Глава 10

– Стой! Стой, сволочь!..

Алекс, загнанно дыша, втянул голову в плечи и прянул в сторону, перескакивая через довольно широкую расщелину, едва не выронив при этом тяжелый кожаный саквояж, который волок в левой руке.

– Дышх! Взиу… – Пуля чиркнула по скале метров на шесть выше. Это плохо. Если до сего момента его преследователи стреляли в воздух, стараясь скорее напугать «дичь», то теперь стали бить прицельно. Эдак могут начать стрелять по ногам… В тело или голову – вряд ли. Обервеер, возглавлявший погоню, судя по всему, очень хочет взять его живьем… И это было хорошо. Потому что давало шанс добраться до портала. А уж там – как бог даст… Откроется – можно будет попытаться уйти, нет – ну-у-у… потянем время сколько можно, а там и сдохнем. Допускать свой арест Алекс не хотел ни при каких обстоятельствах. Если в распоряжении Райха окажется еще и портал в прошлое… не стоит об этом думать…

К удивлению Алекса, поначалу ожидавшего неприятностей практически каждый день, следующие несколько недель все шло вполне себе спокойно.

То есть нет, не так – неприятности на него, конечно, все равно обрушились, но не совсем те, которые он ожидал. Так, например, он сразу же опять превратился в нищего… Потому что единственным доступным ему способом поднять класс гражданства на одну ступень оказалось купить этот новый класс за деньги. Нет, были и другие варианты. Но все они предусматривали приложение хрен знает скольких усилий и длительное время на реализацию. Например, можно было поступить на службу в вермахт и дорасти до звания полковника. Или стать чемпионом Олимпийских игр. Или получить докторскую степень. При этом денег он все равно лишался. Правда, не вообще, а лишь до того момента, пока не получит тот самый второй класс… Так что реальный вариант был только один – купить. Вот только переход из третьего во второй класс гражданства стоил миллион рейхсмарок. Более низкую ступеньку, то есть переход в третий класс из кандидатов в граждане, также можно было преодолеть за деньги, причем всего за пятьсот тысяч. А вот выше, то есть из второго в первый класс, подняться с помощью денег уже было нельзя. Только родиться или заслужить. Но последнее было практически невозможно… Так что для того, чтобы выполнить «долг гражданина Райха», Алексу пришлось не только обнулить свой счет, но еще и взять в кредит крупную сумму. Под залог квартиры. Причем, поскольку это оказался его единственный значимый актив, а иных доходов на момент обращения в банк у него не оказалось, кредит ему одобрили только в объеме трети от ее реальной стоимости… То есть Обервеер мастерски посадил его еще и на финансовый крючок. Вот ведь сука расчетливая… Будь Алекс обычным обывателем, которым Обервеер его, похоже, и считал, деваться ему было бы совершенно некуда. Сколь-нибудь внятно зарабатывать гестаповец ему вряд ли даст. Даже если Алекс и найдет хорошую работу, можно было не сомневаться, что Обервеер сумеет сделать так, что парень ее быстро лишится. Например, начав дергать его какими-нибудь своими «важными и неотложными» поручениями. А кредит выплачивать надо. Квартиру не продашь. Она в залоге у банка. Остатков же денег от кредита, сохранившихся на счету после покупки гражданства, даже на выплату самого кредита хватит всего лишь года на полтора. А ведь ему еще на что-то и жить нужно! И к переходу надо бы подготовиться поосновательней… Со всех сторон обложил, сука! Но Алекс был уже не тем где-то наивным, где-то самоуверенным, где-то безрассудным, а где-то трусоватым молодым человеком, каким являлся еще год с небольшим назад. Нет, полностью он, конечно, ни от одного из вышеперечисленных недостатков пока не избавился, но таким, как год назад, уже точно не был… Так что, слегка погоревав, он стиснул зубы и принялся за дело. Этот урод думает, что мне некуда деваться, – вот он удивится, когда это окажется не так!

Основной задачей, которую молодой человек поставил перед собой, было максимально хорошо подготовиться к переходу. Ибо после того, как герр Обервеер так ловко взял его, фигурально выражаясь, за жабры и посадил на кукан, никаких надежд на то, что ему удастся хоть как-то прилично устроиться в этом варианте реальности, у Алекса не осталось. Потому что, что бы ему там ни пел гестаповец, парень понимал, что он всего лишь одноразовый инструмент, который будет спокойно выкинут сразу же после того, как исполнит то, что с его помощью собираются сделать. Так что единственным шансом Алекса не просто на хорошую (в его представлениях) жизнь, а и вообще на выживание является изменение этой реальности. То есть те веления души, которые овладели им после возвращения из Росси… ну то есть восточных провинций Райха, теперь оказались еще и обоснованы жесткой необходимостью. Так что спать он теперь стал хоть и сильно меньше, но зато гораздо спокойнее… Слава богу, что у Обервеера даже мысли не возникло, что он не этнический немец. В первую очередь, кстати, потому, что у Алекса имелось высшее образование. Ибо «унтерменши» получить высшее образование не могли ни при каких обстоятельствах. Доступ к нему открывался только с уровня полного гражданина, то есть как минимум с третьего класса гражданства. Все, кто ниже, были ограничены максимум средним специальным. А большинство вообще имели только начальное, которое включало в себя умения читать, писать, считать и «историю Великого Райха». Для того чтобы мести улицы, мыть туалеты и полоть капусту, большего и не нужно. Так что гестаповцу даже в голову не пришло сомневаться в арийском происхождении Алекса. Вследствие чего кое-какая степень свободы у него осталась…

Следующим, хотя и вынужденным шагом Алекса после покупки второго класса гражданства стало возобновление участия Алекса в работе троцкистского кружка. Бригитта, воспринявшая этот факт как результат собственных усилий, пришла в восторг. И принялась деятельно продвигать его в местной иерархии, водя на все дискуссии и междусобойчики и регулярно вытаскивая, так сказать, «на трибуну». Вследствие чего он довольно быстро выдвинулся в первую линейку «спикеров». То есть его ругали, с ним спорили, на него злились, но при этом начали прислушиваться… Каковой факт, кстати, был с удовлетворением отмечен Обервеером.

– Приятно видеть, герр Майер, что вы столь ответственно относитесь к нашим договоренностям, – довольно заявил гестаповец на очередной встрече. – Продолжайте в том же духе. Чем больший авторитет вы завоюете у ваших товарищей, тем легче вам будет исполнять ту роль, которую вы согласились на себя взять, – после чего добавил: – Но от участия в каких бы то ни было акциях пока вежливо отказывайтесь. Как я вам уже говорил, я сам подготовлю для вас те акции, участие в которых пойдет вам на пользу, а не во вред…

– Дашх… Ты-дышх…

Пуля ударила настолько близко, что Алекса посекло мелкими каменными осколками. Вот ведь черт, почти попали… Это они что, они таки начали бить на поражение? Ур-роды… Совсем мозгов нет! Там же со стороны Унтершехена или Шпирингена дорога идет. А лесной массив – тьфу! Метров шестьсот всего шириной… Выслать туда людей на машине – и куда ему деваться будет? Или все люди Обервеера здесь? Ну так в полицию позвонить! Или эта сволочь сейчас действует исключительно по собственной инициативе и потому не может рисковать привлекать посторонние силы? Вполне в его духе, кстати. Кому, как не Алексу, знать, что этот гад любит всякие многоходовочки на грани фола…

С гестаповцем они, вообще-то, виделись регулярно. Несмотря на вроде как демонстративный отказ Обервеера от получения регулярных докладов, он время от времени заходил «в гости». Ну, типа поболтать… Причем всегда внезапно и без всяких предупреждений. И чаще всего поздно вечером. Похоже, берегся, чтобы никто не засек, и не хотел, чтобы Алекс успел как-то подготовиться к встрече… Ох, если бы не опыт общения с тетушкой Мартой, когда ему пришлось на протяжении нескольких месяцев изображать совершенно другого человека, да еще и не из своего времени, то есть с иным опытом жизни, воспитанием и даже словарным запасом, то есть все время оставаясь настороже, чтобы успеть ответить на неожиданный вопрос или понять, как нужно правильно отреагировать на какое-нибудь предложение, он бы точно где-нибудь спалился. Потому что сразу после того, как Обервеер подсадил его на крючок, Алекс начал готовиться не только к переходу, но и к побегу из Люцерна. Ибо было совершенно понятно, что дождаться момента открытия портала на месте ему не удастся. Но делать это приходилось крайне осторожно. Алекс был совершенно уверен, что Обервеер не просто следит за ним, но и регулярно наведывается в квартиру во время его отсутствия. Так что парень не только тщательно планировал собственные передвижения, заходы в магазины, покупки, встречи и звонки, но и тщательно чистил логи компа… Нервы все это выматывало страшно. Еще и потому, что Алекс не исключал, что все его усилия бессмысленны и гестаповец давно уже его расколол и тихонько посмеивается над его глупыми планами соскочить с крючка. Просто в данный момент Обервеер не считает, что все эти телодвижения мешают его планам. И потому решил заняться Алексом вплотную малеха попозже. После того как будет полностью подготовлено то, что было им запланировано. Ибо если он планирует свою операцию таким образом, что парень ее не переживет, то какой смысл беспокоиться насчет судорожных движений гарантированного трупа?

Так это было или нет, Алекс пока утверждать не мог. Он уже понял, что гестаповец был очень умной и хитрой сволочью, получавшей удовольствие не только от результата, но и от самого процесса манипулирования людьми. Он не любил давить напрямую, приказывать, заставлять. То есть не не умел, а именно не любил. Ему нравилось все проделывать куда более тонко. Так, чтобы люди были искренне уверены, что поступают только и исключительно по своей воле и в соответствии со своими собственными ценностями и намерениями. Типа: «Я свободный человек и поступаю так по своей воле и так, как хочу…» Вот только в конце своих усилий подобные «свободные люди», как правило, получали совершенно другой и чаще всего прямо противоположный результат, нежели тот, на который они рассчитывали. Именно такое развитие событий доставляло ему истинное удовольствие. Тоже мне, блин, Нуланд в брюках…

– Дышх… Ты-дышх! – что-то дернуло за рукав. Алекс скосил глаза и испуганно всхрапнул. Левый рукав его щегольского драпового пальто, скроенного в стиле как раз начала двадцатых и потому стоившего ему уйму денег, сейчас зиял вырванным клоком…

А как вы думали? На этот раз он подготовился к переходу. Хорошо ли, плохо – там видно будет, но подготовился… Ничего особенно объемного тащить в прошлое он не собирался – только информацию. Но какую? Не схему же автомата Калашникова туда везти? Тем более что здесь ее и не было. По причине отсутствия самого автомата… Нет, кое-что было вполне очевидно. Судя по тому, что он читал в Сети, СССР на начальном этапе отчаянно не хватало практически всего. Например, несмотря на то что СССР был одной из крупнейших нефтедобывающих стран, с топливом у него весь предвоенный и военный период было весьма напряженно. А расширить ресурсную базу по этому параметру до войны так и не получилось. По разным причинам. Скажем, бурение в Поволжье, где вполне обоснованно надеялись найти месторождение нефти, закончилось ничем. Хотя нефть там была. Вот только отыскали ее уже после войны немецкие геологи . Каковой факт, кстати, так же широко использовался для подтверждения никчемности и глупости руководства СССР. Мол, не сумели отыскать то, что лежало прямо под ногами… Поэтому в первую очередь он занялся поиском месторождений ресурсов. Но кто мог сказать, что этих сведений будет достаточно? Или что они вообще не сыграют в минус? Как? Да очень просто! Представьте себе, что часть тех средств, которые в его реальности были потрачены на строительство какого-нибудь завода, после получения от него информации будут перекинуты на освоение неких новых месторождений. И потому в сорок первом РККА не досчитается сотни Т-34, либо сотни «МиГ-3», или, хотя бы, сотни «Ф-22»? Нет, в целом страна будет сильнее, чем в его первой реальности, но вот вследствие того, что данный конкретный завод будет построен на год или два позже – по этому конкретному параметру будет недостача. А, как он понял после всего произошедшего, в сорок первом действительно все висело на волоске. И благодаря его самым благим намерениям этот волосок может оказаться чуть тоньше… Да-да, обжегшись на молоке, он решил дуть на воду. И постараться так сконфигурировать информацию, чтобы не допустить даже тени подобного развития событий. Но при этом Алекс испытывал сильные сомнения в том, что он сам, лично, способен с этим справиться. Такое можно доверить только профессионалам. А как, блин, выйти на профессионалов, если ты под колпаком? Да и с деньгами было довольно туго. Ну и, кроме того, были еще и шкурно-личные задачи. Например, следовало позаботиться о том, чтобы при следующем возвращении его деньги оказались бы ему доступны без того, чтобы пришлось с кем-нибудь делиться. Мало того что жалко, так еще если при очередном возвращении у него не окажется под рукой никого вроде Бригитты – так ведь можно и вообще мимо денег пролететь!

Дни шли за днями. Деньги таяли с катастрофической быстротой. Алекса же била нервная дрожь по поводу того, что гестаповец заинтересуется его трафиком в DeNetz. Да, логи он чистил, но кто может помешать Обервееру снимать информацию прямо у провайдера (здесь он именовался lieferant). Нет, кое-какие меры, призванные в случае чего обосновать его интерес к Советской России, он предпринял… После того как «сестрица» публично объявила в кружке, что «блудный сын» вернулся в «семью» и готов не покладая рук работать для «счастья и свободы трудящихся вне зависимости от их национальности», Алекс заявил, что желает разобраться в «экономических основах социализма».

Дело в том, что интерес большинства членов кружка в основном крутился вокруг личности самого «гения» и его собственных творений. Даже сочинения классиков и других соратников «вождя и кумира» изучались уже в гораздо меньших объемах. Оппоненты же, типа «убийцы-Сталина» или «предателей» вроде совершенно неизвестных Алексу личностей с фамилиями Зиновьев, Каменев или Бухарин, вообще густо мазались черной краской. И вообще, согласно господствующим в кружке представлениям, именно отстранение и изгнание из СССР, а затем и убийство Троцкого совершенно однозначно привели как к поражению СССР, так и всего «дела социализма в мире»… Что же касается вопросов, не связанных с «гением», то они вообще проходили по остаточному принципу. Алекс же сразу объявил, что его интересуют несколько другие вещи – экономика, политика, система принятия решений и так далее. Что дало ему основания для того, чтобы вполне обоснованно копаться в довоенной истории СССР…

К его удивлению, эта его интервенция оказалась весьма полезной не только в виде, так сказать, прикрытия его собственной деятельности. Изначально Алекс рассматривал свое участие в троцкистском кружке исключительно как возможность усыпить бдительность Обервеера, ну и как прикрытие своего интереса к той эпохе. Однако, после того как он, опять-таки почти исключительно для прикрытия, сделал в кружке доклад под названием «Восстановление экономики СССР после победы в Гражданской войне и отражения агрессии четырнадцати держав», на него обрушился шквал интереса… Нет, просто так доклад не прошел. Вопросов было накинуто масса. Как от ехидных – а где это Алекс насчитал четырнадцать держав? Их и до войны-то было штук восемь – Германия, Великобритания, Франция, США, Российская империя, Австро-Венгрия, Италия и, пожалуй, Япония, остальные так – в лучшем случае лимитрофы и попутчики, а уж после войны это число можно было смело урезать как минимум на треть… На этот вопрос, кстати, парень и сам не смог ответить. Еще и сам удивлялся: откуда взялась эта цифра? Отчего-то запала в памяти еще со времен до «попадания» – вот и вылезла. А где, откуда – бог его знает… Так и вполне удивленных и заинтересованных. И вообще, отношение к докладу оказалось не то что благожелательным, а прямо-таки восторженным. Похоже, народ почувствовал свежую струю. И она ему понравилась…

Его доклад обсуждали бурно. И долго. Почти две недели. И косяков руководства СССР накопали много. Среди тех, кто входил в кружок, основную массу составляли студенты, причем многие обучались на финансово-экономических факультетах. Так что у ребят был доступ и к методикам расчетов, и к архивам.

Правда, положение усугублялось тем, что информация по самому СССР была очень скудной. Политика Райха по отношению к поверженной стране уже десятки лет была одной и той же – было, так сказать, высочайше установлено, что эта страна являлась убогим, неповоротливым и нежизнеспособным недоразумением, которому Тысячелетний Райх оказал услугу, прекратив его недолгое и мучительное существование. И потому изучать с научной точки зрения там особо и нечего. Так что подавляющее большинство доступных материалов были скорее пропагандистскими агитками, чем реальными исследованиями. Вследствие чего совершенно не обязательно, что то, что в этих материалах обозначалось (или даже откровенно выпячивалось) как несомненный косяк и стопроцентная ошибка, действительно было таковыми. А не являлось, например, вынужденным решением, которое пришлось принять вследствие имеющейся внутренней или международной ситуации. То есть «лучшим из худшего». Типа, скажем, по всем экономическим резонам стране требовалось срочно закупить еще тысячу паровозов. Однако вместо них построили пятьсот танков. Но из-за этого «ошибочного» решения не началась новая Польская война…

– Ты-дышх! – Алекс перевалился через гребень и, тяжело дыша, замер. Теперь, пока его преследователи не доберутся до гребня, стрелять по нему не смогут. Так что минут семь-десять у него есть… Черт! Он, похоже, сильно отклонился в сторону. Но в какую? Куда бежать – вправо или влево? Черт, темно и лес этот… хрен чего разглядишь! Он обычно подходил к развалинам со стороны дороги, так что местность, прилегающую к гребню, практически не знал. Парень зло сплюнул и тяжело побежал вперед. К дороге. Это означало, что, добравшись до нее и сориентировавшись, ему придется повернуть и бежать уже по дороге параллельно гребню, давая возможность преследователям срезать путь и перехватить его. Но это все равно было лучше, чем нестись наобум, рискуя, что, вместо того чтобы приближаться к развалинам с порталом, он будет отдаляться от них.

К счастью, бежать до самой дороги не пришлось. Уже шагов через двести Алекс выскочил на довольно большую поляну, с середины которой ему удалось разглядеть вершину той самой скалы, у подножия которой и располагались развалины. Он было дернулся в ту сторону, но затем резко затормозил от пришедшей в голову мысли.

– Ха! Поиграем, герр Обервеер, – едва слышно выдохнул парень, после чего развернулся и рванул в противоположную сторону, оставляя на снегу отчетливые следы. Добежав до края поляны, он прыгнул вперед, приземлившись на прогалину, после чего повернул и бросился вдоль кустов, заросли которых огибали поляну вокруг, стараясь бежать именно по покрытым прошлогодней листвой и опавшей хвоей прогалинам и перепрыгивая полосы снега… Отставшие преследователи явно будут торопиться его нагнать – так что, вполне вероятно, им будет не до внимательного разглядывания следов. Тем более что цепочка таковых, протянувшаяся по остаткам снега, явственно укажет, в какую именно сторону двинулся беглец… Вследствие чего есть очень немаленький шанс увести их в ложном направлении. Ненадолго. Несмотря на то что снега в лесу было очень мало, кое-где он еще лежал. Так что, даже если его хитрость удастся, они рано или поздно заметят отсутствие следов и поймут, что он двинулся куда-то в другую сторону. Нет, если бы ему не нужно было ждать у развалин открытия портала, он бы вообще, возможно, сумел уйти в прошлое еще до того, как преследователи снова станут на след, но высчитать, когда этот чертов портал точно открывается, Алекс до сих пор так и не смог. Двадцатого марта, вечером, в темноте – и все! Однако при удаче имелся шанс отыграть минут двадцать. И, может быть, именно они и окажутся решающими…

Подготовка к переходу в этих более-менее комфортных условиях протянулась до самого Рождества. А потом Алексу пришлось, так сказать, рвать когти.

Все началось с того, что на второй день после Рождества его вновь посетил герр Обервеер и, все так же скользко ухмыляясь, попросил… то есть чего уж там – приказал предложить трем членам их кружка из числа тех самых «отпрысков хороших семей» устроить громкую «акцию» в Берлинском университете. Нет, ничего особо серьезного. Все те же листовки и лозунги на стенах. Но дело все же обещало быть именно что громким. Ибо Берлинский университет считался в Райхе этаким оплотом «немецкого духа и воли».

До сего момента члены кружка рисковали устраивать подобное только в тех университетах, в которых учились сами. А это были учебные заведения, расположенные либо в бывшей Швейцарии, либо в прилегающих к ней австрийских рейхсгау, население которых отличалось некоторой фрондой. Так что, как правило, дирекция этих учебных заведений предпочитала разбираться с подобными хулиганствами внутри своих стен, не привлекая ни полицию, ни ведомство по охране конституции, ни уж тем более гестапо. Но даже полному идиоту было совершенно ясно, что подобная «акция» в самом сердце Райха, в его столице, никак не могла закончиться столь же тихо и, так сказать, по-семейному. Так что у Алекса мгновенно засосало под ложечкой… Похоже, вот оно – именно то, для чего Обервеер тогда не стал его арестовывать.

Тот же между тем заливался соловьем.

– …что же касается возможных опасений насчет согласия предлагаемых участников, то не сомневайтесь, герр Майер, они не только согласятся, а будут в полном восторге от подобного предложения. Вы весьма изобретательно подошли к выполнению моих рекомендаций и сумели завоевать среди ваших kameraden  весьма неплохой авторитет. Эти доклады о, подумать только, экономике столь уродливого образования, которым был СССР, – настоящая находка. Да и акция в Берлинском университете… оу, это будет нечто! – Гестаповец закатил глаза и расплылся в очередной улыбке. – Вам это тоже пойдет на пользу, потому что после того, как вы разбросаете листовки и вообще «пошалите» в таком чопорном и уважаемом заведении, как Университет Фридриха Вильгельма , вы вполне сможете потягаться авторитетом даже со своей неистовой подругой…

– Я понял, – смиренно отозвался Алекс, уже решивший, что настала пора уходить в бега. Хотя это было ох как не вовремя… Нет, кое-что у него уже имелось. Да и, пожалуй, даже больше, чем он изначально рассчитывал. Так, карта основных месторождений, большая часть которых имела точные координаты, уже была в основном составлена. Впрочем, части месторождений на этой карте не имелось. Например, месторождений урана. Он совершенно не собирался давать в руки такому сумасшедшему тирану, каким был Сталин, столь страшное оружие, каким является атомная бомба. Вот еще! Он же весь мир засыплет радиоактивным пеплом… А Алексу этого было категорически не нужно. Ему требовалось всего лишь вернуть историю в прежнюю колею. То есть пусть все идет своим чередом: сначала победа над фашизмом, потом то самое пресловутое «соревнование двух систем», а затем, в свой черед, – распад СССР. Глобально ничего менять не надо… Но вот хватит ли для этого информации о месторождениях и о допущенных ошибках и упущенных возможностях? Возможно, но не факт… И вот как раз перед самым уходом неожиданно для Алекса появились серьезные подвижки в том, чтобы опять же без глобальных изменений и прорывных технологий серьезно добавить СССР устойчивости.

Дело в том, что его, так сказать, несколько нестандартный для их кружка подход, к удивлению Алекса, многих увлек. Вследствие чего вокруг парня как-то сама собой сформировалась некоторая группа соратников из числа студентов, готовая и дальше работать в, так сказать, указанном им направлении. И вот один из студентов, похоже, слегка взревновавший Алекса к его возросшему авторитету и влиянию, предложил еще один интересный и нестандартный ход. Парень взялся сделать, как он это назвал, «умственное упражнение», заключающееся в том, что он отыщет какую-нибудь технологию, которая очень бы пригодилась СССР, но при этом которую страна еще бы и смогла освоить без особенных затрат, то есть основываясь на имеющихся у нее на начало двадцатых годов ресурсах и кадрах. И блестяще выполнил это… Причем нашел не только саму технологию, но еще и максимально, так сказать, «прокачал» возможность ее освоения. То есть прошерстил имеющиеся в Сети и архивах каталоги станков и оборудования тех лет, учел сроки их изготовления и условия, соотнес их со строительными технологиями, «посадил» предлагаемый к строительству завод на местности, ну и так далее… Очень умный оказался парень. Ну да, дурак бы выбрал для удовлетворения своих амбиций какой-нибудь другой путь. Более безопасный, нежели идти в революционеры-подпольщики. Это умные все время вляпываются…

Доклад студента прошел на ура. А следом был подготовлен еще один. И подготовившая его студентка оказалась не лишена амбиций и умудрилась не только представить, так сказать, «источники и составные части» предложенной ею технологии, но еще и предложить источники финансирования, то есть банки, у которых СССР имел шанс получить кредиты под освоение данной технологии. Кстати, попутно посетовав, что если бы не было разрыва дипломатических отношений между СССР и Швейцарией в тысяча девятьсот двадцать третьем году, то можно было бы найти и варианты поудачнее. У нескольких швейцарских банков как раз в начале и середине двадцатых имелись заметные проблемы с инвестированием, так что шанс на то, что они обеими руками ухватятся за возможность кредитования СССР, был. И неплохой…

Доклад также прошел на ура… вызвав, кстати, у Бригитты вспышку ревности. Так что Алексу после него пришлось довольно долго доказывать, что у него с этой студенткой нет никаких иных взаимоотношений, кроме деловых. А в настоящий момент в группе готовилось ажно семь подобных докладов, составители которых собирались продемонстрировать не меньший талант и способности, чем первые двое… И сейчас придется все бросать и бежать! Блин… Но делать нечего, в жизни приходится играть теми картами, которые пришли в раздаче. Да и был шанс получить эти доклады попозже, по электронной почте. Хотя бы часть… Алекс дослушал монолог гестаповца, с трудом удержавшись от горестной мины, которая так и рвалась на лицо, после чего согласно кивнул:

– Сделаю, – и уставился на собеседника с этаким радостно-горделиво-дебильным выражением на морде.

– Вот и отлично, – радостно резюмировал герр Обервеер. Он вообще, похоже, оценивал умственные способности Алекса не слишком высоко. Да и не умственные, судя по всему, тоже. Впрочем, у него для этого были немалые основания. А как еще можно оценить человека, который не предпринял никаких усилий для того, чтобы хоть как-то вырваться из той ловушки, в которую попал, а просто тихо сидел и прожирал деньги, оставшиеся от кредита, который ему, кстати, с подобным подходом никогда не светило отдать? Дурак, слюнтяй и рохля, однозначно…

– Ну а чтобы вам не особенно напрягаться, я, как и обещал, разработал детальный план акции. И подготовка материального обеспечения, естественно, тоже за мной. Ну там листовки и, м-м-м… кое-какие шалости. Ну для пущего эффекта! – и он возбужденно рассмеялся. – Так что не волнуйтесь, я все приготовлю. Ваша задача – только привлечь участников.

– А как мне их привлечь? – уточнил парень. Гестаповец едва заметно скривился.

– Друг мой, ну зачем вы задаете такие элементарные вопросы? Отзовите их в сторону, предложите, обрисуйте перспективы… Молодежь очень падка на пафос типа: «Нельзя стоять в стороне!», «Кто, кроме нас?!», «Мы здесь власть!» и так далее. Вы мне казались куда более изобретательным… – Он окинул Алекса сердитым взглядом. Но затем смягчился и добавил: – И потребуйте от них строгого соблюдения тайны. Нет, не волнуйтесь – за этим не стоит ничего опасного. Иначе, можете мне поверить, я бы даже не стал вам этого предлагать, – и он окинул парня максимально честным взглядом, после чего продолжил крайне доверительным тоном: – Поймите, для подобной акции три-четыре человека – самое адекватное число. Но если ваши… э-э-э… соратники проболтаются, число желающих поучаствовать может возрасти до невообразимости. А нам же не надо, чтобы акция превратилась в фарс, не так ли?

– Да-да, конечно, я все понял, – заверил Алекс, окончательно уверившись, что все, ждать больше нельзя. Пора линять. – Можете не сомневаться – все будет сделано в лучшем виде.

– Герр Майер, я очень на вас надеюсь, – проникновенно произнес герр Обервеер. – Поймите, акция – это, по существу, ваша инвестиция в будущее. Да-да, можете мне поверить! – Он сделал короткую паузу и, чуть наклонившись вперед, заговорил максимально доверительным тоном: – Признаюсь, что там… – гестаповец с глубокомысленным видом показал подбородком вверх, – зреет мысль потихоньку прекратить эти игры. Так что эта акция вполне может оказаться последней. И те, кто примет в ней участие, будут в глазах всех остальных овеяны этаким романтическим ореолом. Понимаете меня?

– По-моему, да, герр Обервеер, – кивнул парень.

– И ваша выгода заключается в том, что совместное участие в столь громкой и значимой акции, в которой вы, кроме всего прочего, будете исполнять обязанности руководителя, лидера, вождя, эмоционально очень сильно привяжет тех, кто в ней участвовал, к вам лично. Понимаете? Вас будут связывать не просто принадлежность к некому волнующему и запретному сообществу, но еще и громкое и опасное дело, совершенное плечом к плечу!

Алекс медленно кивнул, попытавшись состроить на лице выражение предвкушения и затаенного восторга. Похоже, удалось… Потому что гестаповец удовлетворенно кивнул и закончил:

– А дружба представителей таких семей очень дорого стоит. Вам могут открыться такие возможности… – и он закатил глаза. Алекс едва заметно скривился. Переигрывает дядя. Или просто в предвкушении… Если так – то это к лучшему. Излишнее возбуждение должно снизить его внимательность.

– Я понимаю, – на этот раз парень попытался изобразить крайнее воодушевление.

– Что ж, надеюсь на вас. Я понимаю, что в данный момент все на каникулах, но постарайтесь сорганизоваться в ближайшую пару недель. Лучше всего будет приурочить «акцию» ко Дню взятия власти . А ведь нам еще нужно провести подготовку и хотя бы одну тренировку. Ну если мы хотим, чтобы все прошло хорошо…

На следующий день в четыре часа утра Алекс тихо вышел из квартиры и, хоронясь, дворами двинулся пешком в сторону фермерского рынка на окраине города. Пока дошел до рынка, едва не поседел. Все время казалось, что за ним наблюдают и что из ближайшей подворотни выскочит герр Обервеер и этак ласково спросит:

– Куда это ты собрался, сучонок?

Но обошлось… Дойдя до рынка, он около получаса проверялся всеми доступными ему способами, после чего, не обнаружив слежки (что отнюдь не доказывало, что ее действительно нет), бросил письмо с информацией о герре Обервеере и исповедью о собственном предательстве в почтовый ящик на автобусной остановке рядом с рынком. Адрес на конверте соответствовал «берлоге» Фрица, но внутри лежал еще один запечатанный конверт с надписью «Бригитте». Отправлять подобное письмо ей напрямую Алекс не решился… Он сильно сомневался, что столь отмороженная личность, как его «сестрица», сумеет правильно распорядиться полученной информацией, но и оставить ее в неведении посчитал невозможным для себя… А еще спустя полчаса он трясся в кабине старенького SAURER , принадлежащего местному bauer , возвращавшемуся домой после того, как он привез утреннее молоко в лавку agrargenossenschaft , в котором он состоял. И только после того, как тот высадил парня на развилке в Вольхузене, Алекс почувствовал, что его слегка отпустило. Как там дальше сложится – бог его знает, но пока он, похоже, удрал…

До Базеля парень добрался на перекладных. То есть автостопом. Ему надо было как-то прожить три следующих месяца и не попасться Обервееру, который, несомненно, очень скоро должен был начать его активно искать. Вряд ли он простит ему если не полное разрушение, то как минимум серьезные затруднения его собственных планов… А обустроиться, не сильно засветившись, он, со своим свеженьким паспортом гражданина второго класса, уже внесенным в столь же свежую электронную базу данных, мог бы только в бывшей Швейцарии. Нет, классические гастхаузы, где постояльцев пока что еще не вносили в компьютерную базу, а старомодно вписывали в амбарную книгу, встречались не только в бывшей Швейцарии. Не слишком высокий уровень развития цифровых технологий сказывался… Но юридически Алекс считался местным жителем только на «Свободно присоединившейся территории Швейцария». И только здесь владельцу гастхауза не требовалось сразу по заселении предоставлять о нем подробную информацию в полицию, как это было установлено в отношении как иностранцев, так и граждан Райха, прибывавших из других административных единиц. Вот такие тут были правила. Райх – это вам не аморфные европейские лимитрофы прошлой реальности. Он довольно жестко контролировал свое население… Вследствие чего можно было надеяться, что даже если герр Обервеер и разошлет на него что-то вроде ориентировки, то за три оставшихся месяца его отыскать не успеют. Нет, если бы Алексу требовалось скрываться дольше – шансов бы не было. Система есть система… Но переждать три месяца надежда была. Тем более что особенно шляться по улицам он не собирался. Только строго в рамках, необходимых для подготовки к переходу. Базель же он выбрал потому, что, во-первых, этот город был ему более-менее знаком. Как-никак в двадцать первом году прошлого века он прожил в нем несколько месяцев. Конечно, современный город должен был очень сильно отличаться от старого, но самый центр вряд ли так уж поменялся. Так что сориентироваться ему так точно будет несколько легче… А во-вторых, в этом времени он никогда и никому не говорил об этом факте…

До самых развалин в него больше никто не стрелял. Алекс на подгибающихся ногах добрался до скалы и, дыша как загнанная лошадь, рухнул на камни, придвинув к себе саквояж. В отличие от пальто и костюма, являющихся новоделом, саквояж был вполне аутентичен. Парень обнаружил его на блошином рынке в Париже, куда выбрался на несколько дней, сумев договориться о ночлеге со знакомцем, которого завел в Сети. Потому что заселяться в отели, апартаменты и гастхаусы за пределами «Свободно присоединившейся территории Швейцария» ему было категорически противопоказано… В этой реальности как раз шел тот романтичный период развития сетевых отношений, когда те, кто активно пользовался сетью, ощущали себя некой особой кастой, отличающейся от всех остальных. И им казалось, что внутри этой касты нет места подлости и обману. Поэтому, когда человек из этой касты просит тебя о некой услуге, то отказать ему будет верхом предательства. Государство же, как и законы, полиция и все такое прочее, не имеет к этому отдельному миру никакого отношения…

В Париже Алекс в первую очередь озаботился пошивом костюма и пальто. На этот раз он собирался явиться в прошлое не в джинсах и синтетической куртке, а в полностью аутентичном одеянии. Так что пришлось раскошелиться… Как выяснилось, ателье, занимающихся ручным пошивом одежды, в Париже оказалось довольно много. И хотя основными заказываемыми моделями у них были мундиры наполеоновских времен (бывшие французы, а ныне жители Райха, существенная, хотя и куда меньшая, чем на востоке, часть которых также не имела с рождения имперского гражданства, отчаянно ностальгировали по своему великому прошлому), его собственному заказу никто не удивился. Шили и такое. Пусть и гораздо реже. Ну и, кроме того, Алекс сделал и еще несколько заказов. Один из них в оружейном магазине. Где, вот ведь блин, ему впервые пригодилось его купленное гражданство второго класса, по поводу которого он так расстраивался. Потому что короткоствольное оружие самообороны в Райхе было разрешено к покупке только лишь гражданам второго и первого классов. Более низкие классы права на такое оружие были лишены. Так что и эта неожиданная трата как-то пригодилась. Хотя миллион рейхсмарок за право купить оружие… с такими деньгами он, пожалуй, решил бы этот вопрос куда дешевле.

С первой попытки найти то, что нужно, не получилось.

– Молодой человек – коллекционер? – поинтересовался весьма импозантный продавец оружейного магазина, услышав заказ. А может, это был хозяин. Уж больно величественно он себя вел.

– Нет, – мило улыбнулся Алекс, – просто ищу подарок для дедушки. А вот он – коллекционер.

– И на какую сумму вы рассчитываете?

Алекс ответил. Продавец поскучнел. Сумма была не слишком значительной. А куда деваться? Денег оставалось в обрез. Чтобы не насторожить Обервеера раньше времени, ему пришлось очень осторожно пользоваться счетом, так что до побега он успел обналичить всего лишь пятую часть остававшихся на его счету средств. А ему еще надо было дожить до марта, не привлекая внимания…

– Вы понимаете, молодой человек, – деликатно начал он, – если ваш дедушка действительно коллекционер, то интересные ему экземпляры будут стоить намного дороже, а то, что вы сможете купить на эти деньги, будет в крайне изношенном состоянии. Или вам не обязательно нужен работоспособный экземпляр?

– Нет, только работоспособный! – твердо заявил Алекс, а затем, задумавшись, спросил: – М-м-м… а как насчет обмена?

– На что?

– У меня есть охотничье ружье. Очень старое, но вполне работоспособное. Но я совершенно не представляю, какой оно фирмы.

– Вот как? И насколько старое?

– Я думаю, конец позапрошлого века.

Продавец задумался, а затем кивнул.

– Что ж, привозите. Посмотрим.

Ну и еще в этот заезд Алекс посетил парочку ювелиров и несколько лавок, где собирались бонисты с фалеристами. Особенно много из запланированного купить тогда не удалось, но зато он оставил заказ…

– И куда вы так упорно бежали, герр Майер? К этим развалинам? Чем же это, скажите на милость, они для вас так привлекательны?

Алекс вздрогнул и поднял взгляд. Вот черт, задремал… Ну да, такой кросс выдержать!

И все-таки как они смогли на него выйти? Похоже, он засветился в тот раз, когда приезжал за ружьем. Обервеер точно установил наблюдение за усадьбой Хуберов. Не мог не установить. И, судя по всему, наблюдение его засекло, когда он ковырялся на опушке, выкапывая свою курковку. После чего подготовить засаду было делом техники… Впрочем, может, и нет. Возможно, его засекли во время второй поездки в Париж. Или вообще несколько часов назад, когда он вышел из такси в Шпирингене. Даже если гестаповец не знал, что он впервые появился в этом варианте реальности именно в усадьбе Хуберов, учитывая его отношения с Бригиттой, усадьба при любом раскладе была той точкой, в которой вероятность его появления была точно отличной от нуля. Так что они просто перекрыли все возможные пути подхода, и он, как обычно, вляпался. А может (тут его сердце пропустило удар), они взяли и раскололи Бригитту…

– Так зачем вы так стремились к этим развалинам, а? – зло продолжил гестаповец. – Ваша сестра ничего об этом не рассказывала.

– Бригитта! Что вы с ней сделали?! – вскинулся Алекс. Он назвал ее «сестра», значит, все знает… Но Обревеер ему, естественно, не ответил, а лишь покачал головой и с какой-то тоской произнес:

– Ну чего вам не хватало, герр Майер? Если бы вы знали, планы каких людей вы нарушили своим побегом…

Алекс молча поежился и покосился на скалу. Она была темна и безжизненна.

– Ладно, давайте заканчивать. – Обервеер вздохнул и протянул руку. – Давайте сюда ваш саквояж и протяните руки вперед. Штайн наденет вам наручники. Об остальном поговорим в более комфортной обстановке… Ну! – и гестаповец угрожающе качнул пистолетом, который держал в руке.

Алекс тоскливо вздохнул и начал подниматься с камня, опершись рукой о скалу…, а в следующее мгновение просто провалился внутрь камня.

На мгновение парень потерял ориентировку, поскольку снова весьма чувствительно приложился о разбросанные обломки, но спустя еще одну секунду Алекс восторженно взвыл. Он смог, вырвался, успел… а затем испуганно осекся. Потому что почти сразу же вслед за ним из портала вылетел Обервеер, сопровождаемый собственным криком:

– Стой, schwein!