8

Наступил вторник. Измученная ночным бдением Саша еле поднялась, решив поспать днем, а сейчас — в театр. Обещали вывесить распределение на новые спектакли, а вечером итальянская комедия, она тоже занята. И опять все бегом! Когда закрывала дверь флигеля, ее позвал Игорь Степанович. Он сыпал зерно в кормушку потрясающей красоты: птичий домик, расписанный под гжель, стоял на круглой площадке, а площадка на железном столбике — настоящая Рублевка, только птичья:

— Сашуля, можно тебя на пару слов?

— Конечно, Игорь Степанович. Слушаю вас…

— К тебе вчера приходил мужчина? Ты не стесняйся, мы с Олей не против, дело-то молодое, а тебе замуж пора.

Естественно, она знала, что это за мужчина, но хотела послушать хозяина, какие у того мысли на сей счет:

— Огорчу вас, мужчины ко мне не ходят, а что?

— А вот иди-ка сюда… — Он прошел к зоне своего небольшого садика, надел очки и сделал знак рукой, мол, иди ближе, хотя Саша и без этого шла к нему. — Не топчись. Смотри, сколько следов… мужской размер… 45–47-й примерно…

— Да… — присела Саша на корточки. — Дяденька большой, видимо.

Следы отчетливые, по снежному полотну никто не успел потоптаться, к тому же снег шел мокрый. Сверху взялась тонкая корочка, но под ней пушистый слой, потому отпечатки и получились идеальными.

— Вор? — спросила она.

— Вор, Сашенька, попытался бы в гараж проникнуть, в хозпостройки — у меня они капитальные, значит, там есть чем поживиться. Нет, не вор. Вор, я думаю, не носит дорогие ботинки… или сапоги.

— А это как вы узнали?! — изумилась она.

— По отпечаткам, — с видом знатока сказал Игорь Степанович. — Рисунок… как бы это сказать… на автомобильных шинах подобные канавки и выступы называются протекторами…

— Поняла, мы тоже так назовем. И что?

— А то, что сложный рисунок протектора с четкими границами характерен для импортной обуви, далеко не дешевой.

— Ну, вы даете! — восхитилась Саша. — Прям детектив.

— Брось, тут элементарные знания. Мы с Олей в девяностые вынуждены были профессии сменить, чтобы выжить. Ездили за товаром по разным странам, имели два магазина. Научились отличать особенности в предметах одежды. Не пойму, зачем этот товарищ приходил… Вон, смотри, куда следы ведут…

Как истинные следопыты, согнувшись буквой «г», оба шли по следу и дошли до забора с калиткой.

— Он перелез через забор! — догадалась Саша.

— Да, калитка заперта…

— Я же ее запирала и проверила… подергала. Слушайте, Игорь Степанович, у вас богатый дом, камер слежения случайно вы не развесили? Мы бы просмотрели кадры…

Надежды увидеть вчерашнюю личность рухнули, так как пожилой человек одарил ее насмешливым взглядом и к этому добавил:

— Видимо, не видела ты, Сашенция, богатых домов. Камер у меня нет. Что же ему нужно было в моей усадьбе? Перелез, прошел в сад и вернулся…

М-да… Жаль, камер нет, очень полезная штука. Но Саша не растерялась, а достала смартфон (подаренный Алексеем, гаджет до сих пор с ней) и, выбрав пару хорошо отпечатанных подошв, сфотографировала их. Покушались на нее в театре, стало быть, там и ботинки следует искать.

Первое, что она сделала, попав во двор театра, — медленно шла, опустив голову. Куча следов, но и отчетливые были, только со знакомым протектором не разглядела, а этот товарищ, как назвал его Игорь Степанович, точно где-то здесь…

Труппа подтягивалась в полном составе, артисты отправлялись к расписанию, где обычно вешали и распределения ролей, но вожделенных листиков не висело. Появилась озабоченная Люся, к ней развернулись человек пять, торчавших у расписания, алчно уставились на помрежа, словно жаждали сожрать.

— Ну, не знаю я, не знаю! — раздраженно заныла она, отвечая на молчаливый вопрос. — Решают у главного, спорят. И завтруппой там. Я пришла повесить завтрашнюю репетицию «Забыть Герострата»… Оленева не пришла?

— Здесь я, здесь, — заворчала вошедшая Анфиса.

— Опоздание. Я фиксирую, — предупредила ее Люся. — Сами проведете сегодня и завтра репетиции, главный уезжает в областное управление культуры за втыком.

— А что случилось? — заинтересовался Октавий Михайлович.

— Кляузу кто-то настрочил, — огрызнулась Люся, но агрессия адресовалась не ему. — Неймется кому-то, ищут приключений на свою тупую задницу.

— Не только на свою, на нашу в том числе, — заметил Октавий Михайлович. — Надоест начальству — разгонят нас…

— Типун вам на язык! — со свойственной ей простотой отмахнулась Люся. — Ну, я пойду…

— Иди, иди, дорогая, послушай, о чем они там… заседают.

— Подслушивать?! Октавий Михайлович, на что вы меня толкаете?

— Да, Люсенька! А что такое — тупая задница?

— Да ну вас!

Люся удалилась, а через полчаса прибежала и велела всем расходиться, кроме тех, кто занят в репетиции, мол, режиссеры не договорились насчет актеров. Саша вышла во двор и замерла на крыльце под навесом — красотища редкая. Снова пошел снег, поскольку ветер еще к утру угомонился, хлопья фланировали медленно, плавно, словно вообще ничего не весили, падая на перила, они рассыпались.

— Погода для метеозависимых убийственная, — сказал сзади Октавий Михайлович. — У меня сегодня и вчера голову сносило от перепадов давления и перемен погоды.

— А красиво как…

Несмотря на возраст, он попрощался и довольно легко сбежал по короткой лестнице, удаляясь, оставлял дорожку из следов… Отпечатки его ботинок не имели ничего общего со следами, оставленными незнакомцем в саду… Саша совсем растеряла разум: даже Окташу проверяет! Мимо пробежала папина доча Алиса, не поздоровавшись и не попрощавшись, но ее отпечатки на белом безмолвии слишком маленькие…

— Вообще-то она женщина, — шепотом сказала себе Саша. — Боже мой, у меня сдвиг начинается. Надо поспать…

— Боярова, стой! Подожди!

Успевшая спуститься по лестнице Саша оглянулась, держась за перила, и хорошо, что держалась — ее пошатнуло. Это был уже перебор. Вахтерша держала в руках желтые розы в целлофановой обертке с черной лентой, цветов на этот раз немного, видимо, у дарителя денежки заканчиваются.

— Курьер привез, — догадалась Саша.

— Он, он, — протянула ей букет вахтерша. — Ты заверни в газетку, а то померзнет красота такая.

Медленно идя к противоположной стене, ограждающей двор театра, чтобы облокотиться спиной и почувствовать опору, в которой нуждалась, Саша сосчитала бутоны. Шесть желтых роз — четное число. Это намек? Ну, хорошо, пусть намек, что из этого следует? Надо идти к тем, кто реально способен защитить, — в полицию. А что сказать? Меня преследует не знаю кто? Что по ночам в саду стоит злодей перед моим флигелем, он присылает зловещие знаки… Бред. Розы — зловещие знаки? Бред полнейший. Единственная улика — упавший софит, но! Почему полицию не вызвали по горячим следам? Итак, полиция пока отменяется, надо быть внимательной и всегда наготове. Саша нащупала газовый баллончик в кармане…

— Саша, привет!

— А? — испугалась она, оглянувшись. По ступенькам сбегал Инок, как обычно улыбаясь. — Привет.

— Ты сейчас куда? Могу подвезти, я свободен.

Единственному человеку она была действительно рада — ему, но как приятелю, не больше. Тем временем Инок заметил розы:

— Опять? Что-то маловато…

— Шесть штук.

— Число «шесть» что-то означает?

— До моего дня рождения осталось шесть дней. Число роз в букете четное, а четное количество цветов несут куда? Правильно, на кладбище. Короче, у меня есть время — целых шесть дней! Ненавижу розы. Желтый цвет тоже…

И осеклась, так как опустила глаза, просто опустила, чтобы он не заметил ужаса, смятения, паники, а не потому, что хотела проверить, какие ботиночки носит Инок. Но взгляд охватывает сразу большую площадь, отпечатки ботинок друга-приятеля, заботившегося о ее спасении, слишком индивидуальны и четко отпечатались на девственном снегу. Похожих отпечатков Саша сегодня не встречала, а она внимательно рассматривала следы, да и размерчик Кинг-Конга. Но дорожку, ведущую к служебному входу, попросту затоптали, а тут… Она посмотрела прямо в лживые глаза Инока — ну, вот он, человек, который превратил ее жизнь в кошмар.

— Идем, поговорить надо, — сказала хриплым голосом.

И решительно пошла в глубь театрального двора, где располагались гаражи с ржавыми автобусами «Кубань», их надо было еще лет двадцать назад сдать на металлолом, но они зачем-то ржавеют. Там же располагались постройки, где хранились доски и прочая дребедень для декораций, свалка отходов и старые декорации, которые никак не увезут. Туда она и привела Инока, резко развернулась и кинула ему в грудь розы:

— Держи свой букет!

— Не понял! — поймав розы, выговорил он, явно потрясенный поведением подшефной.

— Что тут не понять! Я раскусила тебя. Это ты устраиваешь мне кошмарную жизнь с идиотскими намеками — цветочки, софит…

— Откуда ты взяла?..

— Не перебивай! Тебя я видела ночью в моем дворе, тебя!

— Подожди…

— Вчера шел снег, а когда ты залез в мой двор, уже перестал идти. После тебя никто не ходил во дворе, так что твои отпечатки хорошо сохранились. Вон, смотри… — Она указала на его свеженькие следы. — А теперь смотри сюда!

Саша подняла смартфон прямо к глазам Инока, который оставался спокойным, даже слишком, просто спартанец перед боем. При всем при том он с интересом, будто никогда не видел своих собственных ботинок, разглядывал фото и отпечатки на снегу, сравнивая их, тогда как Саша умудрялась еще и ехидничать, выпалив скороговоркой:

— Не узнаешь! Неужели? А я вот сравнила и узнала: твои! Ты лживый и подлый! Поехал он со мной в цветочный салон! Зачем? Чтобы убедить, будто ни при чем? Но мне интересно, какого черта ты привязался ко мне? Что тебе вообще нужно? Убить меня? Ну, так убивай! Ладно, в другом месте будешь объяснять, а сейчас я иду в полицию, теперь у меня есть, что им рассказать!

Конечно, глупо преступнику открывать, что о его планах тебе известно, но Саша рассчитывала на эффект неожиданности, когда человек не успевает опомниться. Удовлетворенная произведенным фурором, Саша развернулась на сто восемьдесят градусов и сделала всего несколько шагов — Иннокентий схватил ее за руку и потянул назад:

— Стой! Теперь сюда смотри!..

Алексей подвел приунывшую девушку к отцу:

— Папа, это Саша.

— Матвей Павлович, — сухо представился отец.

Несмотря на упавшее настроение и протестную бурю внутри, ведь Алексей обязан был предупредить, с кем ей предстояло встретиться, Саша смогла взять себя в руки и рассмотреть этого человека. Нет, он не показался хищным капиталистом, имеющим штуки три пасти с драконьими зубами, внешне Матвей Павлович вполне приличный человек. Абсолютно седой, но старым его назвать можно было с натяжкой, а вот слово «пожилой» ему подходило. Лицо располагающее, человека мягкого, однако глаза какие-то замороженные, хотя и темного цвета, а в ее представлении карие глаза априори не могут быть студеными. Ну, вот и все, что разглядела, Алексей представил маму:

— А это наша мама, Ирина Федоровна, мы ее очень любим.

К этому времени пожилая женщина небольшого роста, полноватая, с простым и очень симпатичным лицом истинной матроны поднялась из кресла и пошла к Саше с Алексеем, раскрыв объятия:

— Ой, какая красивая… Дай, я тебя обниму, Сашенька. Наконец наш пострел привез свою девушку, а я ведь просила… Хотела сама приехать, ну, посмотреть на тебя, но Алеша не пускал.

— Как — не пускал? — прорезался голос у Саши после действительно теплого приема, которого в этом дворце не рассчитывала получить. — Вы могли не спрашивать разрешения, приехали бы и… и все.

— Сашенька… — Небольшие глазки Ирины Федоровны излучали свет, словно лампочка, она погладила девушку по щеке. — Я так рада, так рада… Сразу видно: ты замечательная…

— Спасибо, — растаяла Саша и протянула пакет. — Ой, это вам. Я хотела другие… но Алеша сказал, вы любите…

— Цветы в горшках! Да, люблю. Я обязательно покажу тебе мой зимний сад. Бонсай! Замечательно! Угодил, Алешка. Ой, пойду узнаю, как там мужчины с мясом… Думаю, пора выходить. Мы, Сашенька, на воздухе решили начать, а продолжим здесь. Всем одеваться!

Однако присутствующие (правда, их было немного) не торопились кидаться в прихожую за верхней одеждой, они разглядывали Сашу. Алчно! Да, она актриса, публичность должна быть для нее нормой, но! Гостиная Алешиных родителей не сцена, не съемочная площадка, а глаза этих людей не кинокамера, короче, ощущала она себя не в своей тарелке, скорее в чужой.

— Ну, с Робом ты знакома, — тем временем сказал Алексей и, взяв за плечи, повернул ее к креслу сбоку. — А это Тамила. Наша почти родственница, классный парень и зубастая акула пера.

— Привет, — улыбнулась Тамила белозубой улыбкой, словно подтверждая, что зубов у нее на всех хватит, если понадобится.

Она встала и подошла к ним — хорошенькая, как куколка. Тоже роста небольшого, как и хозяйка дома, но ладненькая, с круглыми оливковыми глазами, маленьким ртом и пухленькими губками. Саша думала, ей лет семнадцать, ну, восемнадцать, но та сразила наповал, потому что оказалась одногодкой Алексея.

— С Алешкой мы дрались из-за горшка в одном детском саду, — воркующим голоском доложила Тамила. — Потом сидели за одной партой, пока он не достал меня своей правильностью. Роба я тоже колотила, потому что он жутко вредный. Меня считали невестой то одного, то другого, но я девушка без недостатков, а у мальчиков их куча.

Развеселила, Саша непроизвольно прыснула и почувствовала себя чуть-чуть свободней. Алексей познакомил еще с двумя гостями:

— Это Лаврентий Ильич Пескарь, друг семьи и владелец заводов. А это его дочь Евгения, просто хорошая девушка, учится в университете, а это ее мама…

Владелец заводов, безобразно толстый, обрюзгший, лысый и с недовольной миной, не соизволил даже кивнуть, только уставился на Сашу глазами пьяного быка, хотя, без сомнения, был трезв. Жена мало чем отличалась от Пескаря, позже хихикала невпопад и без повода, несла чушь. А дочь Евгения скупо кивнула, после чего перевела взгляд на папу, который остался в неподвижном состоянии, словно его заморозили. Какое впечатление от дочери было у Саши? Да никакое. Худая, бледная, невыразительная, такую встретишь впервые, проговоришь с ней час, но при следующей встрече не узнаешь, так как не запомнишь. Алексей усадил Сашу в кресло, хотел уйти, но она схватила его за руку, когда он наклонился, прошептала ему на ухо:

— Не бросай меня. Пожалуйста.

Пришлось ему присесть на подлокотник, так и держа за руку, что явно не нравилось отцу Алексея, он как-то нервически посматривал в их сторону время от времени. Собственно, Саша не сомневалась, что не понравится ему, об этом и думала, а не вникала в разговоры. Но тут всех второй раз пригласили на воздух, где накрыли стол, нажарили мяса, рыбы, овощей…

Казалось бы, застолье раскрепощает и сближает, а Саша все равно не вылезла из «чужой тарелки», ощущала себя лишним элементом. Возможно, из-за того, что за столом напротив торчал Роберт, она постоянно замечала его косые взгляды, направленные в нее. И этот человек теперь всю жизнь будет напоминать тот злосчастный вечер? Неважная перспектива. Одна Ирина Федоровна постоянно подходила к ней и спрашивала, не нужно ли чего, окружила заботой, потом увела Алексея помочь что-то там принести. Положение спасала Тамила, сидевшая рядом, она развлекала ее болтовней, остроумно передавая некоторые особенности гостей и хозяев. Не миновал ее язык и Пескарей, сначала прошлась по папе, но только когда Саша спросила, всегда ли этот человек мрачен:

— У него хроническое недовольство, а еще он болен пупизмом, так что всегда. Кстати, дружат они с Рябовым-отцом с детства. Семья дяди Матвея из провинции переехала в Москву, его отец пошел на повышение еще в советские времена, получил здесь квартиру, прекрасную должность, устроил сына. Мы все тут понаехали, кроме тети Иры, она одна из московских аборигенов, но не у всех жизнь удалась. Некоторое время Рябовы ездили отдыхать на юг, так продолжалась дружба дяди Матвея с этим носорогом. Думаю, Рябов-старший и помог ему обзавестись заводами. Но, знаешь, не завидую тем, кто работает на Пескаря. Мой коллега-журналист ездил с ним на один из заводов, металлургия, если не ошибаюсь. А там же расстояния — жуть. Ехал наш Пескарь на люксовом броневике по территории завода, а его обогнал рабочий на тракторе. Знаешь, что он сделал? Уволил его за обгон.

— Не может быть… — ужаснулась Саша.

— О, этого носорога бойся, он мечтает выдать Женьку замуж за Алешку, а тут ты объявилась. Пробовал Роба уломать, в приданое сулил мелочь — пару заводиков, но наш Робик сроду с клячей в постель не ляжет, как и Алешка.

К этому времени вернулся на свое место Алексей, услышав последнюю фразу, наклонился к ней за спиной Саши и шутливо упрекнул:

— Тамилка, ты сплетница из разряда «супер».

— Могу я ко всем своим достоинствам иметь один маленький недостаток? — парировала она, а Саша улыбалась, слушая их перепалку за своей спиной. — Это моя профессия: знать все обо всех.

В общем, день прошел… как-то он прошел. У Саши осталось двоякое чувство, с одной стороны, к ней проявляли внимание и заботу, с другой (превалировало) — ощущение дискомфорта. И это был первый раз, когда по дороге домой оба молчали добрую половину. Саша дремала, то есть делала вид, будто дремлет, у Алексея выдержка оказалась слабее:

— Сердишься?

— Мог бы подготовить меня, — сказала она без обиды в голосе, без упрека, сама фраза говорит о многом, зачем же усиливать смысл?

— Чтоб ты сбежала? Какое у тебя осталось впечатление после корпоратива? Братец мерзавец, папа мешок с деньгами, которому плевать, что сын чуть не стал насильником. И вдруг я объявляю: это и мой папа, а Роб — родной братец. Ты же максималистка! Бескомпромиссная, что не есть хорошо. Короче, сначала я решил познакомить тебя с собой, чтоб ты прочувствовала разницу.

Вот так и обезоруживают. Саша не нашла слов возражений, дуться на него тем более не могла, потому и поддержала диалог:

— Вы с Робом действительно разные, даже непохожи внешне.

— Мы братья по отцу, мамы у нас тоже разные.

— А что с его матерью? Где она?

— Отец выгнал ее, когда Робу исполнился год. Застукал с другим и вышвырнул из дома, а Роберта оставил, потом отсудил. Мама в его жизни появилась почти сразу. Она искала работу, пришла наниматься к папиному отцу, то есть к деду, вакансия должна была освободиться через месяц. Отец попросил ее временно посидеть с Робом, она пришла на временную работу, а осталась навсегда. Потом появился я.

— Я заметила, у тебя с братом отношения натянутые.

— Да. С детства. Понимаешь, мама его всегда жалела больше, у него же не было матери, а она к тому же панически боялась прослыть мачехой. И отец по той же причине баловал сиротку. А я ревновал их обоих, считал, меня не любят. И стремился стать лучше, чтобы видели, какой я молодец. Робик плохо учился — я наоборот, он не занимался спортом — я бегал по секциям, он хамил — мне нравилось слыть воспитанным аристократом, он выпивать начал — я ни грамма. Когда подрос, конечно, понял, что я дурак был, пытался исправить отношения с братом, но у того на меня уже выработалась стойкая аллергия. Нет, внешне все благополучно, но мы с ним остались… скорее в нейтральной зоне. А знаешь, сейчас, несмотря ни на что, я ему благодарен. Мне так хотелось стать идеальным, что когда понял, какая это была детскость и глупость с моей стороны, уже не смог поменять режим. Я так и продолжал грызть науки, работать над собой… это помимо меня происходило. Ему я обязан тем, что сейчас есть.

— Но ты правда лучше всех.

Саша отстегнула ремень и прижалась щекой к его плечу. Алексей поцеловал ее в макушку и довольной интонацией произнес:

— Видишь? А могло быть по-другому, если б рассказал раньше.

Красиво он обошел ситуацию, Саша оценила. И уверилась, что больше грозовых туч над ними никогда не появится.

С Тамилой она подружилась. Подружки остались в далеком детстве, новых некогда было заводить, когда Саша училась. Привыкла без них. И тут вдруг такой подарок — неутомимая Тамила, главное, она без дурацких понтов и не из денежного класса, занималась журналистикой, сама зарабатывала на кусок хлеба с маслом. Тамила разбавила свободные часы, которых было у Саши много, так как актерская карьера стояла на одном уровне. Именно Тамила тащила ее на выставки, концерты, иногда брали с собой Алексея. Все было прекрасно… Не все. За месяц пару раз Саша встретила Роба! Первый раз, завидев его, сделала разворот на сто восемьдесят градусов и галопом убежала. Второй раз эта скотина подкараулила, когда Саша выходила из дома его родного брата, и скотина перегородила дорогу:

— Скажи, ты назло мне с моим братом замутила?

— Нет! — огрызнулась Саша. — У тебя завышенное самомнение. Мы встречаемся с того корпоратива, когда ты повел себя, как… сам знаешь, кто! А теперь отойди.

— Значит, бабки! Ты запала на его бабки. У меня такие же.

— Я запала на Алешу, еще не зная про его бабки. И отстань от меня, в конце концов!

Еле вырвалась, запрыгнула в машину к Тамиле и дала себе волю:

— Боже, как он меня достал! Вообразил, будто я назло ему с Алексеем… Параноик. Или из-за денег! Идиот! Оскорбляет и тут же пристает! Издевается?

— Терпи, — посоветовала Тамила. — Робику надоест, и он отстанет. Главное, твой полный игнор.

— А ему надоест? — подхватила Саша, готовая на любые жертвы, лишь бы избавиться от Роба.

— Как эгоцентричная натура, он, безусловно, не приемлет отказы. С другой стороны, у них с Алешкой дикая конкуренция с песочницы, делили песок и ведерки. Иногда не знаешь, кто там главный виновник, а кто жертва. Полагаю, оба хороши.

— Сравнила! — пыхнула Саша и отвернулась от нее.

И еще был эпизод. Казалось бы, незначащий, но неприятно кольнувший Сашу. В конце апреля она и Алексей приехали на воскресный семейный обед. Ирина Федоровна инициатор этих обедов, она любила собрать родных и кормить их на убой. Только вот собрать всех не всегда ей удавалось, она очень обижалась, ей пошли навстречу, согласившись на пытку застольем раз в месяц. Поели-попили, погуляли, собрались на чай. Саша не успела сесть за стол, Ирина Федоровна попросила ее позвать Матвея Павловича, он наверняка в кабинете. Там его не оказалось. Она отправилась искать будущего свекра (как полагала) и, проходя мимо библиотеки, услышала голоса, первый — Роберта:

— Почему, девушки, которые нравятся мне, достаются Алешке?

— В себе ищи причину, сын, в себе, — разумно сказал папа.

— Да ерунда. Он специально так делает, а меня это унижает. Саша мне нравится. Очень. Но твой Алешка перешел дорогу! Как всегда!

— Роберт, это несерьезно. Какая разница — Саша, Даша, Аня? Уж сейчас выбор — глаза разбегаются. А вы из-за какой-то девицы готовы третью мировую войну развязать. Чем она лучше других таких же?

— Она другая, — встал на ее защиту Роберт. — В ней осталось что-то настоящее, надежное, что есть в нашей маме, поэтому она не похожа на…

— Ты про всех своих девиц приблизительно говоришь одно и то же, — оборвал сына отец. — А потом они обувают тебя, и ты остаешься в дураках. Их всех нужно проверять на порядочность… Оставь Алексея и его девицу в покое, не думаю, что их связь надолго, тогда и заберешь ее себе, если захочешь…

Саша не стала больше слушать, нехорошо это, к тому же противно — словно окатили тебя помоями. Она тихонько удалилась, а за столом сказала, что в кабинете никого не нашла, ведь так и было. Короткий эпизод в библиотеке дал понять, что в этой семье ей будет очень непросто, если не сказать — тяжко. Позже Тамила подтвердила ее опасения, когда они ехали на очередное мероприятие:

— Ну, да, они же люди состоятельные, а девиц — охотниц за богатыми сейчас море и еще чуть-чуть. Я понимаю опасения Матвея Павловича, ты тоже должна его понять, пару раз на грабли они наступили.

— На грабли? — заострила внимание Саша. — Какие?

— Ну, про мать Роба я рассказывала. Однажды и Роберт с дуру женился на очень эффектной особе, ты же видела его сына — прелестный ребенок от той гадюки. Медичка. Как увидел наш Робик привидение в белом халатике, так и заклинило его. Но она же не какая-то там… Она терапевт в крутом медицинском центре! Чистенькая и праведная. Робик при всей его безбашенности на самом деле наивный и доверчивый. А Гела — сокращенно от Ангелины — сукой оказалась. Поначалу присматривалась, притиралась, забеременела, родила и разбушевалась. Красота — товар, да не всегда его удается выгодно продать, ей удалось! Так сиди мышкой в элитной норке и не пикни. Но ей показалось, она достойна лучшей доли. Ей уже не в кайф ни Роб, ни жилье, ни машина. А он старался угодить жене… Не веришь?! Правда-правда. Он, когда любит, готов следы целовать. Марику не было и двух лет, когда эта стерва залезла в постель к иностранному партнеру, а папа Роба, имея опыт семейной драмы, тайком следил за ней. Короче, сын с отцом нагрянули в арендуемую иностранцем квартиру в самый пиковый момент. Роб избил Гелу, я бы тоже врезала, его еле оттащили охранники дяди Матвея, она ринулась в полицию, но деньги замяли инцидент. Потом был развод, скандал, Марика ей не отдали, компенсации она тоже не получила ни за синяки, ни за развод. В этом смысле сын повторил судьбу отца, как под копирку. Гела билась за Марика, но проиграла. Иногда напоминает о себе, приезжает в загородный дом и требует свидания с сыном. Вот такая мелодрама.

Как тут не понять Матвея Павловича, который видит в потенциальных женах своих сыновей алчных и подлых хищниц?

— Почему в загородный дом, а не к Роберту домой она приезжает? — поинтересовалась Саша. — Ведь ребенок с ним живет, а не с дедушкой.

— Во-первых, к Робу попасть для Гелы проблематично, ее вряд ли пустят даже на территорию жилого комплекса, а во-вторых, она считает виновником своих несчастий Матвея Павловича. Гадит ему, как только может. Например, распускает гнусные слухи, приглашает телевизионщиков на свои показательные выступления…

— Ты так говоришь, потому что у тебя детей нет. Разлучать мать с ребенком жестоко и подло, какой бы она ни была.

— Да не нужен ей сын, поверь. Ей деньги нужны, Саша! За скандалы платят на тех же телевизионных каналах, Гела надеется, что и Матвей Павлович заплатит, кстати, иногда ей удается вырвать крохи. Везение покинуло Гелу, никто из маститых мэнов не клюет на нее, остается только выколачивать баблосы из бывшего мужа и его папы. М-да, красота продукт скоропортящийся, а умом боженька обделил, вот и пышет злобой Гела на весь мир. Погоди, ты тоже станешь зрителем аттракциона с бывшей женой Роба.

С первого взгляда Тамила производит впечатление недалекой куколки, послушав ее рассуждения, впечатление кардинально меняется, она умная, довольно-таки рациональная, практичная. А наблюдая за ней во время работы, Саша поражалась энергичности, собранности, находчивости, умению быстро ориентироваться в среде разных по интеллектуальному уровню людей и заставлять их говорить с ней. Все это вместе признаки профессионала и увлеченного творчеством человека.

Однажды девушки приехали на выставку народных промыслов — хохлома, палех, финифть, гжель… глаза разбегались от красотищи. Тамила разговаривала с промысловиками, много фотографировала, Саша тут же рассматривала изделия, купила подвеску из уральского малахита. Она была благодарна подруге, вытащившей ее на выставку. И вдруг Тамила толкнула в бок:

— Боже, этой-то что понадобилось в народных промыслах?

— Знакомых увидела? — спросила Саша.

— Да вон она, бывшая Роба… в сине-черной одежде, жгучая брюнетка. Вот уж где не ожидала ее увидеть. Идем к ней?

— Может, не надо?

— Идем, идем.

Гела действительно эффектная особа, один взгляд Малефисенты чего стоит! Брюнетка с фиалковыми глазами, с утонченными чертами, белокожая, изящная и женственная — таково первое впечатление было у Саши от этой роскошной женщины. При всем при том выглядела она ровно на свои тридцать пять — ни больше, ни меньше. Тамила с ней обнялась, расцеловалась, потом представила спутницу.

— Алешкина подружка? — удивленно произнесла Гела, бесцеремонно разглядывая Сашу. — Хорошо, что не Робика. Я думала, Тамила Алешку окрутит.

— Ой! — отмахнулась та. — Достали меня обоими братьями! Обоих мне приписывают! Дорогая Гела, некогда мне окручивать, я же карьеристка.

— Чем хвалишься! — фыркнула Гела. — Работа всегда найдет дурака, ты попробуй в шоколаде жить, не работая. Прошляпила шанс. Алешка парень стоящий, Саша, это не Роберт — слизняк и никчемный, за Алешку я бы поборолась, если бы! Но история не терпит сослагательного наклонения, верно?

— Каким ветром тебя занесло сюда? — осведомилась Тамила.

— А где еще можно купить недорогой и оригинальный подарок? На подобных выставках от производителя, они хоть цены не задирает до космоса. О… Смотрите, Евгения! Женя!.. К нам иди!..

Действительно, Евгения гуляла среди толп у стеллажей, услышала Гелу и двинула к ним, изобразив радость. Велико же было изумление Тамилы:

— А эта что здесь забыла? Народных героев, добежавших до вершин капитализма, интересуют только ювелирные салоны. А народное творчество, откуда вышли, они презирают.

— Ты всегда плохо думала о людях, — заметила Гела. — Между прочим, народное творчество нынче в тренде. Женя! Я так рада тебя видеть…

И пошло-поехало: ах и ах, как дела… Саше стало скучно. Но вскоре решили за знакомство и встречу выпить по чашке кофе, потом обменялись номерами телефонов (Гела захотела) и разбежались по своим автомобилям.

— Видала? — ухмыльнулась Тамила, выезжая с парковки. — Гелка всех учит жизни, а сама своим правилам не следует. Роба удержать могла спокойно, уж я-то знаю его слабости, она наверняка тоже, но…

— Намекаешь, у тебя с ним… что-то было?

— Почему намекаю! Естественно, было, когда с Гелой вся эта history приключилась. У нас был дружеский секс, и ничего более, Роб в стрессе, я тоже рассталась с бойфрендом, который оказался мудаком — извините за французский. Скажу по секрету, Робик мужик огонь! Умеет, умеет. Что еще этой дохлой корове надо было? Примерно с месяц мы с ним общались в кровати, потом оба решили, что хватит, а то так до серьеза дойдет. У меня как раз выпала редкая возможность по заграницам пошляться за казенный счет, Робик тоже оклемался. Ну, не планировала я семейной жизни, тем более с ним. Вижу, хочешь спросить, был ли у нас с Алексеем секс? Не было. Он пуританин, ему нужно, чтобы любовь… хотя бы временная, а мне ни к чему не обязывающие отношения.

О времена, о нравы! Саше сложно было представить подобный формат отношений, иногда, среди продвинутых молодых особ она чувствовала себя недоразвитой. И почему-то переделывать себя в доразвитую не появлялось охоты, видимо, не осознала пока преимуществ свободной от морали личности. Но Саша росла совсем в другой среде, где живут почти все непродвинутые, набраться уму-разуму было негде. Впрочем, именно за это ее любил Алеша, как и она его. Однако в хорошенькой головке весьма деятельной Тамилы идеи рождались, словно кролики:

— Я вот думаю, как бы тебя пропиарить… Кино, к сожалению, не радует нас красивыми актрисами, а тут такой шедевр природы пропадает. У меня есть связи… Если засунуть тебя в ток-шоу, ну, чтоб ты поделилась своим мнением по поводу какой-нибудь фигни, потом кинуть рожицу на обложку глянца, то это уже что-то. Статейку я сама тисну, интервью там, рассказик о Золушке — излюбленная тема тупых девиц, они обрыдаются, читая. Хотя бы начать!

— На обложку? — изумилась Саша. — Шутишь? У меня нет столько денег.

— Попроси у Алешки, он даст, для него это сущий пустяк.

— Никогда! — с категоричностью заявила Саша.

— Зря. В этом нет ничего предосудительного, тем более финансовые аппетиты у тебя неприлично скромные. Ты ему готовишь еду, гладишь рубашки, в порядке содержишь квартиру и удовлетворяешь в постели. Бесплатно, что ли?

— Ну, вообще-то, я это делаю из любви к нему.

— Ммм… — протянула Тамила. — Люби, но позиция твоя непрактична. В конце концов, он обязан поддерживать жену материально…

— Я не жена. Предложения выйти замуж за него не поступало, так что прав на его кошелек не имею.

Хотя Саша и шутливым тоном сказала, данное положение ее не очень устраивало. Нет, претензий к Алексею не было, но подвешенное состояние нельзя отнести к удачному союзу двух любящих людей. Разумеется, некоторые живут годами в гражданском браке, и все у них прекрасно… со стороны прекрасно, как там на самом деле, никто не знает. Что касается Саши, она не знала, как преподнести подобный вариант брака родным, уж сколько раз твердили все трое, чтобы дочь-внучка не совершала маминых ошибок — все впустую оказалось. Не хотелось ей разочаровывать их, особенно деда, он слишком принципиальный и ответственный, того же требовал от других.

— М-да… — вздохнула Тамила жалостливо. — Вы с Алешкой нашли друг друга, оба прибабахнутые. Ладно, попробую уговорить, чтоб из любви к искусству тебе оказали честь, но не обещаю положительного результата.

Саша поблагодарила ее за заботу, но, честно сказать, не рассчитывала на удачу, которая любит деньги, причем большие.

На следующее утро вдруг звонок! Удивительное в нем то, что позвонила… Гела! Как-то в голове не укладывалось: вчера познакомились, а утром она звонит. Саша взяла трубку со второго раза, так как сильно сомневалась: стоит ли разговаривать с совершенно незнакомой женщиной? Ей ведь что-то очень нужно, причем срочно, судя по раннему звонку. Но Саша тоже женщина, посему победило элементарное любопытство.

— Саша, это Гела, мы вчера познакомились на выставке…

— Я помню. (Только не спрашивать, почему Гела позвонила именно ей, не проявлять заинтересованности, пусть сама выкладывает.)

— Мне очень нужно встретиться с тобой. (Кто б сомневался!) Пожалуйста, не отказывай.

— А… по телефону нельзя?

— Нет. Лучше приезжай ко мне, не хочу, чтобы нас случайно увидели вместе и у тебя возникли проблемы с родней Алексея из-за меня. — Поскольку Саша молчала, находясь в поисках причин для отказа, Гела добавила: — Это очень важно, очень.

— Но почему я?..

— При встрече объясню.

Она назвала адрес и сказала, что будет ждать. Окраина… Не хотелось ехать туда, как чувствовала: это плохая идея. Мелькнули грешные мысли о ловушке, правда, Саша не сделала ни одной пакости Геле, чтобы опасаться этой женщины, которая ни с какого бока не выглядит монстром.

Вытирая голову полотенцем, из душа вышел Алексей:

— О чем задумалась?

— Да так… Кастинг сегодня… Садись завтракать.

Вот и солгала ему первый раз! Стоила ли Гела такой жертвы? В конечном итоге можно было солгать Геле, мол, кастинг, не могу с тобой встретиться в ближайшем месяце. Саша пожалела, что согласилась, при всем при том обещание следует выполнять…