3 мая 1945 года – еще с 20 марта мы вместе с 14 товарищами из 35-го танкового были направлены в пехотные подразделения. То, что выпало на нашу долю, иначе как одиссеей не назовешь. То, что нас вырвали из наших частей, из привычного окружения, мы расценивали как трагедию. Теперь мы входили в состав 2-го батальона 12-го моторизованного (мотопехотного) полка.

Нам была поставлена задача оборонять позицию 7а. Из траншей было видно не только Балтийское море, но и залив Фришес-Хафф – в этом месте песчаная коса была узка, а наши траншеи находились на возвышении. Куда ни глянь – сплошные хвойные леса, кряжистые деревья. Остальные роты 12-го моторизованного полка находились, по-видимому, по обоим флангам от нас – во всяком случае, так нам сообщили.

Ночь на 4 мая 1945 года прошла относительно спокойно. В то утро саперы вернулись с позиций, расположенных прямо перед нами. Эти позиции нашим пришлось оставить. Вначале они побыли с нами немного, чтобы хоть как-то нас поднатаскать. Саперы успели приобрести немалый опыт пребывания в окопах и позиционных боев и располагали всем необходимым для этого. Мы же имели одни только старые винтовки, выданные нам со складов в Эльбинге; и патроны к этим винтовкам были сделаны из стали с покрытием из меди. Древние (так у автора. – Ред.) пулеметы использовали такие же типы боеприпасов. В дополнение к этому выдали каждому несколько ручных гранат и «панцерфауст» (фаустпатрон). И если сравнить нас с саперами, мы были просто детьми и по вооружению, и по части соответствующего боевого опыта тоже. Что мы могли знать о боевых действиях пехотинцев?

К полудню саперам было приказано выдвинуться к устью рукава Вислы и оттуда отправиться на судах. У нас на этот счет возникли смешанные чувства. Вскоре один из моих товарищей погиб от осколка минометной мины.

Так как мы ровным счетом ничего не знали о тех, кто сражается по обе стороны от нас, я все-таки решил послать двоих бойцов разузнать что и как и наладить с ними контакт. То, что удалось выяснить, особого оптимизма не внушало. На рассвете ожидалась атака русских. Такая уж сложилась у них традиция нападать чуть свет. Мои худшие опасения подтвердились. Территория по направлению к берегу Балтийского моря и к берегу не были заняты. Я без промедления послал вестового в штаб роты, хотя это уже ничего не меняло. Короче говоря, мы были предоставлены сами себе. Ночью было холодно, а потом вдобавок зарядил дождь. В общем, ничего хорошего грядущий день не предвещал.

5 мая 1945 года. Рассветало. Оживленный минометный огонь и возрастающая интенсивность огня артиллерии на тыловых позициях возвестили об атаке русских. И вскоре русские перешли в наступление из близлежащего лесного массива.

Наш пулеметчик сразу же открыл огонь с позиции чуть спереди траншей. Послышался треск винтовочных выстрелов. Видимость по-прежнему была плохая. Мы все так же ничего не знали о том, что происходит справа и слева от нас, потому что у нас не было времени осмотреться по сторонам. Русские были прямо перед нашими позициями. Скверные боеприпасы были нашей головной болью. Сначала из строя вышел пулемет и его нельзя было заставить стрелять снова; затем одна за другой осечки стали давать винтовки. Да и песок с дождем были не на нашей стороне. Вскоре стреляла только треть оружия. В конце концов у нас не осталось ни одной боеспособной винтовки. Несмотря на все наши усилия, нам пришлось откатиться к ближайшей отсечной позиции, тем более что русские подходили с флангов и мы не могли больше обороняться. Воцарилась полная неразбериха. Я приказал своим людям пробиваться назад поодиночке и сосредоточиться за возвышением. Мы забросали ручными гранатами огневую точку перед нами, которую уже заняли русские, а напоследок выстрелили из «панцерфауста». Под прикрытием разрывов скатились вниз по крутому склону. Остальные наши товарищи уже поджидали нас внизу. Мы быстро растворились в густом подлеске. Но там тоже были русские, и им пришлось нас обходить. В какой-то момент они нас не опознали. Мы продирались по самой чаще. Русские быстро поняли, что мы уже оставили исходные позиции, и открыли по нас огонь из всех видов оружия. Но для нас все складывалось не так уж и плохо. Только двое получили легкие ранения, но могли идти сами.

Командир мотопехотной роты приказал нам сосредоточиться в тылу у обозов. Повсюду на земле валялось оружие. Мы могли поменять наши старые винтовки на новые штурмовые винтовки, но к ним не было патронов, а потому мы остались со своим историческим огнестрельным оружием.

Пройдя несколько километров, мы наткнулись на батарею реактивных минометов Nebelwerfer, которая только что произвела залп. Минометчики тотчас попрятались в свои блиндажи и окопы. Мы, слабо представляя, что будет, тоже не замедлили последовать их примеру. И сделали это не зря. Через несколько минут с материка на нас, накрывая позиции реактивных минометов, начал обрушиваться один залп за другим. Тут один из наших товарищей вскрикнул и упал на песок. Но осколок приняла на себя его фляжка. За исключением того, что на мягком месте образовался синяк, у него ничего болело. Но нам следовало убираться из этого злосчастного места, и поскорее! Следующий залп лег далеко за нашей спиной.