– Мы пойдем на завтрашний сбор? – спросил Малькольм. Бывший раб уселся на поленницу рэнских дров, чтобы не намокнуть в ручейке, текущем по краю лагеря.

– Нет, – ответил Рэйт с упрямством своенравного ребенка.

– Уже третье пропускаем. Ты подводишь клан, мой вождь.

Малькольм поглядел с улыбкой на Тэша, который выстругивал из деревяшки некое подобие черепашки.

Дожди вернулись, и Рэйту пришлось прервать обучение мальчика. Прежде они целыми днями возились на пляже, изучая все тонкости боя от правильной стойки до умения падать. Из пла́вника сделали учебные мечи и копья. Выяснилось, что мальчик не только быстро учится, но уже многое знает. Тэшу дважды удалось поставить подножку и несколько раз свалить на песок противника гораздо более крупного, чем он сам. Стоило Рэйту зазеваться, как в наказание за оплошность он тут же получал синяк. Однако под дождем продолжать спарринг не имело смысла – видимость плохая, соображать трудно. Пришлось сделать перерыв на целый день.

Рэйт с Тэшем присоединились к Малькольму, сидевшему под шерстяным навесом. Хотя посредине еще оставался островок сухой травы, Рэйт не знал, надолго ли его хватит. Прямо над их головами нависла угроза: по центру навес прогнулся и пропускал воду. Капало не сильно, зато без передышки. Малькольм подставил деревянную миску, которую приходилось регулярно выливать, поэтому спали по очереди, иначе вымокли бы все. Тем не менее, вода вытекала слишком медленно, и лужа над головой росла пугающе быстро.

Малькольм отхлебывал из чашки без ручки. Рэйт понятия не имел, что он пьет, да ему было и не важно. Жажды он не испытывал, голода тоже, хотя не ел с утра. Он очень устал, только не от дневных забот, потому что ничем особым в тот день не занимался. Когда он не учил Тэша, то других дел не находилось – ведь он возглавлял клан всего из одного человека. Рэйт наломал веток для маленького костерка и зашил разошедшийся шов на рубахе. На все про все ушло несколько минут. Большую часть времени он сидел и смотрел на дождь. Беспрерывный стук капель высасывал из него все силы и желания. Праздность порождает скуку. Хотелось спать, но не спалось, и он тяжко вздохнул.

– Понимаю. – Малькольм сделал еще один глоток и кивнул. – До чего утомительно сидеть тут весь день и смотреть, как от влаги сморщиваются пальцы.

– Может, завтра дождь кончится. Тогда мы с Тэшем позанимаемся.

– А если нет? Еще один день будешь глубокомысленно глядеть в поле? Я к тому, что если не ты, то кто же? Ведь ты годишься куда больше, чем представитель любого из правящих кланов.

– Не хочу я быть кинигом, – нахмурился Рэйт.

– Подобное настроение, как сказали бы некоторые, свидетельствует не в твою пользу.

Рэйт сверкнул глазами. Малькольм невинно улыбнулся и посмотрел на Тэша.

– Он тебя сегодня кормил?

Мальчик покачал головой, и Малькольм потрясенно уставился на Рэйта.

– Так мы ничего и не делали, – объяснил Рэйт. – Знаешь, есть каждый день незачем. Ведь он дьюриец. Мы со своими детьми не нянчимся. Либо ты научишься выживать, либо нет. Так-то!

Малькольм кивнул.

– Теперь я понимаю, почему из всего клана осталось лишь двое.

– А что сегодня сделал ты, господин Хлопотун? – спросил Рэйт.

– Помогал с овцами. Стадо снова забрело на чужое поле. Пришлось вступить в драку с местными земледельцами.

– В драку?

– Скорее в потасовку.

– И кто победил?

Малькольм указал на прислоненное к стене копье.

– Нарсирабад.

– Ты что, проткнул кого-то копьем? – с уважением спросил Рэйт.

– Нет! – ужаснулся Малькольм.

– Ты пригрозил им копьем?

– Ну, чуть-чуть… – Малькольм помешал угли. – Еще я проведал Гэлстона.

Хотя Рэйт и прожил в Далль-Рэне больше месяца, он мало кого знал в лицо и еще меньше по именам. Гэлстон выделялся на их фоне. Он был дядей Брин, выжившем после удара молнии. Почти всех раненых оставили в ближайшей деревне по дороге, Гэлстон же последовал с кланом на юг.

– Как у него дела?

– Ходит и говорит, но все еще нездоров. Жалуется на боли в спине и в голове, звон в ушах и бессонницу.

– Люди сочли бы его любимчиком богов, – заметил Рэйт.

– Вряд ли он сам так считает, – ответил Малькольм. – И за стадом пока ходить не готов.

Рэйт покачал головой и откинулся на руки, вытянув ноги во всю длину. Они оказались под дождем. У высокого роста есть свои недостатки.

– Ну вот, о чем я и говорил… Снова нянчишься с людьми! Небольшая боль в спине и в голове не должны мешать мужчине работать. Из-за этих овец могла начаться война. Ему нужно вернуться к своим обязанностям.

Малькольм снова кивнул.

– Он наверняка бы с тобой согласился, если бы знал, что у него есть овцы…

– Как это?

– В придачу к болям и довольно странному ожогу на спине, похожему на красный папоротник, у него проблемы с памятью. Я видел, как он налил в миску воды, умылся, выплеснул воду и минуту спустя продел то же самое заново, не подозревая, что уже умывался. Иногда он вспоминает про овец, иногда забывает имена своих собак. А иногда не может вспомнить вообще ничего… Видимо, разные люди понимают любовь богов по-разному.

– Ты должен пойти на сегодняшний совет! – заявил Нифрон, возвышаясь над Рэйтом.

Свежевыбритый фрэй выглядел не так уж впечатляюще – гладкое лицо делало его похожим на мальчишку.

Рэйт умывался в чистой лужице рядом с лагерем клана Дьюрия. Ему удалось спокойно проспать всю ночь и проснуться на сухом клочке земли возле дымящихся углей.

Рэйт вытер лицо краем ли-моры.

– Ничего и никому я не должен. Я вождь! – Он пытался шутить, потому что совершенно не годился для этой роли.

Нифрон будто не слышал.

– Сегодня совет заседает в чертоге. Без одного из вас мне туда не попасть. – Осознав нелепость своих слов, он добавил: – Я имею в виду, не вызвав переполох. Не хочу гладить их против шерсти, пока рановато. Я могу прийти с твоей свитой, как делал с Персефоной, но необходимо твое присутствие.

– Вот и иди с ней, я-то при чем?

– Ее нет.

– Что значит – нет? Куда она делась?

– Не знаю, да и какая разница? Важно лишь то, что вчерашнюю встречу я пропустил из-за ее отсутствия, и я не собираюсь пропускать еще одну. Главное сейчас…

Рэйт не стал ждать: ответов на вопросы у Нифрона не было. Он пошел вдоль стены, набирая скорость; к Великой Луже он уже подбежал. Не тратя времени даром, бросился вперед и по колено в воде побрел к другому берегу. Оглянувшись, он увидел Нифрона, аккуратно обходящего лужу по краю.

Рэйт ринулся под шерстяной навес, где жила Персефона.

– Где она? – накинулся он на Падеру, которая давно проснулась и уже сидела за прялкой.

Рэйт понятия не имел, сколько именно людей спало под этой частью навеса, но насчет Персефоны, Брин и Мойи был уверен. Наверное, Роан тоже жила с ними – места ей точно хватило бы, – однако кроме старухи он никого не обнаружил.

– И тебе доброго утречка.

– Где Персефона?

– Откуда мне знать?

– Ты знаешь все на свете!

Старуха улыбнулась.

– Ну? – поторопил Рэйт.

– Они ушли позавчера. Поздновато ты спохватился. Разве ты ее не любишь?

Рэйт потрясенно застыл.

– Да ладно! – Улыбка старухи превратилась в усмешку. – Сам же сказал: мне известно все на свете. Так что не удивляйся.

– Но… Ладно, неважно! – Рэйт решил не отвлекаться. – Что значит – ушли? Кто именно? И куда они отправились?

– Персефона заставила пообещать, что я никому не скажу.

– Падера, ты должна мне сказать!

– Ты и правда ее любишь? Сомневаюсь, что она это достаточно ценит. Персефона видит в тебе безрассудного юношу, однако ты истинный дьюриец. Вы растете быстрее, чем она думает. Вряд ли Персефона задумывалась, почему тебе нравится она, а не Мойя. Иногда люди бывают удивительно слепы…

– Со слепотой как-нибудь справлюсь, меня больше тревожит глухота. Ты скажешь или нет?

Втянув губы и прищурившись, Падера стала похожа на сморщенную тыкву, забытую на поле после сбора урожая.

– Ну, полагаю, теперь от этого вреда не будет. Они поплыли в Бэлгрэйг, землю дхергов. И Мойя, и Сури, и Брин, и Роан, и та фрэйская госпожа. Как считает Персефона, ты отказался воевать потому, что оружие рхунов – никудышнее, поэтому она решила раздобыть у дхергов оружие получше.

– И каким же образом? – спросил Нифрон. Он только что закончил обходить озерцо, но вел себя так, будто слышал весь разговор. – Дхерги не пускают чужаков на свои берега. Рхуны сильно рискуют, а больше всех – миралиит. Из-за Арион их мигом убьют.

– Сомневаюсь. Их пригласили дхерги, – ответила Падера. – В обмен на оружие Арион с Сури окажут дхергам какую-то услугу. Вроде бы, помогут избавиться от великана.

– Любопытно, – проговорил Нифрон. – Я собирался захватить Алон-Рист и вооружиться в тамошнем арсенале. Если Персефоне все удастся, то выйдет даже лучше.

– Значит ли это, что с ней ничего не случится? – спросил Рэйт. – Ведь они сами ее пригласили!

Нифрон пожал плечами.

– Дхерги не заслуживают доверия. Ложь – их родной язык, личная выгода – их кредо, поэтому и от других они ждут того же. Они затеяли войну с моим народом, решив, что мы скрываем от них плод, дающий вечную жизнь. Когда мы объяснили, что такого плода не существует, они подумали, что мы лжем, потому что и сами поступили бы так же. Они сделают все, чтобы получить желаемое. Лично я ни за что не стал бы иметь с ними дела, но если Персефона добьется успеха, нам будет гораздо легче.

– А если не добьется? – спросил Рэйт.

Нифрон снова пожал плечами.

– Даже если она погибнет, мы все равно ничего не потеряем!

Рэйт впервые пожалел, что меч Шегона воткнут в столб посреди двора.