подремать (он еще в своей самой первой реальности частенько этим промышлял, когда путешествовал по Европе самоходом, ну еще до покупки мотоцикла – ночуя на вокзалах или специально беря билеты на ночные поезда), как чей-то голос, раздавшийся прямо за спиной, негромко спросил:

– Брат, ты за товаром? У меня товар – первый сорт!

Алекс резко обернулся, поспешно сунув руку за пазуху и хватаясь за рукоятку пистолета. После дневной перестрелки у него осталось только полмагазина (ну не рассчитывал он на подобные приключения), но и этого при удаче могло хватить отбиться… Так что обратившийся к нему парень отпрыгнул назад и вскинул руки точно так же, как до этого Алекс перед тем водителем фуры на ночной дороге.

– Воу-воу, остынь, я всего лишь хотел предложить тебе отличный товар!

– Товар? Какой это, интересно? Или… – Черт, нынешнее будущее нравилось парню все меньше и меньше – в центре богатой и ухоженной Европы, на вокзале одного из самых уютных и обустроенных швейцарских городков, пушеры  запросто предлагают наркотики первому попавшемуся посетителю? Да что здесь творится-то?! А впрочем, ему-то эта встреча, пожалуй, в тему…

– Эй, иди-ка сюда, – негромко позвал пушера, выглядевшего как цыган… ну или тот самый румын, которых так часто поминали все встретившиеся ему в этом времени.

– Брат, никаких проблем, я здесь просто торгую… или тебе нужен товар?

– Товар – нет, – мотнул головой Алекс, – а вот продать кое-что могу.

– Воу, это не по адресу! – замотал головой пушер. – Я здесь только торгую. А купить – это…

– Золото, – негромко бросил Алекс. Цыган резко подобрался. Парень усмехнулся.

– Немного. Одна монета. Русская. Раритетная, – и продолжил с сожалением: – Это моя страховка была, но сейчас деньги нужны. Срочно.

– Убегаешь, брат, – понимающе усмехнулся цыган… ну, или, румын. А, впрочем, какая разница. – Понимаю… Показывай.

– Из моих рук, – предупредил Алекс. Пушер кивнул…

До парка Тиволи, расположенного почти в центре города, на восточной окраине Рожника, лесного массива, широким языком врезающегося в Любляну с запада, Алекс добрался через двадцать минут. Ну да, столица Словении – городок небольшой, всего чуть больше двухсот пятидесяти тысяч жителей, так что даже для того, чтобы пересечь его пешком из конца в конец, требуется максимум пара часов.

В это время в парке уже было довольно многолюдно. Ну по люблянским меркам. Так что большинство лавочек было уже занято. Но на той, к которой и направлялся Алекс, пока виднелась только одна сухонькая фигура.

– Добрый вечер, Геннадий Михайлович, – поздоровался он, присаживаясь рядом.

– А, Сашенька… отработал на сегодня?

– Да, полчаса как смену сдал, – кивнул Алекс.

– И как, успешно? – усмехнулся Геннадий Михайлович. Он перебрался в Любляну с бывшей Украины, а конкретно – из Черновцов, в которых творилось приблизительно то же самое, что и на соседней Тернопольщине… Точнее, его перевезли дети. Они же его в настоящий момент и содержали. Так что на этой лавочке Геннадий Михайлович как не обремененный задачей зарабатывания денег обычно появлялся первым из их компании, занимая место для остальных.

– Не очень, – пожал плечами Алекс, – дай бог десять тысяч толаров чистыми выйдет…

Монету тому цыгану Алекс продал, естественно, едва за треть реальной стоимости. Но зато когда через пятнадцать минут цыган сдавленно прошептал ему в спину:

– Полиция… – у него уже было на что купить билет на поезд, в этот самый момент подходящий к платформе. И потому он успел заскочить в него, махнув билетом суровому проводнику, вставшему на страже входа в вагон (проводник… это в Швейцарии-то!), буквально за минуту до того, как ближайший полицейский до него добрался. Встречаться с полицией в таком обшарпанном виде, со следами крови на одежде, без документов, со «стволом» и золотыми монетами в кармане… да на него «повесят» все нераскрытые убийства и грабежи за последние лет сто! И не надо мне тут про Швейцарию… в этой Швейцарии, похоже, возможно все!

Вот так он и попал в Любляну. Тот проходящий поезд, билет на который он купил, спасаясь от полиции, ехал именно до нее. Зайдя же в вагон, измученный Алекс просто отрубился. И проснулся только от тычка уборщика вагонов на конечной станции. Слава богу, здесь уже существовало нечто типа Шенгенского договора (который, кстати, сейчас во многих странах просто в голос требовали отменить), и Словения успела вступить в него буквально за два месяца до его появления. А то бы хорош он был, попав в руки пограничников в подобном виде и с подобным содержимым карманов… Так что по большому счету все произошло абсолютно случайно. Но, как потом выяснилось, эта случайность оказалась вполне удачной. В здании вокзала оказался обменный пункт, в котором Алекс поменял половину швейцарских франков, вырученных им за «сеятеля», на местную валюту, носившую забавное название «толар», после чего сел в ближайшее такси и попросил отвести его в какой-нибудь дешевенький хостел. Таксист оказался выходцем из бывшего СССР, а конкретно – из Ташкента. И когда Алекс, услышав как тот ругнулся под нос на какого-то лихача, заговорил с ним на русском, обрадовался и вывалил на парня целую кучу ценнейшей информации. А потом развернулся и повез его уже по другому адресу, заявив, что «тот район, куда я тебя вез, держат румыны, так что дешевизна тебе там обойдется куда дороже…». А вот, мол, там, куда они едут сейчас, «живут наши». Он же дал и первые контакты, благодаря которым Алексу удалось довольно быстро натурализоваться в столице Словении. Поскольку деньги у него были и свое проживание он оплачивал самостоятельно, а также благодаря опять тому же таксисту, уже через неделю после прибытия Алекс нашел подработку в качестве мойщика машин на одной из заправок (пришлось, конечно, раскошелиться, но взяли) – процесс натурализации запустился без особенной пробуксовки. Словения, только год назад вошедшая в некий аналог Евросоюза, вследствие того, что существенная часть словенцев, получив возможность легально работать в более богатых странах, рванула на заработки, в настоящий момент испытывала довольно большой отток рабочих рук. Эмигранты же в довольно бедную на фоне тех же Австрии, Германии или, например, Чехии Словению ехали намного менее охотно. Так что к людям, желающим работать, да еще и добравшимся до этих мест с кое-какими деньгами, официальные структуры относились более-менее лояльно. Хотя население, как обычно, ворчало: «Понаехали тут…»

– Добрый вечер, – поздоровался подошедший к лавочке высокий, но слегка сутулый мужчина в очках и плаще, который был ему явно не по размеру. – Вас еще не уволили?

– Пока нет, Аркадий Александрович, – улыбнулся Алекс. Подошедший скривился и неодобрительно покачал головой.

– Вот зря вы так легкомысленно, зря… Мне сегодня один клиент рассказал, а он, между прочим, работает в городском управлении миграции, так вот, за последний квартал они зарегистрировали почти тысячу сто новых мигрантов. Едут и едут, представьте себе, едут и едут! Вот точно вам говорю – скоро на каждое рабочее место такая очередь выстроится… – Он вздохнул. – То-то мой хозяин сегодня меня шпынял за плохо вымытые кюветы и таблеточный пресс. Точно, уволить собирается… – и Аркадий Александрович сокрушенно покачал головой.

Вообще-то он был кандидатом наук и до распада Союза работал старшим преподавателем кафедры фармацевтики и готовых лекарственных препаратов в Душанбинском медицинском институте. Но развал страны и последовавший вслед за ним взрыв национализма оставили его без куска хлеба и заодно без всего, что успел нажить за свою долгую и до того момента вполне успешную жизнь. Потому что из Душанбе Аркадий Александрович бежал, как рассказывал, в чем был. То есть даже без зубной щетки. И до сих пор был благодарен богу за то, что сумел убежать. Потому что многие местные «русские», среди которых на самом деле было много украинцев, белорусов и даже латыши с греками встречались, так и не смогли…

Помыкавшись «на Родине предков», то есть в России (поскольку он лично появился на свет уже в Таджикистане), Аркадий Александрович каким-то чудом сумел перебраться в Европу, где, изрядно помыкавшись по странам и городам, ему удалось-таки зацепиться в Словении, устроившись на работу почти по специальности – фармацевтом в мелкую частную аптеку. И все бы ничего, но за время своих мытарств бывший преподаватель приобрел стойкую привычку бояться всего и вся, регулярно находя новые причины для паники. В настоящий момент главным пугалом для бывшего кандидата наук была вероятность потери работы, после чего он непременно должен был лишиться еще и разрешения на временное пребывание в стране и подвергнуться непременной и неотвратимой высылке…

Да уж, будущее, в котором Алекс оказался на этот раз, оказалось совсем не сахаром. Нет, оно действительно частично вернулось на прошлые рельсы. Но именно что частично… На этот раз Гитлер снова проиграл. Но война окончилась не девятого мая сорок пятого, а четырнадцатого сентября. И Берлин в этой реальности взяли англичане с американцами. Так что столицей ГДР на этот раз оказался Дрезден как самый крупный город Германии, оказавшейся в советской зоне оккупации. А разделенных народов здесь оказалось ажно три. Кроме немцев, по два государства, социалистическое и капиталистическое, после войны получили еще и венгры с чехами. Вернее, с чехами случилось не совсем это. Социалистической стала Словакия, к которой просто отошла почти треть чешских земель с городами Злин, Брно и Оломуц, которые успела занять Красная армия до окончания войны. Всю остальную Чехию успели захватить союзники… Так что в этом варианте истории профит СССР по итогам войны, как и общее влияние после, оказались заметно меньшим, чем в изначальной реальности Алекса. А вот американцев – гораздо большим. Но, к удивлению Алекса, уровень развития технологий и здесь оказался заметно меньшим, чем в тех двух вариантах будущего, которые он уже имел возможность наблюдать. Нет, в области цифровизации здесь дела обстояли куда как лучше, чем в реальности победившего Райха. К настоящему моменту цивилизация доросла до полноценного Интернета, поисковиков, сетевых энциклопедий и всего такого прочего, которое, правда, все равно заметно отставало от уровня первоначальной реальности Алекса. Зато во всех остальных областях нынешний вариант цивилизации проигрывал обоим предыдущим. Так, например, первый спутник здесь запустили на восемь лет позже, нежели чем даже в первоначальной реальности, – в шестьдесят шестом году, а первый космонавт на орбите появился ажно в семидесятом. Соответственно, и на Луну американцы высадились только в восьмидесятом . Так что ни о каких серийных электромобилях типа «Теслы» тут до сих пор никто не слышал, поезда разгонялись километров до ста шестидесяти, максимум до двухсот, а проекты тоннеля под Ла-Маншем еще только рассматривались межправительственной комиссией.

Что именно послужило причиной такого замедления прогресса, Алекс так разобраться и не смог. То есть насчет первопричины все было ясно – это его кривые ручки, а также ротик и головенка, которые все и испортили, но его-то одного для такого тормоза явно мало… Разобраться, почему принесенная им информация, которая вроде бы должна, наоборот, подхлестнуть развитие, ведь очень многое, что он запатентовал или хотя бы рассказал в беседах и на допросах, было в изначальной реальности открыто, сделано и изобретено намного позже, в результате привела к торможению развития, он так и не смог. Как ни искал и ни думал… Возможно, дело было в том, что здесь после войны у США не оказалось такого сильного соперника, как СССР первой реальности или Райх второй, так что уровень конкуренции для американцев оказался заметно ниже. Вот они и не надрывались особенно, предпочитая пускать бабло на потребление, а не на развитие. Но ведь и во второй реальности, ну той, которая с победившим Райхом, также было заметное отставание. Ну кроме космической программы. Там однозначно был сильный рывок. Ну да, Райх начал заниматься большими ракетами самым первым, еще во время мировой войны, и благодаря своей победе так и не прекращал…

Но главным пострадавшим здесь оказалось не столько технологическое, сколько… м-м-м… ну, наверное, его следует назвать «социальное» развитие. Потому что разрушение Союза и всего здесь существенно более куцего социалистического блока привело к куда худшим для Европы последствиям, чем в первой реальности Алекса. Вместо свободы и процветания, на которые так надеялись люди, рвавшиеся из «социалистического рабства», Европу захлестнула волна преступности и обнищания, сильно затронувшая не только граждан вновь образовавшихся стран, но и в значительной мере аборигенов государств, до всех этих социальных катаклизмов вполне считавшихся «свободными и демократическими». Впрочем, вполне возможно, в первой реальности Алекса все было так же. Просто он, выросший уже после тех самых пресловутых «девяностых», ничего об этом не знал…

Да уж, похоже, та реальность, которая образовалась без какого бы то ни было участия Алекса, то есть, так сказать, естественным путем, являлась наиболее сбалансированной и эффективной…

– Добрый вечер всем! – Перед лавочкой остановился весьма импозантно одетый мужчина. Это был третий член «общества пенсионеров», к которому Алекс так неожиданно прибился, несмотря на то что составлявшие его три старика были минимум лет на тридцать старше его. Возможно, потому, что после всего, что с ним случилось за последние четыре года, ему было неинтересно предаваться тем развлечениям, которым предавались в свободное от работы время большинство его сверстников. Во всяком случае, те, которые встречались в том кругу, в котором он нынче общался, то есть смотреть по телеку футбол или бокс и надуваться пивом или дешевой «сливовкой» ему было мало… К тому же Алексу, несмотря ни на что, очень хотелось разобраться, что же он делает не так в своем полукустарном «прогрессорстве». И «пенсионеры» на данный момент были лучшим из имеющихся вариантом «консультантов», способных ему в этом помочь. Увы, доступа к более квалифицированному персоналу у него в данный момент не было. Сам едва концы с концами сводил… «Пенсионерам» же оказалось в охотку почесать перед «молодым» языками, поделиться собственным опытом, знаниями, ну и поучить его жизни. Как же без этого-то? Так все и сошлось…

– Добрый… Вот и Дмитрий… Привет… Что-то ты поздно, неужели уволили? – вразнобой загомонили остальные. Дмитрий Петрович тоже был кандидатом наук, но экономических. И в Словению перебрался из Львова, где формально к русским пока еще относились спокойно (как и в первые годы после распада СССР в изначальной реальности Алекса), но при этом выдавливать их со всех теплых и значимых мест начали сразу же. Характерец же у Дмитрия Петровича оказался еще тот. Так что ему довольно скоро на ушко пообещали «подрезать его москальский язык», если он не прекратит мутить воду. После чего он и стал искать, куда податься. На родине почему-то не нашел. Возможно, потому, что после того, как он обращался в какой-нибудь институт или учреждение, оттуда следовал звонок на его текущее место работы, где его, ничтоже сумняшеся, характеризовали как скандалиста и склочника, не стесняясь использовать для этого все богатство «имперской мовы»… Как бы там ни было, в настоящий момент он работал переводчиком в национальной библиотеке, а кроме того, демонстративно «подрабатывал» чистильщиком обуви, регулярно пугая клиентов тем, что ботинки им чистит Doktor der Philosophie in Wirtschaftswissenschaften .

– Сашенька, а у меня для тебя отличные новости! – обратился к нему Дмитрий Петрович.

– То есть? – не понял Алекс. Дмитрий Петрович широко улыбнулся и заговорщицки подмигнул.

– Пойдем отойдем…

– Помнишь, ты мне рассказывал, что ищешь возможность получить доступ к одному счету в Швейцарии, – негромко начал он, когда они отошли недалеко в сторону. Алекс напрягся. Неужели появился вариант? С его нынешними возможностями «таксиста-гастарбайтера» получить доступ к счету нельзя было и мечтать…

– Так вот, могу тебя обрадовать. У меня наклевывается одна интересная возможность…