– Сколько ты предложила на этот раз? – спросила я Слоан.

Она снова вернулась к нашей машине без таблички, только с пакетами попкорна.

– Сотню, – со вздохом ответила она. – И все равно они несогласны. Клянусь, мне кажется, что пора попробовать подкуп кого-то из сотрудников.

– Или тебе устроиться туда на работу самой, – предположила я, забирая пакет с попкорном. – Причем под чужим именем. И работать над планом изнутри.

– Мне нравится ход твоих мыслей, – улыбнулась Слоан. – А под каким конкретно именем?

Я задумалась, включившись в игру. Мы приехали смотреть программу из «Бестолковых» Хекерлинг и «Роты Беверли-Хиллз» Канева, так что парней вокруг почти не было. Вся публика состояла из мам с дочками и компаний подружек вроде нас. С тех пор как в жизни Слоан появился Сэм, это был редчайший случай, когда мы куда-то выбрались вдвоем, и я с нетерпением ждала этой поездки несколько недель.

– Алисия, – предложила я идею. – Алисия Парамаунт.

Слоан запрокинула голову и расхохоталась.

– Отличная мысль! На следующей неделе подам им заявку.

Я пошла к машине – теперь, когда у меня были права, больше не было нужды сидеть на траве на пледах, и мы удобно устраивались внутри автомобиля, откинув спинки сидений и набросав на них подушек (которые через несколько сеансов пропахли попкорном).

– Ты идешь? – позвала я подругу, увидев, что она все еще стоит снаружи и оглядывается.

– Иду! – Однако она все не садилась, как будто кого-то высматривая, и крутила на пальце брелок с ключами – этот фирменный брелок с надписью «Слоан» я специально заранее заказала к ее дню рождения. Игра с ключами всегда была верным признаком того, что она нервничает.

– Ты в порядке? – я тем временем открыла пачку лакричных трубочек и вытащила одну, откусила у нее оба конца и опустила ее в колу-лайт.

– Конечно. Я… – она не договорила, потому что пискнул ее телефон: пришло сообщение.

Она немедленно отвлеклась на него и стала писать ответ, непроизвольно улыбаясь.

– Сэм пишет? – догадалась я, потягивая колу через трубочку.

– Ну да, – она убрала телефон и взглянула на меня.

Щеки ее раскраснелись, на лице было совсем другое выражение – более счастливое, как будто наконец все стало хорошо, а до сих пор не было так.

– Дело такое – я сказала Сэму, что мы сюда едем, но не была уверена, что он захочет присоединиться, а потом…

– Привет! – это был Сэм, который взялся как будто из ниоткуда, обнял Слоан за талию и поцеловал в щеку.

– Привет, – Слоан просто сияла, отвечая на его поцелуй, и голос ее излучал счастье. – Приехал все-таки! Я уже думала, ты не появишься.

– Конечно, приехал, – спокойно отозвался он и положил руку ей на плечи. – О, Эмили, привет! – наконец поздоровался он, как будто до сих пор меня не замечал.

– Привет, Сэм, – отозвалась я, стараясь, чтобы мой голос звучал радостно, а не выдавал разочарования: опять мне не удастся провести вечер с подругой вдвоем.

– Прикольная соломинка, – со смешком заметил Сэм, глядя на мою лакричную трубочку. – Я этих штук не видел, наверное, лет с одиннадцати. Думал, их уже не выпускают.

– Ну да, – я тоже выдавила смешок. – Это…

Я не смогла закончить предложение чем-нибудь остроумным и так и зависла. Сэм какое-то время смотрел на меня, подняв брови, потом улыбнулся слегка пренебрежительно и взял Слоан за руку, переплетя с ней пальцы.

– Пошли, – он кивнул на дальнюю сторону поля. – Я нашел клевое место.

– Э-э-э, – сказала Слоан, переводя взгляд с Сэма на меня и обратно. Лицо ее уже не выглядело таким безмятежным. – Я думала, мы будем смотреть кино все втроем?

Сэм опять издал этот свой смешок, и я в первый раз заметила, что он таким образом как бы ставит в своей речи знаки препинания, а не смеется потому, что ему смешно.

– Думаю, Эмили и без нас обойдется. Правда, Эм?

Он уже тянул Слоан за руку, уводя ее от меня.

Ясно было, что на этот вопрос не может быть другого ответа, кроме утвердительного, и по лицу Слоан я видела, что больше ей ничего и не нужно: она хотела, чтобы Сэм был доволен, хотела пойти с ним и не обидеть меня.

– Конечно, – я улыбнулась подруге, надеясь изо всех сил, что она примет эту улыбку за чистую монету. – Идите, детки, развлекайтесь.

Я хотела пошутить, сказать что-то смешное, но почему-то мои слова прозвучали вовсе не смешно. Сэм смотрел на меня вопросительно, Слоан не рассмеялась, как обычно.

– Ну ладно, – Сэм кивнул мне. – Увидимся, Эм.

– Пока, – отозвалась я.

У нас со Слоан было несколько секунд, чтобы обменяться беззвучными репликами, обозначая слова одними губами: «Ты уверена?» – «Уверена! Идите развлекайтесь!» – «Позвоню тебе завтра?» – «Да!».

Она одарила меня еще одной яркой, счастливой улыбкой и ушла вместе с Сэмом, уже смеясь над какой-то его очередной шуткой.

Я смотрела им в спину, и улыбка угасала на моих губах. Я забралась в машину и отпила колы – но газировка сквозь лакричную трубочку вдруг показалась мне приторной, и я вытащила лакрицу, заменив ее обычной пластиковой соломинкой. В конце концов, это действительно совсем по-детски – любить такие сладости. Давно пора от них отказаться.

Я откинулась на сиденье, по-прежнему оставляя справа место для подруги, хотя ее не было, и постаралась убедить себя, что все хорошо. Что я должна быть счастлива за Слоан. Она наконец встретила парня, которого полюбила по-настоящему, и какая же я лучшая подруга, если не могу толком за нее порадоваться? И к тому моменту, как по экрану побежали титры, я почти заставила себя в это поверить.

Раз уж мне не удалось ничего украсть и погони не намечалось, я могла спокойно насладиться фильмом «Леди исчезает», и он мне действительно понравился. Хотя я и не поняла, почему Хичкок так одержим поездами.

После окончания я еще немного посидела в машине, глядя на темнеющий экран. Очередь автомобилей, покидающих кинотеатр, была просто огромной, на выезде образовалась здоровенная пробка, и все подряд сигналили, хотя это никак не могло помочь. Мы со Слоан всегда пережидали эти неприятные минуты, просто валяясь на подушках, доедая остатки сладостей и обсуждая просмотренный фильм.

Когда сигналы наконец поутихли, я вышла из машины, чтобы выкинуть мусор в ближайшую урну. Парковка почти опустела, и я смогла разглядеть Фрэнка и Коллинза – они стояли рядом с минивэном последнего. Мне очень не хотелось еще раз встречаться с Фрэнком – на сегодняшний вечер лимит был исчерпан, – так что я быстро отвернулась и почти побежала к машине, когда услышала, что Коллинз меня зовет.

– Эмма! – кричал он, махая мне рукой, а Фрэнк быстро наклонился к нему, чтобы поправить, и Коллинз завопил: – Эмили! Иди сюда!

Я махнула ему рукой в ответ, но не остановилась, надеясь, что он подумает, что я просто не расслышала.

– Нет! – во весь голос кричал Коллинз, теперь еще и жестов добавив: он показывал то на меня, то на себя, и топал на месте, изображая, что мне надо сделать. – Иди сюда, к нам!

Люди начали оборачиваться на меня, поэтому притворяться глухой дальше было бессмысленно.

С тяжелым вздохом я пошла к ним. Когда я наконец добралась до минивэна, у Коллинза и Фрэнка были такие лица, как будто они что-то горячо обсуждали, а я их прервала. Главное – не разозлиться на Фрэнка, если выяснится, что он все рассказал другу. В обратной ситуации, если бы я была здесь со Слоан и поймала Фрэнка на попытке что-то украсть, я бы рассказала ей все в первую минуту нашей встречи – нет, даже раньше: немедленно растрепала бы ей по телефону по пути к машине.

– Нечего тут стыдиться, – Коллинз подмигнул мне, изображая улыбку все знающего. – Напомни мне – и я расскажу тебе, как я угодил в тюрьму Диснейленда. – Он трагически понизил голос. – Сразу предупреждаю: это не самое веселое местечко на свете!

Я моргая смотрела на Фрэнка. Он что, меня сюда позвал, чтобы посмеяться? Я скрестила руки на груди, оглянулась на свою машину, ужасно жалея, что поддалась призыву и пошла к ним. Сейчас я была бы уже на полпути к дому…

– Мэтт, – одернул друга Фрэнк.

Голос его звучал серьезно, и почему-то обращение к Коллинзу по имени вместо фамилии его отрезвило.

– Ладно, к делу, – он сцепил руки. – Итак, я урегулировал наши совместные планы на вечер с очаровательной мисс Гвен.

Я только сейчас заметила темноволосую девушку, которая курила неподалеку, прислонившись к седану и держа у уха телефон.

– Рада за тебя, – сказала я, вспомнив, что Фрэнк говорил о том, что Коллинз ухаживает за местной сотрудницей.

– Спасибо, хотя ничего тут такого нет, – Коллинз одернул ядовито-зеленую рубашку поло и пригладил волосы.

За те несколько раз, что мы встречались этим летом, я начала привыкать к его стилю: слишком облегающая яркая рубашка поло, шорты и разношенные шлепанцы. Все это в совокупности придавало ему вид туриста, только что сошедшего на берег с какого-то круизного корабля.

Коллинз гордо улыбнулся.

– Всему виной мое непреодолимое мужское обаяние.

– Дурень, она просто хочет, чтобы ты побыл для нее бесплатным таксистом на вечеринке, – Фрэнк покачал головой.

– Надеюсь, ты имеешь в виду, что она меня пригласила на эту вечеринку, – надулся Коллинз. – И заодно попросила ее подвезти. Я как джентльмен, разумеется, не смог отказать.

Фрэнк только вздохнул, глядя себе под ноги.

– Майк! Ну как, мы едем наконец? – тем временем Гвен договорила по телефону и загасила сигарету.

– Едем! – отозвался Коллинз, даже не заметив, что она перепутала его имя. – В общем, Эмили, – он обернулся к нам с чрезвычайно деловым видом, – ты же сможешь отвезти Фрэнка домой? Вы вроде по соседству живете?

– Конечно, – наконец я поняла, зачем меня звали. – Отвезу. Нет проблем.

Я еще договорить не успела, а Коллинз уже с усмешкой хлопнул Фрэнка по спине и щелчком ключа открыл для Гвен боковую дверь минивэна, делая широкий приглашающий жест. Она проигнорировала дверь и села на сиденье рядом с водителем, при этом уже разговаривала по телефону с кем-то другим. Коллинз нажал на газ, минивэн резко тронулся, визгнув шинами, и мы с Фрэнком остались вдвоем.

– Извини, что я тебя напрягаю, – сказал Фрэнк, следуя за мной к моей «вольво» – одной из немногих машин, оставшихся на поле.

– Все нормально, – ответила я. – Все равно я у тебя в долгу.

– В любом случае я благодарен, – сказал Фрэнк.

Мы сели в машину, я вставила ключ в зажигание и тронулась с места. Руки слишком сильно сжимали руль. Я заметила это и ослабила хватку, размышляя, как бы поблагодарить Фрэнка за сегодняшнее.

– Фрэнк, – начала я, глянув на него, и увидела, что он смотрит на экран своего телефона.

– А? – он оторвался от телефона и взглянул на меня. – Извини. Я просто весь вечер не могу дозвониться до Лиссы. Она постоянно недоступна, так что сейчас пишу ей очередное сообщение…

– Да, конечно, – я снова смотрела на дорогу. – Извини.

В тишине слышались только тихие щелчки от прикосновений его пальцев к экрану, и я не хотела отвлекать его, включив музыку, – к тому же боялась, что Фрэнк снова начнет высмеивать мои музыкальные пристрастия. Даже когда он перестал писать, продолжал смотреть на телефон, будто ожидая ответа, и я решила его не дергать, так что до дома мы доехали в тишине. И за все это время я не слышала никакого сигнала, оповестившего бы, что на телефон Фрэнка наконец пришел ответ.

– Спасибо, Эмили, – сказал он, когда я вкатилась на подъездную дорожку.

– Не за что, – ответила я. – Это было очень…

Что бы я там ни собиралась сказать – все немедленно вылетело из головы: я впервые увидела дом Фрэнка ночью. Ни одно окно не горело, но я заметила, что дом стоял на берегу, над самой водой, – с дороги этого было не разглядеть. Луна светила ярко, отражаясь от хромовых и стеклянных поверхностей дома и как бы подсвечивая его изнутри.

– Ваш дом что, прямо возле пляжа?

– Да, – ответил Фрэнк и после короткой паузы добавил: – Хочешь посмотреть?

– М-м-м… – я замялась.

Может, я показалась ему навязчивой и он меня приглашает из соображений вежливости?

– Нет, спасибо, наверно, не стоит. К тому же твои родители уже спят.

– Их просто нет дома, – ответил Фрэнк, стараясь придать голосу непринужденность.

Я взглянула на часы на телефоне – часы на приборной панели давно остановились, теперь всегда показывая 8:19. Была почти полночь, так что приглашение удивило меня, но я не собиралась это показывать.

– Мой отец в Дэриене, работает там над проектом дома, а мать оформляет интерьер здесь, в городе. – Фрэнк пожал плечами. – И они не собираются появляться дома одновременно, потому что… – Тут я вспомнила его родителей, красных от гнева, кричащих друг на друга, и лицо Фрэнка, вынужденного это слушать. – В общем, тут сейчас никого нет.

Внезапно я поняла, что все это значит. Он живет в доме совершенно один. Я прекрасно знала, каково это – возвращаться туда, где тебя никто не ждет, не волнуется о тебе, не расспрашивает, как прошел твой день. Все, что обычно так напрягает и надоедает, становится вдруг очень-очень важным, когда ты буквально завыть готов от одиночества.

– Хорошо, я зайду, – сказала я, сама себе удивляясь и удивив Фрэнка, судя по его лицу. – Ненадолго, конечно.

Будь на месте Фрэнка любой другой, я бы забеспокоилась, а нет ли тут скрытого мотива. В конце концов, зазывать девушку поздно ночью зайти в гости, в совершенно пустой дом… Но с Фрэнком такие мысли никак не ассоциировались. Он был парнем, верным своей девушке многие годы, и вообще во всех отношениях положительным.

– Отлично, – Фрэнк радостно улыбнулся. – Пошли.

Мы зашли через боковой вход, как и в прошлый раз. Фрэнк открыл дверь, и послышался громкий неприятный сигнал, не утихавший, пока он не набрал код на панели, которую я сразу не заметила. Мы прошли дальше, Фрэнк по пути щелкал выключателями, и я в какой-то момент замерла, впервые увидев его дом по-настоящему во всей красе. У меня просто челюсть отвисла от изумления.

Как же тут было красиво! Для описания дома Портеров подошло бы еще много прилагательных, но это было первое, которое пришло мне в голову. На первом этаже комнаты переходили одна в другую без перегородок и стен, так что я сразу видела гостиную, плавно перетекавшую в студию, а потом в столовую, дальше в открытую кухню, включавшую уголок для завтрака.

Должно быть, в доме было очень много света, воздуха и свободного пространства благодаря высоким потолкам и многочисленным окнам. Все это было исполнено в сером, голубом и белом цветах. Здесь не было ни единого лишнего предмета, нарушавшего гармонию. Тщательно подобранная мебель, несколько ансамблей, перетекавших один в другой, группировались в разных частях дома.

Украшения тоже удивляли. Я заметила на книжной полке у входной двери высокую вазу с букетом из длинных перьев, что само по себе уже было оригинально. Но на полке чуть выше стояла еще одна ваза, поменьше, с букетом из перьев среднего размера, а под самым потолком красовалась крохотная вазочка с маленькими перышками – я таких никогда не видела. И так тут было повсюду: маленькие детали декора, крохотные штрихи, и я поняла, что мне ничего не нужно, кроме одного – просто стоять и все это разглядывать, как в музее.

– Эмили, – окликнул меня Фрэнк, и я поняла, что он уже прошел весь нижний этаж и ждет меня у стеклянных дверей, которые выходили на песчаный пляж и водную гладь.

– Иду, – я оторвалась от созерцания декора, прекрасно понимая, сколько всего я еще просто не успела разглядеть.

Фрэнк открыл дверь, и мы ступили на широкую деревянную террасу, выходящую к воде. На пляж вели четыре ступеньки.

Единственный день в году, когда я бывала на пляже ночью, – День независимости с его фейерверками. Но тогда там находилось столько народа, что яблоку негде было упасть. А сейчас освещенный луной пляж был совершенно пуст, и я поняла, что он весь принадлежит нам с Фрэнком.

Вслед за ним я спустилась по ступенькам и пошла по песку, в первую же секунду скинув шлепанцы, чтобы почувствовать песчинки босыми ногами. Фрэнк сделал то же самое – стащил кроссовки и аккуратно поставил их на доски террасы.

Я подошла ближе к воде, где песок был мельче и нежнее, тем не менее оставаясь сухим. В ночном пляже есть что-то особенное. Здесь так тихо! Никто не кричит, не играет во фрисби, не врубает свою музыку… И, наверное, именно поэтому – хотя у нас и не бывает больших волн – становится таким громким плеск воды. А еще светила луна. Огромная, сияющая в небе, полном звезд, которые отражались в поверхности воды.

Осмотрев все это великолепие, я решила, что пора отправляться домой. Но когда я развернулась, чтобы уйти, то увидела, что Фрэнк сидит на песке, вытянув ноги, и смотрит на воду. Помедлив секунду, я опустилась на песок рядом с ним, подтянув колени и обхватив их руками.

– Отличный у тебя задний дворик, – сказала я, и Фрэнк улыбнулся.

– Ну да, я стараюсь бывать здесь, пока можно.

Он пересыпал песок из руки в руку. Я понимала, что он еще не все сказал, и поэтому молча ждала, когда он снова заговорит, стараясь быть столь же терпеливой с ним, как он был со мной.

– Мои родители собираются развестись, – сообщил Фрэнк наконец, стряхивая остатки песка. Плечи его слегка сгорбились. – Ну, ты сама кое-что видела тогда утром. И все это сложно и очень неприятно.

Я перевела дыхание. Что-то в этом роде я и предполагала, учитывая ссору, свидетельницей которой внезапно стала…

– Сочувствую, Фрэнк.

Он кивнул и повернулся ко мне, и мне на миг показалось, что я увидела лицо настоящего Фрэнка Портера, без маски, на которой застыла вечная улыбка.

– Спасибо, – он невесело засмеялся. – Они работают вместе, так что пока ничего не афишируют, чтобы не потерять проекты. Но при этом у них проблемы с разделом имущества, так что им нельзя бывать в доме одновременно без присутствия их адвокатов.

Губы Фрэнка грустно скривились, и, хотя он старался говорить беззаботно, было заметно, как все это его достало.

– А кто же тогда живет тут с тобой? – спросила я, придвигаясь ближе.

Я пока еще ничего не понимала.

– Ну, родители заняты своими проектами, – ответил он. – Им удобнее жить рядом с местом работы.

Я кивнула, глядя на песок и разглаживая его ладонью. Даже когда мои родители не обращали внимания на нас с Беккетом, они все равно были рядом… И я всегда знала, что, если они мне действительно понадобятся, я просто войду в студию и вытащу маму с папой из их маленького писательского мирка…

– В общем, по всем этим причинам я провожу лето в городе. Обычно уезжал в Принстон, на студенческую программу. И в этом году собирался, но родители не смогли договориться, кто из них будет за это платить, так что… – Он пожал плечами и попробовал улыбнуться.

Я решилась задать ему вопрос, который никогда не задала бы при свете.

– А твоя… я имею в виду Лиссу – она в Принстоне сейчас?

Именно об этом я размышляла, когда Фрэнк еще в машине сказал, что никак не может с ней связаться. Просто вспомнила, что никогда еще не видела Фрэнка летом в одиночестве, без его девушки.

Фрэнк кивнул.

– Да, она уехала. Мы решили, что не стоит ей пропускать курс только потому, что я не могу поехать.

Я ждала продолжения, но Фрэнк просто смотрел на воду. Наконец он заговорил, стараясь, чтобы голос звучал приподнято.

– К тому же Коллинз нашел мне работу в «Экстрим-клубе», и это мне помогает. Конечно, это лето получилось вовсе не летом моей мечты… Но все же оно складывается лучше, чем я предполагал.

Тут он улыбнулся – слабой, но неподдельной улыбкой.

– Я имею в виду, например, как сегодня вечером спас кое-кого от ареста.

Я улыбнулась.

– Кстати, да, спасибо тебе.

– Да ладно, делов-то, – отмахнулся он.

– Твое предложение все еще в силе? – я сама не ожидала, что задам такой вопрос. – Помочь мне со списком?

– Конечно! – Фрэнк повернулся ко мне. – Более того, я уже начал над этим работать.

Я рассмеялась, потому что иного и не предполагала.

– Еще бы. Я так и думала.

– Итак, – я снова услышала голос Фрэнка Портера, классного старосты, выступающего на собрании. – Пока что я составил список всех Джейми из нашей школы, разделил их на две группы по признаку пола и…

– Стоп, – я невольно заулыбалась, едва подумав об этом. – Этот пункт уже выполнен.

Фрэнк удивленно поднял брови. Я вытянула ноги на песок и приготовилась к долгому рассказу.

– Слушай, однажды вечером…

Я рассказала Фрэнку все: о доставке пиццы, о том, как струсила, поехала в ночи на заправку и вспомнила имя продавца, – и постепенно мы стали обсуждать все подряд. Наш разговор переходил с одного предмета на другой, я расслабилась и совершенно не беспокоилась, что ляпну что-нибудь не то. Мы просто болтали обо всем подряд, и беседа текла свободно, как вода.

– В этом же нет никакого смысла, – Фрэнк удивленно смотрел на меня. – Этот пункт есть в списке только потому, что ты боишься лошадей?

– Ага.

Фрэнк качнул головой, стараясь это осмыслить.

– Поясни, – попросил он через пару секунд. – Твоя фобия распространяется на обычных лошадей? Или это какие-то воображаемые демонические лошади?

– Обычные, – ответила я и заметила, что Фрэнк усилием воли подавил смешок. – Я на самом деле не знаю, откуда этот страх взялся.

– У меня тоже есть такой страх – это страх высоты, – признался он чуть погодя. – Ты наверняка помнишь тот случай в клубе. Когда мне было три года, отец взял меня с собой в горы. Я помню, как смотрел сверху вниз, а потом со мной случилась истерика. Это одно из моих самых ранних воспоминаний, и оно до сих пор приводит меня в ужас. Я старался преодолеть свою фобию в прошлом году, когда подал заявку на участие в академическом десятиборье в Монреале…

– Это плохой фильм.

Мы с Фрэнком шли вдоль кромки воды. Пересыпая песок из руки в руку, он нашел камешек, запустил «лягушку» и теперь захотел поискать еще плоских камней, параллельно убеждая меня, что «Космический ниндзя» – фильм, который шел во всех кинотеатрах города с самого Дня поминовения, – пример качественного во всех отношениях кино.

– Неправда, – настаивал Фрэнк, смеясь над моим несогласием. – Ну, может быть, на мое восприятие повлияло то, что я смотрел его вместе с Коллинзом. Но ты должна признать, что фильм гораздо лучше «Ниндзя-пирата»!

Я смотрела на него во все глаза, удивляясь, как ему удалось заслужить репутацию одного из умнейших парней в высшей школе.

– Ну и что это доказывает?

– В хорошо организованной вселенной, – сказал Фрэнк, просеивая пальцами песок, – запускание «лягушек» должно быть серьезной профессией, а не просто дуракавалянием.

– В хорошо организованной вселенной, – возразила я, – пускатели «лягушек» должны заниматься любимым делом на берегах озер, а не на проливе Лонг-Айленд.

– Можно спросить про Лиссу? – Мы вернулись на террасу, и Фрэнк вынес из дома пару свитеров. – Ты скучаешь по ней?

Он кивнул и помолчал, прежде чем ответить.

– Очень. Знаешь, мы никогда так надолго еще не расставались, так что… – он пожал плечами и добавил совсем тихо: – Я думаю, что при разлуке всегда тяжелее тому, кто остается. А ты? – он взглянул на меня, и я поняла, что он имеет в виду Слоан.

– Да, – ответила я.

Я решила было рассказать ему, что без Слоан я ощущала пустоту, словно от меня осталась только половина. Словно я потеряла все ориентиры и теперь не знаю, кто я, куда иду, что делаю, испытывая постоянную душевную муку от чувства собственного несовершенства. Но ничего этого я не произнесла вслух, просто смотрела на Фрэнка, понимая, что он отлично все понимает и без слов.

– Да, я очень по ней скучаю.

– Вот что я еще хотел сказать, – вспомнил Фрэнк после того, как я сама попробовала запустить «лягушку». Наверное, я что-то делала не так, потому что мой камешек просто плюхнулся в воду и утонул. – Я расспросил свою маму – я действительно смотрел «Большой Джус», это было мое первое знакомство с Бродвеем.

Я задумалась, могла ли и сама присутствовать на том спектакле, потому что я бывала почти на всех представлениях, тусила рядом с буфетом, надеясь по знакомству на бесплатный пакетик шоколадных драже. Если бы мы встретились с одиннадцатилетним Фрэнком, что бы подумали друг о друге?

– Я – прототип главной героини, – призналась я, – Сесилии.

Фрэнк в изумлении поднял брови.

– По крайней мере, Сесилии, которую мы видим в начале истории, – поправилась я. – Потом она сильно меняется и уже меньше на меня похожа.

– Что ты имеешь в виду? – Он подобрал камешек и несколько раз подбросил его в руке, будто пытаясь оценить вес.

– Сесилия по ходу действия становится… храброй, – наконец выговорила я, – по-настоящему сильной, бесстрашной. Вспомни хотя бы эпизод с поджогом леса.

– Это да, – согласился Фрэнк и запустил камешек по воде – тот подпрыгнул пять раз, прежде чем утонуть.

Я улыбнулась.

– Отличный бросок.

– Мы дружим с раннего детства, – рассказывал Фрэнк.

Мы снова сидели на песке, и я писала на нем пальцем свое имя снова и снова: полукруглое «Э», «и» с завитком на конце. Разговор каким-то образом перешел на Коллинза. Мы считали, что его шансы на успех с мисс Гвен-кинооператором близки к нулю и что она его кинет уже на вечеринке.

– Знаешь, бывают такие старые друзья, что ты сам не помнишь, когда вы подружились. – У меня таких друзей не было, но я все равно покивала. – Он так обрадовался, когда узнал, что я все лето проведу в городе. На самом деле мы не так много времени проводим вместе.

– Кроме того, у него появился идеальный друг, сопровождающий на свиданиях, – добавила я.

– И это тоже. Я честно стараюсь выполнять свою роль хорошо. А еще у нас запланирован большой поход вдвоем в августе.

– В хорошо организованной вселенной, – заметила я, заметая на песке свое имя, – походы должны проводиться в закрытых от осадков помещениях.

Разговор постепенно начал сходить на нет, и я наконец почувствовала сквозь ткань джинсовых шортов, какой холодный на самом деле песок подо мной, а Фрэнк начал зевать. Мы отряхнули руки и ноги, но все равно от террасы за нами тянулся песчаный след. Я думала о том, как странно будет снова увидеть Фрэнка при свете: карие глаза, русые волосы… Но ничего подобного не испытала.

И я не понимала, почему все так, пока не села обратно в машину и не развернулась, чтобы ехать домой, а Фрэнк не помахал мне рукой с крыльца. Кажется, где-то между спорами о фильмах про ниндзя и рассказами о детстве я перестала думать о нем как о Фрэнке Портере, просто старосте класса. Он перестал быть незнакомцем, парнем, с которым и поговорить-то, в общем, не о чем. Этой ночью, делясь своими тайнами и обсуждая все подряд, вплоть до любимых видов пиццы, мы перестали быть друг для друга посторонними и, возможно, даже стали друзьями.