13
Платье с открытой спиной и повод его надеть

– Алло! – ответила я, не открывая глаз.

Прошло два дня после нашего ночного приключения, и в такую рань меня можно было поднять разве что на пробежку. Но я ее не планировала, потому что Фрэнк отправился в поход вместе с Коллинзом, а значит, можно было спать спокойно.

– Доброе утро, – послышался в трубке слишком веселый голос Фрэнка.

Я с улыбкой перекатилась на бок, все еще не открывая глаз и прижимая телефон к уху.

– Привет. Ну как ваш поход?

– Ты на улицу выглядывала?

Я наконец услышала ровный ритмичный перестук капель по оконному стеклу и по крыше. Открыв глаза, я отодвинула занавеску. Небо за окном было серым, дождь лил как из ведра.

– Ого, – я снова откинулась на подушку. – Значит, поход отменяется?

– Именно так. И Коллинз из-за этого здорово расстроился.

– Понятно, – я снова посмотрела в окно. Даже если дождь за сутки кончится, все равно земля будет слишком сырой, чтобы комфортно ночевать в лесу. – Может, вы просто его перенесете, а сейчас займетесь чем-нибудь другим?

– Я как раз об этом думал, – сказал Фрэнк, и, уверенная, я решила, что он сейчас улыбается. – Ты сегодня вечером занята?

– Нет, – осторожно ответила я, не зная, стоит ли так быстро в этом сознаваться. – А что?

– Я собираюсь прислать тебе один адрес, – ответил Фрэнк, – и узнать, свободна ли вечером Донна.

– Отлично, – я подождала подробностей, но безуспешно. Придется спрашивать самой. – А что намечается?

– Увидишь, – загадочно сказал он, точно улыбаясь. – Главное – приезжай туда к девяти. И, может быть, стоит захватить спальный мешок.

– Ты опять ночуешь у Донны? – спросила меня мама, устало моргая.

Они с отцом выглядели как люди, которые слишком много времени проводят за экранами компьютеров.

– Ага, – ответила я, убеждая себя, что это не ложь, а небольшое искажение фактов.

На самом деле я толком не знала, куда пригласил меня Фрэнк, но после ночи танцев и плавания голышом понимала, что отговориться ночевкой у подруги – самый верный способ отпроситься на ночь и избежать любых вопросов.

– Можно?

– Не вижу препятствий, – ответил отец, поднимая очки на лоб и почесывая кончик носа. – Только не забудь ее тоже к нам как-нибудь пригласить, это будет любезно с нашей стороны.

Я кивнула, удивляясь, как просто все складывается.

– Конечно. Обязательно.

Я уже почти ушла, когда почувствовала внимательный взгляд мамы и обернулась.

– А когда вернется Слоан?

– Ой, – этот вопрос застал меня врасплох. – Я… точно не знаю.

– Да, Слоан, – повторил мой папа, откидываясь в кресле. – У нее там все в порядке?

Я пришла в совершенное замешательство.

– А что с ней может случиться?

– Она всегда казалась мне слегка… потерянной, – ответил отец.

Я уже собралась с духом, чтобы опровергнуть утверждение, противоречащее всему, что я знала о подруге, но папа уже водрузил очки обратно на нос и углубился в компьютер. – Нам точно нужна эта сцена смерти с голубем? – со вздохом спросил он маму.

– Ты же знаешь, что нужна, – отозвалась та, усаживаясь за собственный монитор. – Меня она так же напрягает, как и тебя.

Обычно я не совалась в писательские дела родителей. Они либо принимались мне рассказывать больше, чем я хотела знать, либо отбивались от самых простых вопросов. Но сейчас меня что-то зацепило.

– Что за сцена с голубем?

Отец уже начал печатать одной рукой, а другой указал на маму.

– Сцена смерти Теслы, – объяснила она.

– В гостиничном номере, – добавил отец. – Можешь себе представить более печальную смерть?

Инициативу снова подхватила мама.

– Умирая, он постоянно твердил, что влюблен в голубка, который живет у него за окошком.

– В голубка, – повторила я.

Мама кивнула.

– Он говорил, что это самое красивое создание, которое он встречал, и утверждал, что голубь особенный и может видеть его душу.

Она тоже начала набирать текст, дав понять, что мне пора уходить, потому что через пару секунд родители попросту перестанут замечать меня. Но я почему-то не могла так просто уйти.

– И что же было? Действительно особенное существо?

Мама взглянула на меня с грустной улыбкой.

– Нет, – ответила она. – Это был обычный голубь.

И родители снова принялись печатать, вместе выбивая почти музыкальную дробь. Я немного послушала ее, прежде чем выйти из гостиной и закрыть за собой дверь.

– Есть идеи, зачем он нас сюда притащил? – спросила меня Донна, когда мы обе шли от своих машин к входной двери.

У меня под мышкой был спальный мешок, как и у Донны, но ей хватило ума взять и подушечку, о которой я напрочь забыла. Дождь кончился примерно час назад, но все вокруг еще было мокрым, и в воздухе висело ощущение, что в любой момент может снова полить.

– Никаких, – отозвалась я.

Фрэнк прислал в сообщении адрес, который мне ни о чем не говорил, но когда я подъехала туда, то сразу узнала место. Это был демонстрационный дом его родителей, тот самый, что постоянно пустовал, – мимо него мы как-то пробегали во время утренней тренировки.

Фрэнк распахнул дверь раньше, чем я успела постучать, и с улыбкой встретил нас на пороге.

– Привет, – сказал он, распахивая дверь. – Приглашаю вас в поход под крышей.

– Во что под крышей? – переспросила Донна, следом за мной заходя внутрь.

Я тут же скинула сандалии и поставила их рядом с ботинками Фрэнка и Коллинза, Донна последовала моему примеру. Стены в коридоре были ярко-белыми, деревянные полы блестели идеальной чистотой, и последнее, чего бы мне хотелось, – наследить здесь.

– В поход под крышей, – повторил Фрэнк, бросив взгляд на меня. – Кто-то когда-то мне сказал, что в хорошо организованной вселенной это лучший способ ходить в походы.

Он улыбнулся и проводил нас в зал, и тут-то я поняла, что он имел в виду. Дом – все это огромное здание – был совершенно пуст изнутри, никакой мебели, ни единого украшения или безделушки, которые оживляли бы пространство. Здесь не было ничего, кроме двух палаток, поставленных на полу в центре зала, и прочих атрибутов кемпинга, включая раскладные стульчики и походную лампу.

– Мне показалось, что это отличная альтернатива лесу.

– К тому же никаких насекомых, – добавила Донна и раскатала свой спальный мешок у одной из палаток. – Просто очень круто.

– Это ничего, что мы сюда вошли? – тихо спросила я Фрэнка.

Он пожал плечами.

– Все равно никто не хочет его покупать, – ответил он с горькой ноткой в голосе, которую я так ненавидела. – Так что, пока мы тут ничего не ломаем, дом в нашем распоряжении.

В доме не было электричества, поэтому наш лагерь походил на настоящий даже больше, чем я могла ожидать. Внутри было так же темно, как и снаружи, и единственным источником света была наша мерцающая кемпинговая лампа в центре «лагеря».

Почему-то Коллинз промолчал весь вечер, а потом раньше всех ушел спать в свою палатку и застегнул за собой молнию. От меня не укрылось, что Донну это обидело, но она старалась не подавать вида и радостно согласилась на предложение Фрэнка рассказывать страшные истории, хотя сама могла лишь пересказать последний просмотренный ужастик. Вскоре после этого она тоже объявила, что идет спать, залезла по самые уши в свой спальник около палатки Коллинза и застегнулась.

Мы с Фрэнком остались сидеть вдвоем в мерцающем свете фонаря. Наши огромные тени колебались на пустых выбеленных стенах. Фрэнк наконец пошел в свою оранжевую палатку, а я раскатала на полу спальник, жалея, что не захватила никакой подушки, но догадалась подложить под голову скатанный свитер. И тут из палатки высунулся Фрэнк.

– Спокойной ночи, Эмили, – шепнул он, протягивая руку, чтобы погасить фонарь.

– Спокойной ночи, – отозвалась я, улыбнувшись и стараясь не морщиться из-за того, что мои волосы зажало молнией.

– Что ты делаешь? – шепотом спросил Фрэнк.

– Ничего, – ответила я слегка сердито. – Просто пытаюсь устроиться поудобнее.

– А где твоя подушка? – спросил Фрэнк.

Из палатки Коллинза донесся тяжкий вздох, Мэтью шумно ворочался с боку на бок. Фрэнк бросил на его палатку косой взгляд и подполз ко мне чуть ближе, повторив едва слышно:

– Подушка где?

Неверный огонь светильника играл на его лице, то подсвечивая его особенно ярко, то скрывая в темноте. Я разглядела, что Фрэнк переоделся для сна в серую футболку и короткие спортивные трусы. Я же совсем не подумала, что придется где-то остаться на ночь (хотя могла бы, раз уж меня попросили захватить спальник), поэтому легла в той же футболке и легинсах, в которых пришла. К счастью, спать в такой одежде было вполне удобно. Но вот от лифчика я избавилась, когда ложилась, и теперь натянула спальник повыше, когда Фрэнк присел рядом со мной.

– Я забыла подушку, – сказала я как можно спокойнее. – Но все в порядке, у меня есть свитер. Он ее вполне заменяет.

– Не заменяет, – уверенно возразил Фрэнк. – Тебе будет неудобно спать так всю ночь.

– Ох, – горько вздохнула я. – И что теперь делать? Могу уехать домой.

– Не глупи, – Фрэнк с улыбкой помотал головой. – Давай разделим мою подушку на двоих. Она достаточно широкая.

– Погоди, – начала я, но Фрэнк уже подхватил светильник и забрал его с собой в палатку.

– Фрэнк! – воскликнула я шепотом, но через секунду свет исчез в палатке вместе с ним.

Коллинз снова громко вздохнул, и я поняла, что выбор у меня небольшой. Можно остаться здесь с неудобным свитером вместо подушки и проснуться со следом от молнии на щеке, похожим на пиратский шрам. А можно разделить с Фрэнком его палатку. Глупо отказываться!

Хотя в списке Слоан не было пункта «Проведи ночь рядом с Фрэнком Портером», сама мысль об этом меня пугала. Но я боялась обидеть его отказом. В конце концов, мне хотелось уснуть с ним рядом. Мне не хотелось задумываться прямо сейчас, что бы это могло значить. Проведя несколько минут в тщетных попытках снова надеть лифчик в темноте, я отказалась от этой затеи и затолкала его поглубже в спальник, а потом вылезла из мешка и пошла к палатке Фрэнка, волоча его за собой.

Вход был приоткрыт, и я расстегнула молнию до конца. Глаза мои быстро привыкли к темноте, и я разглядела Фрэнка, который сидел, скрестив ноги, и улыбался мне.

– Привет, – шепнул он едва слышно – но в маленьком замкнутом пространстве его голос звучал очень отчетливо.

– Привет, – пробормотала я, втаскивая за собой спальный мешок.

Изнутри палатка казалась еще меньше, чем снаружи. Но все же это была двухместная палатка, и спальник Фрэнка занимал ее половину, отмеченную швом на потолке. Я залезла в свой спальник и повернулась к Фрэнку спиной.

– Видишь? – спросил Фрэнк, пододвигая мне свою подушку так, чтобы она лежала точно по центру. – Места для двоих достаточно. Куда удобнее, чем спать на свитере.

Я осторожно примостила голову на край подушки, хотя она и правда казалась достаточно широкой, и не было необходимости прижиматься друг к другу.

Наступила оглушительная тишина. Не было никаких звуков, кроме тихого дыхания Фрэнка, случайного шороха наших спальных мешков при малейшем движении и шума дождя, стучавшего по крыше: на улице снова полило. Веки мои отяжелели, дыхание Фрэнка становилось медленным и глубоким. Его лицо было так близко к моему, что я могла дотронуться до него, не выпрямляя руку.

– Спокойной ночи, – прошептала я в темноту.

– Спокойной ночи, Эм, – отозвался Фрэнк.

Я перевернулась на другой бок, лицом к нему, и расслабила шею, утопив голову в подушке, которую мы с ним делили. Перед тем как уснуть, я заметила, что наше дыхание звучало в унисон.

Лежа с закрытыми глазами, я чувствовала, что произошло что-то необычное, а открыв их, не увидела вокруг привычной обстановки. Но уже через секунду вспомнила, что лежу в палатке рядом с Фрэнком, и увидела, как его рука обнимает меня за плечи.

Я замерла, пытаясь вспомнить, как это все произошло. Мы оба лежали на боку, повернувшись в одну сторону. Оба целомудренно оставались в спальных мешках, но ночью каким-то образом подползли ближе друг к другу, так что теперь лежали, тесно соприкасаясь, как две чайные ложки. Головы наши покоились рядом на подушке, Фрэнк обнимал меня за плечи, и его ладонь лежала на моей руке.

Я лежала, не шевелясь, стараясь дышать как можно ровнее. Наконец восстановив дыхание, начала осторожно поворачиваться на другой бок, миллиметр за миллиметром, замирая всякий раз, как дыхание Фрэнка сбивалось. Наконец мне удалось повернуться, и теперь мы лежали лицом к лицу. Еще не до конца рассвело, но Фрэнка мне было видно очень хорошо. На его лбу виднелась маленькая морщинка, обычно аккуратно расчесанные волосы топорщились в стороны. В этот самый момент я поняла, как он мне нравится.

Конечно, он и раньше мне нравился, как друг. Сейчас же я испытывала нечто большее. Мне хотелось легонько прикоснуться к его щеке, чтобы не разбудить. Это желание появилось еще в ночь празднования его дня рождения, когда я слишком долго смотрела на профиль Фрэнка в лунном свете. Оно никуда не делось, когда мы танцевали на чужой свадьбе. Именно из-за него я так неловко чувствовала себя, когда меня попросили привезти Лиссу. И сейчас я хотела остаться тут с ним навсегда, но должна была уйти.

Не в силах справиться со всеми неожиданными мыслями, которые завладели мной, и зная, что уже не усну, я все равно на минутку прикрыла глаза, словно поставила отсрочку будильника: выигранные тобой пять минут сна все равно не будут крепкими, потому что это украденное тобой время, которое вот-вот кончится.

Я решила посмотреть на Фрэнка еще несколько мгновений, потому как знала, что больше никогда не окажусь к нему так близко. Мне стало дурно от мысли, что с Лиссой он наверняка тоже мог спать рядом в этой палатке. И что, в конце концов, я здесь делаю? Мне надо уходить.

Я осторожно сняла с себя руку Фрэнка, потом выбралась из спального мешка. Мне не хотелось будить друга, не хотелось никаких напряженных разговоров, поэтому спальник остался лежать в палатке. Куда сложнее было расстегнуть ее так, чтобы не шуметь. Я медленно-медленно расстегнула молнию, то и дело оглядываясь на Фрэнка, чтобы убедиться, что он все еще спит, и наконец выползла наружу и закрыла молнию за собой. На цыпочках я прошла по нашему импровизированному лагерю, подобрала свитер и надела его. Снаружи было холодно – в нетопленом доме без батарей и ковров, – так что я потерла замерзшие руки и стала оглядываться в поисках сумочки.

Внезапно заметив Коллинза, я вздрогнула: он не спал, сидя у входа в свою палатку, и мрачно смотрел вокруг. На секунду я представила его где-то в лесу, точно в такой же позе, встречающим рассвет. Его взгляд скользнул по мне, и от него мне стало еще холоднее. Я знала, что он видел, как я вылезаю из палатки Фрэнка, – возможно, он предполагал худшее, хотя между нами ничего не было.

Я набрала в грудь воздуха, готовясь что-то объяснять ему, но Коллинз просто отвернулся, заполз обратно в палатку и без единого слова застегнул за собой молнию.

С нашего «похода под крышей» прошло три дня, и все эти три дня я избегала Фрэнка, все еще пытаясь осмыслить тот факт, что он нравится мне вовсе не как друг, и подозревая, что во время долгой совместной пробежки эта правда выйдет наружу, причем наверняка самым постыдным способом из всех возможных.

Поэтому я старательно делала вид, что не понимаю его, писала в ответ туманные сообщения: что плохо себя чувствую, подвернула лодыжку, очень занята на работе… Однако последнее его сообщение я не могла так просто проигнорировать, ведь была приглашена на торжественный прием и потратила кучу денег на платье, к тому же хотела выполнить последний пункт в списке. Разумеется, я собиралась пойти. К тому же Фрэнк нуждался в моей дружеской поддержке.

Но подготовка к рауту оказалась далеко не такой веселой и интересной, как я раньше предполагала. Трудно было не думать о последнем торжестве, на котором мы были вместе со Слоан. К таким событиям мы всегда готовились вдвоем, даже если приглашена была только одна из нас. Приключением был сам процесс подготовки: примерка разных нарядов, выбор аксессуаров, планы на вечер. Последний раз мы так собирались на выпускной в комнате Слоан – ее родителей не было в городе. Подруга нашла в секонд-хенде потрясающее винтажное платье в восточном стиле, расшитое бисером, сделала макияж в стиле 60-х – накладные ресницы и длинные «кошачьи» глаза, а волосы оставила как есть, распустив их по спине.

– Завершающий штрих, – объявила она, когда мы обе уже оделись, накрасились и были совершенно готовы идти.

С этими словами Слоан откинула ковер и нажала на свободно ходящую досточку паркета под ним. Я уже видела, как она открывала этот тайник, где хранились ее самые ценные вещи, которые Слоан боялась потерять: в ее доме мелочи часто терялись. Из тайника Слоан извлекла крохотный пузырек парфюма и слегка надушила шею и запястья.

– Милли бы вылила на себя весь пузырек, а эти духи стоят недешево, – фыркнула она, протягивая флакончик мне. – Это подарок от моей тетушки.

Наконец флакончик духов вернулся обратно в тайник, Слоан прикрыла его ковром, улыбнулась и сказала то, что обычно говорила перед очередной авантюрой:

– Ну, пусть это будет лучший вечер в нашей жизни.

Воспоминания нахлынули на меня, пока я душилась перед зеркалом. Потом я закрыла флакончик и посмотрела на свое отражение. Платье с открытой спиной было таким же роскошным, как и в первый раз, когда я увидела его в магазине, но теперь я не была уверена, что оно мне нравится. Мне хотелось, чтобы Фрэнк увидел меня в этом наряде, и одновременно хотела этого избежать.

– Ну ладно, – сказала я своему отражению, распрямляя плечи и играя роль Слоан. – Пусть это будет лучший вечер в моей жизни.

Я осторожно спустилась по ступеням, придерживая подол платья, и громко попрощалась с родителями. Я им заранее рассказала про раут, и мама даже предложила мне свою вышитую сумочку, которую я уже заимствовала у нее на свадьбу. Но я все равно ее поблагодарила, решив, что ей необязательно об этом знать.

Уже у машины я вспомнила, что до сих пор не знаю адреса. Вытащив телефон, проверила сообщения – Фрэнк написал мне, как и обещал.

Я недоуменно посмотрела на сообщение, проверила свои входящие, ожидая, что Фрэнк напишет, что это розыгрыш или что он перепутал адрес. Но больше никаких сообщений не было. Это означало, что торжественный прием состоится в доме Слоан.