Вечер

Вечер наползал на остров Козодоя после долгой дневной грозы. Строения селения отбрасывали косые синие тени. Золотистый свет прочёсывал борозды, грядки и ростки овощей в огородах. Пар поднимался от шкурок замерших кроликов, выдворенных из своих затопленных нор. Неистово горела засохшая яблоня, расщеплённая молнией. Её наполненный искрами дым вздымался в ясное небо, на котором уже появились первые звёзды.

На подходе к зернохранилищу сторожевая собака со всех длинных ног добегала до конца цепи и, дёрнувшись, с маха усаживалась на задние лапы. Её лай музыкальным хороводом расходился по другим хозяйствам селения. Два существа, по виду – человека, вышли из леса на протоптанную в грязи тропу, что вела к садам. Тот, что повыше, бородатый мужчина с неопрятными волосами, сворачивал на ходу цигарку. Шагавшая за ним женщина устало оглядывала окрестности. Рука её скользила над верхушками сорных трав.

Никем не потревоженные, они дошли до Дубового Дворца. Когда подошли поближе, в одном из окон откинулась занавеска, и в треугольнике темноты проступило лицо. Внутри Дворца послышались возбуждённые голоса. От околицы за Мохом и Имоджин следовали несколько мужчин. Держались они на расстоянии, но на их лицах безошибочно угадывался страх. Мох передал цигарку Имоджин, та привычно сделала затяжку и вернула окурок. В сгущающихся тенях строений дым казался бледно-голубым. Дверь раскрылась, из неё вышли несколько человек, столпившись на крыльце. Оказались они в световом пятне, а потому прикрывали глаза ладонями. Ждали, спокойные, с суровыми лицами, словно изображения на древних металлических фотопластинках. Несколько мужчин держали оружие на виду. Наконец толпа расступилась, сквозь неё прошла Мэй, расчищая себе дорогу жезлом с набалдашником из слоновой кости.

– Ламсден Мох, – произнесла она. – Вот уж не чаяла снова вас увидеть. Мы полагали самое худшее.

– Мэй, – заговорил Мох, приветствуя её кивком. – Мы пришли сказать тебе, что Элизабет мертва. Монастырь на Глазке пуст.

– Я знаю. Наши мужики нашли её карету, когда разыскивали Джэнсона. И сожгли её.

– Мы видели дым, – кивнул Мох.

– Ты и Имоджин привёл обратно, – заметила Мэй. Двое мужчин подняли ружья. Моху показалось, что он узнал в них тех, что пытались застрелить Имоджин.

– Полегче, – произнёс он, глядя им прямо в глаза. – Мы тут не для того, чтоб затеять драку. – Они нехотя отошли, дав возможность Мэй подойди поближе. Мужик слева, в потрёпанных портках и замызганном тулупчике, неуверенно глянул на другого. Уж не сын ли с отцом, подумал Мох. Тот что постарше, в обносках и футболке, похоже, был готов убить Моха на месте.

– Остерегись, Мэй, – выкрикнула одна из стоявших в дверях женщин. Из-за её юбок выглядывала детская чумазая рожица.

– Мэй! – предостерегла ещё одна женщина. Старший спустился по ступеням крыльца и приставил дуло ружья к виску Имоджин. Руки его дрожали.

– Какого чёрта эта стерва тут делает? – прорычал он. – Ты совсем ума лишился, что привёл её обратно, туда, где мы живём? – Он глянул на Моха.

– Я не больше стерва, чем ты. – Имоджин отвернулась от мужика и обращалась к Мэй, сохраняя безучастную позу и выражение лица. В темнеющем саду замигали светляки. Мох с самого начала нервничал по поводу возвращения в селение с Имоджин. Это была её блажь: в открытую сойтись с этим народом. За время путешествия с Глазка они много спорили на этот счёт, даже ругались. Мох стоял на том, что это окажется равносильным самоубийству. Имоджин же была твёрдо убеждена: если рассеять тайну вокруг неё, то появится возможность уменьшить в людях страх. Мох считал, что она рассуждает наивно.

– Я знаю, кто ты, – сказала Мэй. – Ты – дочь Джона Машины. Ты-то знала, что твоя мать когда-то жила здесь?

Имоджин повела взглядом вокруг, словно бы отыскивая что-то в лицах людей.

– Нет, не знала.

– Он заявился сюда много лет назад – солдатом. Путешествовал в одиночку и попал в какую-то беду. Мы выручили его, а он отплатил нам тем, что похитил одну из моих дочерей, Сильвию, и увёз её в Ступени-Сити. Я её больше не видела.

– Ничего этого я не знала, – выговорила Имоджин. – Если сказанное тобой правда, значит, ты моя бабка.

– О, это правда. – Мэй подняла руку. – Скажи мне, девочка, зачем ты вернулась?

Имоджин, у которой от души отлегло при упоминании цели их прихода, быстро ответила:

– Мне нужно рассказать вам кое-что.

– Ты о чём это болтаешь, ведьма? – произнёс старик с ружьём.

Мох заметил, как пара человек на крыльце закатили глаза.

– Брайан, пусть она говорит. – Мэй запахнула шаль на своих плечах.

– Некоторые из вас считают, что смерти ваших близких как-то связаны со сверхъестественным, – сказала Имоджин. Ропот прошёлся по толпе. Кое-кто бормотал молитву.

– Не все, – подала голос одна из женщин на крыльце.

Мох шагнул к Брайану и отвёл ружейный ствол от Имоджин.

– Послушай её, – сказал он.

Старик вырвал ружьё из руки Моха и вновь нацелил его в голову Имоджин. Мох убрал руки, крутя головой. Имоджин резко обернулась, поразив даже Моха. Она глянула в лицо старику и передвинула ствол, наставив его в уголок своего глаза.

– Если ловишь наилучший шанс убить чисто, вот где надлежащая область, – заговорила она. – Ты и в самом деле настоящий мужик, чтобы убить меня в упор перед своим народом?

Минуло несколько секунд, и затем Брайан, ругаясь и неловко посмеиваясь, шагнул назад. Опустил ружьё.

– Сука бешеная!

Имоджин обратилась к Мэй:

– Причина того, что ваши люди умирают, не имеет ничего общего со сверхъестественным. Причина – нейротоксин. Копаясь вокруг обломков «Горнила», они попали под воздействие отравляющего вещества, применявшегося во время сражений. «Горнило» был самолётом, который использовали под конец войны. Его создали специально для того, чтобы жестоко и неразборчиво распылять этот яд. Он рухнул со всем своим грузом, однако в результате катастрофы почва в том районе до сих пор находится в зоне высокого риска.

– Я не верю тебе, – окрысился Брайан.

– Ну не такой же ты болван, – сказала Имоджин. Брайан обратил в её сторону неприличный жест, но это вызвало лишь несколько смешков у окружающих. Остальные отнеслись к словам Имоджин со вниманием.

Мох залез в её рюкзак и вытащил толстую папку с пожелтевшими документами, перевязанную шнурком. Передал документы Мэй.

– Военная документация. Мы нашли её на Глазке, брошенную. Всё это там, всё, о чём она только что вам рассказала, и много чего ещё.

– Продолжай, – произнесла Мэй.

– Проблема хорошо известная. Мы нашли также и запас противоядия. И спрятали его. Мы скажем вам, где оно находится, но не даром.

– Вот вам и приехали, – буркнул Брайан.

– Позвольте нам остаться в вашем селении, – продолжила Имоджин. – Мне нужна возможность убедить вас, что я – не то, что вы обо мне думаете. Я знаю много такого, что вам пригодится.

– Это чевой-то? – спросил Брайан.

– Ну, скажем, для начала – управление сельским производством. Вот этот огород разбит совершенно неправильно.

– Мэй? – подал голос Мох.

– Что ж, мужества ей хватает, отдаю ей в том должное. – Мэй вздохнула и взяла папку из руки Моха. – Пойдёмте в дом. Уже темнеет, а у меня ещё много вопросов.

Часть толпы протестующе зашумела. Брайан бочком ушёл прочь, молотя прикладом ружья по посадкам томатов, ругаясь и качая головой. Мэй подняла руку.

– Будет, – произнесла. Толпа утихла, лишь кое-кто всё ещё продолжал бурчать. Мэй подняла взгляд на Имоджин, стоявшую, уперев руки в бока. – Если мы не примем вас, тогда что?

– Тогда большинство из вас умрёт, прямо или косвенно. Я прошу вас позволить мне остаться. Но если община не пожелает этого, я покину этот остров с Мохом, и вы больше никогда меня не увидите.

– Я верю, что ты как говоришь, так и сделаешь. С чего бы тебе вдруг захотелось помочь нам?

– С народом, жившим на острове Козодоя, обходились несправедливо. У него было отнято всё. По-моему, вы заслуживаете, мы заслуживаем лучшего будущего, нежели ковыряние в мусоре нашего города.

– Я согласна, – произнесла Мэй. И вздохнула. – Я не могу принимать решение за всю общину. Об этом нужно высказаться каждому. А вам придется принять волю общины.

– Я только об этом и говорила, – заметила Имоджин.

Мэй обратилась к общине:

– Поднимите руки, кто хочет, чтобы она осталась. – Медленно поднялось две трети рук. – Так тому и быть. Вам ещё предстоит убедить остальных, а это будет нелегко, но теперь мы принимаем вас.

– Спасибо, – сказала Имоджин.

– По сути, у нас и выбора-то не было, – произнесла Мэй. – Понадобится время, чтобы некоторые из них сообразили это. – Она взялась за свой посох, и вдруг стало видно, до чего же она стара.

– Что случилось? – спросил появившийся из-за дворца Лютер. – Никогда не слышал, чтобы Брайан так бесился.

– Придержи язык, Лютер, – произнесла Мэй.

Следуя за толпой в коридор, Мох прошёл мимо кучки ребятишек, сидевших за длинным столом. Те читали вслух по потрёпанным учебникам.

Мох повернулся к Мэй:

– Где их учитель?

– Помер. Доктор Лесок стал одной из самых недавних жертв болезни.

Мэй вместе с остальными прошла в смежное помещение, где уже были приготовлены кофе и бутерброды. Через дверь до Моха доносились обрывки разговора. Пожилой фермер с Имоджин обсуждали засоленность местных почв.

– Не возражаете, если я с вами побуду? – спросил Мох. Дети ничего не ответили. Мох сел и взял из стопки на столе старый учебник. Белобрысая девочка с ленточками в волосах подтолкнула к нему свою книжку. Пальчик её указывал на какое-то место в напечатанном.

– Как тебя зовут? – спросил Мох.

– Эмили.

– Привет, Эмили, а меня зовут Ламсден.

Она указала на строчку в книжке:

– Ты знаешь, что это за слово?

– Да, знаю, – ответил Мох, улыбаясь.