Глава 7

Небольшое замечание Игоря об «особом статусе» Перова и его неоднозначном прошлом заинтересовало меня. Если пересуды об этом не были сочиненными сказками, а имели под собой вполне реальные основания, то на роль исполнителя он подходил просто идеально. На заказчика бывший уголовник явно не тянул, но второстепенные функции были ему вполне по силам, и, судя по подслушанному мною разговору, он отлично с ними справился.

«Хотя очевидно, что избивал и закапывал Хикметова он не сам лично, – думала я. – Наверняка здесь были задействованы какие-то старые связи. Что за тип, интересно, этот Перов? Попробовать узнать у Кири? Если он и впрямь имеет уголовное прошлое, какая-то информация должна быть».

Здесь на память мне очень кстати пришли слова Эдика, эксперта, с которым я и Беляев общались в морге. Если не ошибаюсь, он говорил, что один из избивавших Хикметова был левшой. Между тем Перов явно не относился к этой категории. Разговаривая со мной, он то и дело брал в руки ручку, будто собираясь писать что-то, перекладывал на столе бумаги, и все эти действия с полной наглядностью доказывали, что он – правша.

Но так или иначе, парень явно был причастен, и его предстояло как можно скорее «разъяснить». Неизвестно, сколько еще времени мне удастся сохранить в тайне информацию о том, что труп Хикметова обнаружен. А вычислить заказчика мне хотелось еще до того, как это станет известно.

Кроме интересной информации о Перове, меня очень позабавило и упомянутое Игорем «официальное воровство», а также удивительная прозорливость Хикметова в тех случаях, когда пытались нагреть его самого.

Человек с таким выраженным стремлением к порядку и нежеланием упускать из своего даже копейку совсем не подходил на роль простофили, у которого любой желающий может просто так отнять бизнес. Если кто-то задумал сделать нечто подобное, пожалуй, убийство – чуть ли не единственный способ, которым можно было разрешить проблему.

Вспомнив про бизнес, я сразу подумала о бессовестно позабытом мною «коллеге» и воздыхателе, следователе Беляеве. По моим предположениям, как раз сейчас он должен был корпеть над изучением предыстории этого самого бизнеса, и я решила, что пришло время созвониться и поинтересоваться, каковы результаты.

– О! Привет! Рад слышать! – взволнованно говорил Беляев, будто все это время только и мечтал о моем звонке.

– Как успехи? – бодро поинтересовалась я. – Нарыл чего-нибудь интересного по фирме Хикметова?

– Как тебе сказать, – сразу сбавив обороты, протянул следователь. – Вообще-то, это не телефонный разговор. Материалы следствия… Если ты сама работала в органах, должна знать, что подобная информация всегда закрыта.

– Но ведь мы с тобой заключили пакт о взаимопомощи, – пыталась шутить я, хотя поведение Беляева мне не очень понравилось. Мы ведь действительно договаривались с ним.

– Да, конечно, но… Подобные темы не обсуждают по телефону. Вот если бы ты смогла подъехать ко мне, тогда я, возможно…

«Ах, вот оно в чем дело, – слегка усмехнувшись, подумала я. – Меня страстно желают видеть. Что ж, пожалуй, на сей раз мечтам влюбленного полицейского суждено сбыться. Хотя, конечно, не сразу».

– Подъехать? – как бы поставленная перед очень нелегким выбором, нерешительно проговорила я. – Не знаю… вообще-то, я хотела…

– Мне показалось, ты хотела получить информацию по фирме Хикметова, – как-то чересчур уж настойчиво произнес Беляев. – У меня эта информация есть. Она, кстати, довольно интересная и даже, можно сказать, неожиданная.

– Правда? – кокетничала я. – Ты меня заинтриговал. Ладно, если все так интересно и необычайно, постараюсь приехать.

– Постарайся, постарайся, – очень довольный тем, что добился своего, говорил следователь. – Сведения эксклюзивные. Уверен, ты не пожалеешь.

Обещание звучало несколько двусмысленно, но я не стала придираться к словам. В конце концов, я ведь и сама собиралась навестить своего друга. Вопрос об изучении материалов с места преступления оставался актуальным, и я была совершенно уверена, что если уж не загадочная «эксклюзивная» информация о фирме Хикметова, то эти материалы, несомненно, окажутся для меня весьма и весьма полезными.

Пообещав Беляеву, что прибуду через час, я сделала несколько упражнений, приняла душ, заварила кофе и вскоре, свежая и бодрая, уже катила по городским магистралям на условленную встречу.

– Рад! Очень рад видеть тебя, – встречая меня в дверях своего кабинета, Беляев просто сиял. – Проходи, присаживайся. Чай, кофе?

– Потанцуем, – усмехнулась я. – Вообще-то, если не ошибаюсь, мы собирались поговорить о деле. Что там с бизнесом Хикметова? Ты говорил, какая-то уж очень интересная предыстория.

– Ну вот, сразу о делах, – с досадой произнес Беляев. – Нет, чтобы пообщаться, поговорить о погоде, создать доверительную атмосферу…

– У нас с тобой и без того очень доверительные отношения, – заверила я. – Даже не нужно ничего специально создавать. Все уже имеется. Мы ведь даже на «ты» перешли, куда уж еще доверительнее? Так что там с этим его бизнесом?

– С бизнесом? – переспросил Беляев, кажется, не особенно вдохновленный моей речью о доверии. – С бизнесом у него какая-то муть. То есть последние лет пять все очень хорошо, понятно и правильно. Аккуратная уплата налогов, белые зарплаты. Но до этого в течение нескольких лет происходили просто какие-то чудеса. Он постоянно менял форму собственности, входил и выходил из каких-то концернов и объединений, то заявлял себя как самостоятельный предприниматель, то – как руководитель дочерней фирмы. Причем это несколько раз, и «головные» конторы всегда были разными. Да с этим брендом «Пять звезд» – с ним тоже какие-то непонятки.

– Что именно непонятно?

– Непонятно, кому он принадлежит. То вроде бы Хикметов – его единоличный владелец и чуть ли даже не создатель. То вдруг оказывается, что эту марку он как бы арендует и действует несамостоятельно.

– Может, все эти пертурбации были связаны с ситуацией в стране? – предположила я. – Ведь Хикметов, если я не ошибаюсь, начинал где-то в конце девяностых. Тогда многие искали свою нишу и пробовали всякое. И формы собственности меняли, и самих собственников.

– Не знаю, может быть. Но вообще-то, все это довольно странно. Я понимаю, если бы он пробовал все это в рамках, так сказать, одной географической территории. Но «материнские» компании были зарегистрированы в разных городах, а головной офис вообще одно время находился в Москве. С какой радости этому Хикметову приспичило тащиться за сто верст, чтобы перерегистрировать фирму?

– В Москве? – навострив уши, переспросила я. – А можно об этом поподробнее? Что это за головной офис и кто в этом офисе трудился?

– Да вот, пожалуйста, можешь посмотреть, – говорил Беляев, открывая файлы в компьютере. – Садись сюда, изучай.

Приглашая меня присесть, следователь как-то не торопился вставать, не иначе, рассчитывая, что я устроюсь у него на коленях. Но у меня не было ни малейшего желания допускать подобные вольности. Поэтому я терпеливо дождалась, когда он поднимется со стула, и только после этого устроилась за компьютером.

Текстовый документ, который был представлен моему вниманию, содержал данные за несколько лет. Эти данные показывали, как изменялась форма собственности компании «Доминанта», и содержали основные данные о людях, принимавших в этих изменениях самое непосредственное участие.

Я читала очень внимательно, особенно тщательно штудируя всю информацию, связанную с Москвой, но как ни старалась, фамилию Берсенев так и не смогла обнаружить.

Зато в менявшихся чуть ли не каждый год уставных документах было много других фамилий, ни одна из которых не повторялась. Постоянной величиной была среди них лишь фамилия Хикметова.

Все это наводило на мысль о фирмах-однодневках и создавало впечатление, что тот, кто стоит за всеми этими бесконечными изменениями и переоформлениями, стремится с их помощью скрыть какой-то секрет. Либо некую параллельную деятельность, не отраженную в ежемесячной отчетности, либо…

И тут меня осенила на первый взгляд совершенно невероятная догадка, которая в итоге не только оказалась верной, но и помогла в раскрытии этого поистине необычайного и суперсложного дела.

«А что, если за всеми этими коллизиями и нескончаемыми преобразованиями из АО в ООО скрывается попытка скрыть не дополнительный бизнес, а некоего дополнительного владельца? – вдруг подумала я. – Что, если тот самый тайный покровитель, который опекает Леру, каким-то образом „завязан“ в бизнесе Хикметова и имеет в нем свою долю? Что, если именно этим объясняется его столь кропотливая дотошность в проверке текущей отчетности? Объясняется тем, что и сам он обязан перед кем-то отчитываться? И все эти периодические „наезды“, по поводу которых Хикметов то и дело порывался оформить разрешение на оружие, связаны вовсе не с тем, что кто-то хочет отнять его бизнес, а с тем, что этот самый „кто-то“ недоволен тем, как Хикметов этим бизнесом рулит».

Такое предположение разворачивало расследование на сто восемьдесят градусов, но тем не менее оно казалось мне вполне вероятным.

«Закулисный» владелец? А почему бы и нет? Разве мало сейчас фирм, где весь менеджмент, вплоть до того же генерального директора, – лишь наемные работники? Нынешние «суперновые русские» уже не хотят самолично вникать во всю эту скучную бухгалтерию или особенности ведения того или иного бизнеса. Для этого существуют так называемые «специалисты», каждый из которых имеет свою вполне определенную и понятную цену. Кто имеет деньги, тот просто покупает и бизнес, и его «руководителей», а сам отдыхает на Канарах, оставляя за собой лишь одну приятную и необременительную обязанность – стричь купоны.

Догадка эта настолько поразила меня, что несколько минут я сидела, бездумно уставившись в экран компьютера, и даже не замечала, что Беляев что-то говорит мне.

– Таня! – видя, что я не реагирую, наконец воскликнул он. – Ты слушаешь меня?

– А?.. Я?.. Да. Да, я слушаю.

– Так вот, я и говорю. Конечно, в последние несколько лет в фирме этого Хикметова было все красиво, но начинал он, похоже, приблизительно так же, как и все. И уход от налогов, и «неучтенка», и прочего всего, наверное, было там больше чем достаточно. Все эти промежуточные фирмы явно подставные, подобные перескакивания – довольно частый и многими опробованный прием увода в тень части прибыли. Или даже всей прибыли целиком.

– Что ж, вполне возможно, – согласилась я.

– Вот именно! – вдохновляясь, продолжал Беляев. – Вполне возможно и даже очень вероятно. Ты сама сейчас сказала, что Хикметов начинал в конце девяностых. Криминальные тенденции в бизнесе в это время были еще очень сильны, так что не было бы ничего удивительного, если бы и наш товарищ, начиная такое большое дело, посчитал полезным «посоветоваться» с братвой. Ему по-дружески помогли, а недавно решили напомнить, что долг платежом красен. Хикметов же, со своей стороны, оказался неблагодарным и старые услуги вспоминать не захотел. За что и поплатился. А? Как тебе такая версия? – победно закончил свою речь Беляев.

– Что ж, я думаю, она вполне имеет право на существование, – не стала я разочаровывать коллегу. – Остается пустяк – найти эту самую «братву».

– Да, это… вопрос, – сразу приуныл следователь. – Здесь этих фамилий… Поди угадай, кто из них мог предъявить счет Хикметову. На десять лет перебирать хватит.

– Кстати, насчет фамилий, – вдруг вспомнила я. – Тебе ничего не говорит фамилия Перов? Перов Семен Игнатьевич?

– Перов? Да нет. Нет, такого не помню. По делам вроде бы не проходил. По крайней мере, по моим.

– А по базе сможешь его пробить?

– Зачем? Это что, подозреваемый? – сразу насторожился Беляев. – Ты сама-то что нарыла? Я, значит, ей все, как на ладони выложил, а она мне – ни словечка. Давай сама тоже колись. Что это за Перов такой?

– Да ничего я не нарыла, – с досадой сказала я, и, увы, это была почти правда. – Ездила в «Доминанту», пыталась переговорить с персоналом. Только не очень-то стремятся они разговаривать. Каждый себе на уме.

– Они уже знают о том, что босса убили?

– Только те, кому я сказала. И, насколько я поняла, они совсем не заинтересованы, чтобы информация эта распространялась.

– Вполне понятно. Бизнесу такая «реклама» всегда только во вред.

– Вот именно. Я-то понадеялась было, что с помощью этой неожиданной новости смогу раскрутить их на откровенный разговор.

– Что-то типа «обуха по голове»? – усмехнулся Беляев.

– Типа того. Только не вышло. Эффект, конечно, сообщение произвело, но на откровенности никак не сказалось.

– А может, им просто не о чем было откровенничать? – предположил Беляев. – Совсем не обязательно, что Хикметов горел желанием рассказывать новым сотрудникам о своих старых связях.

– Может быть. Так или иначе, у нас обоих результаты, кажется, пока не очень богатые.

– Это да. Но ведь и дело только еще в самом начале. Дай срок. Так что это за Перов такой, ты так и не сказала?

– Перов? – рассеянно переспросила я, поспешно решая, стоит ли выдавать свои тайны.

Перов был соучастником, человеком, через которого можно было раскрутить всех остальных и, возможно, даже выйти на заказчика. Мне не хотелось вот так вот просто делать недалекому и неприятному лично мне следователю Беляеву столь щедрый подарок. Но в итоге чувство справедливости одержало верх и, вспомнив, что он поделился со мной всем, что имеет, решила поделиться и я.

– Он работает там, в одной из гостиниц, – равнодушно, будто не сообщаю ничего особенного, проговорила я. – Рожа такая, просто кирпича просит. Я и подумала – мало ли что тут может быть. Может, у него такая же «интересная» предыстория, как и у этого бизнеса. Мне говорили, что он устраивался по личной рекомендации Хикметова, а между тем на общем, вполне цивильном фоне сотрудников этой конторы он конкретно выделяется. Я и подумала: мало ли… Так что, можно будет пробить его по вашим базам?

– Давай попробуем.

Беляев занял освобожденное мной место за компьютером и принялся ожесточенно щелкать кнопками.

Однако результатов эта усиленная работа, к сожалению, не дала. Просидев минут двадцать, Беляев наконец отвалился от экрана и сообщил, что просмотрел всю доступную ему внутреннюю информацию. Перов Семен Игнатьевич в базах тарасовской уголовной полиции не числился.

– Надо же, и тут облом! – с неподдельной досадой воскликнула я.

– Не стоит отчаиваться, – пытался внушить оптимизм Беляев. – Еще не вечер. Будет и на нашей улице праздник.

Сказав это, следователь взглянул на часы и, как-то подозрительно радостно улыбнувшись, добавил:

– Хотя что это я! Сейчас как раз уже вечер. Рабочий день фактически закончился, и я, можно сказать, свободен как ветер. Что скажешь насчет ужина в ресторане? Мы ведь так и не выпили на брудершафт. Думаю, пришло время исправить это недоразумение.

Услышав про ужин в ресторане, я поняла, что пора сматывать удочки. Еще один ужин в ресторане явно будет в моем расписании лишним.

– О… Да? – как бы в большой растерянности захлопав глазками, сказала я. – Ну… как сказать? Конечно, это очень лестное приглашение, и я с удовольствием приняла бы его, но, понимаешь, как назло, именно сегодня у меня запланирована куча дел. Это расследование… оно просто не дает мне покоя. Просто голова раскалывается, днем и ночью только о нем и думаю.

– И ночью?

– Да, практически круглые сутки. Вот и сейчас… Ты знаешь, мне нужно опросить еще уйму народу, и на сегодня тоже назначено несколько встреч. Это вы, счастливцы праздные, можете не торопиться, оклад ведь все равно начисляют. А для меня время – деньги. Так что, наверное, ужин придется отложить.

– Жаль…

Во взорах следователя было столько неподдельной печали, что это чуть было не поколебало мою твердую решимость. Но, вспомнив, что не сегодня завтра Перов может узнать, о том, что обнаружили труп, я устояла. В сущности, времени у меня оставалось максимум день-два, так что, уверяя Беляева в том, что должна торопиться, я говорила абсолютную правду.

Взяв сумочку, я уж готова была покинуть кабинет печального следователя, как вдруг вспомнила, что снова не спросила про материалы с места происшествия.

– Ах да! – воскликнула я. – Совсем забыла спросить. Опергруппа, которая обнаружила труп, передавала тебе материалы? Если можно, я хотела бы посмотреть.

– Материалы? Да, конечно!

Бедняга, кажется, воспринял это как «попятный ход» и с энтузиазмом начал рыться в своих папках, видимо, надеясь, что, посмотрев материалы, я таки отправлюсь с ним в ресторан.

– А, вот! Вот они, – говорил он, извлекая на свет нужную папку. – Пожалуйста, можешь посмотреть. Здесь фотографии и описания. Как лежал труп и все прочее. Хотя труп мы с тобой, кажется, уже осматривали.

Меня действительно интересовал не труп и даже не описание того, как он лежал. Я хотела посмотреть фотографии места, где он был найден, и, сориентировавшись на местности, которая была хорошо известна мне, составить для себя картину преступления.

Просмотр нескольких фотографий не занял много времени, и вскоре я уже имела довольно четкое представление о месте происшествия.

Как я и ожидала, труп обнаружили недалеко от старых домов, которые еще не успели разрушить. Я даже узнала место. Именно там во время своих изысканий на пустыре я видела собак. Они рылись в земле, несомненно, чуя, что там закопано что-то интересное.

Близость места «захоронения» Хикметова к укрытиям в виде нежилых домов позволяла сделать несколько интересных предположений о том, как все произошло.

Осторожный и неглупый бизнесмен, несомненно, знавший, что кто-то имеет к нему какие-то претензии, вряд ли по своей воле отправился бы в засаду. Вполне возможно, что, приглашая на пустырь, никаких угроз Хикметову не делали. Этот самый «кто-то» мог сказать, что хочет просто встретиться с ним один на один для разговора, чтобы на свободе, без лишних свидетелей «порешать проблему».

Приехав, Хикметов и впрямь обнаружил, что его «друг» пришел один, а остальные подключились уже позже, выскочив из засады, когда стало понятно, что проблема не решилась.

Кроме этой гипотетической последовательности событий, которая казалась мне вполне логичной, фотографии подтверждали предположение о том, что кто-то из обитателей заброшенных строений мог стать свидетелем убийства.

Дом, в котором я обнаружила бомжа, находился совсем недалеко от того места, где закопали Хикметова. Из него без труда можно было увидеть все, что происходило, и, если мой знакомый с пустыря в нужное время находился в нужном месте, вполне возможно, что у меня есть свидетель.

«А не навестить ли мне еще раз этот гостеприимный домик? – думала я, рассматривая фотографии. – Шутки шутками, а ведь оконца его выходят чуть ли не прямо на временную могилку бизнесмена. Если этот парень, что обитает там, не был пьян в стельку и хоть что-то соображал, наверняка он все видел. А значит, сможет и рассказать об увиденном».

Определившись с решением, я осыпала окончательно погрустневшего следователя целым дождем комплиментов, обещаний и самых очаровательных улыбок и поехала домой. Время действительно было уже позднее, а сделать все, что мне нужно, я хотела до темноты.

Собираясь на пустырь, я, конечно, понимала, что если явлюсь туда как есть и начну задавать конкретные вопросы, это ни к чему не приведет. Чтобы представители подобного контингента стали со мной разговаривать, мне необходимо стать такой же, как они, преобразиться хотя бы внешне.

Именно этим преображением я и собиралась заняться в ближайшее время и именно для этого перед тем, как вернуться домой, предприняла некие предварительные действия.

Во-первых, я заехала в супермаркет и купила бутылку дешевого портвейна и пачку сигарет. Во-вторых, посетила магазин уцененной одежды и подобрала себе совершенно неподражаемый комплект, перед которым, на мой взгляд, спасовал бы даже костюм обитателя заброшенного дома. Ну и в-третьих, вернувшись домой, я очень тщательно поработала над внешностью, чтобы сделать ее достойной приобретенного в секонд-хенде туалета.

Результат этих действий превзошел все ожидания. Подойдя к зеркалу, я увидела испитую неопрятную бомжиху, которая, кажется, никогда в жизни не слышала про душ или ванну. Спутанные грязные волосы торчали как попало, сине-фиолетовая физиономия явственно говорила о вечном неутолимом похмелье, а старая куртка и бесформенные джинсы, предусмотрительно испачканные грязью, как нельзя более гармонично завершали этот креативный образ.

«Блеск! – с гордостью любуясь своим творением, думала я. – Тут, пожалуй, и Светка не нашла бы что добавить к образу».

Однако несмотря на то, что для общения с моим другом на пустыре образ был практически идеальным, перемещение в таком виде по более цивилизованным местам могло оказаться проблематичным.

Дождавшись сумерек, я осторожно вышла из квартиры, предварительно осмотрев в глазок лестничную площадку и убедившись, что там никого нет, и, не пользуясь лифтом, по лестнице спустилась вниз.

С той же благоразумной осторожностью, приоткрыв дверь подъезда, я выглянула на улицу и, пользуясь тем, что, по счастливому стечению обстоятельств, двор был абсолютно пуст, рысцой перебежала к машине.

Плюхнувшись на сиденье, я завела двигатель и поспешила убраться из зоны видимости, чтобы как-нибудь невзначай не вызвать недопонимания со стороны соседей.

Понимая, куда отправляюсь, я, кроме создания подходящего внешнего облика, позаботилась и о безопасности. В бардачке лежал мой верный друг «макаров» с полной обоймой, а кроме него, находилось и еще одно весьма полезное техническое приспособление в виде миниатюрного диктофона.

Конечно, никто не мог гарантировать мне не только то, что мне удастся поговорить с бомжом, но даже то, что я найду его на прежнем месте. Но если удача улыбнется, я хотела быть полностью готовой принять подарок судьбы. Иметь записанные показания очевидца в том безнадежном мраке, в котором проходило расследование этого необычного дела, – об этом можно было только мечтать.

Когда я доехала до пустыря, почти стемнело. Припарковав машину на приличном расстоянии и спрятав диктофон в недрах куртки, я отправилась на предполагаемое место встречи пешком. Новый друг не понял бы меня, если бы я явилась на «свидание» на машине.

Стараясь не сосредотачиваться на мысли, что его может просто не оказаться там и тогда все труды мои будут напрасны, я побрела к знакомому дому.

Из соображений той же осторожности, которые на всем протяжении этого расследования не покидали меня, можно сказать, ни на минуту, я приближалась окольными путями, игнорируя дорогу через открытый всем ветрам пустырь. Конечно, если бы бомжа не оказалось на месте, это было бы обидно, но еще обиднее было бы мне, если бы он слинял оттуда, испугавшись появившейся откуда ни возьмись подозрительной незнакомки.

В правильности такой стратегии я смогла убедиться уже очень скоро.

Диалог, который услышала я, подходя к знакомому дому без окон без дверей, недвусмысленно давал понять, что посторонние в данный момент здесь явно оказались бы лишними.

– Ну чего тебе, жалко, что ли? – уныло канючил расслабленный мужской голос, в котором явно слышались отзвуки недавнего похмелья.

– А чего, я обязана, что ли, тебе давать? – бойко и злобно отвечал резкий и противный женский. – Ты сам-то когда в последний раз приносил? А? Колёк, скажи ему.

– Да, Гриша, ты бы того… этого, – хрипло басил Колёк. – Ты сам-то когда… Мы тебе не обязаны.

– Ну чего вам, жалко, что ли? – ныл Гриша. – А у меня когда будет, я тоже угощу.

– Будет у него, – снова раздраженно вступила женщина. – Да когда у тебя будет? Сто лет ждать. Пошли отсюда, Колёк. Этот гад не даст посидеть спокойно.

– Ну хоть покурить оставь! – из последних сил взмолился несчастный Гриша. – Чего ты, изверг, что ли?

– Ладно, – сменила гнев на милость женщина. – Дай ему, Колёк. Есть у тебя? А спички? Дай, пусть подавится.

– А еще? Дай хоть парочку, – так же просительно, но уже с большим энтузиазмом говорил Гриша.

– Ладно, пусть берет, – решила женщина. – Морда ненасытная. Идем, Колёк, нечего с ним тут…

Послышалось какое-то шуршание и звуки шагов, и я поспешила прятаться подальше в укрытие, из-за которого подслушивала этот интересный разговор.

«Кажется, я прибыла как нельзя более вовремя, – с оптимизмом думала я. – Гриша явно страдает с бодуна, и жестокосердная подруга не дает ему похмелиться. Несомненно, мои недавние покупки окажутся здесь очень кстати».

Несмотря на то что при первой моей встрече с бомжом диалога у нас не получилось, я запомнила его голос и теперь, слушая просительные причитания Гриши, не сомневалась, что он – именно тот, кто мне нужен.

Дождавшись, когда Колёк и жестокая женщина уйдут и все вокруг стихнет, я глубоко вдохнула и, войдя в роль, выдвинулась в направлении убежища, где обитал Гриша.

– …ну и пошел ты к черту, – как бы разговаривая сама с собой, бормотала я, входя в дом. – И не очень-то нужно было. И без тебя обойдусь. Тоже мне, красавец. И получше тебя найдутся. А где жить, и без тебя найду. Тут полно, где жить. Вон сколько…

Пройдя «прихожую», я очутилась в комнате, где при первой встрече обнаружила обитателя и, как бы пораженная неожиданностью, замерла на месте.

Предчувствия не обманули, Гриша оказался тем самым бомжом, которого я видела здесь раньше. По-видимому, он облюбовал этот дом, и это давало мне дополнительную надежду, что визит мой не окажется безрезультатным. Ведь если Гриша «квартирует» здесь постоянно, шансы на то, что он мог видеть убийц Хикметова, невероятно повышаются.

Между тем Гриша тоже застыл с сигаретой в руке и смотрел на меня с таким же полупьяным изумлением, какое я пыталась изобразить, глядя на него.

– Ты кто? – наконец спросил он.

– А ты кто? – тупо повторила я.

– Это мой дом.

– Кто сказал?

– Я сказал.

– А ты кто?

Видя, что дискуссия зашла в тупик, Гриша перешел к угрозам.

– Вали отсюда, а то получишь. Это мой дом.

Гриша попытался встать, но у него не особенно получилось.

– Сам получишь, – не теряя куражу, говорила я. – Я вот сейчас… сейчас выпью. И тогда узнаешь у меня. Все вы у меня узнаете.

Я вытащила из-за пазухи бутылку и, открыв пробку, поднесла ко рту, делая вид, что хлебнула добрую порцию.

Как я и ожидала, это незамысловатое действие оказалось переломным моментом разговора. Вид и запах вожделенного напитка сразу настроили Гришу на дружескую волну, и дело пошло на лад.

– А чего ты… чего стоишь-то, – неотрывно следя глазами за бутылкой, говорил он. – Садись, раз пришла.

– Да? Ладно. Вот, сразу видно, что хороший человек. Не то что этот гад. Сволочь подлая. Представляешь – выгнал меня!

– Да ну? – сочувствовал Гриша, не сводя глаз с бутылки.

– Вот тебе и ну. Все мужики сволочи. У тебя спички есть? Прикурить нечем.

Разумеется, спички нашлись. В благодарность я разрешила Грише хлебнуть из бутылки, после чего он стал очень доброжелательным ко мне и чрезвычайно откровенным. Рассказав про недавнюю ссору с подругой, он сообщил мне, что бабы тоже сволочи, с чем я совершенно согласилась. Общее горе сблизило нас, и уже через полчаса мы общались так, будто были знакомы всю жизнь.

– А ты, если хочешь, Катя, живи здесь! – великодушно приглашал Гриша, широко отводя руку, будто рекламируя свои хоромы. – Живи, не бойся. Я тебя защищать буду.

– А здесь что, опасно? – доверчиво глядя на своего рыцаря, спрашивала я.

– Нет, почему. Ну то есть… когда как, конечно, – почему-то смешался он. – Но менты здесь не шмонают, можешь не беспокоиться.

– Хм, менты, – фыркнула я. – Менты – это что. Иногда бывает и похуже ментов.

– Это точно, – как-то странно проговорил Гриша, и я решила, что ключевой момент настал.

– Я вот однажды на такую подставу нарвалась, не поверишь, – с видом человека, раскрывающего страшную тайну, проговорила я. – Жуть просто, до сих пор не могу забыть.

– Да? – так же странно глядя, спросил Гриша.

– Да. Бухнули мы как-то с Витьком, да и заснула я что-то… не знаю, почему. А проснулась, слышу – возня какая-то. Мы там, за кафешкой, на задах отдыхали. На ящиках разложились – газетка, закуска, все честь по чести. Еще специально уголок такой укромный выбрали, чтобы не мешал никто. Ну вот. Проснулась я, значит, из-за ящиков из-за этих выглядываю и вижу – дерутся. Двое на одного навалились и мутузят его так, что аж дым столбом стоит. А потом на землю его повалили, и один из этих, что избивали-то, нож вытащил да ка-а-ак хряпнет его! Наверное, прямо в сердце воткнул. Я сижу – ни жива ни мертва. Ну, думаю, если они сейчас через ящики отсюда уходить будут! Тогда конец мне. Но пронесло. Другой дорогой ушли, меня не видели. Вот так. А ты говоришь – менты.

– Да, такие – они хуже ментов будут. В сто раз, – медленно, как бы раздумывая о чем-то, проговорил Гриша. – Я вот тоже один раз видел. Здесь прямо. Видел, как убивали.

– Да ну?!

Поняв, что сейчас услышу долгожданный рассказ о произошедшем с Хикметовым из уст очевидца, я вся внутренне подобралась, но это не мешало мне продолжать разыгрывать полупьяную дурочку. Незаметно нажав кнопку на спрятанном диктофоне, я продолжила общение.

– Неужто прямо здесь? – осовело вытаращив глаза, говорила я.

– А где же, – досадуя на мою непонятливость, говорил Гриша. – Я ведь здесь живу, не где-нибудь там.

– И как было?

– Да очень просто. Однажды, может, где-то с неделю назад сидел я вот так же тут вот, отдыхал. Вдруг слышу – машины подъезжают. Сюда часто ездили, видела – там яма. Строить что-то хотят.

– Дом?

– Не знаю. Может, и дом. Так вот, приехали они, поговорили о чем-то, и слышу я – снова машины заводят. И что ты думаешь? Тачки-то уехали, а люди остались.

– Вот те раз! Почему это?

– А вот слушай. Остались они, значит, и снова стали о чем-то говорить между собой. Говорят, говорят, и слышу я – прямо ко мне идут. Ну, думаю, попал! А что делать? Бежать – точно заметят. Притих тут, в уголке, сижу – ни гугу. Ну и пронесло, в соседний дом они пошли, меня не заметили даже.

– Повезло, – сочувственно заметила я.

– Да уж. Только не думай, что этим все и закончилось. Зашли, значит, они в этот дом и тоже там притихли, сидят, не шелохнутся. А в это время слышу я – еще одна машина подъезжает.

– Одна?

– Ну да. Здесь, вот видишь, – окна. На пустырь можно выглянуть так, что самого тебя не видно будет. Там вон дом соседний, он как бы прикрывает. Ну вот. Выглянул я, значит, смотрю – еще машина. Одна. Здоровая такая, черная. Джип.

– Круто.

– Ну да. Джип этот остановился, и из него мужик вылез. И слышу – в соседнем доме снова какое-то шевеление началось. Я снова спрятался.

– Правильно, – одобрила я.

– Еще бы не правильно! Своя шкура, понятно, каждому дорога. Спрятался я, значит, и теперь только на слух все воспринимаю. Слышу, из дома вышел кто-то, а этот приезжий и говорит: «Где, мол, главный-то, что-то его не видно. Я, мол, не с тобой разговаривать сюда приехал». А тот и отвечает ему: «Главный, мол, тебе по-всякому уже говорил, а если ты такой тупой, что не понимаешь, так, значит, со мной будешь разговаривать». Ну слово за слово, стали они ругаться, а потом и на кулаки перешли. Те остальные, которые в доме сидели, услышали, что драка началась, и тоже присоединились. Ох уж и обрабатывали они его! Мне даже смотреть страшно было.

– Вот-вот. Я тоже, когда…

– Да погоди ты, дай досказать. Отдубасили они его, значит, как следует и говорят – давай, мол, зароем гада.

– Да ну? – изумленно таращилась я.

– Вот тебе и ну. Вырыли яму, здесь, в двух шагах прямо, и закопали. Потом один другому говорит, ты, мол, садись за руль, тачку его отгони, Вова, мол, тебя ждать будет. А мы, дескать, так пойдем. И ушли.

– Ушли?

– Ушли.

– А что, на машинах не поехали?

– Нет, так ушли. Пешком.

– Дела… Так ты, значит, получается, и рожи ихние видел? – с замиранием в сердце задала я свой главный вопрос.

– Некоторых. Не всех. Мужика того видел, которого закопали. Этого, который на тачке его поехал, тоже видел. Еще одного, который избивал. Он, когда они дрались, в мою сторону повернулся, а тогда как раз из окна выглянул.

– А всего-то их много было?

– Не знаю. Человек пять, может быть. Или четыре. Только ты смотри – никому об этом, – строго взглянув на меня, сказал Гриша. – А то, знаешь…

– Да что ты! Я – молчок! – заверила я. – Сама однажды точно так же вот чуть не нарвалась. Что я, не понимаю, что ли!

Выражая сочувствие Грише, которому довелось пережить такое сильное моральное потрясение, я великодушно предложила ему отпить из бутылки, сколько он хочет, и тот вылакал почти все.

Результат этого действия оказался вполне ожидаемым. Уже минут через двадцать Гриша впал в небытие, выдавая во внешнюю среду лишь невыносимый запах перегара и оглушительный храп.

Пользуясь удобным моментом, я покинула гостеприимный приют и отправилась к своей машине. Не знаю, кто как, а уж я-то ни в коем случае не собиралась отправляться домой пешком. Тем более в таком виде.

Приехав домой, я первым делом отправилась в ванную. Смыв с себя последствия моего недолгого пребывания в креативном образе, я упаковала свой эксклюзивный костюм с пластиковый пакет и выбросила его в мусоропровод.

Теперь, когда звуки и запахи Гришиного уютного жилища больше не сопровождали меня, можно было заварить кофе и спокойно подумать.

У меня был подозреваемый и был свидетель. И хотя я до сих пор не имела ни малейшего представления о заказчике и не могла назвать по фамилиям конкретных исполнителей, этот минимальный комплект был вполне достаточен для того, чтобы приступить к решительным действиям.

Стоя над плитой, где в турке готовился мой любимый напиток, я мысленно перебирала возможные варианты этих самых действий, пытаясь определить наиболее эффективный из них.

Входя в кухню, я машинально включила телевизор и сейчас, раздумывая о своем расследовании, параллельно слушала дикторшу, рассказывающую последние новости.

«Места обитания Гриши известны, и привлечь его для дачи показаний можно в любой момент, – думала я. – К тому же у меня есть диктофонная запись нашей беседы. Конечно, там небольшие проблемы со вменяемостью, но… на безрыбье и это – большой бонус. Кроме реального свидетеля, у меня есть совершенно реальный обвиняемый, совершенно реально причастный к делу. Неувязочка лишь в одном – этот обвиняемый не входит в число тех, против кого может дать показания свидетель».

Чтобы «округлить» дело и уцепиться за ниточку, ведущую к заказчику, требовалось выявить некий связующий элемент между Перовым и теми ребятами, которых видел Гриша на пустыре.

Конечно, в каком-то смысле этим звеном могли стать сами ребята. Если бы удалось «закрыть их», добыть показания – уже дело техники. Но с этим тоже возникала немалая проблема. Гриша, едва-едва запомнивший лица, уж точно не знает адресов.

– …и чтобы прояснить этот вопрос, мы обратились в комитет по туризму… – говорила о чем-то своем девушка в телевизоре.

«Как заставить их раскрыть карты? – напряженно думала я, наливая в чашечку кофе. – Устроить какую-нибудь провокацию? Хм, в принципе, это, пожалуй, вариант. Ведь Перов – одно из связующих звеньев в этой схеме. Даже если он не имеет прямых контактов с „главным“, он общается с теми, кто такие контакты имеет. То есть закинуть через него нужную „дэзу“ – вещь вполне реальная. Дело за малым – продумать, что это должна быть за информация и под каким соусом лучше всего ее преподать».

Однако назойливая дикторша чрезвычайно мешала тонкому процессу этого самого «продумывания», и, глотнув кофе, я решительно шагнула к телевизору, чтобы выключить его.

– …а кроме этого, нашему корреспонденту удалось пообщаться с его заместителем Юрием Берсеневым, – еще успела сказать дикторша перед тем, как я нажала кнопку.

Блаженной тишиной я наслаждалась секунды две. После этого до меня дошел смысл сказанного, и, молниеносно вскинув руку, я вновь надавила на злосчастную кнопку так, будто от силы этого давления зависела сейчас моя жизнь.

«Берсенев?! Юрий Берсенев?! – в изумлении думала я. – Так это же… это же он!!»