Глава пятнадцатая
О решении придворного барда принцесса Беатрис узнала от матери, призвавшей ее к себе прежде, чем ей удалось удрать из замка, облачившись в комбинезон. Начинался отлив, и вскоре ребята из бригады должны были собраться у Докерского моста, ожидая, когда принцесса на паромобиле подберет их. Перед уходом она надеялась переброситься парой слов с мэтром Берли и расспросить его об увиденных вчера вечером в гостинице «куриных следах», нацарапанных угольком на столе. Но нет: и бригаде, и куриным следам, и любым мыслям о Фелане придется подождать, пока она не явится к королеве, в пурпурную малую столовую.
Как обычно, при виде дочери в штанах и грязных рабочих башмаках королева Гарриет прикрыла глаза и деликатно ущипнула себя за переносицу. И это, как обычно, заставило ее дочь задаться вопросом, отчего мать так и не привыкла к этому – после стольких-то лет раскопок. Как будто думает, будто у нее две дочери по имени Беатрис, и в глубине души надеется, что одна из них исчезнет окончательно и бесповоротно.
– Да, мама?
Королева открыла глаза и нахмурилась.
– Ты так и не появилась вчера у леди Филиппы на праздновании помолвки Дэймона и Дафны. Это было замечено. Тебя очень ждали.
– Они уже столько раз празднуют помолвку… Я и не думала, что обратят внимание.
– Мне сказали, что ты ушла куда-то с Феланом Кле. Однако никто не смог сказать куда. По крайней мере, никто из знакомых. Ты дни напролет пропадаешь в каких-то грязных ямах, и я – а также отец – решительно возражаем против того, чтобы ты исчезала еще и по ночам.
– Прости, – покаянным тоном сказала Беатрис, не на шутку встревожившись за свою свободу. – Это всего лишь… У Фелана Кле были небольшие неприятности, и…
– Я знаю. Счет за эти небольшие неприятности был доставлен нам с самого утра, на подносе с завтраком для лорда Гризхолда.
Беатрис округлила глаза и изо всех сил сжала губы, сдерживая смех. В голосе матери зазвучали визгливые нотки.
– Старинная задняя дверь вместе с дверной коробкой и петлями того же периода в гостинице, пусть и имеющей историческую ценность, но расположенной не в самой респектабельной части доков. И в нанесении ущерба был обвинен бард лорда Гризхолда. Твой дядя едва не лишился дара речи. Подобные мелочи – не для его внимания. Не говоря уж о моем. По-видимому, Иона Кле предложил возместить весь ущерб, но владелец гостиницы, видя его непотребное состояние, усомнился, что наутро он вспомнит хоть что-то, и обратился с претензиями к моему брату. Как получилось, что в этом омерзительном мелком скандале оказалась замешанной ты? Объясни!
– На самом деле это был не… мы были… Откуда ты узнала, что я была там?
– Владелец гостиницы узнал тебя и упомянул как свидетельницу.
– Ой…
Королева Гарриет вновь ненадолго прикрыла глаза.
– Будем считать, он видел тебя на каких-нибудь публичных мероприятиях. Ничего иного я и знать не хочу.
– Да, мама, – с отчаянием вспомнив об отливе, принцесса покосилась на старинные водяные часы на каминной полке. – Мне правда очень жаль. Фелан так беспокоился за отца, что я… я решила пойти с ним и помочь.
– По-видимому, его беспокойство было не напрасным. Право же, Беатрис, ты бросаешь друзей, исчезаешь следом за пьяным в стельку мэтром Кле, вдребезги разносящим все на своем пути…
– Он не ломал этой двери. Это Кельда, убегавший через задний ход…
– Избавь меня от подробностей, – твердо сказала мать. – Бардам пристало играть со сцены, а не устраивать сцен. Однако… Вначале несчастье с Кеннелом и лососевым паштетом, затем этот скандал, затем я узнаю, что в город вот-вот хлынут целые толпы бардов…
Беатрис подняла руку, но тут же опустила ее, борясь с детской привычкой в недоумении закусывать прядь волос.
– Хлынут?..
– Вне всякого сомнения, если только твой отец не сумеет убедить Кеннела не подавать в отставку. Конечно, с его стороны – то есть со стороны Кеннела – это полный абсурд. Он уже совершенно здоров, если не считать легкой боли в горле, и ему вовсе незачем навлекать на наши головы подобное… состязание.
Следы куриных лап, отблеск в глазах молодого барда, ослепительный свет, вырвавшийся из каракулей, нацарапанных угольком на столе – все это вдруг слилось в голове Беатрис воедино.
– Кельда… – выдохнула она, озаренная догадкой.
Взгляд королевы сделался ледяным.
– Кельда?
Беатрис тут же пожалела, что не может втянуть сорвавшееся с языка слово обратно в горло.
– Прости, мама, – в который уж раз сказала она. – Я не хотела перебивать тебя. Я постараюсь вести себя не так импульсивно.
– Вот что я хотела сказать… – вдохновленная затрапезным видом и покладистым настроением дочери, королева Гарриет сделала паузу и перешла к новой теме. – Полагаю, – медленно начала она, – тебе пора серьезно подумать о собственном будущем. Отец потакает твоим прихотям, потому что у вас с ним схожие интересы. Но для него это хобби, а для тебя превращается в дело всей жизни. Весьма недостойное и совершенно неуместное. Довольно копаться в грязи. Пора последовать примеру твоей сестры Шарлотты… Да, Люциан? Я как раз разговариваю с твоей дочерью. Что случилось?
– Мне только что передали престранное известие от твоего брата, – озадаченно сказал появившийся в дверях король. Но тут он заметил дочь и оборвал фразу. – Беатрис! Ты почему еще здесь? Отлив проворонишь!
Беатрис поспешила сбежать, пока ненароком не посвятила себя на всю жизнь детям, собакам и бесконечной череде сельских вечеринок в саду.
На дне раскопа, помогая Кэмпиону извлечь каменный выступ из земляной стены, она работала так рассеянно, что Ида, просеивавшая землю у ее ног, сочувственно спросила:
– Все хуже и хуже?
– Что хуже и хуже?
– Влюбленность.
Беатрис недоуменно уставилась на нее.
– Влюбленность? А-а…
Вспомнив то давнее-давнее время, когда она, встретившись взглядом с Кельдой, чувствовала его взгляд всем телом, принцесса покраснела. Как она только могла так обмануться насчет этой силы в его взгляде?
– Ушла любовь, иль вовсе не было ее… – звучно продекламировал Кэмпион.
– Ни в кого я не влюблялась, – раздраженно сказала Беатрис. – Это была случайность, – общий хохот заставил и ее невольно улыбнуться. – Глупейшая ошибка.
Это лицо – такое, каким она увидела его накануне вечером – никак не шло из головы. Фелан распахнул дверь гостиной, и Кельда, стоявший у стола в окружении учеников и обгорелой лучинкой чертивший на выскобленных добела досках древние письмена, поднял взгляд навстречу незваным гостям. В этот миг в глазах его не было почти ничего человеческого. Казалось, то были глаза ворона, дикого жеребца, жабы! И к арфе он даже не прикоснулся. Звук – низкий гул струны, вибрировавшей, пока пол не задрожал под ногами – порождал либо он сам, либо начертанное им слово. Затем – вспышка, и… Когда в глазах прояснилось, задняя дверь качалась на одной петле, Фелан лежал на полу, а в комнате, словно из ниоткуда, возник Иона Кле. Все остальные исчезли.
Под ноги упала чья-то тень, заслонившая солнце. Вздрогнув от неожиданности, принцесса вскинула взгляд и обнаружила наверху Иону, заглянувшего в раскоп.
– Вы все же здесь, принцесса?
– Да. Еле вырвалась, – печально ответила она, слыша, как стих шум инструментов вокруг, и чувствуя, как все навострили уши. – Мать была мной очень недовольна. Как там Фелан?
– Не знаю. Я не был дома. Не подниметесь ли на минутку?
Мрачно дивясь такой родительской беззаботности, принцесса полезла наверх. Иона как будто прочел ее мысли.
– Можете спросить его сами, – добавил он, подавая ей руку, чтобы помочь сойти с трапа.
Разило от него, как из пивной бочки, глаза болезненно щурились от яркого света, но с виду он был достаточно трезв.
– Откуда же вы знаете, что Фелан дома? – терпеливо спросила она, подавив непривычное стремление повысить голос.
Накануне Иона посадил их обоих в кэб. Фелан к этому времени уже пришел в чувство, но глаз не открывал. Он пообещал, что вызовет врача. Нет, принцессе не стоит провожать его до дому: до замка кэб доберется раньше. Да, с ним все будет в порядке, нужно просто прилечь, однако он должен сказать ей кое-что важное – только бы вспомнить что… До того как кэб остановился у ворот замка, вспомнить этого он так и не смог. Принцесса проводила взглядом кэб, с шипением выпустивший струю пара и укативший прочь, и больше Фелана не видела.
– А куда он еще мог деться? – с раздражающей беззаботностью отмахнулся Иона. – Я всю ночь искал Кельду. Вы не видели его в замке с утра?
Принцесса покачала головой.
– Нет. Впрочем, и не искала. Кстати о бардах: мать вскользь упоминала о том, что Кеннел собрался в отставку, и в город вот-вот хлынут толпы бардов. Вы ничего об этом не слышали?
– Состязание бардов, – мрачно проговорил Иона. – Так вот что привело сюда Кельду…
– Но он же не… Кельда же понятия не имел, что Кеннел… – тут она осеклась, потрясенно глядя на Иону. – Уж не хотите ли вы сказать, что это он все подстроил? И… и использовал против Кеннела свое волшебство?
– Кеннел подавился словом, – резко сказал Иона.
Принцесса заморгала. Разрозненные словоподобные объекты в голове вдруг сложились в единое целое, точно осколки разбитого горшка.
– «Круг Дней»…
Глаза Ионы сузились. Ей удалось привести в изумление самого мэтра Кле!
– Вы знаете о нем?
– Мне рассказал о нем мэтр Берли, когда я вспомнила, где видела лицо под капюшоном, изображенное на том диске. Он сказал, что это древний язык, в котором самые обычные слова содержат невероятные силы. Так гласит теория. Докопаться до глубинного смысла этих слов пока не удалось никому. Я видела символ, начерченный Кельдой на столе. Этот же символ был и на диске. Что он означает?
– «Хлеб».
– «Хлеб»?
– Загляните в любую пекарню. Увидите: этим символом до сих пор украшают деревенские караваи.
– В самом деле? – изумилась принцесса. – Потрясающе! Но каков его другой смысл? В чем его тайна?
– Вы знаете и это. Вы видели его силу вчера вечером.
Принцесса вновь изумленно уставилась на него, не в силах сказать ни слова. Несмотря на яркое полуденное солнце, ее внезапно охватило ощущение леденящего холода и странной, непривычной беспомощности.
– И вся эта сила, – еле слышно прошептала она, – под кровом моего отца…
– Именно.
– Но… откуда вы все это знаете? Когда вы впервые встретились с Кельдой?
Иона не мигая смотрел ей в глаза. Казалось, он собирается ответить – она почти слышала слова, собирающиеся в разделявшей их тишине. Но в следующий миг он резко отвернулся, взглянув в сторону города за рекой.
– Берегитесь его, – только и сказал он. – Он видел вас там прошлым вечером?
– Не знаю.
– Не позволяйте ему застать вас в одиночестве.
– Но что мы можем сделать? – с мольбой в голосе спросила принцесса. – Вы знаете этот язык… А силой его владеете?
Иона раскрыл было рот, чтобы ответить, но вместо этого лишь грустно, очень искренне улыбнулся.
– Хотел бы я владеть ею… Что бы ему ни было нужно, он будет ждать, чтобы взять свое во время состязания бардов. Возможно, к тому времени я сумею заставить его изменить планы. А вы просто постарайтесь держаться от него подальше. И навестите Фелана, если сможете.
– Хорошо, – ошеломленно ответила Беатрис.
Иона двинулся прочь, петляя среди безлюдных развалин. Проводив его взглядом, принцесса спустилась вниз, подобрала кисть и снова взялась за более простую загадку – загадку камней под землей.
– О чем вы это? – с любопытством спросил Кэмпион.
Принцесса ответила ему туманной историей о том, как Фелан попал в беду, пытаясь уберечь от беды отца, и в результате все вышло наоборот: Ионе пришлось выручать сына. Казалось бы, придраться в этой истории не к чему, но, подняв взгляд, Беатрис увидела в глазах Кэмпиона нешуточное недоумение.
– И у тебя не нашлось лучшего занятия, чем весь вечер носиться по прибрежным кварталам Кайрая в погоне за Ионой Кле?
– Ты говоришь, как моя мама! – посетовала принцесса, чувствуя, как на губах, вопреки ее собственной воле, появляется улыбка. – В тот момент это вовсе не казалось странным.
Сосредоточиться на работе после разговора с Ионой оказалось затруднительно. Кропотливое извлечение из земляной стены предмета, больше всего похожего на старую кирпичную каминную полку, при помощи орудий сродни кистям живописцев и зубоврачебным инструментам казалось каким-то абсурдом. Терпение было на исходе. Никогда прежде Беатрис не жаловалась на его нехватку, но сейчас ей больше всего на свете хотелось со стоном швырнуть кисть под ноги. Стиснув зубы, она следила за солнечным лучом, мучительно медленно скользившим от одной песчинки на дне раскопа к другой, и даже не замечала, что напряжение ее молчания заставило умолкнуть всех, пока тишину, наконец, не нарушил Каррен.
– Езжай, – мягко сказал он. – Езжай, куда нужно. Ты все равно уже не здесь, а где-то далеко, просто еще не успела догнать саму себя.
Раздумывая, не стоит ли переодеться, она переехала мост; так и не приняв решения, миновала замок и остановила паромобиль на тихой старой улице, где жил Фелан. Дверь ей открыл нестареющий Саган, и тут она на миг пожалела о своем комбинезоне и пропыленных волосах.
Но Саган лишь пробормотал в ответ на вопрос из глубин дома:
– Леди Софи, к вам принцесса Беатрис. Насколько могу судить, по пути с раскопок.
– Простите, – сказала принцесса вышедшей ей навстречу Софи, не в силах сосчитать, сколько раз успела произнести это слово всего за одно утро.
Но Софи, как-никак вышедшая замуж за эксцентричного Иону, увидела лишь то, что предпочла увидеть, а именно – принцессу у своего порога.
– Как мило с вашей стороны нанести нам визит! Ионы нет, но Фелан дома, отдыхает.
– Да. Что с ним?
– Небольшой жар. Я заварила ему чаю с белоголовником и убрала прочь все чернильницы. Прошу, садитесь.
– Я немного испачкалась…
– Вздор. Саган, будьте любезны, скажите Фелану, что здесь принцесса Беатрис.
Беатрис примостилась на краешке кресла. Софи спорхнула на софу и добавила с той же очаровательной улыбкой:
– Просто теряюсь в догадках, что могло случиться накануне вечером. Фелан выражается крайне туманно, Иона… одним словом, верен себе. Возможно, вы знаете?
– Кое-что, – сдержанно выдавила Беатрис. – Совсем немногое.
Серые глаза, так похожие на глаза Фелана, взирали на нее с обычной сдержанностью. Впервые в жизни Беатрис поняла, какое множество забот кроется за завесой обезоруживающей легкомысленности, которой окружила себя Софи. Эта завеса надежно берегла ее от необходимости отвечать на вопросы о непутевом муже, но не от собственных мыслей. И вот теперь ей нужно было знать…
– Да, – выпалила Беатрис. – Кое-что знаю. Но понимаю далеко не все. Все это так сложно…
– Что ж, оно и неудивительно, учитывая характер Ионы, не так ли? У него все так непросто, непредсказуемо… А теперь и Фелан туда же. Я через пару минут должна идти. У нас девичник: мы забронировали барку для леди Петры, чтобы прокатить ее вверх по реке и устроить пикник на берегу, в одном местечке, откуда открывается просто чудесный вид на равнину. И все, безусловно, были бы очень рады видеть вас в нашей компании.
– Но я совершенно не одета для…
– И к тому же приехали поговорить с Феланом. Прямо с раскопок, с пылью древних времен в волосах.
Беатрис смахнула со лба непослушную прядь.
– Думаю, эта пыль вряд ли старше пары сотен лет.
– Значит, ничего особо интересного?
– Вполне обычная кирпичная кладка. Нет, я заехала без повода. Импульсивно, – помедлив, принцесса не менее импульсивно добавила: – Простите мне всю эту загадочность. Я просто сама точно не знаю, с чем столкнулась.
– Вот и Иона на многих так действует… Да, Саган?
– Очевидно, Фелан ушел, – виновато сообщил дворецкий. – Совсем недавно, а по пути заглянул на кухню, так что завтрак смог взять с собой. Кухарка сказала, что при нем были книги. Возможно, он в школе.
Софи сокрушенно цокнула языком.
– Это я виновата во всем. Не следовало запрещать ему работать.
Беатрис поднялась.
– Тогда я поищу там.
– Принцесса Беатрис, у меня есть превосходная юбка…
– Умоляю…
– Да, я уверена, она придется вам впору – разве что немного короче, чем вы привыкли, ведь я ниже ростом.
Беатрис улыбнулась.
– Очень хорошо, что вы напомнили об этом. Да, я буду вам крайне признательна: выходит, мне не придется заезжать домой, – и красться к себе, прячась за дверьми и цветочными горшками от матери и от гризхолдского барда, но об этом принцесса предпочла промолчать. – Благодарю вас, Софи.
Частично спрятав под юбкой Софи покрытые коркой грязи башмаки и вытряхнув пыль из волос, принцесса поехала назад вдоль реки. Вскоре она свернула наверх, к школе, напугав пару норовистых серых гудком клаксона и лязгом переключаемых передач. На полпути к вершине холма она резко нажала на тормоз. Вновь лязгнули шестерни, паромобиль со свистом выпустил клуб пара и остановился рядом со светловолосым юношей, устало тащившимся к школе с охапкой книг в руках.
– Фелан! Садись!
Фелан бросил на нее задумчивый взгляд, и задумчивость в его глазах сменилась изумлением. Распахнув дверцу, он вместе с книгами рухнул на сиденье рядом с Беатрис.
– Принцесса Беатрис? – казалось, он тает, словно свеча: пот градом лил с его лба, бледного, как воск, глаза горели, совсем как глаза Ионы с утра, после бурной ночи. – Что вы делаете здесь, над землей, среди бела дня?
– Ищу тебя. Твой отец не смог сказать, благополучно ли ты добрался домой, а ты очень удачно улизнул от меня, когда я заехала к вам. Ты что, на трамвай сесть не мог?
Фелан пожал плечами. В его страдальческом взоре внезапно мелькнула улыбка.
– Наверное, ждал, когда вы меня догоните. Мне нужны еще книги для работы. И я пропустил весь утренний урок. Возможно, ученики до сих пор томятся там, под дубом, в безысходной тоске.
– Еще бы! Но ведь в библиотеке твоего отца…
Улыбка во взгляде Фелана померкла.
– Отец не держит в библиотеке книг о том, что я хочу узнать, – с ожесточением ответил он. – Он уносит их из дому и хоронит на неведомо чьих полках. Прошлым вечером, в кэбе…
– Да?
– В голове все разваливалось на куски. Я хотел вам кое-что сказать, но никак не мог собрать мысли воедино. А вот теперь они снова складываются в нечто целое.
– Что же это за мысли?
Фелан сосредоточенно сдвинул брови.
– Когда я говорил с отцом в «Веселом Рампионе»… он рассказывал любопытные подробности об этих вот самых книгах. Которых, по собственным же словам, никогда не читал, – он резко встряхнул головой и зажмурился, будто пережидая внезапный приступ боли. – Должно быть, ошибся. Память у него – как решето…
– Вчера вечером ты говорил, что у него каша в голове. Уж либо одно, либо другое.
Фелан улыбнулся.
– Пожалуйста, принцесса, не перебивайте, – попросил он. – У меня у самого мозги сейчас, как гнилая рыбацкая сеть, мысли ускользают. Но я никак не могу выкинуть из головы тот разговор в «Веселом Рампионе», которым пытался отвлечь отца от погони за Кельдой. Я просмотрел эти книги от корки до корки, чуть ли не с ювелирной лупой, и…
Это произвело на принцессу впечатление.
– Солидные тома, – заметила она. – Что это?
– Счетные книги школьных экономов. Их вели с того самого дня, как Деклан основал нашу школу. Однако никто не удосужился их прочесть! Их даже хранят не в архивах. Бейли Рен прячет их у себя, в башне. Кстати, Рен! Это еще одно…
– Подожди, – взмолилась принцесса. – Не все сразу. Разберемся сначала с первой мыслью. Так уж я привыкла работать.
– Это все та же мысль, даю слово. Отец знает имя первого школьного эконома, хотя говорит, что счетных книг не читал.
– Ну, это вовсе не тайное знание: сейчас ведь все пишут научные работы обо всем на свете.
– Еще он знает, что верхушка башни рухнула именно тогда, в тот первый год. И что Саликс была женщиной…
Беатрис прикрыла глаза, но тут же поспешила открыть их, услышав впереди стук колес парового трамвая.
– Саликс?
– Я перепутал. Решил, что это мужчина. Отец меня поправил. Я проверил по книге – так и есть. Но откуда отцу знать об этом? – Беатрис раскрыла рот. – И о третьем гробе…
– О каком гробе?
– Найрн погиб под камнями, рухнувшими с башни, и его следовало похоронить. Но тела найти не удалось. Гроб вернули столяру, деньги за него были возвращены, и это попало в счетные книги.
Беатрис свернула к школе, въехала на мощенную камнем площадь, где находилось кольцо паровых трамваев, и остановила паромобиль.
– Я не вполне понимаю все это, – виновато сказала она, – но вижу, что для тебя это очень важно.
– Да, это определенно объяснило бы некоторые вещи.
– Наверняка объяснение есть. Но я не могу с уверенностью сказать, что все это может значить. Возможно, твой отец читал другие книги о первом годе существования школы? Взял все эти факты откуда-то еще? – она ждала ответа, но Фелан отвернулся и устремил взгляд на дубовую рощу в погоне за своими загадочными видениями. – Фелан? Что у тебя на уме?
– Отец… – выдохнул он. – Мой отец всегда… Это невозможно. Но объяснило бы… Мне нужно узнать, что произошло во время первого состязания бардов. А еще – откуда появился Кельда.
– Из Гризхолда, – сказала принцесса, но вновь без особой уверенности. – Он говорит на языке «Круга Дней»… Может, в Гризхолде его знают все?
Фелан резко повернулся к ней и впился в нее тяжелым, воспаленным взглядом.
– Вы распознали этот язык вчера вечером.
– И твой отец – тоже, – голос принцессы звучал слабо, словно откуда-то издали. Фелан ждал, настойчиво, требовательно глядя на нее. – Мэтр Берли сказал, что еще никто не смог перевести его так, чтобы… чтобы… чтобы не только понять прямое значение слов, но и проникнуть в скрытые в них секреты. Фелан, скажи, о чем именно ты думаешь?
– О том, что должен как можно скорее закончить исследовательскую работу о Найрне. Взгляните.
Наконец-то отведя от нее взгляд, он кивнул в сторону деревьев. Там, в тени древнего дуба, в кругу учеников сидел темноволосый арфист.
– Кельда! – тихо ахнула принцесса.
Фелан вновь взглянул ей в глаза. Смертельно бледное, измученное солнечным светом лицо, плотно сжатые губы… Принцесса без слов поняла, что он имел в виду. В кольце замерших без движения учеников, слушая музыку Кельды, сидела Зоя.
