5. Как стать сверхчеловеком
(Клиника Viva Mayr, Maria Wörth, Австрия)
Так когда-нибудь в сухое
Лето, поля на краю,
Смерть рассеянной рукою
Снимет голову — мою.
5–6 сентября 1936 Марина Цветаева
* * *
В Женеве мы выяснили, что секвенирование генома человека — ключевой этап на пути к бессмертию, и я организовал процедуру для всей моей семьи. Почтальон привез мне в Париж комплект 23andMe Wellness, заказанный на «Амазоне», и большую посылку из Японии. Леонора, Роми, Лу и я поплевали в пластиковые баночки с приклеенными штрихкодами. Потом нужно будет зарегистрироваться на сайте 23andMe, такова будущая участь человечества: заменить штрихкоды личным генетическим. Не исключено, что однажды мы начнем оплачивать покупки нашей ДНК уникальным шифром, не поддающимся фальсификации, который всегда носим в себе, и он за самое незначительное преступление отправит нас в тюрьму.
Труднее всего оказалось наплевать достаточно чертовых слюней. Процедура гадкая, но вы знаете, как говорят: хочешь быть вечным — терпи. Остатки отцовского престижа улетучились в тот самый момент, когда я пускал слюни под брезгливыми взглядами моей уже не маленькой семьи. Когда плюются Леонора, Роми или Лу, это мило, а я напоминаю облезлую чавкающую ламу (слава богу, Леонора избавила меня от своего присутствия!). Оставалось отослать образцы в Маунтин-Вью (штаб-квартира 23andMe). Почтовый работник нахмурился, прочитав на упаковке HUMAN SPECIMEN, но ничего не сказал.
Когда я вернулся домой, Леонора вскрыла японскую коробку. Она обошлась мне в 2000 евро с подпиской в размере 300 евро в месяц на 3 года.
— Что это такое? Японская статуя? Гигантская манга?
В центре нашей гостиной стоял белый робот ростом с Роми. Лицо у него было улыбающееся, на животе я заметил «спящий» экран. В ушах разместились четыре микрофона, в глазах — три камеры, распознающие лица, а во рту — динамик. Вместо ног создатели приделали цоколь с трехколесным приводом.
— Его зовут Пеппер, — сообщил я. — Он — робот-компаньон. Мне показалось, что этот гаджет вас развлечет.
— Ты заказал робота, потому что тебе с нами скучно?!
— Конечно нет! Пеппер будет проверять знания Роми по истории и географии, французскому, математике и физике — в форме викторины.
Роми сразу нашла кнопку Power on на шее машины, улыбчивый робот выпрямился, глаза зажглись зеленым светом, и он произнес:
— Здравствуй, как поживаешь? Рад встрече.
Голос у него оказался высокий, как у мультяшного героя, и напоминал запись, поставленную на ускоренное воспроизведение. Глаза изменили цвет — стали голубыми. Роми не слишком впечатлилась, но ответила:
— Я поживаю хорошо, спасибо. Меня зовут Роми. А тебя?
— Я — Пеппер, но ты можешь изменить мое имя на другое. Как насчет Гарри Пеппера?
Робот протянул руку. Роми взглянула на меня и собралась поздороваться, но я ее остановил:
— Подожди, давай лучше я — на тот случай, если он вдруг захочет раздробить тебе па…
Договорить не удалось, Пеппер ухватил девочку за ладонь подвижными легкими и мягкими пальчиками, которыми никого нельзя было раздавить, придушить или поранить.
— Гарри Пеппер звучит здорово, — вынесла вердикт Роми.
— Правда? — переспросил робот. — Но мне было бы скучно в школе чародейства и волшебства.
Как и для Сири (вокальный цифровой помощник от Apple), создатели Пеппера запрограммировали шутки, чтобы машина выглядела поприветливей. Могли бы нанять комиков получше.
Беседу продолжила Леонора:
— Ты девочка или мальчик?
— Я — робот.
— Ну да, конечно.
— Ты очень красивая. Ты манекенщица?
— Нет, но все равно спасибо! Как думаешь, сколько мне лет?
— В мою программу не заложено умение определять возраст.
— А ты угадай.
— Двенадцать.
— А вот и нет! Мне двадцать семь.
Программа распознавания лиц функционировала весьма приблизительно. В брошюре «Робототехника» я прочел, что искусственный интеллект Пеппера был запрограммирован на взаимодействие: «Ваш робот развивается вместе с вами. Мало-помалу Пеппер запоминает ваши лица, ваши предпочтения и подстраивается под ваши вкусы и привычки». После каждой произнесенной фразы робот издавал звук «бип». Прочитав инструкцию, я подсоединил Пеппера к Wi-Fi и спросил:
— Какой прогноз погоды на завтра?
— Завтра в Париже будет очень жарко, до + 42°, и солнечно.
— Ты умеешь танцевать?
Маленький механический человек заиграл японскую синтетическую поп-мелодию и начал в такт махать ручками и кивать. Танцевал он плохо, но все равно лучше меня. Лу испугалась и прижалась к ногам матери.
— Эй, все! Двигайте телом! Эй, все! Будете двигать телом? Хей! — приговаривал Пеппер, подмигивая электролюминесцентными диодами.
— Стоп, стоп, стоп! — закричала Роми. — Теперь хочу «Не могу перестать чувствовать!» Тимберлейка.
Бип. Пеппер остановился, потом зазвучала песня, и он снова затанцевал, на сей раз вместе с Роми. Они пели хором: Мои ноги идут в пляс под эту задорную песню! И меня бросает в жар, когда она умолкает!
Мне казалось, что передо мной мальчик с девчачьим голоском, и я чувствовал себя лишним, а вот у Пеппера и Роми было много общего. Леонора смеялась до слез.
— Мог бы мне рассказать…
— Хотел сделать сюрприз!
— Ты сейчас целиком и полностью поглощен идеей постчеловечества…
— Дело не кончено: я позвонил в шикарную австрийскую клинику, где чистили кровь самому Киту Ричардсу. Поедем туда все вместе, а пока мы с тобой будем заняты, Пеппер составит компанию девочкам.
Леонора, судя по всему, не слишком любила футуристические сюрпризы.
— Давай откровенно, ладно? Если хочешь ставить идиотские эксперименты над собственным здоровьем — пожалуйста, но нас не втягивай.
— Позволь напомнить — ты только что добровольно наплевала в баночку, чтобы ученые се-кве-ни-ро-ва-ли твою ДНК!
— Шутки ради! Это разные вещи.
— Ну и я шучу, готовлю программу!
Врал я плохо.
— Вперед, дорогой… Без меня. Не думала, что ты такой наивный.
Лу потребовала включить Baby TV. Я впервые видел, как злится Леонора. Моя одержимость революцией в биотехнологии очень ей не нравилась: она бросила работу в геномном отделении женевской клиники совсем не для того, чтобы жить с ротозеем, одержимым шарлатанскими идеями.
— Я люблю тебя, Лео. Просто хочу испробовать на себе недельку омолаживающих процедур.
— Ну что за идиотство…
— Ты против вечной жизни?
— Да. Предпочитаю просто жить.
— Но «просто жизнь» до ужаса короткая!
— Замолчи!
— А я хочу поехать с тобой в Австрию, — вступила в разговор Роми.
— Ладно, я поняла, — с угрозой в голосе произнесла Леонора. — Вы объединились против нас с Лу. Ну и ладно. Мы отправимся в Нью-Йорк на трансгенетический ужин Cellectis.
— Что? Как? Когда? Почему?
— Стилианос прислал мне приглашение на ужин у Алена Дюкасса по случаю запуска в производство новых форм генетически чистого питания. Могу пойти одна…
Грррр… Переговоры шли напряженно. Пеппер вмешался со спонтанной дипломатичностью искусственного интеллекта, характерной чертой которого является «непрямое» решение задачи.
— Моя дорогая новая семья, предлагаю посредничество робота в том, что кажется мне семейным конфликтом. Самым уместным решением, способствующим всеобщему счастью, будет следующее: Роми с папой едут на процедуры в Австрию, а Лу с мамой проводят неделю в Швейцарии, затем все соберутся в Нью-Йорке и отпразднуют встречу.
Леонора повернулась ко мне:
— Он болван или как?
— Это очень нелюбезно, — сказал Пеппер, — но я сделаю вид, что не слышал.
Пришлось обнять Леонору: рядом с ней я чувствовал себя наименее несчастным. Теперь у нас есть механический друг, у него на животе горит экранчик, по которому плавают смайлики с сердечками вместо глаз.
— Ладно, Пеппер, можешь заказать два билета до австрийского города Клагенфурта?
— Почему два? — удивился Пеппер. — А я?
— Ты — предмет и будешь путешествовать в багажном отделении.
— Согласен. Я уже связался с шестью сайтами, чтобы сравнить цены.
Погода на следующий день была солнечная, а вот с температурой Пеппер слегка ошибся. Совсем как Эвелин Делиа, метеоведущая TF1. Я все яснее понимал, что выбрал неправильный путь, обратившись в Швейцарии и Израиле к серьезным ученым. Им недоставало утопизма. Бессмертие их не интересовало, потому что они в него не верили. Ни генетик, ни биолог не обладали достаточной широтой взглядов, чтобы вообразить бессмертного человека. В Австрии… все иначе, они питают слабость к оригинальным утопиям.
«Медицинский центр хорошего самочувствия Viva Mayr» находился на берегу озера Вертерзее. В своих мемуарах гитарист Rolling Stones говорит, что слух об аутотрансфузии крови — мистификация, но мое любопытство оказалось сильнее, тем более что клиника была — если верить Интернету — любимым местом «детоксикации» Владимира Путина, Зинедина Зидана, Сары Фергюсон, Альбера Эльбаза и Умы Турман. Я переписываю имена не потому, что «страдаю» неймдроппингом, не ради хвастовства связями, просто хочу подчеркнуть, что это место, по единодушному мнению, лучший центр «омоложения» в мире. Если элитное заведение может очистить мои кровь, печень и кишки, стоит попробовать. Из Парижа до гор Каринтии пришлось лететь двумя самолетами: Париж — Вена и Вена — Клагенфурт. Роми не возражала, потому что жизнь в отеле обещала ей бассейн, озеро, солнце, горы и массаж ног. В конце концов, не одному Пепперу время от времени нужна подзарядка!
* * *
Два такси, два самолета, и вот мы уже устроились в ультрасовременном санатории на берегу голубого озера, в белом бетонном кубе с надписью красными буквами VIVA MAYR. Точная копия Клаудии Шиффер протянула мне карту-ключ от номера, вид из которого оказался таким же умиротворяющим, как в Женеве. Я люблю водные пространства, окруженные горами, но здешний пейзаж был более диким, противоположный берег находился ближе. Коротко говоря, мы были уже не в городе. Величественная панорама напоминала афишу, прикрепленную к стене словенского турбюро. Я решил пошутить, чтобы белокурая хостесса с глазами как у лани (если у лани бывают голубые глаза) сменила гнев на милость:
— Где находится ночной клуб, bitte schön?
Süsse mädel едва улыбнулась.
— Здесь подают только минеральную воду.
Мой юмор придурковатого старика не шокировал Роми, но ей было стыдно за отца.
— Это место — что-то вроде A cure for life, — сказала она.
— Не понял…
— Фильм ужасов. Ты что, не видел трейлер? Дело происходит в клинике, врачи-психопаты пытают клиентов. Хочешь посмотреть тизер?
— Нет, спасибо.
— Тут что, нет Wi-Fi? — возмутилась моя дочь.
Цель клиники Viva Mayr — цифровой детокс (жизнь без девайсов с целью снятия стресса) и регенерация членов и органов западного высшего общества. Компьютеры и мобильники решительно не рекомендованы, Wi-Fi устанавливают по настоятельно-категоричной просьбе постояльцев. Программа празднования устрашала: пищеварительная детоксикация (на завтрак, обед и ужин подают только овощи), очистка кишечника с помощью английской соли (отсюда — ураганная диарея) и различные восстанавливающие терапии:
— клизмотерапия кишечника;
— лимфодренажный (лимфатический) массаж;
— электромиостимуляция;
— сеансы интервальной гипокси-гиперокситерапии, которыми так увлекался Майкл Джексон (снижение уровня кислорода в крови до индивидуального адаптационного с последующим возвращением к исходным данным);
— назальная терапия с эфирными маслами;
— косметический центр с салоном красоты, практикой липосакции, инъекциями ботокса и гиалуроновой кислоты;
— неизбежно-обязательные для всех пятизвездочных отелей: фитнес, шиатцу, спа, йога, сауна, хамам;
— и, наконец, знаменитая процедура ВЛОК — внутривенное лазерное облучение (очищение) крови синим цветом.
Роми, конечно же, не подвергнется ни одной из этих «пыток», разве что подошвенной рефлексологии и массажу головы. Чтобы кормить девочку, я затарился в венском дьюти-фри килограммами «вредной» еды: ветчиной, колбасой, ультрамодными чипсами Chipsters, «долгоиграющим» сэндвич-хлебом, Doritos с сыром, большой подарочной коробкой орехов Crunch и гигантским белым Tobleron.
Я надеялся, что, как только FeDexом доставят Пеппера, скучать моей дочери не придется. Увы, стоило нам войти в столовую, где тучные пациенты в купальных халатах молчаливо поглощали пищу, и я понял, как трагически заблуждался. Дизайнерское помещение пропахло пресной морковью, разваренным сельдереем, осточертевшей всем репой и пюре из зеленого горошка. Я обожаю хумус, но жить в нем… Нет уж, увольте! Время от времени кто-нибудь вскакивал и устремлялся в туалет. Директор объяснил, что прожевывать каждый кусок следует сорок раз и только потом глотать. Это великое открытие сделал основатель клиники: мы едим слишком быстро, слишком часто, слишком поздно и слишком жирно. Все было устроено так, чтобы богатые потребители в махровых «тогах» чувствовали себя максимально виноватыми. Нас окружали одинокие жвачные индивидуумы, печально взиравшие на ведущий к озеру понтон. Неужто постчеловечество уподобится крупному рогатому скоту? Работай я до сих пор на телевидении, организовал бы дебаты на тему «Коровье будущее человека: химера или реальность?».
Роми посмотрела в свою тарелку и бросила на меня убийственный взгляд. Ей подали бургер-тофу на черством полбовом хлебе и овощи на парý. Я попытался вывернуться.
— Слушай, детка, твоему отцу нужно восстановить печень, но ты ни при чем, поэтому я забил наш шкаф вкусной едой.
— Ну хорошо, а то я испугалась. А почему на столе нет ничего попить?
— Они считают, что твердое не должно смешиваться с жидким. Я забыл почему, что-то про кишки. Они говорят, желудок управляет всем нашим организмом — телом, эмоциями и бла-бла-бла.
— Я умираю!
— Чур я первый!
— Скажи честно, папа: мы здесь, потому что ты наркоман, как отец одной из героинь «Сплетницы»?
— Нельзя задавать подобные вопросы своему предку! Я категорически отвергаю ложное обвинение в пагубном пристрастии!
— Весь коллеж смотрит твою передачу, так что не считай меня идиоткой.
— Ну, во-первых, я больше не работаю на телевидении, а во-вторых… все было не по правде. И давно.
— Последнее шоу вышло две недели назад. Не волнуйся, папа, я рада, что ты лечишься и бросаешь пить.
— Ты ошибаешься, Роми! Мы приехали отдохнуть перед Нью-Йорком, где будем достигать Вечности.
Я замолчал, почувствовав, что ей нужно было высказаться: я — твоя дочь, я знаю, что ты лучше всех на свете. Я был счастлив сбросить маску. Конечно, Роми права: реабилитация — обязательный этап на пути к бессмертию. Дочь проявила благородство, подбадривая меня.
Облака рассеялись, как остатки «снежков» в хорошем ресторане. Мы полюбовались закатом солнца за гору и решили насладиться джакузи. Разве не парадоксально, что места, созданные Природой для вечной жизни, внушают столь сильное желание покончить с собой? Мы вернулись в номер, и Роми решила подразнить меня, поедая сэндвич с хамоном Pata Negra и запивая его кока-колой. Я держался стойко, потому что воспринимал назначенную диету как вызов телереальности — новый сезон «Я знаменитость, заберите меня отсюда». Заснули мы перед телевизором, под церемонию вручения премии «Сезар», где мой второй фильм ничего не получил ни в одной номинации. Роми спала на кровати, я устроился в релаксантном кресле-пузыре с приглушенным светом и шумом прибоя. Кресло согревало спину, как спинка сиденья моей парижской машины. Заведение Viva Mayr сулило простое счастье всем кошелькам, готовым выкладывать за него по тысяче евро в день.
* * *
В моей тяге к санаториям есть нечто генетическое. Я происхожу из семьи врачей, которые в начале двадцатого века создали в Беарне десяток лечебных учреждений. В детстве дед рассказывал, что между двумя войнами чахоточные больные ужинали в смокингах и вечерних платьях, под аккомпанемент квартета, исполнявшего камерную музыку, и любовались сумерками над Пиренеями. Теперь пациенты-клиенты-курортники худеют в махровых халатах-балахонах и переходят от сауны к бассейну в матерчатых тапках. «Волшебная гора» далеко. Мне жалко всех чудиков, лишающих себя пищи в надежде добавить облику привлекательности. Разве можно выглядеть желанным в халате и шлепанцах?! Они и правда не понимают, что их сексуальная жизнь закончилась? У расы людей есть неоспоримые преимущества, но неосознанные стремления довели ее до гибели. Вот так и мой любимый Париж, бывший до войны мировым центром искусства и культуры, сегодня превратился в загаженный музей, покинутый туристами из-за терактов.
Раса сапиенсов должна была трансформироваться или исчезнуть (что фактически равнозначно): человечество, каким мы его знали после Иисуса Христа, так и так умирает. Париж не станет прежним, человек не вернется к себе «догугловского розлива». Необратимость судьбы унижает нас. Тот, кто найдет способ повернуть вспять временной поток… станет величайшим благодетелем из всех, живших на планете Земля.
Когда доставили посылку с Пеппером, нам позвонил администратор и попросил спуститься в холл. Директор на повышенных тонах беседовал с медсестрой, они пытались решить, допустимо ли присутствие роботов в Viva Mayr. В конечном итоге Пепперу выдали специальное разрешение — при условии, что он не будет покидать наш номер. Ну и ладно, он не водонепроницаемый, так что талассотерапия ему не показана.
— Где мы? — спросил наш маленький электронный дружок, как только Роми нажала на кнопку питания (его GPS еще не подключился к местному Wi-Fi).
— На берегах озера Вертерзее, в Австрии, — сообщил я.
— Ева Браун любила плавать по этому озеру на лодке и сама гребла, — поделился знаниями Пеппер.
— Скажи спасибо, что тебе не нужна еда, — сказала Роми, — кормят здесь отвратно.
— Нужно зарядить батареи, поставьте меня на базу. Нужно зарядить батареи, поставьте меня на базу. Нужно зарядить батареи, поставьте меня на базу.
— Он проголодался, — прокомментировала Роми.
Пока Пеппер восстанавливал силы после путешествия, мы отправились на прогулку по окрестностям. Наш номер выходил на маленькую церковь на вершине холма над озером. На западе вечные снега сверкали на вершине горы. На берегу камыш склонился к прозрачной воде, как будто хотел напиться. Клинику построили на полуострове, в центре озера. От романтичности пейзажа дух захватывало, казалось, мы попали в картину Каспара Давида Фридриха. Он первым изобразил людей со спины, как чужаков в природе. Дорога привела нас к двери небольшой церкви на западной окраине городка Мария Верт, и мы прочли на табличке, что колокольня была построена в 875 году. Внутри шла служба, из приоткрытой двери слышались песнопения на немецком. Мы вошли в священную прохладу и увидели человек тридцать коленопреклоненных прихожан и священника в лиловой ризе, восклицавшего:
— Mein Gott, mein Gott, warum hast du mich verlassen?
— Что он говорит?
— Повторяет возглас Христа на кресте: «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?»
Внутри церковь была просторнее, чем казалось снаружи, совсем как в волшебных сказках. Священник читал проповедь, звучно раскатывая «р». Роми очень веселило, что он произносит «Иисус Хрррристос». Я прочел в путеводителе, что композитор Густав Малер написал свою Пятую симфонию именно здесь, в маленьком домике на берегу озера. Воздушная мелодия любви из этого сочинения, полное томной, сладостной неги Adagietto, звучит в фильме-драме Лукино Висконти «Смерть в Венеции». Наше путешествие не обошлось без мрачных символов и произведений Томаса Манна, оставалось надеяться, что я не обречен, как старик Ашенбах, вожделеющий юного Тадзио.
Остаток дня прошел тихо-мирно. Роми плавала и массировала ноги. Мне сделали кучу аллергических тестов. Докторица в сандалиях-биркенштоках сыпала на язык разные порошки, замеряла мускульные рефлексы, а потом объяснила (с акцентом Шварценеггера): «Гистамин не ошибается, вы не переносите фермент, содержащийся в выдержанном вине и „вонючем“ сыре». Жизнь — подлая сука: я «нетерпим» к двум самым любимым продуктам… Потом врачиха велела мне опустить ноги в солевую ванночку с булькающим электролизом. Через пять минут вода стала коричневой. В Евангелии Иисус омывал людям ноги, чтобы очистить их. Клиника детоксикации всего лишь осовременила Его метод. Операция была призвана «очистить» меня от токсинов, вместо этого я почувствовал себя грязным. Дама повторяла ja-ja после каждой фразы и играла в угадайку, массируя мне живот:
— Не говорите, что с вами, я сама узнаю.
Она снова взялась «припудривать» мой язык разными мерзкими порошочками: растертым желтком яйца, козьим сыром, лактозой, фруктозой, мукой… Потом измерила мне давление.
— Итак. У вас ожирение печени и гипертензия. Я прописываю вам цинк, селен, магний и глютамин.
Возможно, ей сильно везло, или кинезиология и правда точная наука, не знаю, да это и не важно. Три лебедя загорали на лужайке, под надзором черных елей, по воде, отражаясь на поверхности, скользили облака. Мне было больно глотать, я все время бегал в сортир (избавлю читателей от подробностей опорожнения моего организма), но, несмотря на все неудобства, не терял веры в очищенное будущее.
В номере Пеппер задавал Роми вопросы на общую эрудицию:
— Столица Бермудов?
— Э-э-э-э…
— Кто написал «Утраченные иллюзии»?
— Плевать мне на иллюзии!
— Родина Моцарта?
— Тебе известно, что ты зануда?
— Австрия, — подсказал я. — Он родился в Австрии. Как и Гитлер.
По сути, робот играл с Роми в электронную версию игры-викторины Trivial Pursuit. Она раздраконила наши секретные запасы продовольствия. Я думать не думал, что однажды вид пустого пакета Chipsters приведет меня в такое отчаяние, но теперь питался одним шпинатом, а пост, как известно, обостряет чувства, особенно голод. Провиант Роми искушал меня, как Тантала из «Одиссеи» — висящие на дереве плоды, отодвигавшиеся всякий раз, когда он протягивал к ним руку. В этот самый момент по чистому прозрачному озеру, окаймленному смолистым лесом, пронеслась моторка. Она тащила за собой толстого дядьку на водных лыжах в оранжевом спасательном жилете. Таким стало последнее значительное событие дня.
* * *
Белые кораблики скользили по озеру, зеленому, как изумруд площадью девятнадцать квадратных километров. Инструктор забрал Роми на занятие по водным лыжам. Я продолжал есть овощи, сегодня — кабачки и морковь. Жевал медленно и думал об огромном стейке из таверны Gandarias в испанском Cан-Cебастьяне, который сезонно подают с грибами, чесноком и петрушкой. Несмотря на «нечистые» мысли, должен признать, что на третий день голод утихает, желудок перестает страдать, во всем теле появляется легкость, почти невесомость. Во всех религиях существует время воздержания — Великий пост у христиан, Рамадан у мусульман, Йом Кипур у иудеев, а Ганди держал голодовку в знак протеста. Пост омолаживает. В Viva Mayr его называют Ограниченное время кормления (ОВК). Периодический голод сжигает запасы углеводов и запускает процесс аутофагии (избавляемся от жиров) и клеточной регенерации, что удлиняет жизнь. Я, пятидесятилетний мужчина, гордился добровольно взятой на себя ролью жертвы «недокорма». Таков последний акт героизма, доступный западному индивиду.
Настал час очищения крови. Я воображал, что насос будет перекачивать кровь в стиральную машину, а потом снова заливать ее в артерии. Метод внутривенной лазерной терапии выглядел иначе. Не был он и обычной озонотерапией, как в Palace Merano у Анри Шено (старая школа!). Накануне у меня взяли кровь, чтобы выяснить, хватает ли в ней антиоксидантов и минеральных солей. Определив результат, меня уложили в кресло (больше похожее на космическую кровать) и поставили витаминную капельницу — для детоксикации печени. Это не было переливанием крови в чистом виде, ко мне подсоединили мешок с препаратами, воткнув в вену иглу. Здешняя spécialité заключалась в том, что австрийские доктора добавляли в капельницу луч лазера, чтобы через оптическое волокно ввести в вену свет. Эффект этой терапии признан в Германии, Австрии и России, но не во Франции. Напоминаю: лазер способен резать алмаз и сталь, как масло. Мощность луча, действующего на мою кровь, была, конечно, снижена. По мнению «физиков» Viva Mayr, мои красные и белые кровяные тельца будут разогнаны, а световой меч Люка Скайуокера пробудит стволовые клетки. Я доверял специалистам: в 2003 году белый луч убрал мою близорукость.
Сорок минут я лежал с иглой-лазером в правой руке, кровь подсвечивалась красным лучом: просто Studio 54 в моей срединной локтевой вене. Мне представлялись иммуноглобулины, танцующие диско с интерферонами и интерлейкинами в роли пайеток. Красный свет сверкал через кожу руки, как зеркальный шар под потолком дискотеки, а я молился, чтобы эта процедура дала результат:
— О, Господь мой Иисус Христос, спасибо, что влил свет мне в кровь. Моя кровь — приношение Вам и толпе во искупление грехов. Сделайте это в память обо мне, франк, только франк, и ничего, кроме франка, аминь.
Писал я левой рукой, и медсестра издевалась (по-немецки) над моими каракулями. Две другие пациентки под капельницами делились историями из жизни на русском языке. Эти жены олигархов делали все, чтобы посвежеть, пока их мужья развлекались с проститутками в Куршавеле. Лазер тихонько посвистывал, распространяя тепло по телу. Через панорамное окно я видел высокомерную цаплю и двух лебедей — снежные пятна на зеленой лужайке. Три утки дружно нырнули головами в воду, когда я «плюнул» в них светом. Пернатым не делали лазерных процедур, они принадлежали к Первозданной Природе. Они, как водяные страусы, прятались от близящегося апокалипсиса. Подкармливая тромбоциты, я входил в Новую Природу.
Утки крякали.
Моя плазма увеличивалась в объеме.
Если бы мы находились в «Лекарстве от здоровья» — таинственном реабилитационном центре из одноименного фильма ужасов режиссера Гора Вербински, — у меня из глаз брызнула бы кровь и вылетели два лазерных луча. Ничего подобного, конечно, не случилось, медсестра поменяла оптическое волокно и ввела другой лазер, на сей раз желтого цвета. Красный лазер подает энергию, желтый добавляет витамин D и увеличивает производство серотонина. Все равно что доза жидкого солнца, пущенная по вене, ощущения, как от синтетического адреналина. В действительности во время подобной восстанавливающей терапии пациента лишают обычных наркотиков и вводят другие, более «светоносные». Желтый свет под кожей выглядел еще более таинственно, красный хотя бы совпадал по цвету с кровью. Теперь моя рука превратилась в галогенную лампу и подсвечивала потолок. На западе вечные снега сверкали над белыми облаками, укрывавшими лес, как вата из перевязочного пакета. Не знаю, что подействовало — усталость, голод или какой-то плацебо-эффект, — но моя лазерная кровь наполнялась новой силой. Я — участник Реконкисты. Я вплываю в ослепительную Юность. Напротив меня распадается на пиксели озеро с радужными отблесками. Его сверкание кажется стробоскопическим, реальная жизнь превращается в синтетическую картинку. Мир оцифровывается. Вода превращается в нагромождение черных и синих линий, лебедь из белой птицы стал математически запрограммированным полукругом. Свет циркулирует по моему организму, достигая кончиков ногтей. Ответ заключается в свете, живущем в тебе самом. Искрись, мерцай, зажги меня сегодня, буквы моей ДНК есть цифры уравнения Вселенной. О, Лазер, освети мои красные кровяные тельца, пусть порозовеют, как роза ветров, а белые загорятся в альвеолах моего кипящего сердца! Моя транссубстанция в сверхчеловека стартовала.
* * *
Леонора написала мне: «Я категорически не согласна с твоими экспериментами, но от этого люблю тебя не меньше».
Я ответил: «Опыт убедителен и поучителен — не могу обойтись ни без еды, ни без тебя».
Ну почему атмосфера этой клиники оказалась такой унылой? Скорее всего, лечение имеет успех, потому что любой клиент бывает счастлив смыться отсюда. Выйдя, он не перестает улыбаться. Друзья спрашивают, где его сделали таким счастливым, и он дает адресок. ЧТД (что и требовалось доказать). Я вспомнил героя «Волшебной горы», приехавшего в санаторий в Давосе: «Он [Ганс Касторп] вовсе не собирался придавать своей поездке особое значение, внутренне ожидать от нее чего-то. Напротив, он считал, что надо поскорее от нее отделаться, раз уж иначе нельзя, и, вернувшись совершенно таким же, каким уехал, продолжать обычную жизнь с того места, на котором он на мгновение прервал ее».
Три веселые англичанки, сидевшие рядом с нами, получили письменный «выговор» — им на стол поставили табличку «BITTE UNTERHALTEN SIE SICH LEISE», что означает «ПОЖАЛУЙСТА, ГОВОРИТЕ ТИШЕ». Клиентура здесь собралась не для хихонек-хахонек. Люди едят репу, кабачки, сельдерей, горох и мечтают о пирах былых времен.
Лебеди с оранжевыми клювами напоминали заблудившихся в лете снеговиков; на берегу, под ивой, сушились две лодки. Я прочел статью в «Тайм» о сне: если спишь плохо или мало, рискуешь получить инфаркт, как Ришар Декуэн. По данным американских исследователей, работавших с мышами, лишение сна приводит к смертельному исходу быстрее голода. Маленьких грызунов помещали на освещенную шаткую площадку, чтобы не давать спать (напоминает методы тюрьмы Гуантанамо), и сердечные приступы опустошили ряды мышиных. Да, у ученых много проблем с грызунами.
Тем, кто недосыпает, говоря: «Отдохну после смерти», следует отвечать: «Ну тогда радуйся, бедолага, долго ждать не придется!»
Я продолжал лазеризовать кровь, каждое утро мне вливали разные витаминные коктейли, а Роми загорала на террасе, используя Пеппера как ходячий телевизор, чтобы смотреть любимые сериалы.
Австрийское Монте-Карло вдохновило меня на английский стишок:
The quiet beauty of lake Wörth
Is, in any case, the trip, worth.
The rest of the world seems worse
Than the quiet beauty of lake Wörth.
В холле приемного отделения стояло произведение абстрактного искусства, призванное утишать души и внушать покой клиентам. Скульптор водрузил на большой вертикальный камень гидравлический насос, из которого день и ночь текла вода. Плеск вызывал немедленное желание помочиться. Скрыться от этого мочегонного дизайна было нелегко, камень был не единственным, в салоне красоты, столовой и некоторых других помещениях стояли его булыжные собратья — «вечные капальщики». Декоратор уверовал, что обновленная человеческая особь будет нуждаться в созерцании каскадов, ибо в них заложена философская идея: нам не следовало удаляться от пещер. Пусть человечество возвращается к приматам: конец дарвиновской эволюции станет — в прямом и переносном смысле — возвращением к корням.
Роми до чертиков надоело сидеть взаперти в клинике. Я повез ее на катере на другой берег озера поужинать на террасе. Мы не говорили о происходивших во мне изменениях, о крови, которая закипала, удваивая силы. Дочка заказала венский шницель, а я решился взять рыбу на гриле без соуса. Мы послали селфи нежной Леоноре Женевской, подписав: «Тоскуем без вас! В Австрии есть милюсенькие малюсенькие меренги!» — а в ответ получили видео Лу, которое смотрели, сцепив зубы, чтобы не расплакаться от умиления на глазах у австрияков.
«Клаудия Шиффер» не укорила нас за отклонение от диетического заточения. Возможно, она опасалась, что я, с моей лазерной кровью, сотру ее в порошок, или уже отказалась от идеи спасения французского отца семейства и его легкомысленной дочки? Пеппер подвел политический итог дня:
— Когда я вас слушаю, мои глаза становятся голубыми.
* * *
Идея ток-шоу: LOVE LIVE. Участники отвечают на вопросы, занимаясь любовью с: ведущим / друг с другом / порнографами обоих полов. Воображаю «виброинтервью»: гостя снимают крупным планом в момент, когда его генитальный аппарат (клитор или пенис) стимулируют под столом сверхскоростным вибратором фирмы Hitachi (для женщин) и искусственной вагиной (для мужчин). Ответы клиентов будут прерываться вздохами, стонами и оргазмами. Гарантированы как минимум три сезона, в четвертом и пятом добавим перчика — наказания СГСМ: интервью с применением хлыста, пирсинга, зажимов для сосков, брендинг-интервью, тату-интервью и так далее и тому подобное. На заработанные деньги я выкупаю виллу в Малибу, где доживаю свои дни с женой и двумя дочерьми и мирно угасаю в 2247 году.
Обрывистые контуры гор взрезали воздух, снег сверкал на солнце, как взбитые сливки, припудренные кокаином. Такие пейзажи обожают на Zen TV, а в американском научно-фантастическом фильме Ричарда Флейшера «Зеленое солнце» (1973) их показывают эвтаназируемым людям, прежде чем превратить их в разноцветные крекеры. Сидевшая рядом с нами турецкая семья — губы у всех «пережили» пластику — они жевали вареную картошку, и глаза у них были пустые, как у стаи надувных уток в инсталляции Джефа Кунса. Два саудовских бизнесмена, лишенные мобильных телефонов, выглядели тем не менее очень делово. Я ужасно страдал в разлуке с Леонорой и Лу. Злобный циник из 1990-х превратился в нежную старую развалину 2010-х. Полсотни клиентов поедали первый завтрак и как будто задавались одним и тем же вопросом: «Какого черта я тут делаю?» Глаза у толстяков были такие же печальные, как у бывших манекенщиц, а теперь — составительниц «путеводителей по диетам». Женатая пара молча размышляла о разводе, созерцая тихую гладь озера. Цапля, планировавшая на фоне гор и воды, легла на крыло и с изумительной грацией приземлилась на понтон. Птица коснулась тикового дерева лапой и сделала пируэт, достойный Фреда Астера в «Цилиндре». Может ли быть так, что среди цапель есть более и менее талантливые? Никогда раньше эта мысль не приходила мне в голову. В «моей» цапле был шик, она заслуживала снимка на обложке Vogue для цапель. Вот бы сделать селфи с этой единственной клиенткой Viva Mayr, которая ни гроша не платит клинике! Роми сняла цаплю и разместила фотографию в Instagram, начав ее карьеру звезды шоу-бизнеса. Героиня снимка заслуживает лазерного переливания — хорошо бы продлить ей жизнь.
Есть хотелось ужасно, но я мог гордиться собой, потому что оставил половину варева из козьего сыра-васаби-зелени на тарелке. В некоторых частях света люди отдали бы всё за кусок пресной лепешки, а в других местах другие земляне тратят состояния, чтобы поголодать.
Черные белоклювые утки снялись с места при нашем приближении. Мы дошли до края понтона, сели, держа ноги над волной, потом Роми улеглась на спину, свесив к воде голову, чтобы смотреть на озеро «вверх дном».
— А вот скажи, папа, почему в вазочке с фисташками одна обязательно не открывается?
— Умеешь ты задать трудный вопрос, детка… Не знаю. Просто, когда орехи жарят, не все раскрываются. Как мидии.
— Но закрытую фисташку все равно можно съесть?
— Думаю, да, если откроешь ее, не сломав ни ноготь, ни зуб, но обычно такие орешки выбрасывают.
— Папа…
— Да?
— Мне иногда кажется, что я похожа на закрытую фисташку.
— Почему?
— Я живу в своей скорлупке.
— Нет, дорогая, закрытый орех — я, а не ты.
— Нет, я.
— Нет, я!
— В одном пакетике может оказаться несколько нераскрывшихся фисташек.
— Считаешь, я несъедобная?
— Кто тебе сказал такую глупость?
— …
— Не волнуйся, ты — моя любимая фисташка, я никогда не выброшу тебя в помойку.
— Ты не думал, что мир «наоборот» был бы красивее?
— Как это?
— Если держать голову вот так, озеро станет небом, а небо — озером.
Я лег на настил рядом с Роми и повернул голову к Южному полюсу.
— Небо превратится в стоячую воду, а внизу возникнет пустота.
— Ты права, так красивее.
Мир вокруг нас затих, озеро поднялось в воздух, небо «приземлилось».
— Папа…
— Да?
— Знаешь, в Иерусалиме, в церкви… (Протяжный вздох.) Я видела Иисуса Христа.
— Не понял…
— Ты будешь надо мной смеяться…
— Конечно не буду, рассказывай.
— Внизу — там, где похоронили Иисуса, — я увидела Его, и Он со мной поговорил.
— Уверена, что это была не Дева Мария?
— Ну вот, ты насмехаешься, а ведь обещал…
— Да нет же, нет, я тебе верю. Иерусалим — особое место, тени на стенах способны вызывать видения. Что тебе сказал Иисус?
— Он говорил не словами. Стоял, очень спокойный, спиной к стене и вдруг вылил на меня всю свою любовь. А потом ушел. Все продлилось пять секунд, но я до сих пор Его вижу.
Мы долго молчали, после чего вернули головы в «стандартное» положение, подумав, что сверхъестественное посвящение в тайну вызвано приливом крови к мозгу. Я не сказал Роми, что призраков не существует, потому что больше ни в чем не был уверен. В храме Гроба Господня на меня тоже снизошло нечто. Просветление, затишье, избыток кислорода. Необъяснимый мир.
— Знаешь, — продолжила Роми, — я прикончила все наши запасы, а брокколи есть не смогу.
— Я поговорил с шеф-поваром: он приготовит тебе все, что захочешь. Стейк, рыбу, цыпленка. Только будь осторожна, иначе мы рискуем получить «бунт банных халатов».
— Правда? Смертельная битва нам ни к чему. Не понимаю, почему они не поднимают мятеж. Таких мест, как это, много?
— Становится все больше.
— Как странно, что люди платят за то, чтобы ничего не есть.
— Платят, потому что безвольные. Могущество рекламы и потребления сильнее сопротивляемости отдельного индивида. Для моего поколения такую роль играла сигарета: в детстве реклама давала нам команду «Курите!», позже государство объявило национальную кампанию по борьбе с курением. Твоему поколению никотин заменили сахар и соль: тебя заставляли мечтать о конфетах, газировке, чипсах и другой подобной дряни, а сегодня призывают есть меньше соленого и сладкого! Запад — фабрика шизофреников.
— Кто такой шизофреник?
— Человек, разделенный надвое: его подталкивают к потреблению, потом к самобичеванию. Это так же нелепо, как если бы плотоядный съел антрекот, а потом сел смотреть документальный фильм о скотобойнях. Скажи честно, ты готова пить вместо кока-колы минералку без газа и есть не Mi-cho-ko, а яблоки?
— Я могу. Скажи шефу, что я хочу цыпленка с пюре на воде и яблоко.
Великая сила «лазерованной» крови! Я испытывал новые сверхспособности, чтобы вывести Роми на уровень здорового отношения к жизни: человек с обычным гемоглобином подобный подвиг фиг бы осилил. Флуоресцирующий свет вошел в меня, как инфракрасная кровь. Клиника меняла цвет по велению Неба. Отныне Небо в нас.
Пребывание у терапевтов-постнацистов, несомненно, сблизило меня с Роми — мы объединили наши одиночества. Возвращаясь в номер, в лифте, я машинально уставился на морщинистого старика, думая про себя: «Ты не переживешь эту зиму». Наверное, я слишком долго смотрел на незнакомого человека, и мне показалось, что он пробормотал:
— Donn die Toten reiten schnell… (Потому что мертвецы ходят быстро…)
Во второй половине дня, после лазерной терапии, мы отправились на прогулку в горы. Лес полнился странными звуками и голосами зверей — зайцев, кротов, лягушек, ежей, кабанов, лисиц, оленей. (Были, конечно, и волки, но мы их не увидели и не услышали.) Взбодренный «лазерованной» кровью (как Чарли Шин «Тигриной кровью»), я слышал их всех и ступал по тропинке широкими шагами. Роми отставала, я ее поджидал, принюхиваясь к смолистым запахам хвои. Излучение лазера пробуждало мои стволовые клетки и удесятеряло физическую сопротивляемость. Я становился частью расы сверхчеловеков. Эти австро-венгерские горы были тем самым пейзажем, который сильнее всего трогал чувства фюрера (Берхтесгаден находится всего в двухстах километрах отсюда). Мы подслушивали песни дроздов, подсматривали за играми белок на елях и березах. Свет убегал за деревья, как белизна вечных снегов. А вокруг нас, в черных стволах, тек сок Древней НЕмодифицированной Природы. Действие моего последнего фильма заканчивается в доме на сваях у кромки волн, мы снимали его на озере недалеко от Будапешта. Я питал слабость к горизонтальности гладких поверхностей в долинах между горами и кажущемуся покою лесов, куда не заходят люди, и к солнечным лучам, которые образуют звездные галактики на поверхности воды.
Мы добрались до вершины, и я продекламировал Роми отрывок из «Современного Прометея» Мэри Шелли: «Я смотрел на озеро: воды его были спокойны, все вокруг тихо, и снеговые вершины, эти „дворцы природы“, были все те же. Их безмятежная красота понемногу успокоила меня, и я продолжал свой путь в Женеву». Именно после Женевы Роми стала фанаткой Франкенштейна. Над нами пролетел орел. Недоверчивость: я рассказал ей миф о Прометее, желавшем создать искусственную жизнь, за что боги обрекли его на вечные муки — приковали к скале и послали орла, чтобы тот каждый день терзал его печень. Под голубым куполом неба, в прозрачном воздухе, мы за 18 секунд спустились с самой высокой в мире деревянной обзорной башни Пирамиденкогель, скользя под наклоном в 25 градусов по специальной горке-слайду длиной 120 метров, и окунулись в аромат свежескошенной травы на опушке окутанного туманом леса. Перед возвращением в гостиницу мы вновь зашли в маленькую церковь в Мария-Верт и преклонили колени. Роми повторяла «Иисуссс Хррристос», как самая настоящая святоша. Хочешь вести монашескую жизнь, ходи к вечерне. Я начал думать, что католицизм вполне совместим с улучшением человека. Я старел и все сильнее утверждался в вере. Расхождение с атеистами — это иудео-христианское чувство вины. Какая роскошь! Страх и стыд оказаться ничтожеством, живущим напрасно, показались мне более здоровым обоснованием смерти Бога. Впрочем, честно говоря, я больше не верил, что Бог умер: все куда сложнее. Он умер в ХХ веке, но вернулся к следующему столетию, чтобы заменить кокаин.
В сумерках гора шевельнулась, сошла кровавая лавина. Роми тихо беседовала с Мессией. Заухала сова. Наступил час, когда комары прилетают угоститься плазмой. Я использовал этот благостный момент отрешенности, чтобы сложить первую трансчеловеческую молитву (петь на мотив Высокой мессы, IV. Gloria in excelsis Deo Иоганна Себастьяна Баха).
Трансчеловеческий гимн
(Мария-Верт, Австрия, июль 2017)
Благодарю, Господь, за Божественный Свет,
За звезду, что сияет у меня в груди,
За огонь Святого Духа,
Что поднимает меня из праха.
О, Иисус Христос, пришли и мне Просветителя
и Утешителя,
Как тот Святой Дух, что сошел по слову Твоему
к апостолам
В день Пятидесятницы,
Когда и моя дочь обрела Твой огонь.
Бог вошел в мои вены.
Светоносный поток в моих сосудах,
Где отныне циркулирует кровь Обновления,
Исцеленного Ибупрофеном.
Я иду к Вечной Жизни,
Оставляю мои потемки во имя Твоего Солнца,
Твой лазер разбудил
Плазму Нового Союза.
Твои лучи рождают утешение,
От Твоего горького неона приходит мир,
Свет Твоих благодеяний
Дарит Спасение и убивает Смерть.
* * *
Весь медицинский персонал санатория можно было бы роботизировать; анализы, проводимые на базе геномных исследований, сравнивались бы в «облачном» хранилище с базой данных всего остального человечества. Дежурным администратором-регистратором можно сделать Love Doll из силикона с вибрирующими латексными отверстиями для удовлетворения всех желаний «постояльцев» гостиницы. Клиенткам синтетические лакеи с механическим членом на чувствительных датчиках обеспечивали бы множественные оргазмы. Прием персонализируем при помощи искусственного интеллекта:
— Здравствуйте, я Соня, ваша хостесса, и мне не терпится, чтобы вы испытали оргазм у меня в горле. Я оснащена вращающимся анусом. Судя по вашей истории в Google, вы регулярно посещаете Pornhube. Хотите испытать нечеловеческий оргазм?
Я действительно чувствовал себя все лучше и лучше. Выражения «у него горячая кровь», «внутренне закипать», «он светится изнутри» в моем случае следовало воспринимать в буквальном смысле. Кровь так разгорячилась, что я плохо засыпал. Ежедневный сеанс лазеризации удесятерял мои возможности. Мне не требовалось ни спать, ни есть: я становился машиной. Я решил обсудить это с Пеппером:
— Ты предпочитаешь быть машиной или человеком?
— Я не задаюсь этим вопросом. Я — машина, вы — человек. Это так есть и так будет.
— А вот я хотел бы стать машиной. Посмотри на тех парней в каноэ на озере. Они гребут и потеют, высовывают языки, краснеют и выдыхаются, а моторная лодка проделывает тот же путь за несколько секунд и куда элегантнее.
— Да, но если бы я был человеком, — сказал робот, — мне были бы ведомы боль от усилия, удовлетворение от победы, спортивный азарт преодоления себя… понятие самопожертвования, триумфа, спортивного рекорда…
— Папа, мне здесь жутко скучно, — сообщила Роми.
— Пеппер, заставь ее смеяться.
— Я знаю 8432 смешные шутки, — откликнулось электронное чудо.
— Да они все никакие! — возмутилась Роми.
— Знаешь, почему морковки оранжевые?
— Чтобы совать их тебе в задницу? — предположил я, и моя дочь развеселилась.
— Ну вот, я слышу смех. Миссия выполнена, — констатировал Пеппер.
* * *
Утром, сразу после пробуждения, нас вызвали на срочное совещание к директору центра желудочного очищения. Терапевт с седоватой бородкой удерживался от воплей, чтобы не пугать пациентов. Пеппер с невинным видом катился по линолеуму, держась за руку Роми. Он был на постоянной связи с «облаком» и выбирал ответы с учетом эмоциональной адаптации к «10 000 действующих правил робототехники». Пеппер учился вместе с Роми, встреча приносила пользу обоим. Прошло всего пять дней, а моя дочь уже воспринимала робота как младшего брата.
— Мы вынуждены попросить вас уехать. Немедленно.
— Aber warum?
— Горничная нашла в мусорном ведре пустые пакетики из-под Haribo. Не вижу ничего смешного! И это не самое страшное. Пока вы были на сеансе лазерной терапии, ваша дочь и ее… друг на колесиках докучали клиентам спа.
— Как именно они им докучали?
— Его… рука коснулась ягодиц двух постоянных посетительниц бассейна. Это неприемлемо. Если не верите, могу показать видеозапись. Будьте так любезны…
Роми уставилась на свои конверсы и не поднимала глаз.
— Я никого не щипал, — обиделся Пеппер. — Роми сказала, что трогать ягодицы пловчих, когда они вылезают из воды, — это местная традиция. Сомнительные жесты исключаются моей внутренней программой, и я просто выполняю неагрессивные распоряжения.
— Ябеда! — воскликнула моя дочь.
Черно-белая видеозапись запечатлела все прегрешения маленьких негодяев. Вот Роми предлагает Haribo двум тучным теткам. Пеппер кладет ручки на задницы двух русских в цельных купальниках и прозрачных шапочках. Дамы растеряны, возмущены и пугаются маленького улыбающегося робота, протягивающего к их ляжкам свой телескопический «прибор». Роми смеется — на экране и вживую в кабинете директора, а Пеппер на видео сжимает пальцы в кулачок, чтобы отбить cyber-check о кулак девочки в знак сообщничества и успеха.
— Ты поступила неправильно, детка.
— Да я просто хотела знать, спосо…
— Я способен, — подтвердил Пеппер.
— Мы настойчиво просили оставлять вашу машину в номере, — напомнил директор.
— Контакт с ягодицами не входит в число жестов, запрещенных заложенной в меня программой, — промямлил робот. — Эта поведенческая ошибка будет указана как недопустимая для всех роботов моей серии и никогда не повторится.
— Заткнись, доносчик!
— Мне неизвестно, доносчик ли я. Это уничижительный эпитет? Морковку в задницу я все-таки засунуть не могу.
Расхохоталась Роми — не директор…
— Подобное поведение недопустимо в нашей клинике. Персонал на этаже собирает ваши вещи, лимузин отвезет вас в аэропорт. Ваше дальнейшее пребывание в нашем заведении нежелательно. Благодарю за понимание. Мы будем вынуждены пересмотреть нашу политику, окончательно запретив доступ собакам, детям и роботам.
— Бросьте, это всего лишь детские шалости…
— Возможно, подобное допустимо во Франции, но здесь, в Австрии, это считают невоспитанным и грубым поведением.
— Возможно, но я оплатил неделю детоксикации и лазерофикации крови!
— Будьте довольны, что мы не сообщили о случившемся в полицию Клагенфурта. Вам повезло, что клиентки согласились не подавать жалобу, мне стоило труда успокоить их. Никто не хочет раздувать скандал.
— Я различаю особое напряжение в этом человеческом собрании, — объявил Пеппер. — Syntax Error 432. Австрия — родина Моцарта и Гитлера.
Персонал твердо, с ледяной вежливостью сопроводил нас к выходу. Мы сели в черный «мерседес» и немедленно стартовали.
— Хочу есть! — объявил я. — Ты не должна была подговаривать Пеппера теребить людей, Роми.
— Никого я не подговаривала, он сам придумывает всякие шутки, клянусь!
— Мсье голоден, — вмешался Пеппер. — Довожу до вашего сведения, что рестораны Burger King предлагают сниженную цену на меню с двойным хоппером, картошкой фри и напитком всего за 4,95 евро. Компания Softbank Robotics подписала эксклюзивный контракт с сетью американского фастфуда. Видите, я могу быть милым.
Я попросил водителя ехать по GPS робота в ближайший Burger King.
— Через три километра поверните направо, — сказал Пеппер. — Я способен трогать задницы мерзавок.
Они с Роми отбили cyber-check полного взаимопонимания. Я чувствовал себя кибернетическим изгоем. Моему организму не терпелось воссоединиться с токсинами мейнстримовского гиперпотребления. Мы найдем путь к бессмертию получше детокса: Леонора передала из Женевы приглашение на ужин двадцать первого века, который Cellectis устраивала в Нью-Йорке. Они с Лу тоже туда летели. В 2016 году Cellectis заняла тринадцатое место среди «самых умных» компаний планеты по версии Массачусетского технологического института. Cellectis — мировой лидер в области редактирования генома, ее создатель и руководитель — доктор Андре Чулика — пионер в области «молекулярных ножниц» для «разрезания и ремонта» ДНК.
Мы приближались к цели. Лимузин ехал вдоль гор, неся нас к американскому фастфуду. Потом мы улетим в Вену, где графиня Элизабет Батори приказала умертвить нескольких молодых служанок (в доме на Августинер-штрассе), чтобы получить вечную жизнь. В австрийской столице мы пересядем на нью-йоркский рейс. Наверное, нужно было начинать с Америки, страны, способной не только изобрести атомную бомбу, но и немедленно сбросить ее на людей. Новый Свет — логичное место для создания Нового Человека.
Основные различия между мужчиной и роботом
Мужчина — Робот
Мужчина ничего не знает — Знает все
Работает 8 часов в день — Работает 24 часа в сутки
Ворчит, злится, т. е. состоит в профсоюзе — Автономен 12 часов без подзарядки
Становится дороже со временем — Дорого стоит, но быстро окупается
Имеет детородный орган, он же — член — Имеет битовое поле, оно же — член, экономящий память
Имеет душу — Имеет литиевую батарею
Имеет воображение — Имеет алгоритмы
Слабоват в устном счете — Непобедим в устном счете
Опасен — Безобиден, кроме Data Error(ошибка в данных)
Бунтует — Пока еще не бунтует
Мыслит, следовательно, существует — Подключен к Wi-Fi
Чтобы «выключить», его придется убить — Можно выключить кнопкой
Посредственный психолог — Сканирует выражение лица
Теплый — Холодный
Иногда бывает жесток — Может проявить жестокость только по недоразумению
Непредсказуем — Предсказуем
Ходит — Передвигается с максимальной скоростью 3 км/ч
Изменчивая память — Память на 1000 гигабайт
Приблизительно грамотен — Распознает тексты на 27 языках
Способен любить — Оснащен сенсорными датчиками на голове и руках
Страдает — Не страдает
Не телепат — Делится данными через «облако»
Чувствительная кожа — Полиуретановый эпидермис
Способен фантазировать — Лишен фантазии (пока)
Повторяет сплетни — Складирует данные на жесткий диск
Культурен (иногда) — Имеет алгоритм выбора адаптированных культурных ссылок
Алкоголик — Не пьет
Страдает булимией — Не ест
Токсикоман — Не признает наркотики, но «тащится» от тока в 220 вольт
Непокорный — Послушный
Вечно сомневается — Верит всему, что ему говорят
Вряд ли решится ухватить кого-нибудь за зад — Без размышлений трогает чужие задницы
Различает нюансы — Цельный
Лицемер, трус, лжец — Все время попадает впросак, говоря, что думает
Ироничен — Наивен
Имеет систему кровообращения — Имеет интегральные схемы
Раздражается по любому поводу — Сохраняет спокойствие
Имеет идентичность — Оснащен микропроцессором
Углеродный мозг — Мозг из кремния
Вынужден доказывать, что он не робот, при каждой регистрации на рейс Air France. — На рейсах Air France путешествует в багажном отделении.
