17 – 35 октября 33 года

В качестве отдыха, в перерывах между работой, Морий часто устраивался на мху и с удовольствием слушал легенды и истории старших посвящённых. Он любил эти минуты, хотя необходимости в них не было — Орден сам по себе наполнен чудесами. Прекрасное и ужасное причудливо смешивалось воедино, отчего порой юноше казалось, что это не реальность, а сон.

В Ордене Морий увидел множество доказательств того, что посвящённые на самом деле являются магами. Он наблюдал за людьми и йети, уходящими под воду и способными дышать там, как рыбы. Общался с обезьянами, понимающими человеческую речь и даже отвечающими на языке жестов. Видел тех, кто проведя над дровами рукой, способен заставить их вспыхнуть — и точно так же может зажечь человека, например, опалив открытую рану. Могущество... жаль, но пока недоступное самому Морию.

Однако в Ордене была и тёмная сторона. За всю жизнь юноша не видел столько смертей... столько мучительных смертей, как здесь. Одно дело, когда убиваешь защищаясь или затем, чтобы съесть, а совсем другое — изощрённо издеваться и намеренно причинять боль. Посвящённые, эти кровавые жрецы, пытками доводили до смерти детей и животных, пили человеческую кровь, разделывали разумных существ как дичь. Морий не был трусом, но не мог спокойно смотреть на заживо вскрываемых людей и встречаться взглядом с бездушно глядящими на мир скелетами. С этой стороной мира магии он смириться не мог... и считал, что лучше не иметь могущества вовсе, чем получать его такой ценой.

Но увы, сделать пока ничего не получалось. У Мория создалось впечатление, что за ним не просто приглядывают, а прямо-таки следят. Поэтому, после пары неудач, он затаился, решив сначала получить авторитет, доверие и могущество, а уже потом уничтожить зло.

— Нуль рассказывали, что в другом мире дети начинали болеть сразу после рождения и чаще погибали совсем маленькими, ещё не умеющими даже ходить и говорить, — прервал размышления юноши Рог. — Не так быстро, как обречённые, но большая часть тех, кто умирал, не доживала и до полугода. А ещё вырастало очень много детей: обречённых почти не рождалось, а из остальных даже в худшие времена выживали четыре-пять из десяти.

— Сказки, — фыркнул Морий и, с видом умудрённого жизнью старца, добавил. — Такого быть не может.

За последние месяцы юноша слишком часто чувствовал себя глупым, нетерпеливым и невоздержанным, поэтому не упускал ни одной возможности хоть как-то повысить статус.

— Может, и так, — не стал спорить Рог. — Но счастливые. Лучше, когда дети гибнут сразу, а не если их растишь, воспитываешь, лечишь, отдаешь кучу сил — и всё насмарку. Судя по словам нуль, в том, прошлом, мире дети даже почти без надзора и лечения могли выжить и вырасти. Представь, какая экономия времени, сил и средств!

Морий кивнул. Хотя у него своих детей ещё не появилось, но он помогал воспитывать сыновей отцу и соседям — по этой причине прекрасно знал, как тяжело вырастить нового человека.

— Всё равно сказки, — недовольно буркнул он. — Ещё скажи, что в том мире и репеллент с лекарствами сами с неба падали?

Рог улыбнулся.

— Нет, но там можно прожить без репеллента и лекарств. Как... вот как йети живут же без репеллента.

Заплакал один из лишних, и его крик тут же подхватил ещё десяток детей. Морий поморщился, встал и направился к своему проклятью — детским люлькам.

— Сонной смеси не забудь взять, — вслед ему посоветовал Рог.

Морий слегка отмахнулся, а потом кивнул. Когда он только начал работать в месте, где лишних детей держали до ритуалов, то считал, что многое делают неправильно... ведь так дети не смогут вырасти нормальными. Впрочем, для жертвоприношений и не надо, чтобы малыши взрослели — им достаточно перейти годовой рубеж. Юноше было страшно смотреть на младенцев и стайку подросших, но обречённых на гибель детей. Но только сначала.

Проработав в детской лаборатории чуть больше месяца, Морий сильно изменил мнение. Людей мало, а работы очень много: однотипной, тяжёлой, грязной и противной. Если в первые дни юноша ещё пытался выкроить время на то, чтобы поговорить, поиграть с каждым малышом, то теперь, как и другие, общался преимущественно с группой. Говорят же с младенцами пусть те, кто подбирается или уже перешагнул годовалый возраст — хоть какое-то, но общение.

Вытащив из люльки обкакавшегося мальчика, а потом и двух «поддержавших» того в грязном деле девочек, Морий обтёр их влажным мхом и перенёс поползать на детскую площадку — огороженную территорию для ребят постарше. Заодно достал из корзины несколько фруктов и, стряхнув с них насекомых, передал подбежавшим малышам. Вообще-то надо каждый раз следить, что и как ест ребёнок, иначе его не уберечь. Но возможности нет — обслуживают лишних всего двое, а детей больше сотни. Поэтому даже в специальном помещении, которое защищено от большинства опасностей, почти две трети детей погибает ещё до года. Чаще всего от ядов: от укуса проникших в лабораторию животных или съев насекомых, пробившиеся через подстилку травы, грибы или мхи. Вначале Морий злился на спокойствие посвящённых и сильно переживал из-за каждой смерти, ведь от такой ерунды можно и нужно спасать... если присматривать как положено и заметить вовремя. Но вскоре смирился — можно уследить за одним, двумя, если повезёт, даже пятью детьми, но не за сотней.

К удивлению Мория, здесь же, рядом с лабораторией, находились собственные дети посвящённых. Детский сад для своих — с посменно дежурившими воспитателями. В отличие от лишних, каждому из отпрысков уделялось гораздо больше внимания... но примерно столько же, как и у махаонов. Единственное — медицинская помощь поставлена лучше, а в остальных отношениях почти то же самое, хотя и организовано иначе. Последнее обстоятельство сильно удивило юношу, поскольку он ожидал куда больших отличий и того, что «свои» воспитываются как избранные.

Вместо объединения соседей или создания временных семей для выращивания малышей (как принято у махаонов), у посвящённых взаимопомощь оказалась централизована: в детский сад свозились все дети старше шести месяцев. Дальше ими, в основном, занимались воспитатели, а родители (если находились неподалёку) могли навещать, брать на прогулки, общаться — но не уводили с собой, в семью.

— Почему так? — как-то поинтересовался Морий у Рога, но за негласного наставника ответила воспитательница.

— Мы занимаемся такими вещами, которые часто нельзя отложить, а за детьми, сам знаешь, нужно следить постоянно, без перерыва. Поэтому пострадает либо дело, либо малыши. Так мы можем работать больше и точнее... а детей выживает примерно столько же, как и у остальных. Многих из нас могут в любой момент вызвать, например, при вспышке болезни. Вот ты хотел бы тащить своих малышей туда, где эпидемия? Да ещё учти, что там надо будет спасать народ и некогда ухаживать за ребёнком... или погибнут люди. Собрав детей вместе, мы экономим силы части посвящённых, чтобы те могли потратить их на другие важные дела и не выматывались так, чтобы оказаться бесполезными.

Кивком показав, что принимает такое объяснение, Морий вернулся к работе. Думать о том, что у посвящённых не всё так просто, как казалось со стороны, тогда не хотелось. Впрочем, и спустя месяц желание не появилось, хотя такие мысли всё чаще закрадывались в голову.

Юноша уже много раз жалел, что настоял на своём: после испытательного срока утверждать, что он по-прежнему хочет стать посвящённым, являлось чистым упрямством. И делом чести — Морий видел, что из-за эпидемии, охватившей нулевое поколение, работы стало больше. Может, посвящённые и проводят всякие противные человеку кровавые ритуалы, но они же спасают людей во время бедствий. Это тоже знали все, как и то, что к людям из этого племени всегда можно обратиться за медицинской помощью — и без веской причины они никогда не откажут тем, кто не является преступником. Последнее до сих пор удивляло и вызывало недоумение юноши. Как маги могли сочетать в себе настолько несовместимые качества?

Большое количество муторной однотипной и грязной работы сильно действовало на нервы. В обязанности Мория входило кормление, уход, постановка прививок лишним детям и животным, уборка помещений (в том числе препараторской) и чистка клеток, прополка пробившейся поросли, приготовление пищи для посвящённых и подопытных и так далее и тому подобное. Одному со всеми делами справиться вообще нереально, но, кроме юноши, на территории Ордена трудилось ещё много подрастающих детей, несколько подростков и молодых взрослых. К единицам из подопытных, которым повезло выжить, и детям посвящённых здесь относились одинаково — как к необходимой рабочей силе. И, что удивительно, как к части племени.

Но главной проблемой оказалась вовсе не физическая усталость. Лорд не обманул — учиться приходилось постоянно. Разбирать закорючки, оказавшиеся буквами, и писать их самому, работать с большими числами, весами и мерами, учить, где проходят кровеносные сосуды, признаки десятков разных болезней, какие прививки и лекарства для чего, как их применять, готовить и хранить. От обилия сведений, которые приходилось усваивать ежедневно, голова гудела. Ещё сильнее Мория раздражало то, что от занятий он устает не меньше, а то и больше, чем от физической работы. Обиднее всего то, что во втором случае хотя бы результат виден, а тут — ничего! Тем более неприятно чувствовать себя глупее трёхлетних, только-только признанных взрослыми, или вообще подростков. Морий не привык быть отстающим и всеми силами пытался занять нормальное положение.

Морий часто скучал по вольной жизни у махаонов. И, одновременно, впервые по-настоящему понял отца — тот не раз советовал наслаждаться жизнью, пока есть такая возможность. Семья и дети — благо, но они же крепко привязывают к дому, и уже не удастся так просто сорваться с места. В Ордене Морий, кроме первых дней, ни разу не ощущал, что дела закончены. Тут как будто постоянно пытались догнать уходящего неспящего лесного гиганта: даже если двигаться вплотную, стоит ненадолго остановиться, как начнёшь отставать.

Даже пироги, лепёшки, пирожные и прочие лакомства, действительно ставшие более доступными, уже не так радовали. Однажды Морий поймал себя за тем, что в очередной раз переживая по поводу «как всё несправедливо», сам того не заметив, в одиночку умял целый фруктовый пирог — то есть в восемь раз больше, чем когда-либо раньше. Да и вообще юноша стал много есть: то от нервов, то от недосыпа, то из-за проснувшегося от учёбы голода. По данной причине за время работы в Ордене Морий слегка округлился, что не улучшало настроения — раньше он сам с удовольствием пересказывал анекдоты про зажравшихся посвящённых.

Настоящей отдушиной стал один из семи дней недели. Выходной Мория приходился на среду, и юноша каждый раз старался уйти в лес — туда, где чувствовал себя уверенным и сильным. Пусть в роли лаборанта он отстает, зато как охотник и собиратель на голову превосходит любого посвящённого. Да, без пищи даже самый отъявленный лентяй не вернётся, но достать по настоящему ценную, вкусную и малодоступную добычу способен отнюдь не каждый. Морий до сих пор мог, хотя с лучшими охотниками теперь уже соревноваться не получится — переход в другое племя не прошёл даром.

В очередной раз, вернувшись в Орден, Морий отдал добычу ребятне и искренне наслаждался их восторгом. Приятно хоть в чём-то чувствовать себя лучше, сильнее и умнее. К сожалению, долго понежиться в лучах славы юноше не удалось, настроение резко сбила приехавшая из центра Иста.

— У тебя мозги есть вообще?! — вместо приветствия сварливо заявила она. — Ты чем думал, когда в посвящённые шёл? Это же совсем не твоё! Даже со мной не посоветовался!

— А что тебе не нравится?! — возмутился неожиданной отповеди Морий.

Они столкнулись взглядами и некоторое время молча пытались перебороть друг друга. А потом, не сговариваясь, отошли в сторону от других людей.

— Я очень рад тебя видеть, — усилием воли заставив себя успокоиться, улыбнулся юноша.

Он знал, что такой приём чаще всего выбивает Исту из ехидно-злодейского настроения. А если начать спорить или возражать, то девушка докажет, что по праву носит звание приёмной дочери знаменитого дурным характером Росса.

— Я тоже, — Иста смущённо потемнела и на некоторое время замолчала, а потом уже гораздо тише добавила: — Не переводи тему. Не хочу, чтобы ты променял на меня всю свою жизнь. Мы ведь и без этого могли бы быть вместе.

Юноша чуть не рассмеялся.

— Нет, что ты! Я решил стать посвящённым вовсе не из-за тебя.

— Тогда почему? — удивилась девушка. — Ты добытчик, человек леса — по какой причине ты вдруг решил всё бросить?

Морий ответил не сразу. На какое-то мгновение ему захотелось рассказать правду, привлечь любимую на свою сторону, но потом он вспомнил её реакцию на критику посвящённых и передумал. Лучше сначала заслужить уважение в племени, а уже потом пытаться что-то менять.

— Это не совсем моё, но тут я смогу принести больше пользы, — улыбнулся он и тут же добавил: — А ещё посвящённые могут чаще есть всякую вкуснятину и умеют колдовать!

Иста с готовностью рассмеялась, показав, что оценила шутку и крепко обняла друга. Разговор сам собой перешёл на другое: всё-таки они не виделись уже несколько месяцев и действительно успели соскучиться.

В этот вечер Морий уснул на редкость быстро, даже не пришлось пить успокоительный отвар. С возвращением Исты у него на душе стало гораздо спокойней. Казалось, что теперь всё будет иначе. Правильней.

А вот девушке долго не спалось. Она слишком хорошо знала любимого, чтобы обмануться шутливым объяснением. И теперь в сердце поселилась тревога. Что он скрывает и почему не доверяет?

На следующий день Мория, как нарочно, отослали в Волгоград на новое место работы: в пещеру-изолятор, где держали заболевшее нулевое поколение. Сначала юноше казалось, что там будет проще, ведь взрослые, пусть и больные, люди — совсем не то же самое, что и младенцы. И действительно, в чём-то оказалось проще. Но во многом другом — тяжелее.

Нуль были похожи на гигантских младенцев. То же сучение руками и ногами, детский лепет, сложности с жеванием и загаживание подстилок. Из-за размеров за ними гораздо тяжелее ухаживать, непроизвольный удар рукой или ногой весьма чувствителен и неприятен... а массивные конечности мужчин-йети вообще опасны.

Морий злился на несдержанность больных, ругаясь себе под нос, пытался кормить их так, чтобы они не подавились, не укусили и меньше обляпались, убирал грязь и, вместе с другими санитарами, ежедневно таскал нуль за полсотни метров к речному заливу — его огородили и поставили специальные станки, в которых можно было закрепить взрослых больных и на время оставить поплескаться без риска утопления. Юноша ни разу не возмутился, ведь другие посвящённые зачастую работали наравне с ним, но не понимал, почему маги предпочитают жить в такой обстановке и заниматься таким делом, вместо того, чтобы свалить его на кого-то другого. Чем дальше, тем сильнее становилось понимание, что лес гораздо привлекательней жизни с посвящёнными. Это заставляло задуматься и признать, что ещё слишком многое в этом племени скрыто в тумане.

На второй день Морий начал замечать, что больные всё-таки пытаются хоть как-то себя контролировать. Хотя бы подать сигнал, если что-то не в порядке, передвинуться или сказать. Другой вопрос, что второе и третье практически никогда не получалось или выходило не так, как задумано. А однажды молодой посвящённый встретился со взглядом йети, которого подмывал... и увидел там горе. Невольно санитару вспомнились тяжёлые времена из собственной жизни, в том числе, во время болотной лихорадки. Морий не уберёгся от неё ещё подростком и три дня провалялся в бреду, а потом ещё два не мог даже встать. Как бы он себя чувствовал, если бы ухаживающие за ним отец с соседом кривились и морщились? Но они, хотя и поругали за безалаберность, но не презирали, хотя тогда юноша заболел по своей вине — уйдя в лес и пропустив время очередной прививки. Нуль же не могли уберечься от того, что не знали, так что даже ругать их не за что.

Несколько ночей подряд молодому посвящённому снились кошмары. Что он вдруг разучился ходить, говорить, двигаться и хоть как-то контролировать себя. Как безуспешно пытается справиться со ставшим вдруг непослушным телом, а потом приходит санитар... и с выражением злости и гадливости ухаживает за ним. От этого на глаза наворачивались слезы и пропадало желание бороться.

С тех пор Морий старался не показывать истинные чувства больным. Улыбался, шутил, старался приободрить — и с отвращением понимал, что получается наигранно и неестественно.

Почему?! Почему на лицах посвящённых нет брезгливости, даже если приходится копаться в гниющем человеке? Почему надменные полуэльфы наравне с остальными делают грязную и противную работу? Десятки, нет, сотни «почему» не давали юноше покоя.

В эту среду он не пошёл в лес, вместо этого бродя по Волгограду и заглядывая даже туда, куда раньше ему был закрыт доступ. Запретная часть города разочаровала. Вместо нарисованных воображением алтарей он нашёл уменьшённую копию орденской лаборатории, а загадочный высокий дом и вправду оказался обычным складом. Прошлое мировоззрение начало гнить и отслаиваться, но Морий всё ещё цеплялся за привычные взгляды.

На окраине юноша заметил группу людей, собравшихся возле что-то вещающего сампа. Поклонниками боли бывший махаон восхищался (из-за их силы, здоровья и талантов), но и недолюбливал (тут большую роль сыграли рассказы отца, непоколебимая самоуверенность сампов и их манеры). Эти люди тоже обладали сверхъестественными способностями, но, в отличие от посвящённых, сторонились простого народа. А ещё редко помогали, либо запрашивая такую цену, что проще сделать самим, либо требуя секса с лучшими из свободных. Естественно лучшие не хотели превращаться в шлюх — поэтому сотрудничества не получалось. Сампами гораздо легче любоваться издалека, чем общаться. Их можно уважать за то, что они получили могущество за свой, а не за чужой счёт. Сампы здоровы, сильны и красивы... если не заглядывать им в глаза. Там таится нечто неизвестное, чуждое нормальному человеку.

— Нас сослали сюда за грехи и мы должны искупить их болью и страданием, — самп легко взобрался на выступ скалы, возвышаясь над группой слушателей. — Те, кто покажут себя достойными, после смерти будут возвращены на Землю, в мир без болезней и смертей, в мир, где люди живут долго и счастливо! Но только достойные найдут спасение, остальные обречены снова и снова проводить свою жизнь здесь. Высшие силы против, чтобы мы плодили детей — они ясно доказывают это их гибелью. Мы должны не цепляться за этот мир, а искупать вину. Многие не хотят замечать очевидного, но вы-то не такие! Посмотрите: на тех, кто пытаются плодиться и лечиться, высшие силы насылают всё новые и новые бедствия. Союз ошибается, дурит людям головы и вы идёте неправильным путём! Мы же возвращаем свои души к свету — и за то высшие силы дарят нам здоровье и силу. Всегда сложно вернуться на праведный путь, но те, кто смогут и выдержат, будут награждены сторицей. А когда мы, сампы, завершим искупление и свой путь здесь, то вернёмся в мир, где никогда не будет боли. На землю обетованную.

Морий поморщился. Отец не раз говорил, что каждый продолжит жить в том, что оставит после себя. В детях или хорошем деле. Если же вести себя как советуют, то не добьёшься ничего, а значит, умрёшь окончательно. Только глупцы поверят в сказки...

Или это не сказки? Ведь нуль рассказывали, что когда-то находились в другом мире. А потом переселились в этот, да ещё в других телах. Так может, самп прав и другая жизнь существует? Слова выступающего заставили засомневаться в том, что впиталось с молоком отца. Союз всегда учил не слушать сампов, старейшие племени внушали то же самое. Но не может ли оказаться так, что союз против потому, что так желают посвящённые, а те, в свою очередь, просто хотят убрать конкурентов? Сампы получают силу из своей боли, посвящённые — из чужой, но и те и другие могущественней обычных людей. И вполне могут бороться за власть.

Вскоре Морий принял для себя решение. Даже если союз врёт, всё равно это не повод поддаваться на провокацию. Да и вообще, уж лучше посвящённые, чем сампы. Первые хоть не склонны унижать, по крайней мере, сильно, оказывая помощь. Цены вполне доступны каждому, а если нет денег, то союз всегда позволяет заменить их отработкой. Тем более, что увидев работу и жизнь посвящённых изнутри, юноша не нашёл противоречий с их словами и обещаниями. А значит, несмотря на зло, гнездящееся в племени, ему можно верить.

Гораздо позже, за обедом, Мория окликнул друг из махаонов.

— Ну ты даешь, — покачал он головой. — Никогда бы не подумал, что ты променяешь душу на богатство.

— Не на богатство, — вздохнул новоявленный посвящённый, беря ещё кусок пирога и миску зелени. — Я пытаюсь понять... и изменить мир.

Друг хмыкнул и скептически оглядел юношу.

— Заметно, как пытаешься, — усмехнулся махаон. — Аж бока себе отрастил, герой.

Морий сжал кулаки, но не ответил. Он не был дураком и слишком хорошо помнил, как сам реагировал на слова посвящённых всего несколько месяцев назад. Но не думал, что окажется на другой стороне реки.

— Ладно, не обижайся, — заметив реакцию, продолжил друг. — Ты это... как будешь готов, попросись в наш филиал работать.

Неожиданная смена темы выбила мрачные мысли из головы Мория.

— Может, ты и изменишься, — заметил махаон. — Но, всё-таки, что-то от нас останется. Я думаю, нам будет проще понять тебя, чем других посвящённых, а тебе — нас. И другие так считают.

Морий невольно улыбнулся, вспомнив родное селение, и кивнул. А потом они молча доели свои порции и разошлись.

Именно в этот день юноша перешёл на новую фазу взросления. Ему пришлось сломать самого себя и признать, что мир не делится на чёрное и белое. А ещё Морий изменил план. Если раньше он хотел уничтожить племя посвящённых изнутри, то теперь решил ограничиться ликвидацией его тёмных сторон. Например, тех же ритуалов.

— Рысь, я хочу завести детей, — тоскливо сказал Лев.

Женщина нанесла три последние царапины-прививки и, отложив иглы, возмущённо посмотрела на младшего, но тоже уже старого брата.

— Ну ты додумался! Нашёл когда спохватиться. И вообще, твоя очередь семь лет назад была — зачем тогда её уступал, раз так хотелось?

Лев вздохнул и почесал кожу рядом с местом прививки — так, чтобы облегчить состояние, но не занести грязь.

— Тогда как-то не об этом думал. А когда нулевое поколение слегло, я вдруг понял, что умру, никого не оставив после себя. Никого моего.

Вытерев руки приятно пахнущими листьями, Рысь пожала плечами, не зная, что сказать. Вот уж точно — седина в бороду, бес в ребро. Она-то думала, что поговорка касается только людей, а йети туда же. Хоть прямо «бороду» на «шерсть» заменяй...

— Я говорил с Элей, в принципе, она не против, — продолжил развивать мысль Лев. — Мы могли бы уехать в филиал русалок и пожить там. Ещё навел справки — живущей на той территории паре остался месяц, а потом нам готовы уступить очередь.

Рысь вздохнула. Разбивать планы брата не хотелось. Но надо — после того, как слёг нуль-Игорь, Лев остался единственным, кто не только умеет работать на компьютере, но и хорошо разбирается в статистике, собирает информацию от других народов и может составлять прогнозы.

— А компьютер?

— Я могу работать там... — Лев осёкся на полуслове и виновато опустил голову под сочувственным взглядом сестры.

Мужчина не принял во внимание, что компьютер у посвящённых теперь один, а работают на нём многие. Да, кое-что можно сделать и с помощью мобильника, но отнюдь не всё. Забрав ноутбук с собой, единственный программист в Ордене помешал бы труду коллег — а это недопустимо.

— Да, я не обо всём подумал, — согласился Лев с невысказанными вслух мыслями. — Придётся отложить.

Несмотря на обесценивание нулевого поколения как работников, союз смог не допустить катастрофы. Жизнь продолжалась и серьёзных эпидемий пока не намечалось. Да, новыми исследованиями и большей частью личной жизни членам союза пришлось пожертвовать, но цивилизация не рухнула.

Отвлекая Льва от мрачных мыслей, в просвет между деревьями влетела серошёрстная йети и, неуклюже махая белоснежными крыльями, приземлилась на все четыре конечности.

— Фух, — облегчённо выдохнула она, сбросила крылья и несколько минут посидела с закрытыми глазами, дожидаясь, пока восприятие вернётся к нормальному.

После того, как нулевое поколение подкосила загадочная болезнь, с доставкой репеллента, лекарств и прививок возникли сложности. Значительная часть средств быстро портилась, некоторые вообще хранились лишь чуть больше суток. За такой срок по лесу или реке добраться не успеют — только по воздуху. Нуль-Пантера сейчас не способна использовать свой прибор, а нуль-Летунья хотя и предусмотрела возможность передачи летучей машины, но исключительно своим собственным потомкам, которых так и не удосужилась завести. В результате единственным вариантом остались взятые нуль-Ангелом крылья... но научиться ими пользоваться сложнее, чем машиной.

К добровольно взявшей на себя обязанности курьера девушке поспешил дежурный с пиалой освежающего и укрепляющего кваса.

— Спасибо, — поблагодарила Сера, залпом осушив ёмкость, после чего встала, чтобы снять специально разработанную для полётов разновидность сбруи-сумки. — Тут всё, по списку.

Дежурный кивнул. Сегодня «ангел» относила лекарства драконам, а заодно доставляла необходимые скоропортящиеся компоненты в центр по производству репеллента, завтра предстоял полёт к русалкам с заходом в две деревни, послезавтра — в Колыбель (тоже с захватом того, что по пути), а потом всё то же самое по новому кругу. Хотя официально планировался один выходной в неделю, но на деле получался, в лучшем случае, один в две — по причине того, что постоянно вылезали новые срочные доставки.

Подошедшая Рысь благодарно улыбнулась курьеру и пригласила к столу. Сера не являлась посвящённой, не состояла ни в одном из племён союза и даже не принадлежала к свободным, оставаясь наёмным работником соседней страны. Благо просила за свои услуги не больше и даже не столько же, а намного меньше нуль-Ангела. Судя по всему, девушке очень нравилась должность, которую она смогла занять после того, как заболела настоящая владелица крыльев. Скорость передвижения, уникальные возможности, уважение и понимание своей важности — всё это позволило семилетней йети почувствовать себя необходимым членом общества. Да ещё и благодетелем: снизив цену, Сера сделала быструю передачу небольших вещей доступной даже для обычных удунов. По этой причине заказов было много, а девушка почти купалась в народной любви.

Вот только думать о возможном выздоровлении нуль-Ангела Сере не хотелось. Не то, чтобы она желала бывшей соседке смерти, но если та поправится, то отберёт своё имущество обратно. И снова, как раньше, начнёт смотреть на всех свысока и накрутит цены. А главное, Сера уже не сможет почувствовать свободу полёта, удары ветра под крыльями, и не получится подняться в небо.

Кстати, Рыси тоже гораздо больше нравилось работать с Серой, нежели с нуль-Ангелом. Та уже подорвала свою репутацию, когда, поняв, что является одним из трёх мобильных уникумов, не преминула воспользоваться ситуацией. Законы настоящая владелица крыльев не нарушала, так что судить её не могли, но отношения сложились далёкие от дружелюбных. Рыси претило столь явное выпячивание преимущества и делание на нём денег. Не просто заработка, а специального завышения цен. Причём порой Ангел пользовалась насущной необходимостью в транспорте: например, когда две других мобильных йети оказались не в состоянии выполнить доставку.

— Спасибо. Сегодня ветер очень мешал лететь. Устала, — вздохнула Сера, когда Лев жестом пододвинул обезьян у стола, освободив место гостье.

Самец живущей в Ордене семьи орангутангов сочувственно кивнул Сере, отрезал ей ломоть пирога и налил киселя. Та невольно улыбнулась животному. Обезьяны, жившие рядом с людьми, вели себя по-разному. Но такие, свойские, отношения сложились только в Ордене и одной небольшой деревне истинных удунов — в остальных местах разница между миром разумных и миром животных гораздо сильнее. А при посещении Ордена или Потопа Сере каждый раз казалось, что она попала в какой-то другой мир. Чудилось, что в этих селениях живут не два, а три или более разумных видов(особенно, если учесть ещё некоторых умных общественных животных). Или что местные умеют говорить со зверями, птицами и рептилиями. Не на том уровне, чтобы попроситься к костру отдохнуть или извиниться за нарушение территории, а по-настоящему.

Вот и сейчас на мху за столом устроились все вместе: люди, йети и орангутанги. Сегодня Сера ради любопытства попросила одного из последних передать ей далеко стоящую миску с мёдом — и, к удивлению девушки, тот легко и безошибочно выполнил просьбу.

— Вы их специально дрессируете? — пытаясь найти хоть какое-то рациональное объяснение происходящему, поинтересовалась Сера.

Рысь улыбнулась и переглянулась с насмешливо фыркнувшей самкой орангутанга.

— Это тайна племени посвящённых! — с пафосом заявил Лев и гордо расправил плечи, строя из себя не то великого мага, не то варвара.

— Я не видел, чтобы дре... — начал Морий, но тут же осёкся под строгим взглядом старших.

Перешедшему из махаонов юноше до сих пор было сложно привыкнуть не болтать лишнего. Впрочем, Сере вполне хватило оговорки: раз не дрессируют, значит, пользуются магией. Иногда йети мечтала, как тоже станет посвящённой или сатанисткой, но никогда не рассматривала такой вариант всерьёз. Ведь вступив в любое племя, она потеряла бы свободу: и у тех, и у других очень строгий внутренний кодекс. Сере же нравилась вольная жизнь, не скованная рамками правил и законов.

После ужина гостья отправилась спать, а совет посвящённых связался с союзниками, чтобы обменяться новостями. После того, как заболело нулевое поколение, как-то само собой получилось, что власть у посвящённых досталась йети и полукровкам. Виной тому принятое когда-то решение, что возраст тех, кто может войти в совет, должен быть не менее девяти лет. А люди нечасто достигают такого срока, а если и доживают, то обычно уже не в состоянии интенсивно работать. Вот и сейчас среди посвящённых нашлась только одна подходящая кандидатура... но старик отказался, не видя в себе сил для управления и принятия решений.

Впрочем, Рысь не радовалась свалившейся ей на голову власти. Как и остальные. Вроде и прав гораздо больше, но обязанности выросли ещё сильнее. А главное, теперь, когда нет нуль и общего правительства, именно йети и полукровки в ответе за последствия принятых решений. К счастью, некоторые задолго до начала эпидемии состояли в совете, так что не заблуждались насчёт простоты такой работы.

В связи с тем, что общее правительство, во всём составе, слегло, три главных племени союза (волгорцы, посвящённые и сатанисты) устраивали совместные советы или просто обменивались новостями, заодно привлекая к обсуждению представителей племени кошек.

— Сампы активизировались, — сообщил Жнец, единственный представитель человеческого вида у власти сатанистов. — Уже трижды приходили в Волгоград распространять свою религию.

Рысь сжала кулаки и скрипнула зубами — она очень не любила сампов. Эти люди заманивали в свои сети других, лишая их будущего. И ведь какую стройную гипотезу придумали — когда-то сама чуть не попалась.

— Нарушали? — с плохо скрытой надеждой поинтересовалась Рысь.

— Увы, нет, — вздохнул Жнец. — Если бы нарушали, всё было бы гораздо проще.

— Можно попробовать в свою очередь усилить агитацию, — предложила волгорка. — Если больше идей нет, предлагаю пока на этом закрыть тему.

Других предложений не последовало. Хотя все понимали, что вряд ли волгорцы способны пересилить сектантов — те бывали очень убедительны. Но пока это единственное, что союз мог сделать, не нарушив свои же собственные законы.

— Нулевое поколение болеет уже очень долго, а улучшений до сих пор нет, — вынес йети из племени сатанистов назревшую проблему на рассмотрение. — Уход за ними отнимает у союза много сил и средств. Мне тоже не хочется их терять, но стоит ли продолжать?

— Стоит, — без колебания заявила волгорка. — Это наш долг.

— Пусть выскажутся посвящённые, — заметил Жнец. — Всё-таки именно они следят за нуль — им и решать, есть ли шанс.

Лев вздохнул. Этот вопрос назревал давно, поэтому было время подготовиться и собрать факты.

— Мы рассматривали данную проблему, — первой взяла слово Рысь. — И считаем, что имеет смысл продолжать.

— Аргументы? — поинтересовались коллеги.

— Есть несколько фактов. В первую очередь, это ответ керелей на вопрос нуль-Росса. Он узнал, что нулевое поколение потенциально бессмертно. Да, казалось бы логичным предположить, что нуль чем-то заразились или их организм не выдержал давления природы. Но!.. — Рысь сделала выразительную паузу. — Слегли люди и йети одновременно. Если в случае людей довод о неподходящей окружающей среде мог бы пройти, то с йети это не так.

Замолчав, йети посмотрела на брата и тот тут же перехватил инициативу:

— Кроме того, нуль слегли не только у нас, а вообще во всех известных нам местах. Йети, люди, эльфы — все, без исключения. Во всех экосистемах. Причём болезнь началась одновременно, развивалась одинаковым образом, и в одно и тоже время лишила умений последних из заболевших. Статистическая разница мала и входит в пределы ошибки.

— Теперь о симптомах, — продолжила Рысь. — Вначале они практически совпадали у всех нуль. Все сохранили разум и память, все лишились умений и навыков.

Пожилая йети встала и прошлась туда-сюда.

— Дальше начали появляться различия. Некоторые симптомы присутствуют у йети, но отсутствуют у людей и наоборот. Мы постоянно следим и проверяем состояние нуль, так что данные достоверны. У меня создаётся впечатление, что с ними происходит что-то очень строго определённое, что болезнь или изменения направлены. Например, у всех людей на тридцать седьмые сутки болезни наблюдалась сильная тахикардия. Именно на тридцать седьмые от первых симптомов. На семьдесят пятые сутки у всех людей в моче присутствовала кровь. Такие совпадения слишком необычны для естественной болезни.

— Мы считаем, что нуль меняют. Неизвестно как и зачем, но признаки указывают на искусственность их состояния, — заметил Лев. — При этом симптомы совпадают как у всех йети, так и у всех людей. Судя по тому, что мне удалось узнать от других цивилизаций, есть три разные группы: эльфы, люди и йети, но внутри групп различий практически нет. Как будто включилась и исполняется какая-то программа.

— При нормальном уходе состояние у больных не ухудшается. Некоторые симптомы меняются, но, в общем, нуль стабильны и хуже им не становится. К сожалению, улучшения пока тоже нет, — вмешалась Рысь.

— И ещё одно, — недовольно посмотрев на сестру, сказал Лев. — Весь комплекс симптомов ни разу не повторялся. То есть каждый день мы наблюдаем новое сочетание. Мы считаем, что надо ждать, пока процесс не закончится или не начнёт повторяться. Кроме того, по предоставленным ранее расчётам, без нулевого поколения люди вымрут. Союз ещё не настолько силён, чтобы выжить без нуль.

Поднявший тему мужчина смущённо промолчал. Зато в разговор вступила представительница племени кошек.

— Я согласна, что нуль бросать нельзя. Остается надеяться, что они поправятся быстрее, чем погибнем мы.

Жнец тут же поставил вопрос на голосование и совет единогласно решил продолжать ухаживать за нуль. Даже те, кто ранее высказывал сомнения, отдали свои голоса «за». Авторитет посвящённых в том, что касалось здоровья, очень велик. А странностей достаточно много, чтобы надежда не просто осталась, но и окрепла.

После голосования совет завершился, и Рысь отправилась на боковую. А Лев ещё около часа сидел у костра и общался со знакомыми по сети. По примеру наставника, нуль-Игоря, мужчина порой пытался прогнозировать развитие ситуации. И поэтому лучше других понимал, что кошка задела очень серьёзную тему. По расчётам Льва, от болезни нуль сильнее всего пострадает союз. Но не по причине больших затрат. Сейчас в союзе так сильно не хватает рабочих рук, что практически все женщины отказались от заведения детей, потому что на беременность уходит слишком много времени. Работа или продолжение рода — и то, и другое охватить не получится. А заменить беременных некому. Поэтому, если нуль пролежат ещё несколько лет, нынешние люди союза не оставят потомства. Как и Лев.

Ночь прошла тихо, но утро принесло ужасные новости. Спустившись с гнезда на дереве, Рысь сразу же обнаружила мёртвого сторожевого страиста. Но этим проблемы не ограничились. В зверинце лаборатории было непривычно тихо. Молчали подопытные, не шевелились и те, кого содержали для получения прививок и сыворотки.

Посвящённые развернули бурную деятельность, но вскоре стало очевидно, что уже поздно. Мертвы. Все подопытные и пернатые стражи. Да не просто мертвы, а объедены насекомыми и прочими мелкими животными до костей, так, что даже материал сохранить практически нереально. В селении не пострадал ни один человек, только животные, но потери оказались огромными.

Рысь и Лев ещё несколько раз обошли лабораторию, на сей раз старательно принюхиваясь. После этого сомнений не осталось: ночью здесь побывали йети. Чужие йети. Три женщины и пять мужчин, все стерильные и незнакомые. Запах женщин сильнее ощущался на деревьях в местах гибели страистов, мужчины же явно ходили рядом с клетками. Утешает только то, что причину смерти удалось установить быстро и без труда. Вандалы оставили слишком много следов, чтобы «убийца» скрылся в тумане.

Страисты и все остальные животные погибли от одного и того же быстродействующего яда. Его редко использовали для медицинских целей, да и в другом качестве, поскольку производство препарата затратно: надо хорошо просушить мелкие корни у огня (но не перегревая), а потом растереть в порошок. Чем тоньше помол, тем быстрее действует яд. Опаснее всего воздушная взвесь: даже малой дозы достаточно, чтобы вдохнувший быстро и безболезненно погиб. Хранить препарат надо в плотно закрытой таре, в открытой посуде он за пару часов потеряет свои свойства — так что сейчас, хотя запах ещё есть, но вреда он не причинит. Нуль-посвящённые как-то поделились, что когда-нибудь хотели бы наладить производство этого яда для усыпления подопытных, чтобы хотя бы тогда те не мучились. Но воплощать планы в жизнь не спешили. Зато незнакомые йети явно не поленились, ведь, чтобы отравить всех животных в лаборатории и страистов, порошка требуется не так уж мало. Счастье, что из разумных никто не пострадал. Пока не пострадал.

Посвящённые тут же связались с волгорцами, сатанистами и кошками, чтобы поднять тревогу: над союзом, да и вообще свободными, нависло глобальное бедствие. Без прививок, сывороток и получаемых из лабораторных животных лекарств быстро вспыхнут эпидемии, способные выкосить множество людей. Если сляжет хотя бы половина свободных (без учёта нуль) — то за ними, с большой вероятностью, последуют и остальные.

Кроме того, где-то в лесу бродят вандалы. И, возможно, у них есть союзники среди своих. Подозрение в содействие преступникам, в том числе, пало на Серу — как чужую йети, и Мория — он и до этого дважды был замечен в мелких пакостях. Со вторым разобрались быстро, тут же оторвав от детей и в срочном порядке отправив в Волгоград — там много работы с беспомощным нулевым поколением... а юноша слишком уважает предков, чтобы им вредить. Тем более, в городе всегда присутствуют сатанисты, а они уж не упустят возможности проверить и проследить. С Серой ситуация сложнее. Если она действительно враг, то проблем будет куда больше: ведь срочной доставки тогда тоже не станет.

В это время к завтраку спустилась заспавшаяся гостья и теперь недоумённо оглядывала мёртвого страиста. Подошла, присела, втянула носом воздух и о чём-то глубоко задумалась. Представители совета, находящиеся в Ордене (то есть Лев с Рысью) переглянулись. Не факт, что непонимание наигранное... но исключать такой вариант нельзя.

— Ты в этом участвовала? — хмуро поинтересовался Лев.

— Нет, — поспешно отвергла обвинение Сера. — Но запахи знакомы... это из наших.

Девушка опустила голову под тяжёлым взглядом умудрённого возрастом посвящённого.

— Мы всё равно узнаем правду, — предупредил тот.

— Узнавайте! — Сера сжала губы и посмотрела прямо в глаза Льву. — И тогда убедитесь, что я здесь не при чём!

— Очень надеюсь, — вздохнула Рысь и повернулась к мёртвой лаборатории. Сейчас переживать по поводу случившего не время. Надо принимать меры. Срочно. Иначе потери будут гораздо больше.

— Я могу как-нибудь помочь? — спросила Сера.

— Да, — уверенно кивнула Рысь. — Свежих препаратов сегодня не будет... но хотя бы лекарства надо доставить.

В это утро ели быстро, в напряжённой обстановке и, в отличие от прошлых раз, у Серы не возникло ни малейшего желания задержаться. Впрочем, она вполне могла понять неприязненные взгляды посвящённых. Мать учила, что людям не стоит доверять, что они подлы, способны прийти, чтобы тайком разрушить гнездо и украсть вещи. А сейчас девушка не хотела, но не могла не верить собственным глазам и носу. Йети, те, кого она, за редким исключением, считала лучшим и возвышенным народом, оказались точно такими же, как и люди. Тоже способными на подлые поступки.

Проводив чужачку, брат и сестра переглянулись. Расследование и определение вины подозреваемых — дело сатанистов. А посвящённым пришло время решить, как действовать дальше.

Животные. Нужно много животных, чтобы в лаборатории смогли снова организовать производство прививок, лекарств и сывороток. Ещё требуется охрана, для защиты подопытных от гибели, а Ордена — от разграбления и разрушения. И время. Союзу не только придётся бросить на восстановление все резервы, но и оторвать часть людей от основной работы.

Естественно, первым делом союз связался с Колыбелью: преступники принадлежали к их народу. Власти йети пообещали принять участие в поисках и поимке вандалов, после чего увести их к себе и там судить. Если преступников поймают свободные — они должны их вернуть... во избежание разрыва отношений. Потом правительство союза намекнуло на срочную помощь в восстановлении потерянного. Например, силами колыбельских йети, находящихся на территории союза. Но Колыбель категорически отказалась, под предлогом того, что ни люди, ни йети не пострадали от нападения, а остальное — мелочи, которые возместят деньгами... со временем, по мере того, как преступники отработают.

— Мелочи! — рычала Рысь, нарезая круги по Ордену. — А что из-за этих «мелочей» точно вспыхнут эпидемии и может быть очень много жертв — это уже не считается! И вообще, толку нам от их денег — нам рабочие руки нужны! Причём срочно!

— Преступники знали, что если погибнут люди, их точно ждёт смерть, — мрачно заявил Жнец. — А так поступок вандалов ещё «будут рассматривать». Скорее всего, накажут, но не убьют. Немалая часть колыбельских жителей считает людей недостойными и симпатизирует противникам свободных. Так что скажите спасибо, что хотя бы в таком варианте компенсировать согласились.

Рысь кивнула, но внутри её всё пылало от негодования. По всему выходило, что наказание вандалам назначат небольшое — только отработку. Впрочем, посвящённая смирилась бы даже с отсутствием компенсации, если бы преступников казнили. По крайней мере, в этом случае другие бы десять раз подумали, прежде чем повторять «подвиг». А теперь, в нынешней ситуации, вполне могут найтись подражатели. Более того, и эти вандалы, отработав, получат возможность снова действовать против союза.

Но сейчас не время переживать, надо собраться с силами, чтобы пережить надвигающуюся катастрофу.

В экстренной обстановке власти союза пытались задействовать все возможности. По договорённости, большая часть русалок покинула своё селение, оставив там минимум воспитателей и всех детей. Вне болота, без давления со стороны крокодильей общины, мобильная группа сможет временно увеличить выработку. При этом Болото потеряет практически всю инфраструктуру — природа не терпит небрежности. Но несмотря на то, что ущерб в целом окажется гораздо больше дохода, за пару недель есть шанс успеть смягчить близящееся бедствие. Амазонки и махаоны тоже согласились принять участие в подготовке. Эти племена жертвовать селениями не намеревались, но отправили несколько охотников на поиски живой добычи и сбор заказанных компонентов (посвящённые не обольщались: вскоре лекарств понадобится гораздо больше, чем обычно). Кошек сняли со всех не таких экстренных работ и рассеяли по человеческим селениям — для организации временных санчастей. Волгорцы и сатанисты тоже подготовятся: первые расширят и подготовят общий госпиталь, а вторые проследят за порядком и создадут группы быстрого реагирования.

Кроме вышесказанного, чтобы хотя бы частично скомпенсировать нехватку рабочих рук, власти Ордена решили попробовать поговорить с ближайшими соседями: орангутангами. Обезьяны не раз показывали себя как очень умные существа с развитым и сложным социальным поведением.

На простые темы с орангутангами могли общаться почти все посвящённые: каждый говорил на своём языке и на бытовом уровне понимал соседа. Но когда дело доходило до более серьёзных, политических переговоров или абстрактных понятий, то возникали сложности. На таком хорошем уровне понимали и могли объяснится с обезьянами только трое нуль и четверо из остальных. Но полуэльфов орангутанги недолюбливали, а Рысь была женщиной, а значит, по иерархии соседей, не имела права на власть (если в группе присутствует хотя бы один взрослый мужчина). Кроме того, орангутанги консервативны — они не представляют, что лидеров может оказаться несколько. Да и вообще, давно и твёрдо обезьяны решили, что главой Ордена является Лев, поэтому именно он должен говорить от лица посвящённых.

Йети на некоторое время уединился, настраиваясь и подготавливаясь к сложному действу. Когда-то, ещё в самом начале основания Ордена, у орангутангов сложилось нелестное мнение о разумных соседях — из-за этого их прозвали шумными и глупыми существами. Потом мнение немного исправилось и к прежнему определению добавилось понятие мирных и дружелюбных. Язык орангутангов очень образный и достаточно сложный, хотя и с малым запасом слов: их значения меняются в зависимости от контекста, а отдельное «я» всегда несет негативный оттенок, поэтому почти не употребляется.

Наконец Лев вздохнул, медленно подошёл и сел перед главой орденских обезьян.

— Буря на заре.

Лидирующий самец передал соседке расковырянный фрукт, из которого до этого с аппетитом выедал семена, и кивнул, показывая, что готов слушать.

— Ночью семья с гнилыми глазами пришла к семье вкусных рогатых оленей и много раз сгнила. Семье вкусных рогатых оленей больно, семья упадет и их съедят. Семья вкусных рогатых оленей хочет есть и есть. Семья охотящейся воды даст огонь и еду?

Орангутанг задумался. Повертел в руках плошку из-под воды и переводил взгляд то на свою группу, то на посвящённых. Лев даже не старался сохранить внешнее спокойствие, наоборот, преувеличивал эмоции — для обезьян мимика играет очень важное значение. А вот убирающая рядом Рысь замерла и даже дышать почти перестала. Конечно, орангутанги, в любом случае, не станут работать целый или даже половину дня. Но, в нынешних условиях, даже если они просто помогут быстрее наловить животных для лаборатории, проследить и защитить селение — уже хорошо.

— У семьи охотящейся воды и семьи вкусных рогатых оленей одна земля огня. Одна яма семян огня — две семьи, — прервал затянувшееся молчание орангутанг. — Семья вкусных рогатых оленей даёт семье охотящейся воды еду, которой нет, и воду страха. Семья охотящейся воды даст огонь и еду семье вкусных рогатых оленей. Пить или есть хочет семья вкусных рогатых оленей?

Рысь облегчённо вздохнула и улыбнулась. Главное позади — помощь будет. И тут же невольно вспомнила про Колыбель. От орангутангов и то больше пользы, чем от некоторых, так называемых, разумных!

А ещё йети было очень приятно, что самец упомянул не только угощение, но и репеллент — в последнее время посвящённые иногда делились небольшими остающимися излишками с обезьянами. Этот вид животных не обладал естественной защитой, но активно пользовался дарами леса, натирая шерсть выделениями ядовитых многоножек и насекомых, а иногда смазывая соком ягод. Однако, судя по словам самца, производимый посвящёнными репеллент им понравился больше — иначе какой смысл о нём говорить?

— Семья хочет еду охотящуюся-убегающую...

Ещё через полчаса, когда Льву удалось объяснить, что именно требуется от «соседей по костру», лидирующий самец снова ненадолго задумался.

— Семья охотящейся воды хочет сказать семьям вкусного огня дать еду семье вкусных рогатых оленей. Семья вкусных рогатых оленей даст еду, которой нет, семьям вкусного огня?

Лев без раздумий принял предложение, после чего самец созвал свою группу и увёл на дерево. Такого не ожидал никто: орангутанги не просто согласились помочь, но и собирались позвать дружелюбно настроенные соседние группы сородичей.

— Понимаю, почему нуль считают их почти разумными, — потянула Рысь, поглядев вслед обезьянам. — Ведь, если брать определение разума, использовавшееся в прошлом мире, то они как раз такие.

Впереди союз и свободных ждало тяжёлое время. Надо было многое успеть, выдержать и справиться — не дать пропасть тому, чего добивались в течение стольких лет. Ради будущего, и чтобы нулевое поколение, когда поправится, могло гордиться своими потомками.