Глава 8
– Опять? – Бригитта, одетая только в рубашку Алекса, смотревшуюся на ней скорее очень коротким халатиком, окинула парня сумрачным взглядом и неодобрительно покачала головой, после чего продефилировала к кофемашине, встроенной в широкий пенал, в котором кроме этого технологического устройства размещался и остальной набор кухонного оборудования – от микроволновки до пароварки.
Эту квартиру Алекс купил после получения своей доли денег со счета. Сто сорок квадратных метров в клубном доме на люцернской набережной Haldenstraße и шикарный вид из окна на озеро и летящие над ним в облаках горные пики. О чем-то подобном он мечтал еще в той, ныне исчезнувшей реальности. А впереди его ожидали не менее приятные траты – мотоцикл, стильная обувь, новый гардероб, часы – «Vacheron Constantin » на запястье будут смотреться очень стильно. Он тогда все спланировал… Бригитта же решила потратить свои деньги на другое. На борьбу. А все его планы и желания презрительно обозвала «вопиющим мещанством», под конец бросив: «Впрочем, чего еще можно ждать от выкормыша логова международного еврейского капитала»… Короче, они разосрались. Напрочь. И произошло это перед самой его поездкой на восток…
Хотя началось у них все как в сказке. Девичьей. Ну знаете, как это бывает – я хочу такой любви, чтобы по полной, до небес, чтобы в нее как в море… Вот-вот, так все и случилось! Почему это сработало и с ним? Ну-у-у… психолог, вероятно, заявил бы, что Алексу было очень одиноко в этом совершенно чуждом мире, где даже мемы и игрушки для «занять руки» оказались совершенно другими. А соцсетей пока вообще не было. Лишь нечто вроде FIDO и только-только появившееся убогое подобие «аськи» … Так что о вполне привычных «покемонах», спиннере и «Фейсбуке» с «Твиттером» здесь никто и никогда не слышал. К тому же, похоже, мамины характер и наклонности оставили сильный отпечаток на его предпочтениях. Вследствие чего Алекса, скорее всего, подсознательно тянуло к сильным и властным женщинам… Но психологов рядом не было. Сам же он на этот вопрос ответить не мог. Случилось – и все! Что же касается Бригитты, то кроме того, что она и так была страстной и увлекающейся натурой (иначе бы с какого хрена ее потянуло в троцкистки?), девушку в Алексе привлекли именно его чуждость и инородность, которые прорывались во всем – от манер и предпочтений в одежде до кругозора, на формирование которого наложил отпечаток куда более глобализированный мир, словарного запаса и некоторого акцента. Как бы там ни было – они буквально рухнули в любовь…
В постели у них все оказалось выше всяких похвал. Сексу Бригитта отдавалась полностью и со всей истовостью своей страстной натуры, совсем не стесняясь во время «пиков» визжать, царапаться и орать во все горло… В конце первой недели «отношений» к ним из-за этого даже приперся полицейский, которого Бригитта, кстати, встретила все в той же надетой на голое тело рубашке Алекса. Причем незастегнутой. Так что молодой парнишка в форме, увидев открывшую ему дверь «хозяйку квартиры», тут же стушевался и, промямлив что-то о жалобах «почтенной фрау из квартиры этажом выше», быстренько смылся. По традиции, полицейские «Свободно присоединившейся территории Швейцария» набирались из глухих тирольских деревушек, в которых сохранялись еще весьма патриархальные нравы. Что, впрочем, было вполне объяснимо – Министерство народного просвещения и пропаганды Райха ревностно стояло на страже морального здоровья нации, а DeNetz пока еще был не слишком развит для того, чтобы идеи сексуальной революции проникли в массы с, так сказать, заднего хода… Так что в сексуальном плане у них все было относительно нормально. В личном же… в личном проблемы начались практически сразу. Потому что характер у «сестрицы» действительно оказался почти точь-в-точь «мамин». То есть для нее, как выяснилось, существовало только два мнения – ее и неправильное. Вследствие чего, несмотря на все «подсознательные предпочтения», Алекс уже через пару недель отношений начал задумываться над тем, что он несколько… м-м-м… ну-у-у… поторопился переходить к столь близкому общению. Ибо, несмотря на то что маму парень любил, все-таки последние пять-шесть лет собственной жизни он предпочитал делать это на как можно более дальнем от нее расстоянии. Здесь же «молодое издание» его мамы оказалось прямо у него в постели… К тому же нелегкий характерец «сестрицы» через какое-то время начал проявлять себя и в сексуальной сфере. Ну кому понравится, когда уже на подходе к самому «пику» тебя вдруг прерывают командой: «Слезай! Я хочу сзади!» Однако, к сожалению, возможности как-то повлиять на это у Алекса, довольно неожиданно для него, резко сократились. Потому что Бригитта внезапно стала ключевым действующим лицом нового плана по организации доступа к его собственным деньгам…
Получить свои деньги из банка он не смог. Ну вот так вот… Как выяснилось, исключительная надежность Berner Kantonal bank, позволившая ему с достоинством пройти сквозь все бури и грозы двадцатого века и продолжать свою деятельность в двадцать первом, имела и свою обратную сторону, напрямую проистекающую из того, что этот банк относился к своим обязательствам максимально скрупулезно и ответственно. Вследствие чего нельзя было просто прийти в банк, предъявить паспорт гражданина Райха, назвать номер счета, цифровой пароль и кодовое слово, а потом спокойно получить деньги. Потому что кроме этого нужно было доказать, что счет, с которого ты собираешься снять деньги, – это действительно твой счет. Ну или как минимум ты имеешь законное право на него претендовать. Именно законное… Для чего одного паспорта гражданина Райха и полного набора кодов и паролей было недостаточно. Кроме них ты должен был убедить юридическую службу банка, что ты не мошенник, что действительно имеешь право распоряжаться деньгами с указанного тобой счета и что это право ты получил на вполне законных основаниях. Вследствие чего первая попытка Алекса добраться до своих денег закончилась не только полным провалом, но еще и позорным бегством из здания банка. Слава богу, что хотя бы в полицию не попал… Так что, исходя из всех вновь открывшихся обстоятельств, первоначальный план пришлось срочно переигрывать. И главным действующим лицом в новом плане теперь становился не Алекс, а Бригитта. Потому что именно она носила ту самую фамилию, на которую был открыт счет.
Поэтому до самого снятия денег со счета парню приходилось терпеливо и молча сносить все те неприятности, которые доставлял ему категоричный и бескомпромиссный характер «сестрицы». А также терпеть все ее попытки обратить его «в свою веру». Ну то есть увлечь троцкизмом и борьбой «за идеалы свободы и коммунизма». Иначе можно было остаться совершенно ни с чем… Нет, с голоду бы он в этом случае, естественно, не умер, но возвращаться на службу в лабораторию баканализа управления Остарбайта ему совершенно не хотелось. «Аборигены» восточных территорий, на часть из которых иногда снисходила манна небесная в виде ограниченного числа разрешений на работу в метрополии, как правило, были весьма богаты на кишечных паразитов. Да и с иными инфекциями, о существовании которых в цивилизованных местах уже давно позабыли, у них также все было в ажуре… В первую очередь потому, что основными требованиями к медицине, обслуживающей население категорий «местнорожденные» и «кандидаты в граждане», были отнюдь не эффективность и максимальный охват – это относилось только к полноценным гражданам Райха, а дешевизна и максимальная необременительность для бюджета… Да и личное общение с «парубками» всего с четырьмя классами образования (а зачем неквалифицированной рабочей силе больше-то?) также не доставляло особенного удовольствия. Так что пришлось терпеть… Вот вследствие всех этих факторов к тому моменту, когда деньги наконец были получены, Алекс был готов уже лезть на стену. Впрочем, невозможность дальнейшего сосуществования к тому моменту стала очевидной уже обоим. Несмотря на хороший секс… Ну а стремление «сестрицы» положить жизнь на алтарь «свободы и коммунизма» Алекс вообще уже стал воспринимать как род психического заболевания.
К удивлению парня, выросшего во времена, когда «коммунизм» прочно ассоциировался с «тоталитаризмом» и всякими вариантами угнетения , для Бригитты эти понятия оказались сцеплены настолько прочно, что всякие осторожные… ну-у-у… типа… размышления Алекса о том, что, может быть, это… ну-у-у… как бы… не настолько тождественные понятия, как она думает, отметались ею напрочь. «Коммунизм и свобода» в ее глазах были не только намертво сцеплены, но и сияли неугасимым пламенем. Пламенем будущих счастья и радости… Так что ответ: «Ты ничего не понимаешь!» был ее самой приличной реакцией на все его рассуждения. Ну а к моменту получения денег она перешла уже на куда более резкие выражения…
Подойдя к кофемашине, она нацедила себе чашку капучино, после чего, вернувшись к барной стойке, за которой сидел Алекс, и взобравшись на высокий табурет, устроилась напротив него.
– Так и не расскажешь?
Алекс молча покачал головой. Бригитта вздохнула.
– Что же такого с тобой произошло в этом твоем путешествии, что тебя регулярно кошмары мучают?..
Из путешествия на восток он вернулся пять дней назад совершенно разбитым. Ну не ожидал он того, что ему довелось там увидеть. Не в двадцать первом веке…
Нет, поначалу все было более чем благопристойно. Например, признаков как минимум одной «извечной» беды России более на той территории, где она когда-то была, не наблюдалось. Таких дорог, которые теперь покрывали… э-э-э… восток Райха, Алекс в прошлом варианте реальности не встречал даже в Австрии. А в Австрии, по его мнению, дороги были куда лучше, чем в Германии. Также не осталась и следа от полуразвалившихся изб или развалин коровников, в покинутой им реальности встречавшихся не только в каких-нибудь глухих ебенях Тверской или Новгородской области, но и прямо на обочине федеральной трассы М10 Санкт-Петербург – Москва. Да и вообще, стра… хм… ну то есть восточные рейхскомиссариаты выглядели вполне ухоженными и обустроенными, не сильно отличаясь в этом от той же «Свободно присоединившейся территории Швейцария». То есть отличались, конечно, но именно не сильно… У Алекса поначалу даже настроение поднялось. Похоже, не так-то уж он и накосячил! Нет, национальное самосознание, конечно, от поражения в войне у русских, само собой, пострадало, но зато теперь живут в нормальной стране. Вон какие дороги! Баварское пьют опять же! Но все оказалось совсем не так, как казалось…
Поездку он начал с Питера, который, слава богу, не был разрушен и затоплен, как вроде бы собирался поступить с этим городом Гитлер. Но во время войны напрягавшему все силы для победы Райху было не до этого, а после войны, вероятно, решили, что уже построенный город рациональнее не разрушать, а использовать. Тем более что, как об этом говорилось во всех современных путеводителях, «Город был построен немцами и для немцев». Сколько правды было в этом утверждении, Алекс не знал, но подозревал, что не очень много. Однако никого, кто мог бы его опровергнуть, парню за все время пребывания в городе не встретилось…
Меньше всего поменялся центр. Например, Аничков мост с клодтовскими конями был точно таким же, каким он его помнил. Ну, дык, Петр Карлович Клодт происходил из баронской семьи Клодт фон Юргенсбург, выходцев из графства Маркского в Вестфалии, то есть служил лучшим подтверждением тому самому «немцами и для немцев»… Вот только улица, которая проходила через него, теперь называлась не Невский проспект, а Hitlerallee . А вот большая часть остальных памятников либо исчезла, либо оказалась заменена или перестроена. Так, вместо Медного всадника на его вполне узнаваемом камне-постаменте на Сенатской площади (ныне носившей название Leebenplatz) возвышалась фигура могучего обнаженного воина со свастикой во всю грудь, с яростным лицом вбивающего копье в извивающуюся гадину с чешуей в виде красных звезд и серпом и молотом на уродливой морде. Сия композиция называлась: «Немецкий дух, повергающий гидру коммунизма». Александровский столп остался на месте, но его внешний вид сильно изменился. Самым бросающимся в глаза изменением была, так сказать, «стальная лавровая ветвь», сваренная из изуродованных и ржавых обломков военной техники, увивающая столп от подножия до фигуры ангела на вершине. Большую часть обломков Алекс не узнал, но пару довольно крупных кусков от башен «тридцатьчетверок» идентифицировать смог. Это для него оказалось несложно, потому что в «World of Tanks», он в свое время играл весьма плотно… Храма на Крови не было, а на его месте просто была набережная, заасфальтированная для проезда машин. Даже приметный выступ набережной, сделанный, чтобы было легче объехать храм, и тот убрали… Не было Смольного. Совсем. Никаких следов. На месте Александро-Невского монастыря возвышался огромный восьмиэтажный торговый центр с обширной парковкой. И вообще ни единой церкви, так сказать, «русского типа», то есть с золочеными или там синими куполами-маковками Алексу тоже не встретилось. Как и бывших доходных домов Басина и Никонова, выстроенных в псевдорусском стиле. Не было такого – и все. Ни страны, ни культуры, ни архитектурного стиля… Казанский собор и Исаакий сохранились, но были изрядно перестроены и в данный момент являлись лютеранскими кирхами. Зимний, являющийся резиденцией рейсхкомиссара, был густо украшен красными полотнищами со свастикой в белом круге, а перед воротами, ведущими во двор, стоял пост.
Местные же… местные жители делились на две неравные доли. Большую часть времени город заполняли толпы веселых, довольных жизнью, отлично одетых людей, изъяснявшихся исключительно по-немецки. А вот рано утром и поздно вечером на улицы и площади торопливо выползали десятки других, одетых в оранжевые робы, с метлами, скребками, вениками в руках и принимались деловито мести, скрести, мыть и подметать, негромко переговариваясь уже по-русски. Ну преимущественно… То есть фраза: «Маша, а куда ты дела мой маленький spiegel? » – никому из них ухо не резала. И не сказать, чтобы они выглядели такими уж несчастными. Но… как бы это… м-м-м… ну вы понимаете… в своей собственной стране… А еще почти на всех магазинах, ресторанах, кафешках, парикмахерских, маникюрных салонах и тому подобном висели небольшие скромные таблички, обозначающие то, что «туземцам» в них вход воспрещен.
Москва напрягла еще больше. Во-первых, не было Кремля. Ну вот никаких следов. Место, где он ранее располагался, ныне занимал роскошный парк, центральным украшением которого являлась огромная скульптурная композиция, состоящая из монументальной фигуры Гитлера с характерными челкой и усиками, простирающего руку над группой из скульптур трех обнаженных мужчин и двух женщин, стоящих кругом и сосредоточенно кующих огромный меч с гардой в виде свастики. Причем ковали они его на наковальне, представлявшей собой земной шар. Путеводитель представлял эту композицию как «Величайший шедевр классика раннего имперского периода Арно Брекера» . Ни университета, ни остальных «сталинских высоток» тоже, естественно, не имелось. Но это было объяснимо, поскольку строились-то они уже после выигранной СССР войны, которая здесь оказалась проиграна. То есть никакого «после войны» для страны уже не случилось… Ну и так же как и в бывшем Питере, в Москве полностью отсутствовали православные храмы. Впрочем, более всего Алексу резануло глаз то, что даже Садовое кольцо было проложено совсем не так, как он это помнил. Садовое-то им чем помешало?
Алекс почти неделю шлялся по городу, который теперь носил имя Hitlersieg , узнавая и не узнавая его, а также чувствуя, что внутри растет колкий ледяной ком, от которого холодеет на сердце, слезятся глаза и становится трудно дышать. Черт, он же никогда не был никаким патриотом! Наоборот, всегда стремился уехать из страны. И не только потому, что так говорила мама. Это была и его собственная мечта! Нет, ну все логично же – недаром говорят: «Рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше». Вот и он тоже… И вообще, скорее всего, большинство тех, кто сейчас ходит по улицам… э-э-эм… днем – потомки местных жителей… Ну ладно – не большинство, но все равно довольно значимая часть… Ведь не могут же все они быть исключительно приезжими?! Или могут?
Заданный этак невзначай на ресепшен вопрос ситуацию не прояснил. Молодая девушка, у которой Алекс поинтересовался этой темой, окинула его строгим взглядом и категорично заявила, что в их гостинице строго соблюдаются все расовые нормы Райха. И что даже весь персонал, контактирующий с клиентами, у них состоит исключительно из полноправных граждан. «Нативы» же используются исключительно на тех работах, на которых контакты с постояльцами полностью исключены. Но Алекс-то спрашивал совершенно не об этом!
Все его попытки отыскать в бывшей Москве хоть кого-то знакомого оказались тщетными. Не смотря на то что здание «Губки» также оказалось занято нефтехимическим факультетом какого-то местного немецкого университета… Нет, ему сказали какого, но Алекс пропустил название мимо ушей, потому что до него внезапно дошло, что шансов увидеть маму у него тоже нет. Даже случайно. Потому что хоть она и родилась в Энгельсе, но вот ее родители, которых он почти не помнил, поскольку они умерли, когда маленькому Саше только исполнилось три года, переехали в этот город только во время войны как эвакуированные. И случилось это после того, как депортировали проживавших в Энгельсе немцев из «Автономной республики немцев Поволжья». Вследствие чего в городе освободилось много жилья. А раньше его дедушка и бабушка жили где-то на Украине. Здесь же вроде как никакой депортации не случилось. Во всяком случае, во время своих исторических изысканий Алекс никакого упоминания ни о чем подобном не обнаружил. Судя по всему, ее просто не успели провести…
Так что до Геббельса, как теперь назывался его родной Энгельс, Алекс добрался уже в крайнем раздрае. Ну а тот случай, с гибелью ребенка в аварии, оказался последней каплей…
– Не кошмары, – сумрачно отозвался Алекс. – Просто…
– Просто ты просыпаешь посреди ночи и потом не можешь заснуть. – Девушка покачала головой. – Алекс, я не знаю, что там произошло, во время твоей поездки, но мне кажется, что надо не просто молча страдать, а бороться…
Бригитта вновь возникла в его жизни практически сразу после его возвращения из путешествия. Он едва успел добраться до квартиры и принять душ, как зазвонил телефон. Алекс, в этот момент как раз вытиравший голову, не глядя, сгреб его со стола и, поднеся к уху, зло бросил:
– Слушаю? – Но в трубке молчали. – Говорите же! – повторил он, после чего, так и не дождавшись ответа, нажал на кнопку отбоя и бросил телефон на столик. Видеть никого не хотелось. И вообще, несмотря на то что с момента той самой аварии прошло уже двое суток (все-таки в области дорог и в целом логистики с немцами мало кто может конкурировать), едва только Алекс о ней вспоминал, его тут же начинало трясти от бешенства. Кошки… ну суки! Ну я им…
Однако через полчаса в его дверь требовательно позвонили. Алекс, который после разговора, так и не одевшись, уселся за свой новенький громоздкий desktop, досадливо сморщился и решил не открывать. На хрен! Пошли они все… Но неожиданный гость оказался настойчивым, ничтоже сумняшеся продолжая упорно давить на клавишу звонка. Алекс продержался три минуты, после чего не выдержал и, подскочив к двери, резко распахнул ее, собираясь разразиться дикой руганью… Но Бригитта не дала ему на это ни единого шанса. Едва дверь распахнулась, она прянула вперед и-и-и… впилась в его губы, заставив парня зависнуть в полном ступоре. Их расставание ознаменовалось феерическим скандалом, поэтому он был совершенно уверен, что уж кого-кого, но «сестрицы» за дверью точно быть не может. Более того, теперь она при встрече не то что его знать не захочет, а вообще будет демонстративно переходить на другую сторону улицы. А тут на тебе! Но это было только начало… Бригитта, не отрываясь от его губ, втолкнула его в квартиру, на ощупь захлопнула дверь и все так же, впившись в него поцелуем, начала лихорадочно раздеваться.
– Би-ыта, фто… – растеряно промычал Алекс, но «сестрица» хлестким движением сбросила с левой руки содранную с себя кофточку, а затем этой же рукой ухватила его за затылок и сильно прижала его голову к своим губам. Так что он окончательно потерял возможность произнести хоть что-то внятное…
– Крак, – хрустнула застежка лифчика, и в следующее мгновение в грудь парня уперлись напряженные соски. Алекса обдало жаром. Мурашки, пробежав по спине и бокам, стянулись к паху и-и-и… ну то, что получилось, назвать «мурашкой» уже точно было бы сильным преуменьшением. Очень сильным…
– Клакс, – звякнула об пол пряжка стильного широкого ремня, упавшего на пол вместе со слаксами. А еще мгновение спустя еле слышно хлопнула резинка трусиков, мягким комком упавших на весь остальной ворох, сразу после чего Алекс почувствовал, как его опрокидывают на спину. Губы Бригитты на мгновение отлипли от лица, и парень, задыхаясь, выдавил:
– Бригитта, что ты-ы…
– Молчи! – буквально прошипела девушка. И через миг парень почувствовал, как нечто горячее и влажное буквально втянуло в себя его…
После тех сумасшедших вечера и ночи «сестрица» снова перенесла к нему свои вещи. А он… он был, пожалуй, даже благодарен ей за это. Несмотря на то что ее привычки ничуть не изменились. Потому что именно после того самого, неожиданного, бешено-сумасшедшего, какого-то даже животного секса его немного отпустило. Нет, не совсем – иначе бы он не просыпался ночами и не перся на кухню, где сидел, тупо уставив взгляд перед собой и мучаясь от того, что не знал, что делать, но все же…
Нет, с тем, что делать, все, в принципе, было ясно. Самый популярный сюжет всяческих «альтернативок» – попаданец к Сталину. То есть набираем инфы, и вперед. Но… именно после того, как его немного отпустило и Алекс снова получил возможность мыслить более-менее логически, у него начался второй этап. Он… он испугался! Сталин же тот еще монстр. Тучу народа расстрелял, сгноил в лагерях и похоронил в Сибири. И вот он приедет к нему весь такой умный и красивый – типа «йа ис будущева». И что? Сталин его вот так просто потом отпустит? Да хрен там! Поэтому крутилось, крутилось в голове подленькое желание – оставить все как есть. Ну кто ему эти, с «маленьким шпигелем»? Да и живут, и вроде как не голодают. Улыбаются. Ну пока метлами махают… И дороги вон построили. А девочка… девочке-то уже не поможешь. Да и не каждый день на востоке Райха давят вот таких девочек… Или каждый? А в следующее мгновение Алекса охватывало омерзение к самому себе. Трус! Тварь! Жлоб! Денег ему захотелось… А на хрена тебе деньги, урод? Для более приятной и комфортной переработки жрачки в навоз? Больше-то от тебя на этой планете с такими жизненными ценностями ничего не останется. Навоз из кишок и навоз от тела – и все. И ладно бы ты действительно ничего не мог сделать – но ведь можешь, сука, можешь! Но ссышь… После чего, разозлившись, он начинал лихорадочно прикидывать, что нужно делать. Какую инфу собрать. А потом его снова охватывал страх и-и-и… А присутствие Бригитты как-то сглаживало его метания. Заставляло забыться. Отключить голову. Сосредоточиться, мать его, на ощущениях… Но ведь понятно, что долго все это продолжаться не могло. Март приближался…
– Если бы все было так просто, – вздохнул Алекс. Бригитта фыркнула.
– Незачем искать сложности там, где их нет. Все же на самом деле просто. Можешь – сделай. Видишь несправедливость – борись!
Алекс грустно усмехнулся и, вздохнув, произнес:
– Ладно, пойдем досыпать. Будет утро – будут дела…
