Книжный магазин Таджалли

На следующее утро Мох решил нанести визит Оливеру Таджалли. Радужник ушёл где-то среди ночи, а Имоджин всё ещё спала. С прихода Радужника Мох впервые покинул квартиру. Позаимствовав кожаное пальто и приличные туфли, он пошёл быстрым шагом, избегая встречаться взглядом с редкими прохожими. Потирал ладонь о ладонь, чтобы согреться. Было ещё рано, и лёгкий морозец нежился на ближних крышах. Трамваем можно было добраться быстрее, но ему хотелось передвигаться незамеченным, насколько только это возможно.

Боковые улочки были вымощены кирпичом, почти совершенно стёршимся за столетия, и утыканы крышками канализационных колодцев, отлитыми с барельефом рыбы. Воздух был наполнен запахом пекущегося хлеба, который мешался с угольным дымом. С железнодорожного моста Мох видел, как рабочие во дворе пекарни закатывали караваи в фургоны доставки. Лошади на холоде били копытами. Лишения войны вернули многое из того, что делалось в старину. Ещё пятнадцать минут пешочком – и Мох оказался у книжного магазина, самого заметного здания в круге уличного движения, очерченного трамвайными линиями. В центре круга был парк. Подходя, Мох через переплетения ржавых конструкций на игровой площадке видел фасад магазина Таджалли и бронзовый памятник какому-то забытому герою.

Квакуша не соизволил и глаз поднять, когда Мох подошёл к прилавку. Несомненно, всё ещё дулся из-за атласа.

– Мне нужно поговорить с Оливером, – сказал Мох.

– Господин Таджалли в ванной, – протянул клерк, закатывая глаза. – Надеюсь, вы бережно обращаетесь с тем атласом, господин Лес.

Мох поднялся на второй этаж. Стены украшали фотографии, надписанные писателями известными и позабытыми. Подойдя к одной двери, он постучал бронзовым молотком, закреплённым на уровне глаз.

– Проваливай, – донёсся крик изнутри.

– Оливер, это Мох.

– Я ванну принимаю, чёрт бы тебя побрал.

– Ты только и делаешь, что ванну принимаешь. Впусти меня, пока я не задохнулся тут. – Мох всё больше распалялся в спёртом воздухе.

– Отстань от меня, – бросил тот.

– Оливер, открой дверь, пока я её не вышиб.

– Чтоб тебя разорвало. Очень мило. Ладно, тогда заходи. Иначе, как я понимаю, миром не кончится. Не заперто. Жар только не выпускай.

Мох вошёл в большую ванную комнату, выложенную потрескавшимися плитками, затирка меж которыми походила на чёрные полоски лакрицы, пол в ванной обильно порос грибком. Оливер Таджалли барахтался в чугунной ванне на высоком постаменте. Духота от пара и плесени мешалась с дымом его сигары, от которого ломило в висках. На голове у Оливера торчал проеденный мышами цилиндр, а перед ним на сиденье лежала раскрытая книга порнографических гравюр. Служанка у дальнего конца ванны подливала из чайника в воду кипяток. Потом, словно помешивая несуразный суп, она лопаткой для стирки равномерно распределяла тепло.

– Чего тебе? – требовательно рыкнул Оливер. – Давай побыстрей. Мне нездоровится.

Встречаться возле ванны Моху было не впервой, но он поклялся, что этот раз станет последним. Пока книжный торговец нежился, розовокожий, в серой водице, Мох отводил глаза от того, что воображение ему уже нашептало.

– Вчера днём в дом Сифорта пришла какая-то женщина и заявила, что ты дал ей этот адрес и назвал моё имя. Моё настоящее имя.

Оливер насупился, взвешивая слова Моха:

– Твоё настоящее имя она уже знала.

– Едва ли в этом дело, Оливер.

– Она таки пришла туда, да?

– А что, по-твоему, она собиралась делать? Ты зачем меня так подставил? Что стряслось с верностью слову?

– Хм. Ну а ты чего просто не соврал? Сказал бы ей, что слыхом не слыхал про Моха. – Оливер засмеялся, скаля прокуренные зубы. Болезнь, что ускоряла старение Оливера, в последние месяцы преуспела ужасно. Он выглядел вдвое старше Моха, хотя на самом деле когда-то, в детстве, они были неразлучными друзьями.

– Если б он так и сделал, она бы сюда опять пришла. – Голос служанки, мягкий, как топоток мышиных лапок, застал мужчин врасплох.

– Что? – Оливер глянул на неё сквозь узкие щёлочки глаз.

– Я просто подумала, что она могла бы назад вернуться и шум поднять, – пролепетала служанка.

– Перестань разглагольствовать, женщина. Это дьявольски отвлекает. Так из-за этого бормотания и квохтанья два и два не сложишь. Сделай полезное дело и принеси мне мои ходульки.

– Слушаюсь, сэр. Пожалуйста, простите мою дерзость. – Служанка сняла с ванны сиденье, положила его на плитки, потом побежала в предбанник, поднимая платье повыше от пола.

– Пойдём со мной, – сказал Оливер. Сильно плескаясь и ругаясь, он с трудом поднял свое упитанное тело, пока ягодицы, красные, как варёная ветчина, не опустились на край ванны. Ноги, заканчивавшиеся у колен сморщенными рубцами, загребали воздух, когда он силился удержаться на своём шестке. Мох опять отвёл взгляд, сделав вид, что его вдруг заинтересовала оплывшая лепнина над головой. Он отсчитывал тягучие секунды до возвращения служанки, надеясь, что Оливер сумеет сохранить равновесие без посторонней помощи.

Служанка поднесла протезы к самой ванне. Вместо подобия человеческой ноги протезы Оливера были снабжены механическими птичьими лапами. Три подвижных пальца торчали вперёд, а четвёртый был отогнут назад, обеспечивая равновесие. Каждый палец заканчивался серебряным когтем. Основа протеза была выполнена в виде накладок. Когда долготерпивая служанка закончила крепить протезы ремнями к обрубкам Оливера, тот, сделав несколько осторожных шажков, к облегчению Моха накинул банный халат.

– Дай руку, – попросил он, протянув свою Моху.

Тот подхватил его под локоть и повёл от ванны. Они прошли в комнату, откуда служанка принесла протезы. Она была меньше ванной, в ней стояли складной стол с лампой и кресло. Оливер, крякнув, сел, оставив Моха стоять перед столом. А тот уже едва сознание не терял от влажности, дожидаясь, пока Оливер прошерстит содержимое ящичков.

– Где она, чёрт побери? – гаркнул Оливер.

Рядом появилась служанка, сняла с него цилиндр и вручила ему предмет так, словно в нём было что-то неприятное.

– У вас в шляпе, сэр.

Оливер выхватил цилиндр из кончиков её пальцев и сунул руку вовнутрь.

– Тут где-то потайной кармашек, – бормотал он, сражаясь с чем-то. – Ага! – Он извлёк маленькую, переплетённую в кожу книжицу. – Это трактат о магии. Книга заклинаний. Подержи её минуточку. – Оливер сунул книжицу Моху. У того сердце забилось часто-часто. Книжица не была подделкой. Его искушённый взгляд уже это определил. Она была древнее любой из оккультных книг, уже помещённых в обширную библиотеку Сифорта, зато была под стать тем, что хранились в походном сундуке.

– Она дала мне вот это. Это достойная сделка. Остров Козодоя. Взгляни на знак на обложке.

– Вы считаете, что она настоящая? – спросил Мох.

– Конечно же настоящая, идиот ты эдакий! Возьми её, – резко бросил он.

Пальцы Моха обхватили книжицу.

– Обладания этой книгой, что ты держишь, – сказал Оливер, – достаточно, чтобы отделаться от тебя. – Книготорговец облизал тонкие губы, прошёлся языком за щекой. – Я бы родную мать продал дьяволу, чтобы владеть ею. – Он вырвал книжку из рук Моха и взмахнул ею в воздухе. – Продать тебя было сущим пустяком. Ты был мелкой разменной монетой, дружище.

– Ты продал меня за книжку, – сказал Мох. – А ведь мы друзья. Во всяком случае, я так думал.

Оливер обошёл вокруг стола на своих птичьих лапах. Служанка бросилась к нему.

– Осторожно! Поскользнётесь, – предостерегла она. Служанка поддерживала Оливера, пока тот укладывал книжицу обратно в цилиндр.

– Есть вещи поважнее твоих сложностей, Ламсден. Кстати об этом, что-нибудь новенькое для Агнца? Этот лот скоро начнёт меня тревожить.

– Пока нет, – ответил Мох.

Оливер вернул цилиндр на голову, слегка прихлопнув его.

– Знаешь, в чём секрет ловли мухи на лету рукой, Мох? Хватаешь не муху, а то место, где муха окажется в следующий миг. – С этим он отвернулся, каркающе бормоча: – Дружба, чтоб мне в аду сгореть.