Совсем не так Леха Федоров представлял себе триумфальное возвращение в Скальск. Думал, олигарх и референт министра двинется со всей помпой – мигалками, россыпью джипов охраны и полицейским сопровождением. Предвкушал – первый раз прокатится вот так, напоказ, чтоб плевать сквозь затонированное окно на разбегающихся авточайников, чтоб мордастые гайцы в кустах вставали навытяжку. Ратуйте, люди добрые, Леха едет!

Выехали же на простом черном «мерине» не новой модели, какие любят покупать разжиревшие директора ларьков. Синее ведерко на крыше все-таки было – не пристало государственному человеку толкаться в пробках, но ни охраны, ни роя секретарей и прислуги, только они втроем – Леха и Север со своим Васей.

Да, правильно, Бабай рассказывал, что Закраевский ничего не боится, плюет на безопасность, будто заговоренный, вспомнил Федоров. Еще странность – олигарх сам сел за руль. Кивнул Лехе, чтоб садился рядом. А на заднем, господском месте развалился водила Вася. Устроился там вполне по-хозяйски, позвякивал мини-баром и гуркал обожравшимся голубем.

Вот и пойми… Нет, у богатых точно свои причуды. Что ж, дело бедных – принимать причуды богатых как счастье в дом, рассудил Леха. Ему показалось, что Север, не отрывая глаз от дороги, чуть усмехнулся. Впрочем, мало ли какие мысли в большой голове.

Когда остановились перекусить в придорожной кафешке, Леха все-таки попытался восстановить справедливость. Мол, вы, Север Семенович, устали, наверное, за баранкой, пусть Василий поведет. Хотите – я могу. Долетим.

Север как будто не услышал. Спокойно продолжил жевать пирожок с дрянью, от большой фантазии названной мясом.

Непривычно было видеть его в пятнистой защитной куртке, таких же штанах с изобилием карманов и десантных берцах. Все новое, конечно, явно из фирменных магазинов, и золото все при нем – часы, портсигар, зажигалка. Большой человек оделся попроще, решил побаловать себя охотой… Точно – охотой! – вдруг понял Леха. У великого человека даже глаза разгорелись в азарте – тусклый, болотный явно стал ярче, а изумрудный вообще светится.

И кто у нас на сегодня дичь?

– Я не устаю, – коротко сказал Закраевский, когда Леха уже не ждал ответа.

– Вася…

– Он не хочет, – перебил Север. Как отрезал.

Вот и пойми…

Придорожная забегаловка, флегматичная баба в малиново-желтом халате, запахи пригорелого – не так Леха представлял себе другой уровень. Пятизвездочных ресторанов на этой дороге, понятно, нет, но все-таки… Получается, уровень другой, жизнь та же самая. А смысл?

– Смысл власти, прапорщик, в самой власти, другого смысла в ней нет. Те, кто это поймет, становятся генералами и маршалами.

Леха вздрогнул. Пожалуй, Бабай со своими разговорами о дьявольщине не так уж перебирал.

– А кто не поймет? – рискнул спросить он.

– Остаются прапорщиками. Чаще – под следствием за хищение госимущества. Воровать – это нерационально, запомни на будущее.

Леха от неожиданности чуть не поперхнулся прогорклым кофе. И кто это говорит – новый русский олигарх?

– Нужно брать! И брать открыто, – пояснил Закраевский. – Выдирать из глотки у всех на виду, с кровью, с внутренностями, чтоб понимали – имеешь право.

– Гы! – неожиданно вставил Вася. Он взял со стола толстую стальную вилку, без видимых усилий отломил пальцами зубец, полез ковыряться в кривых зубах. Урод уродом, а руки, получается, как железные…

Леха посмотрел на Васю и кивнул. Понятная экономика… Но думал он о другом. О том, что какая-то дьявольщина в Закраевском все-таки чувствуется… А значит, ему, отставному прапорщику Лехе Федорову, замдиректора по мокрухе, больше повезло с новым хозяином, чем он думал. Безнаказанность от нечистого уж точно сделает жизнь интереснее и вольготнее. Это Бабай не понял открывающихся возможностей, все боялся чего-то, жлоб толстый.

Чего бояться? Поздно уже им бояться, без того трупов за душой, как блох на собаке. Лучше сразу готовить себе непыльное местечко там, внизу. Это, по крайней мере, рациональнее (как любит говорить Закраевский), чем пускать сопли перед крашеными досками в церкви.

Леха мстительно вспомнил, как босс (бывший босс!) заходил вчера вечером в придорожную церковь, как вернулся оттуда с перекошенной рожей, словно ежа проглотил. То-то, не надо выпендриваться! Если жил Бабаем, так и оставайся им…

Закраевский доел пирожок, аккуратно стряхнул крошки с груди. Щелкнул золотой зажигалкой, закурил вонючую сигарку. Сонная баба почуяла дым, встрепенулась, засеменила к ним, протестующе замахав руками.

Страшный Вася внимательно посмотрел на нее и оживился. Привстал, не выпуская из зубов железки, повел в ее сторону сучковатым носом. Баба остановилась, словно на стену наткнулась. Вроде бы даже проснулась, широко распахнув глаза. Большие глаза, оказывается, красивые…

– Пойдем, Алексей. – Закраевский резко поднялся.

– Вася…

– Догонит!

Лехе показалось, олигарх просто выволок его из двери на крыльцо. За шкирку, как мальца. У него тоже хватка – мама не горюй!

Они остановились перед машиной. Закраевский невозмутимо курил, Леха топтался рядом. Оглядывался на бревенчатую кафешку. Там явно что-то происходило. Послышался стук падающей мебели, раздался пронзительный женский крик и тут же смолк. Снова звук удара. Опять тишина.

– Вася…

– Догонит, говорю!

Вася догнал. Появился на крыльце через пару минут, в руке… Леха сразу увидел, но не сразу понял – Вася за волосы нес оторванную женскую голову. Цепочка темных кровавых капель тянулась за ним по затоптанным доскам.

Заметив их, Вася приподнял голову, встряхнул ее, словно добычей похвастался. Огляделся, увидел мусорный бачок у стены, метко швырнул голову туда.

– Ты закончил? – спросил Закраевский.

– Гы, – подтвердил Вася. Глаза сладко прижмурены, нос-сучок вздрагивает от удовольствия, рот и подбородок в крови.

Урод неторопливо обтер их широкой, как лопата, ладонью. Леха завороженно смотрел на него.

– Тогда поехали. Развлекаться можно до бесконечности, но делу – время… Ау, прапорщик! Поехали, говорю…

Машина резко тронулась с места.

– Любит свежую кровь. Ему для обмена веществ полезно, – вдруг сказал Север, выруливая на трассу. В его резком голосе прозвучали мягкие, почти нежные интонации. Как у отца, любующегося проделками сына-карапуза.

Это Вася-то? – мелькнуло у Лехи. Вот бляха-муха, пирожок-расшибец… Нет, он сам не подарок, ствол и удавка всегда при себе, даже в бане, но так, походя, головы отрывать… Заколдобило что-то с такого зрелища, как называла это бабка-покойница.

– А можно… – голос почему-то пискнул, Леха кашлянул, прочищая горло. – Можно у вас закурить попросить, Север Семенович?

– Крепкие.

– До лампочки.

Олигарх разрешающе кивнул на портсигар у подлокотника. Леха выудил сигарку из массивного золота, неловко почиркал незнакомой зажигалкой, закурил. Затягивался с удовольствием, хотя курил редко, только под выпитое. Действительно крепкие, до задницы продирает.

– Что-то не так, прапорщик?

– Я тут вспомнил, Север Семенович… За еду мы не расплатились. Вы же сами говорили, воровать глупо.

– Да, нехорошо вышло, – качнул головой олигарх. С одобрением, заметил Леха.

– Гы-гы-гы-гых… – Вася на заднем сиденье, похоже, смеялся.

Надо же – юмор понимает. Весельчак.

Ой, попал… Ой, как вышло… Ох, отломился фарт Лехе Федорову! Во всю щербатую пасть улыбнулась старуха Удача! – думал Леха, пока машина отмахивала оставшиеся до Скальска километры.

Словно душа запела в такт мощным переливам шестилитрового движка «мерина». Затрепетала стрекозиными крыльями сладкого предвкушения, заликовала весенним солнышком.

Да с такими людьми… Или – не людьми… Неважно, с кем, как – но с ними же можно все! Абсолютно все! Насилуй любых красавиц, убивай всех, кто не нравится, грабь все, на что глаз положил! Жги-зажигай, Леха Федоров, живи в полное удовольствие – нам нет преград! На суше и на море!

Стихи писать… Нет, даже не хочется писать стихи – настолько хорошо стало Лехе. Вот он, по-настоящему новый уровень! Высший уровень! Когда можно все!