1 – вечер 17 июня 617135 года от Стабилизации

Хотя уже выбраковали многих, но, как оказалось, всё-таки не всех. Может, не смогли сразу распознать? Или Зоргум просто воспользовался своим правом сильного?

Возвращаясь с занятий, мы с Вирой застали неприятную картину. Замызганный кровью коридор, труп сокурсника и его трясущуюся подругу, которую как раз пытался привести в себя один из тартарских кураторов. Как потом выяснилось, нам повезло, что не увидели самого действа. Зоргум не просто убил студента, а голыми руками вырвал у него несколько внутренних органов и сразу же ими перекусил. Да ещё и напарницу погибшего угостил... не дав возможности отказаться. Неудивительно, что психика девушки пострадала. Вряд ли кто-то спокойно бы смог такое пережить.

В тот же вечер я случайно подслушала разговор кураторов в столовой. Узнала, что студентка попала в больницу, но прогноз вроде бы хороший — поэтому выбраковывать её не планируют. А вот пролечиться девушке придётся, причём не только по психической части, но ещё и в отделении отравлений.

— Можно узнать, по какой причине забраковали погибшего студента? — поймала Фуньяня на выходе, когда кураторы наконец начали расходиться.

— Нет, ты всё-таки в меня влюбилась, — раздражённо заметил эрхел. — Даже сейчас преследуешь.

— Не влюбилась, и не поэтому, — привычно возразила я. — Ты лучше других разбираешься в мориотарцах. Не к Зоргуму же обращаться для консультации?

Куратор тяжело вздохнул.

— Вот настырная. Идём, по пути поговорим, — помолчал, пока мы не вышли из здания. — Я не знаю причин, которыми руководствовался Зоргум. Думаю... надеюсь, что они есть.

— Или он воспользовался положением, — мрачно закончила я. Немного подумала и добавила: — Нет, если пользуется, то не так уж сильно: иначе бы статистика выпусков из его групп была бы иной.

Фуньянь чуть замедлил шаг, покосился на меня, а потом невесело усмехнулся:

— Зная тебя... всё-таки советую в эту грязь не лезть. В Мориотар или к его гражданам. Понимаю, что тебя тянет куда попало и на всякие гадости, но всё-таки не стоит.

— И не думала, — обиженно буркнула я. Но слова эрхела навели на мысль. В Мориотаре явно есть какая-то тайна. Не может ли оказаться, что и там есть свои положительные стороны? Вон, про тех же чиртериан сколько негативных мнений, а на деле — вполне нормальные существа. Хотя и странные.

— Стоп! — привлёк к себе внимание куратор. — Я сказал, чтобы ты туда не лезла, рендер недоразвитый. Если надо будет — и прикажу. Всё-таки сейчас я тут работаю и предпочитаю способствовать нормальному выпуску, а не увеличению доли погибших или не вернувших кредит. И не надо так на меня смотреть, — добавил Фуньянь после паузы. — Мысли твои не читал, но они очень неплохо на лице отражались... и реакция подтвердила, что подозрение было верным.

— Лезть я не собиралась. Тем более, после того, что видела в коридоре, — заверила собеседника, невольно улыбнувшись. — Просто подумала, что ведь и правда в Мориотаре может быть не всё чисто. С другой стороны, в любом случае это не отменяет отдельных моральных уродов.

— Там точно всё грязно, — хмыкнул мужчина. — Подозреваю, что Зоргуму чем-то понравилась та студентка, которая в больнице.

— Хочешь сказать, это была ревность?! — резко остановилась я.

— Нет, не думаю. Убийство юноши вряд ли связано с симпатией или антипатией. Но Зоргум дал второй жертве пищу и даже отравил не смертельно — так, что и без больницы бы, скорее всего, выкарабкалась. По мориотарским меркам — почти забота. Будет жаль, если студентку заберут фиолетовые. На мой взгляд, хорошая может выйти самоубийца.

— Разве имеют право? — уточнила я. — Или не имеют, но никто спорить не станет?

— Имеют. Выбор не из всех, но широкий, — заметив моё недоумение, эрхел пояснил: — Зоргум почти не получает денег за свою работу. А его услуги стоят дорого. Поэтому тартарцы не возражают, если он возьмёт студентами некий эквивалент платы.

— И убитый тоже входит в этот эквивалент?

— Нет. В данном случае, это проходило как работа представителя государства. Выбраковка. Пусть и в такой форме.

Этот разговор долго не выходил у меня из головы. И вовсе не только из-за уже привычной, но неприятной тартарской черты — приравнивания людей к товару. Ещё поразило оригинальное выражение симпатии. Нечеловеческое. И вообще странное для разумного существа. Даже если людоедство у мориотарцев является нормой, то уж отравление-то точно не вписывается ни в какие рамки. Фуньянь зря беспокоился. С такими людьми я и без предупреждений связываться не стану.

В этот же день меня вызвал Асс. Но не на внеочередную проверку. Честно говоря, я вообще не очень-то поняла причину встречи. Древтарец высказал какие-то странные претензии по типу «я для тебя вообще куратор или кто?» и раздраженно поинтересовался, почему за консультациями обращаюсь к другим. Но не успела я объяснить, как байлог перебил:

— Ну конечно, я ведь по определению дурак и ничего хорошего посоветовать не могу! — после чего выгнал из кабинета, не дав и слова вставить.

А на следующий день Лисс прояснил ситуацию.

— Асс обижается, что ты с Фуньянем довольно часто говоришь, а его избегаешь, — сказал друг, когда я поделилась недоумением.

— Мне показалось, что так правильно, — пожала плечами я. — Радия, если честно, опасаюсь, а Асс, насколько знаю, от таких вопросов занервничать может.

Говорить про то, что и этого куратора тоже побаиваюсь, особенно после той внезапной вспышки в древтарском кафе, не стала.

— Да, Асс бы точно вспылил, — согласился Лисс, заворачивая в заброшенный отвилок: сегодня мы в очередной раз гуляли по канализации.

— Тогда, тем более, не понимаю, почему он вдруг обиделся.

— Потому что ты с Фуньянем общаешься, а с ним — нет. Асс — глупый, — неожиданно выдал подросток. — Он не понимает... не хочет понимать, что его могут бояться или просто не хотеть общаться.

Я перелезла через завал и остановилась на развилке, присматриваясь к обстановке. Лисс тоже замер, чтобы не мешать. Если вначале походы в разные, не всегда приятные, места казались глупостью, то позже удалось понять их пользу. Пройдя через короткий путь, нам надо будет выжить. Но никто не обещал, что обстановка на той стороне окажется спокойной и безопасной. Или что вокруг будет дикая природа, а то и пустынная местность. Если вдруг там живёт какая-то цивилизация, то не факт, что она проявит миролюбие и дружелюбие к незнакомцу без документов. А часто легче скрыться как раз в малопривлекательных местах: на свалках, в заброшенных подземельях и так далее. Поэтому лучше заранее научиться ориентироваться в такой обстановке.

Было тихо. Сзади еле слышно журчал грязный ручей — не из прорвавшей трубы, а просочившийся откуда-то сверху после сильного ливня. А из правого узкого коридора слабо, почти незаметно, веяло наружным воздухом.

— Туда? — поинтересовалась у друга и, получив подтверждение, вернулась к прерванному разговору: — Вроде ни для кого не тайна, что твой вид опасаются.

— Боятся, презирают, не любят и избегают, — согласился Лисс. — Но одно дело — это знать, а другое — принять и не обижаться.

— Ты — принял?

Юноша ненадолго задумался.

— Нет. Конечно нет. Я тоже каждый раз обижаюсь и расстраиваюсь. Просто стараюсь меньше это показывать. Ведь если люди увидят, что мне больно, то будут и дальше бить по тому же месту. И без этого очень часто бьют, — тихо добавил байлог.

Я поспешила отвлечь Лисса, тем более, что мы, наконец, выбрались наружу, в заросшие бурьяном развалины. Но о разговоре не забыла.

Через некоторое время подняла эту же тему, оставшись наедине с Ликрием. Если подумать, то после того, как я перешла в разряд «друзей», он стал намного откровеннее говорить о многих вещах. Вдруг и с байлогами ситуация изменилась?

— Мне неприятно это обсуждать, — признался друг. — Но тебе это будет полезно. Судя по твоим склонностям, в жизни пригодится. Только с условием — не для распространения.

— Не для распространения кому? — сразу же уточнила я.

— Никому. Некоторые наверняка сами знают. А кто не знает — тому и не надо знать, — немного помолчав, Ри продолжил: — Если ты будешь рассказывать такие вещи, то поставишь себя под удар арванов, — заметив мой взгляд, друг пояснил: — Это не значит, что на тебя сразу кто-то нападёт. Не исключено, но вероятность мала. Скорее всего выставят в плохом свете, сделают так, что другие сами от тебя избавятся или просто перестанут верить.

Оценив угрозу, медленно кивнула. Действительно, зачем сразу уничтожать физически и тем самым подставляться под подозрения? Путь, указанный Ри, ещё более эффективный и не менее страшный для жертвы.

— Поняла. Буду хранить в тайне... если не возникнет совсем уж насущной необходимости.

— Хорошо. Так что тебя интересует?

— Многое, — честно призналась я и постаралась описать ситуацию, а также своё недоумение.

— Я знаю отнюдь не всё, — предупредил Ри перед тем, как отвечать. — Всё-таки мы с ними враги. К тому же во многом их сложно понять. Возможно, нам даже более сложно, чем некоторым другим. Например — чем тебе.

Друг сходил за напитками: мне принёс прохладной воды, а себе — густого сиропа. Мы развалились прямо посреди комнаты, на полу, глядели в окно и расслаблялись после занятий. Не знаю, насколько такой отдых необходим Ликрию, но он тоже иногда получал удовольствие от праздного времяпровождения. Ну или делал вид.

— Байлоги в чём-то максималисты, причём радикальные. Например, они могут начать страдать, уже просто столкнувшись с кем-то на улице и если этот кто-то ушёл или не обратил на них внимания. Но в данном случае всё сложнее. Думаю, Асс считает, что вас связывает слишком многое — поэтому и возникает такая неадекватная реакция.

Проводив взглядом пролетающего мимо окна студента, понимающе вздохнула:

— То есть он думает, что я неблагодарная? Он для меня много сделал, а я...

Ри усмехнулся.

— Насколько я общался с ним (для тренировки, естественно) — нет. Думаю, Асс не подводит какого-то рационального объяснения. Просто хочет общаться, а гордость не позволяет прибежать и навязаться — как делает Лисс.

— Лисс вовсе не навязывается, — возразила я. — Наоборот, очень корректно относится и понимает, если мне хочется побыть в одиночестве, — недовольно покосилась на хмыкнувшего друга. — Но ведь Лисс — ещё почти ребёнок, а Асс взрослый, состоявшийся, высокопоставленный. И наверняка друзей у него много. Зачем ему это?

Друг пожал плечами.

— Такова их особенность. Главное, помни — она есть у всех байлогов. Даже если кажется, что у кого-то такого нет, то на самом деле он просто хорошо скрывает.

Я поднялась и села, упёршись о стену. Странно. Ну действительно, зачем Ассу со мной возиться? К тому же он ещё и куратор — то есть дел и без рендеров-студентов полно. Прикрыв глаза, представила сцену, в которой общаюсь с ним, как с Лиссом. Передёрнулась. Одновременно забавно и грустно. К тому же, наверняка все подумают, что я просто пользуюсь чужой слабостью. А если даже все так не подумают — то так подумаю я сама. Общение с Ассом, в отличие от такового с подростком, может принести много плюсов и бонусов. Не хочу получать их таким образом... ни за что.

— Ещё одно, — неохотно продолжил Ликрий. — Не шути и не издевайся над его чувствами. Даже если не будешь их принимать.

— А я издеваюсь?

— Нет. Но мало ли. Асс ведь, действительно. глупо выглядит со своими... особенностями, — Ри выразительно покрутил у виска.

— Постараюсь. Точнее — и сейчас стараюсь, но попробую быть внимательней в этом плане, — пообещала другу. — Вот только не понимаю, почему вдруг ты так об этом беспокоишься.

Химера некоторое время молчала, лишь волосы сложились в причудливую фигуру. А потом выражение лица чуть изменилось. Почти незаметно, но не для меня.

— Ри старается стать другим, — пояснил Лик. — Переоценивает свои прошлые взгляды и отношения.

— Всё равно странно. У него с байлогами вражда, ладно бы с ней боролся. А тут вдруг на такие мелочи внимание обращает...

— В том-то и проблема, что не мелочи. Знаешь, почему байлогов так старательно травят, издеваются, а ещё преследуют тех, с кем они подружились?

Я задумалась.

— Сам собой напрашивается ответ — у арванов с байлогами война. Очернить противника — значит отпугнуть от него возможных союзников, а то и добавить врагов.

— Да, это одна из причин, — согласился друг и тут же уточнил: — Но не основная. Это один из немногих, медленно действующих, но достаточно надежных способов убить байлога.

— В смысле — убить чужими руками? — удивилась я. — Но ведь я по сути тоже об этом говорила...

— Нет, не в этом смысле, — Лик ещё усложнил причёску, теперь над его головой возвышался очень реалистичный замок из псевдоволос. — Ты знаешь, что в Тартаре байлоги живут очень мало? Меньше, чем в других гигантских странах. На втором месте с конца — Вертар.

— Ну-у, — потянула я. — В Тартаре на них наверняка охотятся, да и паспорт потерять им легче лёгкого. А в Вертаре такое ренство, что наоборот, удивительно, как выживают.

— А ты знаешь, что, например, в Вертаре, большая часть байлогов погибает не от ренства?

Вот теперь я задумалась. Если не ренство, то что? Особенно с учётом того, что байлогов в Вертаре защищают законом. Межвидовая война? Неужели она и там настолько сильна?

— Нет, не она, — опроверг предположение Лик.

Ещё немного подумав, пожала плечами:

— Больше ничего умного пока в голову не приходит.

— В каком-то плане да, их гибель всё-таки связана с ренством. Но очень опосредованно, — задумчиво сказал друг. — Ренство — постоянная угроза на территории Вертара. От него гибнет много людей. В том числе — знакомых и друзей байлогов.

Я смотрела на замолчавшего друга, ожидая продолжения.

— Байлоги это как-то чувствуют. Переживают, пугаются... а это, в свою очередь, вызывает кое-какие физиологические изменения в их организме. Причём все — в одну сторону. Когда их накапливается слишком много — байлог умирает.

— Но они ведь врачи... — пытаясь переварить неожиданную новость, прошептала я.

— С этим они справиться не могут.

Отвернувшись, долго смотрела в окно, на солнечный город. Выходит, байлоги умирают от нервов. Причём, почти в прямом смысле. Не потому, что пострадали сами, а переживая за других. Но тогда получается, что и развернутая арванами массовая травля может быть не просто издевательством, а реальным оружием.

— Насмешки тоже могут вызвать эти изменения?

— Могут. Особенно, если бьют по какому-то больному месту. Лучше всего действует, если предаёт или насмехается тот, к кому байлог привязался.

— А не привязываться они не могут, — горько закончила я. — У Асса уже проблемы со здоровьем, да?

— В этом плане — пока нет серьёзных. Но он болен психически.

Я вздрогнула и резко повернулась к другу:

— В смысле?

— В прямом, — серьёзно сказал Лик. — Асс ещё пока держит себя в руках и может работать. Поэтому его не ликвидировали. Но он ненормальный. Агрессивный псих. Может сорваться в любой момент.

— Тогда почему его прислали?! — возмущенно вскочила я. — Или он спятил уже в Тартаре?

Лик не ответил. А потом и вовсе уступил власть Ри.

— Он же принц. Сын императора. Почему? — тихо повторила я.

— Насколько я знаю, Маджит тоже не может справиться с таким сумасшествием. Вот с «приближением смерти» может — поэтому Асс и здоров в этом плане. Но он агрессивен и ненормален... даже по гуманным к байлогам законам Древтара подлежит уничтожению, — сказал арван. — А теперь подумай сама. Здесь нужен тот, кто поможет с расследованием. Расследованием убийства. К тому же — в Тартаре. Тут могут погибнуть и, скорее всего, погибнет часть студентов, может что-то случиться с кураторами и местными байлогами. Да и вообще, Тартар — не самая гуманная страна.

Ри встал и ушёл мыть посуду. А я ещё долго сидела и думала на тему разговора. Стал бы Древтар рисковать нормальным байлогом? Вполне вероятно, что у Асса и возможности отказаться от сомнительной чести не было. От этого становилось горько. И очень стыдно. В том числе, и что отталкиваю больное существо. Но и с психом связываться не хочется. Особенно — с агрессивным. Даже если его агрессия будет направлена не на меня.

Передвинулась ближе к окну и ненадолго закрыла глаза, вспоминая Асса и его поведение. Да, он бывал резким, но именно агрессивным и сумасшедшим не выглядел. Даже когда стол сгноил. Это ведь не атака была, а всего-лишь особенность физиологии. Хотя, если подумать... Буйного психа вряд ли бы поставили на такую должность. Значит, несмотря на то, что Асс психически болен, он вполне контролирует себя. По крайней мере, до тех пор, пока не начнётся приступ. Как же жаль древтарского куратора! Может, всё-таки наплевать на чужое мнение и попробовать общаться? Хотя всё равно не представляю, какой ему в этом толк.

В конечном итоге, я решила не форсировать ситуацию, но и не бегать от контакта — если таковой вдруг случится.

Шли дни. Ри похоже, действительно старался что-то в себе менять. По крайней мере, стал гораздо терпимее относиться к иногда заходящему за мной Лиссу. А однажды даже попросил того экстренно вырастить какое-то растение в горшке (сам Ликрий на время процесса сбежал из комнаты). Я же осталась и с удовольствием пронаблюдала за процессом. «Туман» Лисса отличался от такового у Асса — был менее тёмным и более рассеянным. А ещё светился слабее, хотя действовал практически так же. По крайней мере, я не заметила особой разницы.

Работой Лисса арван остался очень доволен. Тот, первый близкий контакт, стал поворотным в их отношениях. Не знаю, ожидал ли Ри такого результата, но теперь Лисс стал чаще заходить в комнату, интересовался у Ликрия, не надо ли ещё помочь (чем тот порой пользовался), рассматривал и комментировал живой уголок. Ри тоже не оставался безразличным, даже несколько растений подростку подарил, в том числе то, которым Лисс особенно активно восхищался.

— Для байлога — прямо верх сдержанности и разумности, — отметил Ри как-то после ухода Лисса с очередным цветком. — Можете иногда здесь заниматься и общаться... в общем, пусть изредка гостит. Не слишком подолгу.

— Для тренировки?

— Если бы устойчивость можно было повысить... но увы, — вздохнул друг. — Скорее для того, чтобы психологически привыкнуть и хотя бы с этой проблемой справиться.

Естественно, я не стала возражать. Вот и сейчас лежала на верхней полке, читала новости и иногда поглядывала на ухаживающего за живым уголком Лисса. Ликрий сидел неподалёку и тоже молча за ним наблюдал, но не возражал. Хотя и радости особой не проявлял. Впрочем, последнее не удивительно, учитывая, что арваны ощущают в присутствии байлогов.

Улыбнувшись, вернула на очки-компьютер текст и снова погрузилась в чтение. Всё-таки как интересно в Тартаре новостные сайты работают. До сих пор радуюсь такому способу подачи информации. Например, последняя новость, про необычно сильное ренство на нейтральной территории между Вертаром и Тартаром, но под патронатом последней. В одной заметке сначала приводят факты, а потом несколько их анализов и трактовок экспертами, предоставляя читателям самим выбирать позицию. Или вообще перейти по ссылке на более подробные, точные показатели и самостоятельно сделать выводы. Но на такое я не способна, поэтому приходится ограничиваться чужими мнениями.

Всё-таки ренство — это страшно. Особенно крупное агрессивное ренство. Вот, например, этот случай. Высоко в воздухе над одной из мелких стран появился крупный метеорит или осколок планеты. И рухнул, вызвав огромные разрушения: как непосредственно, так и из-за ударной волны. Грубо говоря, добрую половину пострадавшей страны практически снёс с лица земли, на остальной территории немалые разрушения, да и соседние государства пострадали. Больше всего повезло той единственной стране из пострадавших, которая имела патронат Вертара: в ней уже работают спасатели из красного гиганта. А из тех, что находятся под «защитой» Тартара, на две напали менее чем через сутки после катастрофы (едва убедившись, что территория не заражена), ещё в одной начался передел власти (нашли время!), и лишь последняя пока удерживает порядок и границы. Центральную же уже вообще никто в расчёт не берёт, все аналитики сходятся во мнении, что ей не оправиться от бедствия.

После таких событий намного ближе и понятнее становится позиция эррозийцев... да и тех сородичей Ирины, которые хотят получить вертарский патронат. По крайней мере, после природного катаклизма вертарская страна действительно получила помощь. А вот у тартарских, мягко говоря, серьёзные проблемы. Даже та, что пока сохранила порядок, на самом деле в опасности. По крайней мере, по мнению аналитиков она сейчас вынуждена выгребать все свои резервы. Да и тех не хватит: в результате либо придётся договариваться с так называемыми союзниками (которые наверняка не упустят свою выгоду), либо искать ещё какой-то, вряд ли лучший выход. А чуть дашь слабину, как противники не упустят момента: одни уже подвели войска к границе, да и другие почти не отстали. Слишком много желающих нажиться на чужой беде. В общем, ужас какой-то. Ещё и куда деваться выжившим из самой пострадавшей страны, тоже непонятно. Беженцы никому особо не нужны. Разве что в Тартар выбираться, надеясь, что по пути не ограбят, или в какую-то другую гигантскую страну. Но если денег мало — то в Тартар реальнее всего.

Всё-таки, живи я в Калипе, наверное, тоже за патронат Вертара голосовала бы. Несмотря на все недостатки, он действительно ещё и защитник... почти опекун. Вон, аналитики даже не особо рассуждают, все единогласны, что с вертарской страной всё нормально будет и в долгах она не окажется. В отличие от всех тартарских.

— Вот и печенье! Давайте перекусим, — предложила Вира, принеся из кухонного закутка свежую ароматную выпечку.

Лисс встрепенулся и с интересом принюхался. А потом кивнул:

— Понял, уже ухожу.

Я вздохнула, но задерживать не стала. Потому что нельзя так: жертвовать ради одного комфортом другого. А Ликрию рядом с подростком реально тяжело, и вряд ли он сможет получить хоть какое-то удовольствие от чаепития.

— Давай тебе отложу, — предложила Вира, достав платок и перекладывая на него часть печенья.

Эрхелка относилась к Лиссу настороженно, но старалась не обижать.

— Спасибо, — тепло улыбнулся юноша, прижав к груди свёрток. — Приятного вам ужина.

— Может, с тобой пойти? — предложила я.

— Не надо, — покачал головой байлог. — Они ведь тоже тебя любят. Отнимать у других друга — нехорошо.

— До встречи, — пожелал ему Ликрий, наливая себе сиропа: он так делал каждый раз после визита Лисса, чтобы быстрее восстановить самообладание.

Уже у двери юноша обернулся и сделал прощальный жест кистью. А потом вдруг вздрогнул, уронил свёрток и замер, будто к чему-то прислушиваясь.

— Лисс? — насторожилась я.

Байлог зашипел. Не как обычно, когда обижался, и не так, как когда радовался. Тихо, равномерно, на одной ноте. Сзади раздался странный звук. Резко обернувшись, успела увидеть, как Ликрия вырвало только что выпитым. Псевдоволосы беспорядочно шевелились, а на лице застыло какое-то непонятное, незнакомое выражение. Химера постояла ещё пару секунд со стекающей изо рта жидкостью, а потом рухнула прямо на стол.

Непроизвольно рванувшись на помощь, я тут же заставила себя остановиться. Если... если Ликрий не контролирует себя, к нему сейчас приближаться очень опасно. Схватив одеяло, набросила на волосы, а потом повернулась к Лиссу. Если не ошибаюсь, то на арвана повлияли специфическим байлоговским образом. Нужно убрать источник опасности.

Подросток скрутился на полу в позу, напоминающую такую у эмбриона. Одежда на юноше уже сгнила и рассыпалась, зато его оплетали и быстро расползались вокруг побеги вешности. Казалось, они росли прямо из тела... или из скафандра.

— Лисс! Лисс, ты меня слышишь?

Ответа не было. Даже тон шипения не изменился. Шагнув было к байлогу, я тут же шарахнулась от рванувших в мою сторону побегов.

— Нам приказано немедленно покинуть здание, — деловито сообщила Вира. Эрхелка тоже не теряла времени даром и успела связаться с кураторами. — Лисса не трогать, остальным срочно уходить.

Я с сомнением покосилась на дверь: её уже наполовину оплела вешность.

— Окно, — подсказала Вира, деловито набрасывая на Ликрия ещё пару одеял. — Его тоже надо выбросить.

Кивнув, я присоединилась к подруге. Вместе мы быстро обмотали химеру одеялами: от серьёзной атаки это не защитит, но вряд ли он станет нападать в бессознательном состоянии. А от случайности такая прослойка уже убережёт.

Но не успели мы поднять Ликрия, как Вира охнула, бросила его ноги и рванула к окну: за короткое время до ставней уже успела добраться одна из длинных плетей. Более того, она даже успела каким-то образом проникнуть через стекло и теперь расползалась по нему тонкими побегами. Эрхелка ударила по кнопке, открывающей окно. Створки чуть сдвинулись, натужно загудели, а потом сомкнулись обратно. Вира схватила за плеть и дёрнула. Естественно, безуспешно. Вдвоём нам тоже не удалось справиться со зловредной вешностью, хорошо хоть, она нас хватать не пыталась.

— Мы заперты, — ещё раз оглядев комнату, констатировала эрхелка.

Чуть отодвинувшись от плети, я тоже осмотрела помещение. А ведь выходы явно заблокированы намеренно. Пока вешности ещё немного: одна толстая плеть оплела дверь, другая лишила возможности открыть окно. Ещё одна проделала дырку в аквариум Ликрия и теперь оттуда по полу растекалась лужа. Те предметы, что ближе к Лиссу и могли сгнить, уже сгнили и теперь их всасывают тонкие не то корни, не то усики. А остальное помещение вешность не тронула. Хотя нет, вон ещё несколько плетей медленно растут в сторону кухонной подсобки, живого уголка и наших шкафов с вещами.

— Нас заперли специально, — мрачно уточнила я. — Лисс! Лисс, ты слышишь? Выпусти нас!

Да Мориотар всё побери! Не знаю, что случилось с байлогом, но он даже не показал вида, что слышал. Подходить... нет, он явно неадекватен — а значит, рисковать не стоит. Лисс психует или вообще умирает, Ликрий не то в обмороке, не то в шоке... А для полного счастья ещё и связь перестала работать. Что делать?!