54

Ника предложила состряпать ужин.

Он подумал, что нехитрые радости, еда и секс, препятствуют полному и окончательному погружению в неизбывные глубины той тьмы, что существует бок о бок с человечеством. Они допивали на кухне вино, а сковородка булькала, и ароматный запах распространялся по квартире.

Ника сменила платье на его футболку. Порхала у плиты, а он любовался ее бедрами и красным клинышком белья, когда она наклонялась.

— Жаркое по-студенчески, — объявила она, высыпая на тарелки горячую снедь: картошку и румяные колечки колбасы.

Им было вкусно и тепло — снова этот контраст между уютной квартирой и ветром снаружи, тыкающейся в окна темнотой без звезд.

А где-то плененная убийцей девочка отсчитывала последние часы жизни.

— Не понимаю, — сказал Андрей.

— Ты о чем?

— О Лиле. Не понимаю, почему я ее не помню.

— Шестнадцать лет прошло, — Ника промокнула губы салфеткой.

— Но тот год я помню отлично. Кино, которое смотрел, музыку, которую слушал. Как ходил в «Современник», как мама оставила меня на хозяйстве и поехала к сестре. Мы с тобой гуляли по кургану, я писал биографию своей мифической группы, вымышленные названия кассет. У меня был хомячок по кличке Ветеран. «ДДТ» выпустили альбом «Метель августа», там грузовик на обложке. На день рождения мне подарили иллюстрированную энциклопедию и гору фильмов. «Клетка», «Крик-2», «102 далматинца». Я почти сжег беседку Солидола, и Солидол гнался за мной по частному сектору. Я помню свои четырнадцать лучше, чем свои двадцать четыре.

— Не зацикливайся. Это придет само.

— И что она подразумевала, сказав, что завтра будет бог?

— Мы неверно ее интерпретировали. В этом нет смысла.

Ника копнула ложкой картофель.

— Устроим мозговой штурм.

— У меня он не прекращается. — Андрей коснулся своего виска.

— Что тебе приходит в голову при слове «Бог»?

— Иконы. Православие. Элвис Пресли. Церковь. В Варшавцево нет церкви… — он поворочал эту мысль, пожал плечами. — Отец, идол, творение, демиург.

— Библия, — подхватила она. — Зевс, Аллах, Коран, судья.

— Фанатики. Инквизиция. Крестовые походы.

— Путин, — они рассмеялись. — РПЦ.

— Часы «Бреге».

— Посейдон, Велес, Олимп.

— Джа. Бог из машины. Атеизм.

— Будда, Шива.

— Иисус.

— Иисус, — она поцокала языком. — Второе рождение?

— Второе пришествие, ты имеешь в виду?

— Ну да. Завтра родится Христос.

— Или Антихрист. Лжепророк.

Он отставил тарелку.

— Вкусно. Ты чудо.

— Чудо, — продолжила она ассоциативную цепочку. — Непорочное зачатие. Заповеди.

Он вымыл посуду, и они переместились на диван. Свернулись под одеялом, переплелись ногами. По телевизору демонстрировали советский мультфильм: снеговик оживал под бой курантов, как ледяной голем шел сквозь ночной лес, и деревья отбрасывали длинные тени, а лиса и сова преследовали одинокого почтальона.

— Куда ты? — спросила пригревшаяся Ника. Он расцепил кольцо ее рук. Нашарил телефон и снова юркнул в постель.

Анимационная собачка кубарем катилась с сугроба, оказавшегося медвежьим логовом. Ника смотрела снизу вверх на Андрея. Он хмурился, уставившись в мобильник.

— Решил почту проверить?

— Нет. Секунду… вот оно. Лжепророки и лжехристы. Давид Маах. Я читал о нем давно.

— И кто он был?

— Целитель. Жил в Гилеаде во втором веке нашей эры при императоре Публие Адриане.

— Седая древность. А где это — Гилеад?

— Территория нынешней Иордании. Давид Маах провозгласил себя новым мессией. Как и Иисус, он творил чудеса и лечил людей. Исцелял хромоту, помогал слепым прозреть, спасал прокаженных. Привлек внимание римлян, начав возводить храм на деньги своих учеников. Он сделал алтарь, посвященный неведомому богу.

— Что за бог такой?

— Неведомый. — Андрей поцеловал Нику в макушку. — Тут ссылка. В тысяча девятьсот восьмом немецкая археологическая экспедиция под руководством Дерфельда нашла в Пергаме алтарь с высеченной на нем надписью: «Неведомому богу Капитон приносит дары». Это подтверждает… — он поскролил страницу, — подтверждает существование культа «неведомого бога», который упоминается в Библии. Вот оно. Деяния апостолов. «Во время проповеди в Афинах Павел, выступая в Ареопаге и обращаясь к греческим мудрецам, сказал: „…проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано: `неведомому богу`. Сего-то, которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам…“»

— Весьма демократично, — заметила Ника. — Всех богов не упомнить, и чтобы не обидеть кого-нибудь, они приносили жертвы богу-анонимусу. Так, а что целитель?

— Римляне арестовали его, но отпустили. Исцеленные им люди теряли рассудок, а слепой старец отказался от услуг лжепророка, заявив, что его дар от лукавого. По одной из версий, Давида Мааха убили христиане, посчитавшие его учение ересью и богохульством.

— Похоже на нашу историю.

— Исцеление, жертвы, бог. И Варшавцево — Гилеад.

Он отложил телефон.

«Завтра будет бог», — зловещее предзнаменование крутилось, повторялось на все лады.

Мультфильм закончился, он выключил телевизор и погасил свет. Елочка мерцала, озаряя комнату мягким светом.

Они целовались, поглаживая друг друга. Его пальцы скользнули за резинку ее трусиков, по гладкому лобку.

— А вдруг она еще здесь?

— Попросим ее выйти на кухню на полчаса.

— Полчаса?

— На пять минут. Ты действительно купила мне меч?

— Ты будешь жутко сексуальным с мечом.

Он приник к ней и мягко развел ее бедра. Она заглянула в его глаза своими большими ясными глазами и прошептала:

— Хочу тебя, Ермаков.

Диван кряхтел, Ника замычала, вцепилась в Андрея, сомкнула зубы на его плече — утром будет след, два красноватых полумесяца. Ее сильные ноги обвили его, потянули вперед. Это мычание, пыхтение, чмоканье не имело ничего общего с романтичными постельными сценами мелодрам, но позволяло им чувствовать себя живыми и настоящими, из твердой плоти и стучащей крови. Из слюны, выделений и окропившей ее плоский живот спермы. Из хриплого «я люблю тебя», которое он обронил случайно, а она сказала, что тоже.