СЦЕНА ВТОРАЯ
В Штайнене. Кантон Швиц.
Липа перед домом Штауффахера у большой проезжей дороги, подле моста.
Вернер Штауффахер и Пфайфер из Люцерна входят, разговаривая.
Пфайфер
Я повторяю, Вернер Штауффахер:
Не присягайте Австрии. Держитесь
Свободного имперского союза.
И вольность Швица да хранит Господь!
(С чувством пожимает ему руку и хочет уйти.)
Штауффахер
Останьтесь же. Вот-вот придет хозяйка...
Вы гость мой в Швице, в Люцерне — я ваш.
Пфайфер
Спасибо, друг! Мне уходить пора...
До времени сносите ж терпеливо
Надменность ваших фохтов, жадность их.
Быть может, после Альбрехта другой —
Не Габсбург! — избран будет император.
А с Австрией — вы Габсбургов рабы!
(Уходит.)
Штауффахер в задумчивости садится на скамью под липой. В этом положении
его застает жена его Гертруда. Она останавливается перед ним и некоторое
время молча на него смотрит.
Гертруда
Что мрачен, друг? Не узнаю тебя.
Я день за днем, мой Вернер, наблюдаю,
Как бороздит твой лоб немая скорбь
И гложет сердце тайная забота.
Откройся мне. Как верная жена,
Я разделить твою печаль готова.
Штауффахер молча пожимает ей руку.
Скажи мне, что на сердце у тебя?
Благословен твой труд, все процветает,
Полны амбары, а рогатый скот
И сильные, упитанные кони
Приведены благополучно с гор
На долгое покойное зимовье.
Твой дом, смотри, — как замок, он богат;
Он выстроен из мачтового леса,
Красив и прочен, всем на загляденье.
Приветливо сверкают окна в нем;
Он пестрыми гербами изукрашен
И надписями мудрыми, — и все
Дивятся им, читая мимоходом.
Штауффахер
Да, правда, выстроен на славу дом,
Но знай... под ним непрочно основанье.
Гертруда
Скажи, мой Вернер, как тебя понять?
Штауффахер
Под этой липой я сидел недавно
И рук своих трудами любовался.
Вот вижу, едет со своим отрядом
Ландфохт наш Геслер. Перед этим домом
Остановился в удивленье он.
Как подобает, я тотчас покорно
Навстречу выступил тому, кто в крае
Блюдет верховный государев суд.
«Чей это дом?» — спросил коварно он;
А сам отлично знал. Я это понял
И отвечал: «Дом этот, ваша милость,
Принадлежит властителю страны
И вам, а мне он в пользованье дан».
— «Я императора наместник в крае, —
Сказал он, — и не потерплю, чтоб здесь
Дома крестьянин строил самовольно
И жил свободно, словно господин.
Уж я сумею с вами совладать».
Сказал — и прочь уехал он надменно,
Меня оставив, полного тревог,
Обдумывать зловещие угрозы.
Гертруда
Мой милый муж и господин! Услышать
Не хочешь ли жены прямое слово?
Горжусь я тем, что Иберг мой отец, —
Он мудр был, многоопытен. Мы, сестры,
Бывало, ночь за прялкой коротали,
Когда к отцу старейшины народа
Сходились, чтобы грамоты читать
Властителей былых и поразмыслить
О благе родины в беседе мудрой.
С вниманием прислушивалась я
К речам их умным, к добрым пожеланьям
И, как завет, в душе все сберегла.
Ты терпеливо выслушай меня.
Давно я знаю, что тебя гнетет:
Ландфохт нам враг, он сжил бы нас со свету.
Тебя готов он обвинить, что Швиц
Не хочет власти герцогов австрийских,
Но остается верен, как и встарь,
Великому имперскому союзу...
Не так ли, Вернер? Я ведь не ошиблась?
Штауффахер
Конечно, Геслер злобится за это.
Гертруда
Ландфохт тебе завидует, что ты
Свободен, счастлив на своем наследье,
Какого он лишен. Сам император
И государство дали в лен тебе
Дом этот, им гордишься ты по праву,
Как князь имперский землями своими.
Нет над тобой властителя другого —
Лишь высший в целом христианском мире.
А Геслер — самый младший сын в роду,
Плащ рыцаря — вот все, чем он владеет;
И потому на честных поселян
Косится он с язвительною злобой.
Тебя давно он погубить поклялся,
Ты невредим еще, — так неужели
Ты должен ждать коварного удара?
Кто мудр — умей предвидеть.
Штауффахер
Что ж мне делать?
Гертруда (подходя ближе)
Вот мой тебе совет! У нас, ты знаешь,
Давно в народе ропщут на насилье
Жестокого и жадного ландфохта.
Не сомневайся ж, Вернер, — у соседей,
В кантонах Унтервальдене и в Ури,
Народ устал от тяжкого ярма...
Ведь Ланденберг, как Геслер в нашем Швице,
За озером бесчинствует свирепо...
Любой рыбацкий челн с той стороны
Приходит к нам с вестями о глумленьях
И о злодействах фохтов-чужеземцев.
Я полагаю, было б хорошо
Совет держать вам всем, кто честно мыслят,
Как сбросить этот небывалый гнет.
Убеждена, Господь вас не оставит,
Он в правом деле — щит вам и оплот.
Скажи, нет в Ури друга у тебя,
Которому открыть ты мог бы душу?
Штауффахер
Крестьян достойных много там я знаю
И видных, уважаемых дворян.
Друг другу мы взаимно доверяем.
(Встает.)
Жена, каких ужасных мыслей вихрь
Ты подняла в груди моей спокойной!
Тайник души открыла свету дня.
И то, о чем и думать не дерзал я,
Без колебанья высказала ты.
Но взвешен ли, как должно, твой совет?
Ты дикие раздоры, звон мечей
Зовешь на эти мирные долины...
Как! Слабое пастушеское племя
Дерзнет на бой с властителем вселенной?
Предлог им только благовидный нужен,
Чтоб двинуть на злосчастную страну
Наемников неистовые орды.
Знай, правом победителя прикрывшись,
Они, под видом справедливой кары,
Покончат с нашей вольностью старинной.
Гертруда
И вы — мужи! Так действуйте секирой, —
Отважным помогает сам Господь!
Штауффахер
Жена! Неистов, грозен бич войны,
Он смерть сулит и пастуху и стаду.
Гертруда
Сносить нам должно то, что Бог послал.
В ком честь жива, не вынесет неправды.
Штауффахер
Наш новый дом так радует тебя...
Война сожжет его до основанья.
Гертруда
Есть блага выше дома и двора,
И ради них я сжечь свой кров готова.
Штауффахер
Ты веришь в человечность. Но война
Не пощадит младенца в колыбели.
Гертруда
Невинности защита есть на небе!
Смотри вперед, мой Вернер, не назад!
Штауффахер
Мужи падут, за родину сражаясь,
Но, жены, вас какая ждет судьба?
Гертруда
Последний выбор каждому оставлен:
Прыжок с моста меня освободит!
Штауффахер (бросаясь в ее объятия)
Тот, кто обнять такого друга может,
Тот радостно за свой очаг сразится,
Без страха пред войсками королей...
Иду немедля в Ури, у меня
Есть верный друг там, старый Вальтер Фюрст.
Всегда мы сходных мыслей с ним держались.
Вблизи него живет фон Аттингаузен.
Он, правда, знатный рыцарь, но он верен
Народу и обычаям его.
Я с ними посоветуюсь о том,
Как родины врага нам сокрушить...
Прощай, жена! До моего прихода
Тебе одной заботиться о доме.
Паломника к иконе чудотворной,
Монаха, что на церковь собирает,
Ты приюти и щедро им подай.
Наш дом — что чаша полная. Открыто
Здесь, у большой дороги, он стоит
И каждого радушно принимает.
Меж тем как они удаляются в глубину сцены, входят Вильгельм Телль и Баумгартен.
Телль (Баумгартену)
Теперь я вам не нужен, Баумгартен.
Вон дом стоит. Войдите, там живет
Отец всем угнетенным — Штауффахер...
Да вот и сам он!.. Подойдем к нему.
Идут к нему.
