Книга: Самураи. Первая полная энциклопедия
Назад: Глава 35 Самураи и поэзия
Дальше: Глава 37 Сакэ – напиток богов и японцев

Глава 36
Самураи и чай

Верещанье цикад.
Со мною чай распивает
тень моя на стене…

Маэда Фура (1889–1954)

 

Поскольку любой рассказ о японских самураях это прежде всего рассказ о воинах, то неудивительно, что у кого-то может поневоле создаться впечатление, что они только тем и занимались, что фехтовали на своих замечательных мечах, пускали стрелы в цель и рассматривали свои пышные доспехи, дабы они всегда были готовы к бою. Ну, может быть, еще в часы редкого досуга либо перед смертью они писали стихи, причем очень короткие, а все мысли у них были только лишь о смерти, ну и еще немного о том, как бы это получше «уйти». На самом деле это совсем не так. Многие самураи вообще меча в руки не брали, понимая учение Будды буквально. Другие же, хотя и прославились военными подвигами, отнюдь не были мрачными убийцами и кровожадными маньяками, которые только тем и занимались, что в накидках хоро таскали своим господам отрубленные головы врагов десятками.
Да, действительно, японцы и сегодня, несмотря на стремительный ритм своей жизни, не забывают поразмышлять о бренности всего сущего и о смысле жизни. Однако у них вот уже более тысячи лет существует традиция, называемая ханами – ежегодное японское любование цветами. Причем традиция эта возникла в Японии еще в период Нара (710–784), то есть очень давно.
И, разумеется, то, каким самурай был на поле боя и каким в мирной жизни, представляло собой большую разницу. В мирное время самураи точно так же, как и все, вставали по утрам и ложились спать вечером. Много времени они уделяли своему туалету, например прическе, поскольку она говорила об их статусе. Могли подолгу любоваться цветами или просто смотреть на закат, то есть обладали развитым чувством прекрасного, но могли и от души посмеяться на представлениях театра кабуки, порой напивались сакэ, любили пошалить с женщинами и даже плотно покушать. То есть они были вроде бы обыкновенными людьми и в то же время не совсем обыкновенными, поскольку жили в стране не совсем обычной по своим природным условиям, и не вполне обычным, на взгляд тех же самых европейцев, было и их воспитание.

 

Японский чайный домик.

 

Что требовалось от рыцарей Западной Европы? Они должны были уметь ездить верхом, охотиться, владеть оружием, играть в шахматы и… все! Арабские рыцари фарис должны были уметь все то же самое. Ну а еще – «оценить благородство лошадей и красоту женщин», причем лошади шли первыми. Однако грамотных среди первых было немного. Сам император Карл Великий и тот был неграмотен, хотя и складывал буквы, видимо, рассчитывая, что все же их освоит. Были среди них поэты и сказители? Да, были, и много, но все равно меньше, чем среди японских самураев! И быть такими их обучали с самого раннего детства. А кто по каким-либо причинам чего-то не умел, получали еще и дополнительное образование, находясь на службе у своего господина. Рыцарь, во всяком случае, в течение достаточно долгого времени считал, что грамотность – удел клириков, но никак не воинов, таких, как он сам. До семи лет он чему-то учился дома, затем был пажом у сеньора, потом становился оруженосцем и рыцарем. Самураи же, напротив, очень рано оценили преимущества образования и до 18 лет продолжали обучение в учебных заведениях типа гимназии. Причем они изучали не только боевые искусства, но и китайский язык, аналог латинского языка в Японии, и труды китайских классиков!
Книга в книге. «Самурай должнен быть сведущ в искусствах мира!»
Вполне возможно, что разговора, подобного этому, между представителями самурайской знати на самом деле никогда и не происходило. Однако то, что Джеймс Клейвелл включил его в свой роман «Сёгун», весьма показательно. В Японии все нижеперечисленные искусства самым серьезным образом зачастую изучали не юноши, но зрелые мужи!
– Я использую их время для тренировок в стрельбе из лука, фехтовании, верховой езде и стрельбе из ружей.
– Я добавляю сюда поэзию, владение пером, аранжировку цветов, чайную церемонию. Самурай должен быть хорошо сведущ в искусствах мира, чтобы быть сильным в искусстве войны.
– Большинство моих людей уже более чем искусны в этих вещах, – сказал Ишидо, сознавая, что сам он пишет плохо и его познания ограничены. – Самураи рождены для войны. Я хорошо разбираюсь в военном искусстве. В настоящий момент этого достаточно. Этого и повиновения воле господина.
Рядом с чайным домиком всегда было очень желательно иметь родник, ведь какой же может быть чай без чистой и свежей воды!

 

В общем, уже понятно, что самураям было время заниматься и войной, и досугом. В этом они были похожи и на древних спартанцев, не знавших ничего иного, кроме досуга и войны, и тех же европейских рыцарей-феодалов, хотя и были гораздо их образованнее. Но вот чего совершенно не было у рыцарей, так это обыкновенного чая. Горячий, душистый, свежезаваренный чай… Он и согревает, и успокаивает, и придает силы. И вот как раз японские самураи очень любили чай; ни один другой напиток не отвечал так потребностям их жизни воина, как этот: он успокаивал, освежал, взбадривал и помогал расслабиться в минуты отдыха. Употребление чая в Японии с самого начала оказалось связанным с религиозной культурой буддийской школы Дзэн.
Книга в книге. Искусство чайной церемонии
Теперь об искусстве чайной церемонии. С древних времен, начиная с эры Великих сёгунов Киото, была она любимым времяпрепровождением многих и многих поколений японцев. Может случиться и так, что окажетесь вы гостем в чьем-нибудь доме или, будучи избранным в число приближенных господина, попадете на празднество или торжество. Вот почему надлежит вам знать все тонкости: как приближаться к комнате для чайных церемоний и входить в нее, как рассматривать ее убранство, как совершать трапезу, как пить чай.
Более того, в комнате для чайных церемоний следует наслаждаться царством отрешенности и покоя, которым чужды мирские богатства, положение в обществе и слава. Как бы ни был богат хозяин, будь он даже правой рукой сёгуна, в его дворе вы увидите лишь виды гор, лесов, ручьев и равнин. Бамбуковые стропила, нетесаные колонны, соломенные крыши, окна из дранки, грубые двери и плетеные ворота из веток, вся аскетичность убранства – основа чайных покоев. Даже приборы для чая лишены внешней красоты; пусть отринет воин материальный мир и наслаждается чистотой и незамутненностью естества. Так юноши и созревают в воинов.
Готовя место для чайной церемонии, будьте готовы насладиться простым крепким напитком настоящего воина – будь то среди роскоши или в простоте, на серебре или с простой глины…
Так было и так будет: всякое сложное начинается с простого, так же как и всякое незначительное становится в конце концов важным и значительным. Бойтесь привыкнуть к роскоши, не успев осмыслить этого; опасайтесь мелочей, могущих заставить вас возжелать новый чайник для заварки вместо разонравившегося вам, но еще годного старого. Вслед за малым последует и большее, и скоро не захотите и не сможете вы отказать себе в красивых и дорогих вещах. За большим последует еще большее, и начнете вы искать роскоши, заключать сделки с тем, чтобы заполучить вожделенное по сходной цене. Потом начнете вы присматриваться к старинным и красивым вещам в домах своих друзей и знакомцев, начнете выпрашивать их или просить уступить вам задешево. Станете вы покупать и обменивать, позабыв о приличиях и долге, уподобляясь менялам и купцам, озабоченным одними лишь прибытками и выгодой. Так и сбиваются с пути рыцарского, с пути доблести и чести воинской те, кто возжелал роскоши и пышности.
Так не лучше ли воину вообще не знать, что такое чай, и не пить его вовсе, чем превращаться в менялу и купца, рыщущего по друзьям и знакомцам в поисках вещей изысканных, утонченных и дорогих? И вот что я скажу в назидание молодым и дерзновенным, идущим «Путем воина»: даже если вы не настолько благовоспитанны, чтобы знать все без исключения тонкости чайной церемонии, это все равно не помешает вам стать воином доблестным и отважным и не собьет с пути истинного – «Пути воина».
Дайдози Сигесукэ. «Будосёсинсю»
К роднику, даже если он находится где-то далеко в лесу, обязательно прилагается аккуратный деревянный ковшичек для воды.

 

Монахи этой школы и привезли чай в Японию из Китая: ночью они пили чай, чтобы не заснуть, этот обычай переняли и самураи. В Японии была разработана особая чайная церемония – тядо, или «путь чая». Человек, собравшийся участвовать в чайной церемонии, должен был сосредоточиться, отрешиться от всего дурного, прийти к полной гармонии с природой. Для того чтобы ничто не мешало созерцанию и спокойной беседе, чайные домики тясицу устраивали в глубине сада, подальше от шумных мест и суеты внешнего мира. Самураи не должны были входить туда с мечами: их требовалось оставлять у порога, так как в чайной комнате царил мир. Считалось, что первым условием совершенства тяною была чистота, вторым – простота, последним, и самым важным, – соответствие обстановки конкретным гостям: чаепитие должно быть встречей друзей, имеющих общие вкусы и наклонности. Вначале чайную церемонию совершал сам хозяин дома, позднее даже возникла профессия устроителя чайной церемонии, представители которой имели большой авторитет у высшей аристократии в среде самураев. Многие считали, что тядзин («мастер чая») способен разрешить чуть ли не все проблемы поведения и вкуса и сделать так, что враги после чайной церемонии станут друзьями.

 

Росинка на траве. Для японца и раньше и сейчас это по-настоящему поэтичный образ, прекрасный и неуловимый, как и сама жизнь.

 

Женщины за чайной церемонией. Художник Мицуно Тосиката (1866–1908).

 

Единственным украшением интерьера чайного домика мог быть свиток с красиво написанными иероглифами, или гравюра, или букет цветов, определявший тему церемонии. Вазам для этих букетов уделялось не меньшее внимание, чем чашкам и чайницам. Рассказывали, что самурай Узда Сигэясу однажды слез с коня под огнем неприятеля только для того, чтобы срезать приглянувшийся ствол бамбука, из которого можно было сделать вазочку для чайного домика! Скромные, но изысканные вазочки для чайной церемонии могли быть бамбуковыми или керамическими.
Чай нередко пили где придется, но настоящая чайная церемония требовала чаепития в особом чайном домике. Главным в его оформлении были аскетичность и простота. Слабый, рассеянный свет создавал атмосферу спокойствия, сосредоточенности, умиротворенности. Посуда не должны была быть вычурной. Сделать скромную, но элегантную чайницу или чашку было делом не простым, и изделия прославленных мастеров были дороги: подчас хороший чайник ценили выше хорошего меча. Суть самой церемонии сводилась к тому, чтобы с достоинством выпить свежезаваренный чай, насладиться его вкусом и всей обстановкой, а также пообщаться с гостями. Обычно на жаровне или треножнике кипел старинный литой чайник. Он «пел», и дело тядзина было сделать так, чтобы довести этот звук до полного совершенства, для чего на дно чайника укладывались даже специально подобранные кусочки железа. Когда гость проходил, склонившись, в чайную комнату (низкая притолока заставляла всех склонять голову, словно уравнивая людей), ему на лакированном подносе подавалась легкая закуска, соответствовавшая сезону, настроению или вкусу мастера тяною. Сначала нужно было полюбоваться содержимым тарелки, после еды – сполоснуть руки и рот и только тогда пить чай. Поданный чай надо было пить не спеша, наслаждаясь его ароматом и вкусом, после чего поинтересоваться, откуда посуда, каким мастером изготовлена. Чашки гостям подавались самые разные, среди них не было и двух одинаковых. Старые, с щербинками, считались особенно ценными, предназначались особо почетным гостям.

 

Чайник с изображением вороны. XV–XVI вв. Токийский национальный музей.

 

Принадлежности для чайной церемонии. Выставка «Самураи. 47 ронинов». Москва.

 

Сухой зеленый чай отмеряли бамбуковой ложкой, пересыпали в фарфоровые чашки и заливали кипятком из чайника. Эту массу взбивали бамбуковым веничком до появления светло-зеленой пены. Затем в чашку доливали ложку холодной воды, и это было все, что требовалось для того, чтобы чисто по-японски наслаждаться чаем! Хотя, конечно, каждый мастер делал все это по-своему…
Книга в книге. «Учиться никогда не поздно!»
Он скинул кимоно, положил мечи и начал убираться. Сначала небольшая приемная комната и кухня с верандой. Потом извилистая тропинка и камни мостовой, которые были уложены во мху, и наконец, камни и окружающий их сад. Он тер, мел веником и щетками до тех пор, пока все не стало безукоризненно чистым, без единого пятнышка, захваченный смирением ручного труда, которое является началом тя-но-ю, где хозяин должен довести все до полного совершенства. Первым требованием была абсолютная чистота.
К сумеркам он закончил основные приготовления. Потом тщательно вымылся, выдержал ужин и пение у Торанаги и как можно скорее переоделся в более темное платье и поспешил в сад, заперев ворота. Прежде всего он поменял фитили в масляных лампах. Потом тщательно увлажнил камни мостовой и обрызгал водой деревья, чтобы они отсвечивали в разных местах, пока маленький сад не стал сказочной страной, с росинками, танцующими под теплым летним бризом. Бунтаро поменял местами несколько светильников и, наконец, удовлетворившись, отпер ворота и пошел в прихожую. Тщательно выбранные кусочки древесного угля, аккуратно уложенные в пирамиду, горели на белом песке так, как и было задумано. Цветы в токонома казались подобранными совершенно правильно. Он еще раз вымыл уже безупречно чистую посуду. Чайник завел свою песню, и он обрадовался этому звуку, который ему удалось довести до совершенства, тщательно расположив на дне несколько кусочков железа…
…Оставшись, наконец, одна, Марико критически оглядела огонь, угли под треножником лежали тлеющей горкой в море застывшего белого песка. Уши различали свистящий звук огня, сливающийся со звуком закипающего чайника над ним, и из невидимой кухни шуршание полотенца о фарфор и плеск воды. Некоторое время ее глаза блуждали по ряду изогнутых стропил, бамбуку и соломе, образующим крышу домика. Тени от нескольких ламп, которые он умышленно расставил в кажущемся беспорядке, делали маленькое большим и незначительное редким, изысканным, все вместе создавало удивительно гармоничное целое. После того как она все рассмотрела и приняла всей душой, Марико вышла в сад, к маленькому бассейну, который природа веками выдалбливала в камне, и еще раз сполоснула руки и рот прохладной свежей водой, вытеревшись свежим полотенцем.
Когда она снова устроилась на своем месте, Бунтаро спросил:
– Не выпьете ли сейчас чаю?
– Это будет для меня большой честью. Но, пожалуйста, не надо так беспокоиться из-за меня.
– Вы оказываете мне большую честь. Вы моя гостья».
Если даже демонические сущности в Японии имели обыкновение пить чай, то что же тогда говорить о самураях…

 

Прекрасно все описано, не правда ли? Очень верно подмечено, что эти люди чувствуют и ценят красоту и у них приятные манеры. Зато потом эти же люди вполне могли пойти на верную смерть за своего господина, причем не рассуждая, не задумываясь ни о выкупе, ни о том, что «живой пес лучше мертвого льва»! Вот в этом самураи и отличались в первую очередь от рыцарей и Запада и большинства других стран Востока.
Ну а потом в Европу тоже пришла мода на чай, появились чайные клиперы, с наивозможнейшей скоростью доставлявшие туда из Азии чай нового урожая, чайные биржи и мода на чайную посуду из Японии. Но это уже другая история, в которой воинам-самураям места уже не нашлось!

 

Раскладной столик для чайной церемонии. XIX в. Японский лак, инкрустация перламутром.

 

Женщина, пьющая сакэ. Ксилография Китагава Утамаро (1753–1806). Художественный музей Гонолулу.

 

Назад: Глава 35 Самураи и поэзия
Дальше: Глава 37 Сакэ – напиток богов и японцев