3 – 16 апреля 37 года

Сегодня был хороший день — день подведения совместных итогов. Они обнадёживали. Особенно то, что кроме увеличения материальных благ мы продвинулись и в моральных. Тот, кого мы «забыли». Черномор. Он пришёл из другого племени, столкнулся с большими трудностями, но в конце концов стал настоящим посвящённым. Одним из нас. Если попытаться посмотреть со стороны, то это кажется мелочью, но на самом деле — большое достижение. Ещё один шаг к идеалу — тому, чтобы люди могли сами выбирать свою судьбу.

Всё-таки давняя мечта наконец-то обещала воплотиться в жизнь. Я, Маркус и Вера ещё не взяли годовой отпуск, но уже собирались в поход — чтобы выступить в первый же день или вовсе заранее — в положенный выходной. Ради этого мы в течение двух недель отказывались от свободных дней, перенеся их на время выхода.

Впрочем, сборы много времени не отнимут. Я заранее сделала все «прививки», чтобы, когда закончится взятый запас репеллента, послужить источником защиты. С лекарствами и прочим проблем возникнуть не должно — ведь мы из нулевого поколения. Единственный, кто немного беспокоил, так это Рысь, почти в ультимативной форме сообщившая, что тоже отправляется с нами.

— Я уже вдвойне заслужила свой год, но так и не потратила, — сказала дочь. — Поэтому использую сейчас.

— Никто не против, чтобы ты взяла свои годы, — заверила я. — Но путешествие, скорее всего, будет сложным. Опасным. К тому же для тебя оно может быть опасно вдвойне — ведь где-то в горах живут эльфы... Там даже люди болели, не то что йети.

— Мама, я понимаю, о чём ты беспокоишься, — серьёзно посмотрела на меня Рысь. — Но давай честно — мне уже тридцать шесть лет. В любом случае осталось совсем немного. Я хочу увидеть горы вблизи. Если вдруг пойму, что дальше нельзя — вернусь. Но хочу попробовать осуществить мечту.

Я кивнула, стараясь не встречаться взглядом с дочерью. Она действительно имеет право участвовать. А я... правда за неё волнуюсь. Хотя Рысь до сих пор крепкая и подвижная, но годы её не пощадили. Сейчас она уже не серебристо-бурая, а поседевшая до белизны, почти снежная йети.

Уже в последний день перед выходом, почти сразу после окончания заката гигантской луны, позвонила Летунья.

— Не поверишь! — возбуждённо заявила она. — Я случайно йети нашла!

Сначала я недоумённо пожала плечами, а потом сообразила, что об обнаружении чего-то обычного так сообщать бы не стали. Сразу вспомнилось недавнее возвращение следователей. А вдруг в плену были не только они?

— Кого-то из пропавших?

— В том-то и дело, что нет! Вообще незнакомых.

Так. Покосившись на телефон, я тщательно закрыла клетку с подопытными, чтобы не отвлекаться.

Выяснилось, что незнакомые йети живут на одном из крупных островов в океане. Летунья не решилась сама выйти с ними на контакт и теперь собирала группу. Владелица машины хотела, чтобы в эту группу вошли как представители Колыбели, так и члены союза свободных. Естественно, мы не стали отказываться от такой возможности. Посовещавшись, собрали классическую группу: волгорец, сатанист и посвящённый. От моего племени участие приняла Щука. Несмотря на лёгкое разочарование, я всеми четырьмя руками поддержала принятое решение — коллеги вполне справятся с задачей, а нам не придётся отвлекаться от своей цели.

Марк долго колебался: то хотел присоединиться к нашему путешествию, то думал остаться. В конце концов решил проводить, скорее всего, отделиться в предгорьях и вернуться. Впрочем, я радовалась даже этому: мы не так уж часто проводили время вместе. К тому же теплилась слабая надежда, что гостевой муж передумает и соблазнится на дальнейшую разведку.

Первую часть пути мы преодолели на парусной лодке. Сделали небольшой крюк, заехали к русалкам в Болото — там с комфортом переночевали и последний раз пополнили запасы. Выше по течению Волги больше нет селений, кроме того, вскоре река сужается, течение ускоряется, вода становится неспокойной — то есть рациональней сейчас пересечь реку и дальше двигаться пешком.

Рано утром я окинула прощальным взглядом человеческую деревню. Что бы кто ни говорил, мы уже достигли очень многого. Причём не я, не посвящённые — именно все вместе, все свободные. Один в лесу — не стая, только моё племя тоже не смогло бы подняться. Без нас не было бы лекарств, врачей, репеллента и многих разработок. Без сатанистов — порядка, закона, безопасности и веры людей в то, что их защитят. Без волгорцев — взаимопомощи, образования, организации, многих обычаев и праздников. Без кошек тоже не справились бы — убеждённые идеалисты всегда оказывались там, где требовалась их помощь. Но внешний круг союза (русалки, амазонки и махаоны), остальные люди и йети тоже внесли немалый вклад — без них у нас просто не хватило бы средств для поддержки союза. Мы начали строить цивилизацию вместе. Кто-то внёс больший вклад, кто-то удовольствовался малым — но даже эти крохи сослужили свою роль.

Посвящённые до сих пор несколько отстранены от общества, как, кстати, и сатанисты. Но нас не чураются. Недолюбливают, но доверяют, опасаются, но уважают — мы всё равно часть системы. И от понимания этого в груди разливалось тепло.

Достигнув условленной точки, мы сошли на берег, перекусили, а потом провожающий юноша вернулся в лодку и отчалил. Нет резона оставлять транспорт без присмотра — это равноценно его уничтожению. Потом или позвоним, или доберёмся вплавь — не впервой.

Ещё до того, как лодка скрылась из вида, наша группа двинулись в путь. С собой мы взяли минимум вещей и прихватили продуктов только на один день — тащить больше не имело смысла. Впереди, исполняя роль лесного гиганта и расчищая путь другим, шёл Марк, а я замыкала цепочку.

На этой стороне реки крупных болот почти не встречалось. Уже через несколько дней мы достигли края «великого леса», как его иногда, в шутку, называли свободные. Граница была нечёткой: сначала деревья не исчезли полностью, но расступились так, что солнечные лучи достигали земли не только на полянах, но почти везде. Соответственно, сменился видовой состав трав и кустарников: они стали более зелёными; красноватая, тёмная и отливающая в фиолетовый цвет растительность почти исчезла. Привычный запах леса, грибов, гниения и плесени, вкупе с насыщенным ароматом цветов, отступил. А постепенно и вовсе пропал, сменившись лёгким ароматом воды и трав, с мягким оттенком чего-то смолистого.

По мере того, как джунгли оставались позади, власть захватывал ветер. Мы правильно выбрали время: сейчас гигантская луна не влияет на погоду и пока вокруг спокойно. Нет штормовых шквалов, разрушительных бурь, землетрясений. Но ближе к горам даже в такую погоду часто дул сильный ветер: то закручивая обрывки травы, крупинки почвы и прочий мусор небольшими смерчами, то устраивая концерты в скалах.

Хотя взятые с собой запасы быстро закончились, мы не испытывали недостатка в пище: предгорья оказались так же богаты на дары природы. А ещё после выхода из джунглей снизилась влажность, и, возможно из-за этого, продукты стали лучше храниться и медленней плесневеть.

Примерно в это время со мной связалась Щука, рассказала о том, что они обнаружили на острове и переслала записи.

Найденные Летуньей йети действительно оказались необычными. И вовсе не тем, что до сих пор оставались в тени — на самом деле они и не думали прятаться, просто местность у нас такая, что легко потеряться даже рядом с домом... а вот найти что-то — весьма сложно. Но это племя было необычного состава: около двадцати йети, но все — женщины.

Они рассказали, что когда-то, давным-давно, одна йети (предположительно из нулевого поколения) попала в бурю. Помотав по морским просторам, её в полуживом состоянии выбросило на этот остров. Оказавшись не в силах выбраться, женщина осталась там жить. А через некоторое время у неё родилась дочь. Примерно через полтора года — ещё одна... и так далее. Именно потомство той женщины, попавшей в беду, и населяло остров. Общая мать (для некоторых — уже бабушка) погибла от несчастного случая примерно в двадцатый год — её забрало море. До этого она успела многое передать своим дочерям. По крайней мере, достаточно, чтобы те не оказались совсем одичавшими. Сказки, истории, легенды, кое-какие умения и правила. А ещё первомать научила их опасаться чужих людей.

Судя по всему, йети попала на остров вскоре после высадки, даже не успев встретиться с сородичами или людьми. Поэтому у невольных вечных девственниц вид мужчины-йети вызвал шок. Впрочем, не меньше их напугали и люди. Несколько дней население острова избегало общения, но потом с ними всё-таки удалось поговорить.

Естественно, ни Колыбель, ни союз не стали навязывать свой образ жизни. Лишь сообщили, где и как их можно найти, рассказали, какие правила действуют на территории нашего влияния, и спросили, не нужно ли помочь выбраться на большую землю — островитянки до сих пор не освоили серьёзные плавсредства. Но йети единогласно отказались. Поэтому послы покинули остров, попросив лишь разрешения появляться хотя бы раз в год — на случай, если кто-то вдруг передумает.

В этот вечер я сидела, прислонившись к поросшему мхом камню, подкидывала хворост в костёр и не могла сдержать слёзы от нахлынувших воспоминаний. И от радости. Меня столько лет мучил вопрос — кто отец Рыси? Теперь я узнала на него ответ. У всех островитянок, прошедших через фертильную фазу, появлялись дети. Но исключительно дочери, и всегда рождался только один ребёнок. Тогда как при наличии отца нормой являются разнополые двойни. Выходит, тогда, давным давно, я не занималась сексом с незнакомцем. Рысь — только и исключительно моя дочь, у неё нет отца. Но если у обычных женщин-йети такой ребёнок является почти копией матери, то у нулевого поколения наблюдается иная картина — поэтому Рысь отличается от меня по внешности. Вот и ещё на одну загадку нашёлся ответ. А заодно выяснилось, что мы, йети, способны размножаться партеногенетическим способом.

Несмотря на то, что в предгорьях тоже бушевала жизнь, здесь она не заполоняла всю территорию, поэтому передвигаться оказалось легче, хотя и непривычно.

Вернувшаяся кожная чувствительность очень помогала чувствовать себя уверенно. В числе прочего, с её помощью мы могли ощутить камнегрызов ещё до того, как они достигнут поверхности камня и, соответственно, станут угрозой. Благодаря этому, я уже не боялась, как когда-то, идти по голой земле — а это экономило много сил и времени.

Мы не спешили, делали остановки каждый раз, когда кто-то замечал нечто интересное. А таковое нашлось для всех.

Маркус обратил внимание, что здесь чаще, чем в джунглях, встречаются гравитационные аномалии. Однажды нам и вовсе попалось настоящее чудо света. Небольшая скала с бьющим из неё фонтанчиком. Сначала мы просто полюбовались на его красоту и только потом, что-то там проверив, физик обнаружил, что вода поднимается не за счёт внутреннего давления (его не было, ручей свободно втекал под камень), а именно из-за изменения веса.

Я тоже заинтересовалась и полазила по чудесной скале. Отверстие, через которое поднималась вода, оказалось шире, чем струйка — из-за этого часть жидкости терялась во время полёта. Но не падала обратно — точечная аномалия пусть слабее, но влияла и по сторонам, — а зависала и медленно всплывала, чтобы потом стечь по склону. Центральная струя тоже не била, поток мягкий и слабый — но он был. А ощущения, если засунуть руку в центр аномалии, и вовсе непередаваемые. Естественно, поднималась не только вода — на скале всё время дул восходящий ветер, причём весьма сильный — достаточный, чтобы волосы Веры и Маркуса поднялись дыбом, и угрожающе завывающий в трещинах скалы.

Маркус пришёл в восторг и некоторое время экспериментировал с природным фонтаном. Например, выяснил, что камень аномалия поднять уже не в силах (кроме самого мелкого) — он «выскальзывает» из центра. А вот с пучками трав или листьями гравитация и воздушные потоки справляются запросто. Но потом пришлось прекратить эксперименты — на скале и рядом с ней ветер был слишком сильный. Такой даже в теплом воздухе может продуть. Пусть мы — нулевое поколение, с отличным здоровьем, но излишне рисковать всё-таки не стоит.

— Вот вам и природный антиграв, — заметила я, в последний раз оглядываясь на чудо природы. — Неудивительно, что животные сумели перенять такое полезное качество.

— Да уж, — кивнул Маркус и задумчиво добавил: — Ладно бы просто снижение веса было — такое мы уже не раз видели. Но тут действие настолько сильное, что вес воды становится отрицательным. Это ещё страшнее, чем всё, что я видел прежде.

— Чего страшного-то? — удивился мой муж. — Вполне себе ласковый фонтанчик. А что ветер дует — так мало ли где он дует?

— Ты не понимаешь, — физик усмехнулся и посмотрел в небо. — Экстраполируй ситуацию. Ладно тут — тут точечное воздействие. А представь, что где-то аномалия ещё сильнее. Любая вещь или человек, попавший в неё, может улететь прямо в космос.

Маркус снова посмотрел вверх, на пролетающего под облаками дракона.

— Знаете, меня когда-то удивляло количество спутников нашей планеты. А ещё больше то, что минимум на шести из тринадцати лун Юля подозревает наличие не только атмосферы, но и жизни. Теперь же... вдруг часть этих спутников образовалась из обломков нашей планеты?

Прикусив губу, я попыталась представить такое развитие событий. В свете последнего открытия этот вариант уже не казался невероятным.

— Кстати!.. — оживилась Вера. — Если подумать, то гравитационные аномалии могли повлиять не только на распространение жизни. Наша «гигантская» луна — по размеру пятая с конца. То есть ближе к мелким спутникам, пусть на самом деле и крупнее Земли. По словам Юли, она кажется огромной потому, что находится очень близко — примерно на расстоянии в сто двадцать тысяч километров. Это же очень мало... ненормально мало. Такой крупный объект — так близко, но не падает.

— Согласен, — кивнул физик. — Наверняка тут тоже аномалии тем или иным образом влияние оказывают. А ещё — уверен, что в том числе с ними связан гигантский размер этой планеты... и то, что мы тут не расплющились в лепёшку.

— Погоди-ка, — поймала я ускользающую мысль. — Ты хочешь сказать, что даже обычная гравитация связана с аномалиями?

— Нет, не это, — улыбнулся Маркус, ловко перепрыгивая через ручей. — Я хочу сказать, что само наличие «обычной» гравитации на этой планете — уже аномалия.

Задумавшись, посмотрела себе под ноги. Раньше мне как-то совсем не приходил в голову такой простой вопрос. Даже когда узнала, что новая родина гораздо крупнее Земли.

— Знаете что? — влез в наш разговор Марк. — Вот сколько лет с вами знаком, а всё никак привыкнуть не могу, что вы постоянно где-то в облаках витаете.

— А тебе совсем не интересно? — поинтересовалась Вера.

— Интересно... но я всё-таки рад, что не посвящённый, — рассмеялся йети. — Меня больше люди волнуют, а не луны... до которых ещё поди доберись.

— Ничего-ничего. Вот сделаем ковры-самолёты или ступы бабок-яг для полётов — будешь знать, — шутливо обиделся Маркус.

Марк серьёзно посмотрел на физика:

— Пожалуй... верю, что вы сможете. У нас уже много чудес, а если летает вода, то почему бы не летать коврам?

Мы некоторое время развлекались на эту тему, но потом Вера заметила интересный камень. Геолог не собирала образцы — на пути туда это делать бессмысленно — просто фотографировала и фиксировала наблюдения.

Моё внимание сильно привлекали драконы и птеродактили. Над джунглями эти существа пролетали редко, а вот рядом с гигантскими горами встречались очень часто. Крылатые животные казались достаточной величины, чтобы спокойно унести на себе человека, а то и двух. Если бы их удалось приручить и оседлать... и если драконы или птеродактили способны жить дальше от гор — то мы смогли бы решить проблему с быстрой доставкой лекарств. Хотя сама по себе задача сложная и нетривиальная. К тому же сейчас даже пытаться отлавливать воздушных властителей не имеет смысла — до этого надо выяснить, чем они питаются, какой образ жизни ведут, как общаются между собой и так далее. Но всё равно, парящие в небе крылатые гиганты то и дело притягивали взгляд: мечтательный и опасливый одновременно.

Чем ближе мы подходили к горам, тем сильнее менялась местность. Однажды пришлось пересечь небольшую, но бурную реку, хотя больше, благодаря заранее составленному маршруту, таких препятствий не попадалось. Зато мы несколько раз видели кусты, обильно покрытые янтарными с фиолетовым отливом упругими каплями с вишню размером, и с наслаждением лакомились сладким угощением. Удивляло, что «конфетки» встречались на разных видах растений — хотя и примерно на одной высоте. Так что первое предположение — о том, что капли являются чем-то вроде смолистых выделений кустов — не выдерживало критики.

А к вечеру удалось увидеть настоящих «производителей» конфет. Самцы однорогих горных козлов таким образом метили растения выделениями из желёз, судя по всему, расположенных под хвостом.

— Тьфу ты, — разочарованно потянула Вера, трогая ещё тёплую каплю и косясь на обиженно удаляющееся копытное. — Ну почему нас всегда на какую-нибудь гадость тянет?

— Тут надо спрашивать: почему такие вкусности козлы развешивают, — поправила я подругу. — Может, там ферменты какие-то, от которых козел-производитель более привлекательным для самок становится? Или козы выбирают того, у кого «конфетки» вкуснее?

— Не дождешься, аппетит не испортишь, — пробурчала геолог, снимая с веток лакомство. — Я уже слишком к вашим высказываниям привыкла.

— А жаль, — неискренне вздохнула Рысь, забирая свою долю. — Не боишься, что козлы привлекательными покажутся?

— Я не коза, — самоуверенно отмахнулась Вера. — А если и коза, то козел у меня уже есть и другого мне не надо.

— Тот козёл далеко...

— Рысь, не росствуй! — возмутилась геолог.

— Да, дразнись, но знай меру, — поддержал Веру Марк.

— Ме-е-е, — радостно закончил физик и лукаво посмотрел на весь наш женский коллектив.

Мы радовались, как подростки. Та страшная перестройка организмов преподнесла выдержавшим ещё один дар — умение наслаждаться мелочами. Вернула то, что мы почти потеряли. Мы не ценили дождь и ветер, воду и пищу, то наслаждение, которое испытываешь, когда чешешь то, что чешется. Теперь же снова научились жить. Не существовать, а именно жить... и радоваться жизни.

Вскоре мы достигли подножия гор. Несмотря на привычку к скалам и нависающим громадам, я долго лежала на земле (иначе приходилось слишком сильно задирать голову) и любовалась на вершины, уходящие далеко в небо. Но даже там, на границе с облаками и в просветах между ними не белел снег, а зеленела какая-то растительность. Ещё одна аномалия... впрочем, уже не удивительная. Ведь если в горах есть восходящие гравитационные потоки, то и теплый воздух будет более активно подниматься вверх и обогревать полуорганический камень.

Перед сном мы поохотились и собрали запас продуктов, чтобы завтра не отвлекаться от основной цели. Путь предстоял нелегкий: горы с очень крутыми склонами, придётся карабкаться и постоянно искать более удобный подъём. Можно было бы использовать флиграв... вот только Марка я на нём точно не унесу, да и с другими несколько полётов придётся делать. Конечно, даже такое подспорье сильно увеличило бы скорость передвижения, но скорость — не наша цель. Мы должны оценить саму возможность походов в горы для простых людей и йети, не обладающих артефактной техникой. Поэтому флиграв — лишь подстраховка, дополнительная возможность спасения. Ну и помощь — в случае необходимости.

На ночёвку мы расположились у одной из скал, рядом с зарослями ягодных кустов. А потом долго лежали у костра, лакомились оранжевыми кислыми дарами природы и молчали, вслушиваясь в ночные звуки. Звенели крупные комары, мелодично журчали ящерицы, трагично вздыхала какая-то крупная птица на соседнем дереве. А ветер не только завывал — иногда казалось, что в скалах звучит музыка, какая-то удивительная мелодия.

Непривычные звуки... иные, чем в джунглях.