Сури не знала, что и думать. Она чувствовала себя в западне и в любой другой ситуации ударилась бы в панику. Впрочем, теперешнее заключение представлялось ей довольно необычным: положение вовсе не выглядело безвыходным. Между нею и поверхностью не было ни дверей, ни балок, и она понимала, что в случае необходимости отыщет выход. Им с Минной и прежде доводилось обследовать пещеры. И все же отсутствие свежего воздуха и солнечного света тревожили девочку. В прошлом она держалась слишком самоуверенно и независимо. Тура часто ее в этом обвиняла. Ведь Сури умела находить ролы, взбираться на любые деревья и уж точно была особенной, потому что Минна ее обожала, а такое мудрое и удивительное существо не всякого полюбит. Однако стоило рэйо похитить Брин, и Сури застыла в смятении. Ей попалось дерево, на которое не взобраться, причем настолько высокое, что она испугалась.

Арион отвела мистика к воде поговорить с глазу на глаз.

– Что мне делать? – спросила Сури на фрэйском, чтобы Арион ответила ей как можно точнее.

Ответ Арион ее потряс.

– Не знаю.

– Как так? Почему не знаешь?

Арион пожала плечами.

– Все зависит от ситуации. Я не мастер боевых искусств и все же сомневаюсь, что воин способен объяснить, как выиграть предстоящую битву… что именно делать. Стратегию можно выстроить заранее, но тактика основывается на обстановке и действиях противника. Своего противника мы пока не видели и даже не знаем, что он такое.

– Разверзнуть землю и поглотить… Это хорошая тактика?

Арион подумала и кивнула.

– Наверное. Можешь считать это планом, однако не полагайся лишь на него. Схватка непредсказуема. – Арион посмотрела ей в глаза. – Сури, ты очень изобретательна – в этом и есть источник твоей силы. Учись доверять своим инстинктам.

– Еще есть всякие методы, верно? – Сури подняла руки и вытянула пальцы, словно играла с веревочкой. – То, чему ты можешь меня научить. Известные всем плетения.

Арион кивнула.

– Конечно. За века набрались сотни плетений, которые оттачиваются и пополняются. Но у тебя нет на них времени, к тому же они по большей части бесполезны.

– Тогда как же я…

Арион подняла руку.

– Кто научил тебя игре с веревочкой?

Сури задумалась. Играть ее научила Тура, однако старуха лишь показала, как сделать колыбель и ромб. Девочка пожала плечами.

– Я разобралась в ней сама.

– Именно! В этом и заключается суть Искусства. Я могла бы показать тебе три разных способа превратить этот водоем в лед, а сама ты придумала бы четвертый – более подходящий для тебя. К примеру, возьмем костер, который ты разожгла. Плетение совсем простое, верно? Привлечь тепло, сосредоточить в одной точке, выпустить. Только на деле это не очень-то легко, правда?

Сури покачала головой.

– Тут не было ни дерева, ни масла – поджигать нечего.

– Именно. В прошлом ты наверняка использовала эти источники. Как же ты поступила теперь?

– Вода. – Сури указала на водоем. – В падающей воде есть сила.

– И ты перестроила плетение, чтобы черпать из другого источника. Творческий подход. Ты сама изменила метод, мне не пришлось ничего тебе объяснять. А тебе случалось высушивать одежду в один миг?

– Нет, – призналась Сури.

– И я тебя этому не учила. Так что же ты сделала?

– Я вспомнила Рэпнагара, и как я чувствовала землю вокруг него. То же самое я проделала с водой: я увидела ее на одежде и в прядях волос и вытянула, отделив от всего, чего она касалась.

– Прекрасный подход! Теперь ты знаешь, как создавать свои собственные, совершенно новые плетения. Усвоение этого урока… умение учиться и делать это самостоятельно – часть необходимых для Мастера Искусства качеств. Точнее, самая важная их часть. Некоторым это не под силу. Они лишь повторяют то, что им показал наставник, а это не истинное Искусство. Его суть – в творчестве, и сегодня у тебя получилось!

Арион помолчала.

– Ты сделала нечто большее и наверняка даже сама не заметила, что именно. У тебя – выдающиеся способности! Ты понимаешь, о чем я говорю?

Сури задумалась. Воду с одежды она удаляла впервые, к тому же Арион уже это отметила, да и как высушивание поможет избавиться от Бэлгаргарата, когда они на него наткнутся? Что же она сделала еще?.. Девочка озадаченно покачала головой.

– Когда ты высушила воду, что случилось с костром?

– С костром? Ничего.

– То-то и оно! Ты справилась с двумя плетениями одновременно, да еще с такой легкостью, что и сама не заметила! Вот и сейчас – ты разговариваешь со мной, а огонь горит. Тебе не нужно сосредотачивать на нем внимание, ты спокойно делаешь два дела сразу. Я-то знаю, как это трудно. Среди моих собратьев я знаменита тем, что выполняю несколько плетений синхронно. Поэтому Фенелия и прозвала меня Цензлиором, что значит «стремительный ум». Я учу этому своих студентов долгие годы, однако иным из них это не под силу. Ты же инстинктивно совмещаешь несколько плетений сразу. Просто поразительно!

Сури не видела в этом ничего поразительного. Как она уже говорила Арион, ей нет нужды сосредоточиваться. И все же она радовалась, что Арион довольна.

– Ты можешь научить меня тому, что пригодится в схватке с Бэлгаргаратом?

Арион кивнула.

– Я только что это сделала. Я обратила твое внимание на твои же способности и наглядно показала, как ты сама нашла ответы на свои вопросы. Несомненно, есть некие основные формулы, чрезвычайно мощные и сложные плетения, которые передаются от наставника к ученику. Иным миралиитам требуются годы, порой десятилетия, чтобы усвоить урок. Если честно, такой метод постижения Искусства – самый трудный. Гораздо легче найти свой путь. В этом случае ты способна на все, ты научишь сама себя. Я могу быть твоей наставницей и указать направления, но ты должна совершить свое собственное путешествие, потому что два Мастера Искусства никогда не идут одной дорогой. Они созидают. Такова наша сущность, и мы обязаны создавать новые пути.

Ответ Сури не порадовал. Когда они столкнутся с Бэлгаргаратом, ей понадобится нечто большее, чем пара простых трюков. А лучшее, что могла предложить ее наставница – это фраза «Сделай все, что можешь»!

– Уверена? – спросила Сури на рхунском.

Арион ответила ей обнадеживающей улыбкой.

– Еще бы. Нужнее всего тебе сейчас уверенность в своих силах. Чем больше сделаешь, тем лучше станешь и тем больше уверенности обретешь. Я помогу избежать подводных камней и тупиков. Это ускорит твое развитие, хотя поработать придется. Самый полезный совет, который я способна дать: помни про напев. Он здорово помогает успокоиться, думать становится легче, перестаешь отвлекаться, струны находятся сами собой.

– Откуда мне знать, каких струн касаться?

– А как ты научилась задерживать дыхание под водой?

Сури не ответила. Прежде она никогда об этом не задумывалась.

– Мастерство приходит со временем и с практикой, – сказала Арион.

– У меня нет ни того, ни другого.

– Все будет хорошо. Не бойся! Страх – твоя самая большая проблема. Ты касалась струн реальности и знаешь, каково это. Ты понимаешь, что за огромная сила в них заключена, видела, на что она способна. Ты боишься навредить тем, кого любишь. Страх тебе мешает! Чтобы расправить крылья, ты должна встретиться с ним лицом к лицу и преодолеть. Тогда ты не просто полетишь – ты воспаришь!

Арион протянула руки, успокаивая Сури.

– Пока остальные отдыхают, мы вместе изучим струны. Подозреваю, что тебе известно куда больше, чем ты думаешь. В Эстрамнадоне фрэев проверяют на способности к Искусству. Перспективные кандидаты поступают в академию, где учатся пробуждать и развивать связь с силами природы. – Арион взяла руки Сури в свои. – Я за тобой наблюдала. Сури, у тебя врожденный дар! Ты легко обошла меня в том, чему я училась много лет. Ты зажигаешь огонь, не задумываясь. Ты родилась в полной гармонии с миром природы, чего я вряд ли достигну, даже если проживу еще две тысячи лет. Ты – прирожденный проводник! Тебе почти не нужно меняться. Сури, ты и правда гусеница, готовая стать бабочкой в любую минуту. Единственное препятствие – твой страх, поэтому я хочу научить тебя кое-чему, пока Дождь не начал копать. Я научу тебя использовать жизненную силу тех, кто рядом. Здесь источник силы – текущая вода, но так бывает не всегда. На месте нашей первой стоянки не нашлось ничего, кроме нас самих. Тогда ты испугалась забрать слишком много и кому-нибудь навредить. Сейчас мы потренируемся – просто на всякий случай.

Арион повернулась и посмотрела на лагерь.

– Пойдем, здесь холодно. Не вижу причин, почему нельзя практиковаться в тепле.

Остальные поели, хотя и без особой охоты. Сури была не голодна и даже думать не могла о еде. Пока их спутники укладывались спать, Арион занялась обучением Сури.

Тура всегда твердила, что камни – живые существа, однако, оглядевшись вокруг, Сури обнаружила лишь пустоту. Водопад обладал силой, но камни – старые подземные камни – были мертвы. Сури нуждалась в силе, чтобы затронуть струны реальности, вызвать в ней изменения, камни же ей помочь не могли. Осторожно, очень бережно она потянулась к своим товарищам.

С помощью их жизненной силы она смогла дотянуться до струн и сразу почувствовала глубокие, мощные и мерцающие канаты. Арион ее предупреждала: опоры мироздания, орудия богов. Их музыка оглушала, их сила шла из самого нутра мира и восходила в небеса. Сури сосредоточилась на более тонких струнах. Девочка знала, какие звуки они издадут, что за мелодия выйдет, если затронуть две струны сразу, и как это изменит мир. Количество возможностей поистине бесконечно. Существуют сотни способов разжечь огонь, и далеко не все рациональны, самый же удачный тот, который использовала Сури. Впрочем, некоторые другие варианты, пришедшие ей в голову, были бы более… элегантными, так сказать.

Пещера вокруг нее представляла собой хитросплетение огромного числа струн. Их можно было сгибать, трясти, отодвигать… Она нашла то, что искала, и прошлась по плетению, которое открыло бы землю, как Арион сделала под Рэпнагаром. Обнаружив его, Сури почувствовала себя более уверенно. Она не стала доводить плетение до конца, просто запомнила на будущее и обрадовалась, что теперь знает, как это делается.

Она открыла глаза. Многие спали, но Брин и Персефона смотрели на нее с удивлением.

– Что? – спросила девочка-мистик.

– Ты пела, – сказала Брин.

Дождавшись кивка Персефоны, Дождь достал из ножен за спиной огромную кирку. Хотя орудие казалось неимоверно тяжелым, гном держал его с легкостью, обращаясь с ним, как мать с младенцем. Все окружили гнома в месте, где в скале была трещина, и слои пласта справа не совпадали со слоями слева. Персефона понятия не имела, чего ждать; главное – не показывать страха. На нее смотрели Брин, Роан и даже Мойя. Наверное, искали на лице признаки тревоги. Персефона обязана была сохранять спокойствие и выдержку. Арион уж точно в этом мастер. Фрэя выглядела непринужденной, хотя наверняка притворялась. Даже Минна часто оборачивалась и тяжело дышала.

Дождь оглянулся на Персефону через плечо с торжественным ожиданием.

– Давай! – велела Персефона.

Как следует размахнувшись, копатель вонзил кончик огромной кирки в скалу. То ли инструмент был волшебный, то ли Дождь знал куда бить, но цельная стена разошлась. В стороны прыснули большие куски, словно гном бил по подсохшей на солнце глине. Крупные осколки покатились в водоем. Весь процесс занял так мало времени, что, когда Дождь остановился, все решили, что он просто переводит дыхание. Гном закинул кирку за спину и сунул ее в ножны.

Он отошел в сторону, и Персефона заметила в скале зубастую трещину, в которую вполне можно протиснуться.

Дождь достал светящийся камень и спросил:

– Пойти первым?

– Будь так добр, – ответила Персефона.

Следуя друг за другом по пятам, они забрались в черную нору. Гномам пришлось легче всех, их компактные фигурки идеально годились для таких путешествий. Невзирая на огромную кирку, Дождь хорьком скользнул в тесную расщелину. Проход становился все уже и уже. Глубоко вздохнув, Персефона протиснулась и вылезла в большую залу. Она ожидала увидеть прорубленный дхергами коридор – возможно, не такой роскошный, как сводчатые палаты у входа, что-нибудь более компактное, похожее на ролы дхергов в Серповидном лесу. Выяснилось, что они уже за пределами Нэйта, глубже древнего города. И как за пределами Далль-Рэна расстилался густой лес и заросли ежевики, так и здесь царила глушь. С зубастого потолка свисали острые окаменелые шипы. Сморщенный камень образовывал неровные скошенные стены. Еще один естественный водоем – покрупнее, неправильной формы – наигрывал тоскливую мелодию падающих капель. Известковые клыки наверху сочились каменной слюной, выводя изящные узоры на ровной как стекло поверхности воды. На полу змеилась утоптанная тропа, по которой в лесу непременно ходили бы олени. Наверно, пересохший подземный ручей. Все это Персефона увидела при свете фосфоресцирующих лишайников, чье голубоватое сияние превращало пещеру в сказочный мир чудес. Несмотря на размах и роскошь, дхергские палаты Нэйта не могли тягаться с суровым великолепием этого творения природы. Нэйт вовсе не повергал в столь мощный трепет. В мире, в котором они очутились, не действовали единицы веса и измерения, принятые наверху. Это была неукрощенная стихия.

Путники последовали за Дождем вниз по крутому склону. Вьющаяся зигзагом тропа исчезала в сгущающемся по сторонам мраке.

– Нам куда? – прошептал Мороз. Здесь требовалась благоговейная тишина.

Дождь кивнул налево.

– Долго идти? – еще тише спросил Потоп.

– Примерно сотню ярдов.

Услышав ответ, гномы изумленно подняли брови и взволнованно переглянулись.

– Такое чувство, что мы на дне мира. – Мойя задрала голову, осматривая шипастый потолок.

– Нет, это еще не дно, – ответил Дождь, и Персефона ему поверила. Сейчас она была готова поверить всему, что он скажет.

Брин спускалась последней. У девочки запали щеки, под глазами залегли темные круги.

– Ты в порядке? – спросила Персефона.

Брин кивнула.

Персефона ей не поверила. Брин, некогда беззаботная девчонка из Далль-Рэна, потеряла родителей, дом и едва не рассталась с жизнью в пасти чудовища из кошмаров. Брин вовсе не была в порядке. Как и остальные. Впрочем, мистик безропотно продолжала шагать вперед.

Поразмыслив, Персефона поняла, что никто из них не жаловался. Они страдали от морской болезни на корабле, полном враждебных дхергов, попали в заключение в Кэрике, вызвались сражаться с демоном, едва не утонули, провалившись в трещину, и угодили на такую глубину, что могли и не выбраться. Однако с их губ не слетело ни слова протеста. Никто не ныл, не ворчал, не плакал.

Хотя мужчины крепки как камни, даже камень может дать трещину. Женщины больше похожи на воду. Они вынашивают жизнь и способны придать форму даже твердому граниту благодаря своей несгибаемой воле. Персефона всегда считала, что женщины Рэна куда выносливее и крепче мужчин. Именно они продолжали нести бремя и собирали жизнь по кусочкам, невзирая ни на победу, ни на поражение. Глядя на шагающих по пересохшему ручью Роан, Мойю, Сури и Брин, Персефона ощутила огромную гордость.

Дождь довел их до развилки и остановился. И тут Персефона заметила следы деятельности дхергов. Узкая лесенка вела к короткой дорожке, которая заканчивалась у стены. От потолка до пола по ней бежала изогнутая трещина. Отчего-то она вызывала непонятную тревогу. Инстинкты советовали Персефоне держаться от нее подальше. Чем дольше она смотрела на разлом, тем больше замечала, насколько он неестественный. Будто камень не треснул, а порвался. Будто кто-то разорвал ткань мироздания…

– Там и находится Агава, – сообщил Дождь, указывая на трещину.

Мороз и Потоп уставились на темный проход с благоговением.

– Так близко! – взволнованно воскликнул Мороз. – Дождь, ты чуешь Бэлгаргарата? Он уже приближается?

Гном приложил ухо к земле, затем поднялся и покачал головой.

– Ну пожалуйста! – взмолился Мороз. – Я должен увидеть, что там внутри! Подойти так близко и свернуть в сторону… Мне не будет покоя всю оставшуюся жизнь! Если хотите, идите дальше, но я не могу уйти, пока не загляну туда.

Роан, Мойя и Брин перевели взгляд с Агавы на Персефону и обратно. Все думали об одном и том же. Им тоже хотелось узнать, что там.

Персефона кивнула, и Дождь повел их по тропинке влево.

Когда они подошли к трещине, Дождь поднял светящийся камень, предлагая его любому, кто захочет войти. Как ни странно, ни Мороз, ни Потоп энтузиазма не проявили. Вперед шагнула Мойя, забрала камень и вошла. Остальные последовали за ней.

Вопреки ожиданиям, Агава представляла собой маленькую пещеру. Неровный каменный пол в нескольких местах явно копали, а обломки нагромоздили в середине помещения. Из некоторых камней соорудили мебель: стул и стол. Более тонкие плиты сложили в аккуратную стопку, поднимавшуюся на несколько футов.

Пещера уходила во тьму, и не было видно, где она кончается.

– Пусто, – объявила Мойя.

Воспользовавшись светящимся камнем, трое гномов отправились обследовать закоулки, однако далеко они не ушли.

– Не может быть, что это все! – воскликнул Мороз.

Брин взяла камень Персефоны и принялась изучать стопку плит, затем сняла верхнюю. Персефона надеялась, что девочка не опрокинет их на себя.

Вдалеке, ближе к задней стене пещеры, раздался стук: гномы что-то затеяли. Дождь махал киркой, кряхтя от натуги, потом заворчал от досады.

Мойя указал на проход.

– Думаете, это его рук дело? Я имею в виду Бэлгаргарата.

Персефона оглянулась. Светящийся лишайник позволял разглядеть рваные края огромной трещины.

Персефона пожала плечами.

– Ты просто кладезь знаний! – воскликнула Мойя, дурачась. Девушка умудрялась веселиться, даже находясь на дне мира, запертая в подземелье с рыскающим неподалеку тысячелетним демоном. Как ни странно, Персефону это взбодрило.

– Тебе нужны ответы? Поговори с Роан. Я здесь только ради еды.

Мойя улыбнулась, потом вдруг нахмурила брови.

– Кстати, о Роан! – Она нервно огляделась.

Персефона тоже поискала Роан и заметила ее у противоположной к гномам стены. Девушка возилась в темноте.

– Роан! – позвала Мойя, властно махнув рукой.

– Не стоит так с ней строго, – заметила Персефона. – Взрослая женщина…

– Разве ты ее плохо знаешь? Я не хочу, чтобы она потерялась.

– Потерялась? Тогда скажи, где именно мы находимся!

Мойя нахмурилась.

– Ты меня поняла. Вдруг здесь есть еще одно, – она указала на Брин, – из этих существ? Представляешь, что будет с Роан, если ее схватят?

Персефоне такое и в голову не приходило. Действительно, все может быть гораздо хуже. Она повторила жест Мойи, скомандовав:

– Роан, иди к нам. Садись и поработай над своим устройством для метания копий. Света из трещины как раз достаточно.

Роан вернулась и села.

Гномы бродили в темноте, освещая себе путь камнем. Сури и Минна опустились на пол, Арион осталась стоять. Сури взъерошила шерсть на макушке Минны, потом улеглась на волка как на подушку. Минна не возражала. Она свернулась калачиком и положила морду на плечо Сури, ласкаясь. От безмятежности Арион не осталось и следа. На лбу фрэи залегли две складки, особенно заметные благодаря отсутствию волос на голове.

– Что-нибудь не так? – встревожилась Персефона.

– Нам нельзя здесь находиться, – ответила Арион.

– Почему?

– Стены, – ответила она, оглядывая пещеру.

– При чем тут стены? – спросила Мойя.

Сури кивнула.

– Здесь мертвая зона.

– В каком смысле?

– В ролах то же самое, – объяснила Сури. – Ну… – Она удивленно огляделась, затем вопросительно посмотрела на Арион. – Не совсем. Здесь как-то иначе, и в то же время похоже.

Арион кивнула. Остальные пришли в замешательство.

– Искусству нужна сила, – проговорила Арион. – Солнце, деревья, травы, звери, ветер, дождь, течения… – Она замялась, подыскивая подходящие слова на рхунском.

– Они дают силу для магии, – закончила за нее Сури.

– Здесь ничего этого нет, – сказала Арион.

– Значит, вы не можете колдовать внутри Агавы? – спросила Мойя.

Арион и Сури согласно закивали.

– Тогда это плохое место для встречи с Бэлгаргаратом, – заметила Мойя.

– Разве может быть для этого хорошее место? – воскликнула Персефона.

– Вон там, – указала Арион на трещину, – возле водоема есть несколько источников силы. Не много, но капли падают, и повсюду растет лишайник. Лучше, чем ничего.

– Мы покинем пещеру, как только они вернутся. – Персефона махнула в направлении, где исчезли гномы.

Все, кроме Брин, повернулись и стали наблюдать за медленным продвижением светящегося камня. А тот замер – наверное, гномы остановились переговорить. Брин осторожно разбирала стопку плит, Роан рассматривала свои маленькие копья. Персефона поразилась, до чего эти две девушки увлечены делом, несмотря ни на что. Совсем как дети, подумала она.

– Нужно что-нибудь для устойчивости. И чтобы поймать ветер, – проговорила Роан. – Тогда они полетят как надо. – У нее была привычка думать вслух, поэтому Персефона, Брин и Мойя часто пропускали ее слова мимо ушей. Однако Сури к ней прислушивалась.

– Как перышко? – спросила девочка-мистик.

Глаза Роан заблестели.

– Ну конечно! Думаю, перышко отлично подойдет.

Сури полезла в сумку и достала целую пригоршню перьев.

Роан улыбнулась.

– Чудесно!

Наконец подошли Мороз и Потоп. Лица у обоих были расстроенные. Мороз дергал себя за бороду, Потоп смотрел в пол, едва не плача.

– Там ничего нет, – устало произнес Мороз. – Пещера тянется еще и еще, но дальше… – Гном озадаченно умолк.

– Что дальше? – спросила Персефона.

– Дальше она вроде как заканчивается… – ответил Потоп. – Там есть проход, но войти мы не смогли.

– Дождь пытался его расчистить, ничего не вышло, – поделился Мороз. – Он все еще сидит там, пытается что-нибудь придумать. Такое впечатление, будто здесь мир кончается…

– Столько усилий, столько риска – и напрасно! – всхлипнул Потоп. – Сокровищ нет!

– Еще как есть, – объявила Брин. Она умудрилась разобрать половину стопки, аккуратно разложила ее на полу и осмотрела с помощью светящегося камня. – Вот настоящее сокровище!

Гномы оглядели ее не просто скептично – они окинули девочку такими сердитыми взглядами, словно ей вздумалось шутить на похоронах.

– Брин, это просто камни! – воскликнула Мойя.

– Ничего подобного! Это таблички. Совсем как у меня. – Девочка протянула им одну и осветила, чтобы они увидели высеченные на камне знаки. – Слова рассказывают историю. Начертано на том же языке, что и значки в роле. И… – взволнованно добавила Брин, – думаю, я смогу понять, о чем тут говорится!

Гномы сривились и насупились.

«Чего они ожидали? – подумала Персефона. – Золота и алмазов? Уж точно не табличек со значками».

– И о чем же тут говорится? – спросила Роан, прилаживая перышки к своим маленьким копьям. Она расщепила палочку на конце и воткнула в нее самое прямое перо.

Девочка улыбалась до ушей и указала на первую табличку.

– В ней – ключ ко всему.

Мороз с Потопом встрепенулись.

– Какой ключ? – спросил Мороз.

– К языку, на котором они написаны. Значки обозначают отвлеченные понятия. Первая табличка – это карта, объясняющая, как разобрать остальные таблички. Тот, кто это придумал, хотел, чтобы люди, нашедшие их, все поняли. Он пытался общаться.

Брин умолкла, натолкнувшись на непонимающие взгляды, и вздохнула.

– Тот, кого здесь заперли, оставил послание, которое я могу услышать, используя эти таблички. Понимаете?

Мороз посмотрел на Роан, потом на Арион, на Брин и наконец на Персефону.

– Вы ведьмы?

– Это не магия, – заявила Брин.

– Ты можешь услышать голос того, кто сидел тут тысячи лет назад, и утверждаешь, что это не магия?! – воскликнул Потоп.

Брин хотела ответить, но Арион ее остановила.

– Зря стараешься. Не стоит тратить время на объяснения. Пусть для них это будет магия.

Они с Арион обменялись понимающими взглядами, и на миг Персефона ощутила укол зависти. Девочка постигла некую вселенскую истину – ей удалось заглянуть в мир богов и получить божественный дар, не предназначенный для простых смертных.

– Тот, кто сидел здесь… – начал Мороз, – он был Древний. Старше, чем боги. – Гном потянулся к табличкам и тут же одернул руку. – Говоришь, тут есть его слова?

Брин опустила взгляд на табличку в руке и кивнула.

– Думаю, да.

– Что здесь говорится? – спросила Персефона.

– Пытаюсь выяснить. Похоже, речь идет о создании мира. Здесь говорится про Дроума, Феррола и, – она посмотрела на Персефону и улыбнулась, – Мари.

– Мари? Про нашу Мари?

– По-моему, да.

– А вон там что? – спросила Сури, указав на стол.

Мистик и Брин подошли к столу.

– Полагаю, за ним Древний и начертил все значки.

Дхерги опустились на каменный пол, вне себя от разочарования. Мойя воспользовалась моментом, чтобы прилечь и отдохнуть.

Все занялись своими делами, и лишь Персефона заметила, как Минна подняла голову и напряженно посмотрела в сторону входа. Миг спустя Арион взглянула туда же.

– Сури! – шепотом окликнула Арион.

Минна зарычала.

– Сури, пора!