Глава 10
Надежда
«Мы были ровесниками, но в Тирре я с ним точно не встречалась. Мне рассказывали, что он походил на звереныша – мальчик-сирота, живущий среди теней и прячущийся в высокой траве. Никто понятия не имел, кем он станет. Уж я-то точно не знала».
«Книга Брин»
Навес все еще протекал. Рэйт смотрел, как капли падают с провисшего полотна, на котором скопились три лужицы. Он ничуть не жаловался – совсем наоборот. Его поражало, что после четырех дней непрерывных дождей куски натянутой шерсти еще способны защищать от влаги.
Клан Рэн расположился вдоль северной стены Далль-Тирре. Окружающий деревню каменный барьер давал защиту от ветра, постоянно дующего с моря. Открытый участок был достаточно большим, чтобы все разместились с удобством. Разгрузив телеги, селяне выкопали несколько ям для костров и хранения припасов. Воду брали из тиррского колодца, что сразу осложнило отношения с местными: они настаивали на том, чтобы пришлые ждали, пока запасутся жители Тирре. Остальное складывалось весьма неплохо, – пока не пошел дождь.
Ливень наполнил дни скукой, а ночи превратил в пытку. При таких плачевных обстоятельствах упадок духа вызвал раздражение, переходящее в гнев, вспыхнули разногласия. Посыпались разнообразные жалобы, в том числе сожаления о том, что Персефону выбрали вождем клана и по ее указке покинули Далль-Рэн. Услышав такое, Рэйт стал держаться к ней ближе и ходил, положив руку на меч.
«Нас погубит не война или магия фрэев, а дождь».
И тогда Роан стала раскатывать шерсть.
Охотники сотни лет мастерили навесы из звериных шкур, однако в далле их нашлось не особо много. Чего хватало в избытке, так это шерсти. Роан чуток поразмыслила, и вскоре Персефона выделила ей в помощь целую маленькую армию. Используя копья как шесты, они натянули тугие навесы, одной стороной прилегавшие к стене. Копья закончились быстро, и Роан велела разобрать телеги. При правильном угле наклона вода сбегала, не просачиваясь внутрь. Вскоре соорудили узкую галерею, на которой все желающие могли по очереди поспать или приготовить еду. Возможность укрыться от нескончаемого дождя и поесть горячего снизила бунтарские настроения, по крайней мере, на некоторое время. С тревогой ждали наступления зимы.
Рэйт укрылся под навесом возле костра Падеры, готовящей обед. Время он выбрал неудачное, потому что трое дхергов тоже сидели там. Он не понимал, почему они не уходят и постоянно путаются под ногами.
– Не против, если я взгляну? – спросил Потоп, указав на меч Рэйта.
– Зачем?
Потоп пожал плечами.
– Довольно странно видеть бронзовый меч у такого, как ты. Я думал, твои собратья до сих пор используют копья с каменными наконечниками.
Рэйту его тон не понравился.
– А твои собратья – явно с придурью!
Потоп насупился. Рэйт потянул меч из-за пояса. Дхерг вздрогнул.
– Спокойно. Сам же сказал, что хочешь взглянуть.
– Взглянуть, а не попробовать на себе.
Рэйт передал ему меч рукоятью вперед. Потоп взял клинок в руки, поднял к свету и принялся разглядывать.
– Ты забрал его у эльфа, которого убил?
– Кто такой эльф?
– То же самое, что и фрэй. Только они терпеть не могут, когда их называют эльфами. – Потоп снова указал на меч. – Так он тебе и достался?
Рэйт кивнул.
– Эльфийская бронза. – Потоп скривился и покачал головой, будто меч его оскорбил.
– Лучше оружия у меня не было. Что с ним не так?
Дхерг протянул ему клинок.
– Попробуй, какой он легкий.
– Ну да, именно этим он и хорош.
Потоп закатил глаза.
– Его выковал лентяй! Посмотри на лезвие. Видишь, какого оно цвета? Почти белое.
– И что? – спросил Рэйт, подозревая, что Потоп ищет недостатки там, где их нет.
– Бронзу делают из сплава меди и олова. У олова точка плавления ниже, и его легче расплавить, чем медь. Этот меч легкий, как олово. Поэтому он такой светлый и легкий. Будь в нем больше меди, клинок имел бы золотистый оттенок и был прочнее. Меди… качественной меди мало. Без нее не выковать хорошего клинка, а если она и попадается, то лучше сделать из нее вещь более полезную. К примеру, из черной бронзы вылиты наши самые почитаемые статуи. Она получается при добавлении в медь золота и серебра. – Потоп указал на меч, который Рэйт снова сунул за пояс. – Дешевая побрякушка.
– Зато он разрезал пополам вот что. – Рэйт вытянул из-за спины обломок отцовского меча.
Потоп внимательно осмотрел обломок.
– Откуда он у тебя?
– Семейная реликвия. Якобы его сделал один дхерг.
Потоп нахмурился.
– Бэлгрейглангреанин, если тебя не затруднит.
Рэйт усмехнулся.
– Ты рыгнул?
– Видишь ли, мы не делаем медных мечей со времен Эльфийской Войны. И никто не станет ковать из меди такой длинный меч, потому что он слишком мягкий.
Рэйта не удивило, что семейная реликвия, которую отец любил больше, чем жену, дочь и сыновей, вместе взятых, оказалась негодной поделкой. Он думал, Потоп бросит ему обломок клинка, но дхерг продолжал вертеть рукоятку в маленьких ручках. Он облизнул металл, и на лице его застыло изумление.
– Чего?
– Это же медь!
– Зачем ее облизывать? И так все ясно.
– Чистая медь! Я бы сказал, – он снова лизнул клинок, – меди здесь девяносто пять или девяносто восемь процентов. Я же говорил тебе, медь встречается редко. Почти всю выработали еще во время войны. В наши дни чистая медь ценится выше золота. Сам я не кузнец, но хороший мастер мог бы ее расплавить и выковать несколько превосходных мечей. Гораздо лучше твоей эльфийской игрушки.
Потоп вернул обломок и ушел, оставив Рэйта в задумчивости: возможно, вера отца в ценность своего клинка и не лишена некоторых оснований.
* * *
Сразу после того, как Рэйт поел, дождь то ли прекратился, то ли взял очередную передышку. Персефона покинула навес и двинулась вдоль лагеря, обходя коричневые лужи. Рэйт бросил скоблить кроличью шкурку, сунул ее в складки ли-моры и поспешил следом. Далеко Персефона не ушла – только до главных ворот, которые из-за дождя еще не успели починить.
– И куда ты направляешься? – спросил Рэйт.
Персефона посмотрела на него с недоумением.
– Щит не должен сомневаться в действиях своего вождя.
– А вождь не должен удирать от своего Щита. Ты меня избегаешь?
– Нет, совсем нет. – Персефона покачала головой. – Мне нравится, когда ты рядом. Я просто хотела прогуляться, выбраться из шерстяной ловушки. Впрочем, хорошо, что ты здесь. Нам нужно поговорить.
– Серьезно? – Рэйт поднял бровь.
– Да, но это может обождать. Пойдем со мной, немного отвлечемся от происходящего. Ты уже ходил к океану?
– Видел с горы, когда мы прибыли.
Она рассмеялась почти беззаботно. Почти.
– Это не одно и то же. – Персефона протянула руку. – Пойдем, я вас познакомлю.
Персефона провела Рэйта по узкой тропке, вившейся меж скал, к песчаному берегу, заваленному водорослями. Издалека они казались клочьями волос великана, разбросанными как попало. За полосой песка расстилалась серо-голубая плоскость. К земле катились волны – темная рябь разрывала синеву, надвигалась ближе, раскрывала зияющую пасть, показывая белые зубы, и яростно разбивалась о песок. Кипящая пена неслась по берегу, преследуя расхаживающих чаек.
– Какой простор! – воскликнул Рэйт, вглядываясь в бескрайнюю даль.
Персефона кивнула.
– Говорят, океан бесконечен, все тянется и тянется. Это лишь узкий пролив. – Она указала на горизонт. – На той стороне – Кэрик и Нэйт, а если бы ты поплыл вдоль побережья Бэлгрейга, то вошел бы в воды Синего моря.
– Откуда берутся такие большие волны? – спросил Рэйт.
– Их делает морской бог, Эраф. Как считают жители Далль-Тирре, он плещется где-то там. У них со своим богом вовсе не такие отношения, как у нас с Мари. Они не ждут милостей, а боятся его гнева. На прибрежные дома часто обрушиваются сильнейшие шторма, Гнев Эрафа, и только после начала шторма люди понимают, за какие именно прегрешения их постигло наказание.
Глядя на воду и бьющие о берег волны, Рэйт прикинул, что если Эраф на самом деле существует, то он куда больше любого великана и сильнее любого фрэя.
– Пугающе красиво.
Персефона кивнула.
– Совершенно верно. Оттуда мы и пришли. Все рхуны. Ты можешь себе представить, как это было? Гэт из Одеона велел всем взобраться на плавучие бревна и плыть неизвестно куда по бескрайним просторам. Он не знал, чем все закончится, сколько займет времени и есть ли вообще куда плыть.
Они помолчали, думая каждый о своем, потом Персефона сказала:
– Прошлой ночью прибыл Тэган из клана Уоррик и Харкон из Мэлена.
– Я слышал.
– Это последние. Остальные вожди рхунов уже собрались. Совет начнется завтра.
– Тоже слышал.
– Вожди не собирались лет сто… или больше.
– Не все здесь, – заметил Рэйт. – Вэлон и Этен мертвы.
– Нового вождя Нэдака зовут Элвард. От клана осталось всего пятьдесят или шестьдесят человек, в основном мужчины. Они встали лагерем у восточной стены.
– А Дьюрия?
Персефона опустила взгляд.
– Об этом я и хотела поговорить. Я спрашивала у вождей… Других выживших нет, даже в самых дальних деревнях погибли все. Насколько мы можем судить, из клана Дьюрия остался лишь ты.
– Да я счастливчик! – воскликнул Рэйт с большей горечью, чем хотел. Персефона вовсе не была виновата в том, что фрэи уничтожили его клан.
– Наверное, тебе повезло. К тому же другие главы считают тебя вождем Дьюрии.
– И что с того?
– У тебя есть право голоса в выборе кинига. Ты не можешь оставаться моим Щитом. Поэтому я официально освобождаю тебя от должности. Будь ты и вождем, и Щитом, остальные решили бы, что я оказываю на тебя давление. Да и не подходила тебе эта должность. Ты не любишь подчиняться приказам.
– Я не могу быть вождем без клана!
– Что все дьюрийцы мертвы, доподлинно неизвестно. Через месяц или год выжившие могут появиться, и их интересы должен кто-то представлять.
Влажные щеки Персефоны блестели в лучах изредка проглядывающего солнца. Она стояла лицом к морю, закинув руки за голову, и платье реяло на ветру.
Рэйт не выдержал.
– Давно собирался спросить… Много чего произошло с тех пор, как… Я вот о чем: ты не передумала? Пойдем со мной!
– Куда – в Эврлин? – Глаза у нее стали совсем грустные. – Неужели ты до сих пор этого хочешь?
– Послушай! Прежде ты хотела остаться из-за тех, кого считала своей семьей: Сары и Брин, Мойи и Падеры, Гиффорда и Роан. У тебя был дом, за который нужно сражаться, слабость Коннигера угрожала будущему твоего народа. Теперь деревня уничтожена. В Эврлине мы сможем построить что-нибудь новое, что-нибудь хорошее и долговечное. Ты уже убедила вождей собраться вместе и выбрать кинига, Нифрон согласился обучать войска… Свою часть работы ты выполнила. Пусть теперь остальные выполнят свою!
Персефона собралась ответить, но Рэйт еще не закончил.
– Я не имею в виду, что мы должны уйти только вдвоем. Я не прошу бросать тех, кого ты любишь. Бери их с собой! Мы отправимся вместе, Малькольм и Сури тоже. Если уйдем сейчас, у нас хватит времени построить жилье до наступления холодов. Дичи там много, а в реках полно рыбы.
Персефона долго смотрела на него, смущенная, а потом расстроенная.
– Ты же не серьезно! Не могу я уйти. Ведь я отвечаю за многих людей. Весь клан Рэн на меня рассчитывает!
– Уже нет. – Рэйт указал в сторону далля. – За безопасность будет отвечать выбранный киниг. Свою часть обязанностей ты выполнила. Хватит с тебя!
– Нет, не хватит… Да и ты еще не сделал все, что мог. С назначением кинига ничего не заканчивается. Мы, вожди, в ответе за свой народ.
– Нет у меня никакого народа! Сама же сказала. Остался лишь я один, и быть кинигом мне не хочется. Послушай, ты прожила всю свою жизнь в Далль-Рэне, в стороне от войн с гула-рхунами. Ты не представляешь, что нас ожидает. Я тоже не представляю, но понимаю побольше тебя. Если будем воевать, то все погибнем. Если уйдем, то у нас появится шанс. Если выживем, то, может, и сделаем что-нибудь хорошее. Построим дом или целую деревню, которая переживет войну с фрэями хотя бы потому, что они не будут даже догадываться о нашем существовании.
Персефона вскинула руки.
– Ты прав. О войнах мне ничего не известно. Но вот что я тебе скажу: если убежишь от ответственности, то возненавидишь себя и утратишь всякую надежду. Люди должны быть сильнее обстоятельств, и даже один человек в силах изменить очень многое! Людям нужны лидеры, которые в них верят, ведь вера дарует надежду! Когда есть надежда, люди способны на удивительные, невероятные поступки. Между надеждой и отчаянием я всегда выбираю надежду!
– Ни на чем не основанная надежда – это безумие.
– Оснований у меня хватает! Я в нас верю. Я верю, что мы победим, если будем храбрыми и преданными своему делу. Я верю, что люди способны на все, если приложат достаточно усилий.
– Тогда ты веришь в иллюзии.
– Скорее, в мечты. И разве они не достойны веры?.. – Персефона глубоко вздохнула. – Хочешь – уходи. А я остаюсь. Говоришь, у тебя больше нет народа? Открой глаза пошире! Мы все в одной лодке. Мы все один народ. И не важно, из какого ты клана. Пожалуй, тебе стоит поменьше думать о себе и побольше о других!
Она подхватила подол платья и отправилась обратно в лагерь.
* * *
Рэйт вернулся под навес из шерсти с единственной мыслью: ухожу.
«Я зря потратил время. Она их никогда не покинет. Ей на меня совершенно плевать! Она скорее погибнет в бессмысленной войне, чем начнет жизнь заново и станет счастливой».
Да и зачем ему Персефона? Другие люди всегда создают проблемы. Братья его били. Отец потащил Рэйта через реку и погиб. Репутация клана Дьюрия лежала на нем клеймом с самого рождения. Окружающие несли только горе.
«Без нее мне будет лучше. Почему я столько ждал?»
Когда Рэйт завернул за угол и добрался до крошечной ниши, где они с Малькольмом хранили свои пожитки, снова зарядил дождь. Копье Малькольма стояло у стены возле вещей Бергина-пивовара и кровати его дочери. Не будучи дьюрийцем, Малькольм не испытывал нужды всегда носить с собой оружие.
Дождь забарабанил по навесу. Рэйт опустился на колени и достал большую сумку, выданную ему Падерой. Роан показала старухе, как продеть шнурок, чтобы сумка закрывалась плотно. Рэйт принялся запихивать в нее свои пожитки: полдюжины осколков кремня, три ножа, каменный топор, маленький молоток, подарок Роан, заменивший гладкий камень, которым он пользовался прежде, иголку и нитки от Мойи вместе с сотканным Сарой одеялом и чашу, сделанную Гиффордом. Поднявшись, Рэйт повесил через плечо бурдюк для воды, тоже подаренный Роан.
И когда он успел набрать столько скарба? До прихода в Далль-Рэн все вещи Рэйта помещались у него в руках. Теперь же их столько, что понадобилась сумка. Лишний вес вовсе ни к чему. Вытянув медный меч из-за спины, дьюриец швырнул его на землю. Может, для дхергов он и ценен, но не для него. Уже нет.
– Далеко собрался? – спросил Малькольм.
– Далеко, – отрезал Рэйт, не оборачиваясь. Он поднял сумку одной рукой, второй шаря в поисках забытых вещей.
– Видимо, дело срочное. Случилось что?
– Ага, проснулся наконец. Вспомнил, что я дьюриец и мир меня ненавидит. – Рэйт поднял палку с намотанной на нее шерстяной нитью и сунул в сумку.
– И кто же тебя ненавидит?
Рэйт обернулся и увидел, что Малькольм пришел не один. Он стоял под краем навеса, обняв за плечи босоногого мальчика, который сжимал в правой руке каменный нож, в левой – обструганную палку. Хотя промокли оба, с мальчика вода лилась в три ручья. Волосы и рваная рубаха липли к бледной коже, над обвязанной вокруг пояса веревкой отчетливо проступали ребра. Под мутными глазами мальчика залегли черные круги, словно он не спал много недель.
– Это секрет? – Малькольм потянулся за одеялом, вытерся и предложил его своему юному спутнику. Рэйт узнал парнишку. Тот самый, чьи родители погибли под колесами сорвавшейся с горы телеги.
Рэйт нахмурился.
– Чего? Нет. Я имел в виду только Персефону.
– Похоже, она с тобой не идет.
– Угадал. – Рэйт раскрыл сумку и уложил содержимое так, чтобы острые края не кололи при ходьбе. – Как выяснилось, она скорее останется и погибнет, чем отправится со мной. Впрочем, чего еще ожидать? Ведь я всего лишь дьюриец… – Рэйт обернулся и посмотрел на мальчика. – Запомни, парень, сейчас тебе кажется, что твоя жизнь ужасна, однако есть вещи похуже. Ты мог бы быть дьюрийцем.
Мальчик слегка расправил плечи.
– Я и так дьюриец.
Рэйт замер.
– Твои родители вовсе не похожи… их одежда…
– Они мне не родители. – Мальчик утер лицо внутренней стороной локтя.
Именно это странное чувство Рэйт и испытал в тот день, когда телега понеслась под гору: мальчик показался ему смутно знакомым. Дьюрийцы иначе двигаются, иначе говорят.
– Кто они?
– Крестьяне из рэнской деревни. Мужчину звали Лон, его жену – Рита. Они дали мне еды и пустили переночевать.
– А где же твои родители?
– Мертвы.
– Ты – дьюриец.
Мальчик ответил ему тяжелым взглядом.
– И что с того?
Другого ответа не требовалось. Парнишка был из его клана.
– Я из Клэмтона, с западной стороны.
– Я с востока, – ответил парень. – Деревня на три семьи. Фрэи убили всех.
– Ходят слухи, что они еще не закончили. – Рэйт посмотрел на Малькольма. – Я ухожу. Ты со мной?
– Неужели ты думаешь, что Персефона не пошла с тобой только потому, что ты дьюриец?
– Не знаю. Наверное. Разве она не такая, как все?
– Почему ты такой злой?
– Я не злой. С чего мне злиться? – Закрывая сумку, Рэйт с такой силой дернул за шнурок, что тот порвался. – Я просто… – Он вздохнул. – Я пытался ее спасти. Фрэев не одолеть, а она и слушать не желает. Вы все погибнете!
Он посмотрел на мальчика.
– Прости, парень, но так и есть. Персефона считает, что нам хватит одной решимости. Вот в чем разница между рэнским и дьюрийским мышлением. – Рэйт указал пальцем на мальчика, потом на себя. – Мы-то с тобой понимаем. Одной веры недостаточно, удача никогда не будет на твоей стороне. Знаешь почему? Боги нас ненавидят и пользуются любым случаем, чтобы это доказать.
– Значит, ты просто уйдешь? – спросил Малькольм.
– Именно. – Рэйт поднял сумку и отрегулировал ремень. – Если ты со мной, хватай копье, пригодится. Думаю, парень может идти с нами, если только не станет ныть.
– Ты – трус! – заявил мальчик.
Рэйт смерил его холодным взглядом.
– Как ты меня назвал?
Если бы его обозвала Персефона или даже Малькольм, Рэйт просто проигнорировал бы их, но мальчик был дьюрийцем и представлял возможные последствия. На выжженных солнцем пустошах, которые были их родиной, не существовало оскорбления страшнее. Такое обвинение смывалось кровью. Парень был в курсе и уже приготовил нож.
– Твой рот выдает обещания, которые твое тельце сдержать не в силах.
Второй дьюриец не дрогнул. Он поднялся на носках и слегка отвел левую ногу назад. Дьюрийцы учатся драться, едва начинают ходить и говорить.
– Ты бежишь от фрэев, которые убили наш народ! И как тебя еще назвать? Хотя я не вождь, и меча у меня нет, я все равно их убью, – холодно заявил ребенок. – Всех до единого, как они нас. Я обязан сделать это ради моих родителей, ради моего клана. И ты, кстати, тоже.
– Мой народ мертв, как и твой.
– Вот именно, – кивнул ребенок. – Слышишь их? Разве ты можешь не слышать их криков в глубинах Пайра? Неужели ты настолько глух? – Мальчик расхрабрился и шагнул вперед. – Я видел, как убили моего отца, а когда моя мать горевала над его телом, один фрэй… – Он стиснул губы и скрипнул зубами, потом задышал через нос, и его ноздри затрепетали. – Я убью их всех до последнего!
Рэйт улыбнулся. Дьюрийцы не отличались ни особым умом, ни красотой, ни богатством, зато в случае необходимости проявляли неимоверную выдержку. По сравнению с другими кланами, они были как гранит среди песчаных дюн. И все же ребенок нес чушь.
– Если попытаешься драться с ними, тебя убьют.
Парень покачал головой.
– Я проскользну в лагерь ночью и…
– Не выйдет. Их острые уши ловят малейший шорох. Врасплох врага не застать. В темноте они видят куда лучше нас и в схватке искуснее любого человека.
– Кроме тебя. Ведь ты – Убийца Богов! – Мальчик ткнул в Малькольма. – Он так и сказал.
– Мне просто повезло.
– Нам везет только на неприятности. Твои слова.
По крайней мере, мальчишка наблюдателен. Рэйту он начинал нравиться.
– Научи меня убивать фрэев.
Рэйт покачал головой.
– Не выйдет. Я ухожу, а ты, видимо, решил остаться.
– Ты должен меня научить!
– Я уже никому и ничего не должен!
– Вождь клана обязан учить молодых. Таков дьюрийский закон.
– Я не вождь. – Рэйт задумался. – Я ведь никогда не говорил, что вождь – я? – Он посмотрел на Малькольма, тот пожал плечами.
– Тогда кто же? – спросил мальчик. – Кто будет говорить за Дьюрию на завтрашнем сборе?
– Дьюрии больше нет…
Мальчик, во взгляде которого мешались недоверие и разочарование, указал на Малькольма.
– Он сказал мне, что ты – Убийца Богов и сможешь научить меня драться с фрэями!.. А научился я бежать от войны, не слышать криков погибших родичей и нарушать законы. Похоже, титул Убийцы Богов достался тебе незаслуженно. И еще кое-что я знаю наверняка: ты не дьюриец!
Рэйт ненавидел своих собратьев – злобных, грубых и жестоких. Без дьюрийцев на лике Элан жилось бы куда лучше. Тем не менее, слова мальчишки его задели. Рэйт сам не знал, почему. В этом было не больше смысла, чем в том, что отец пожертвовал жизнью ради медного меча.
Гордость. Взглянув на мальчишку, он все понял. Многие ли дети в его возрасте, потеряв семью, способны бросить вызов Убийце Богов? Для этого требуется мужество, хотя и дури у мальчишки хватает. Откуда в нем столько силы? Рэйт невольно ощутил гордость за клан, в котором родился и вырос такой ребенок.
Ирония ситуации задела его за живое.
Рэйт поднял сломанный медный клинок, и мальчишка попятился. Рэйт покачал головой.
– Расслабься. Эту битву я уже проиграл, да и дрался я не с тобой. – Он вздохнул, вложил меч в ножны и обернулся к Малькольму. – Где ты его нашел?
– В поле. Наблюдал за тренировкой галантов. Такой худой, того и гляди к утру помрет. А поскольку и мы с тобой вроде как никуда не вписываемся, то я решил: с нами ему самое место.
– Эй, парень, когда ты ел в последний раз? – спросил Рэйт.
Мальчик промолчал, и Рэйт рассмеялся.
– Помнишь все, что я сказал, но не помнишь, когда ел… Либо показываешь характер, либо ел очень давно. Думаю, и то, и другое.
– Я тут припас кусок пирога с тмином, – спохватился Малькольм и стал рыться в куче вещей возле стены.
– Припас? – удивился Рэйт.
– Точнее, приберег на всякий случай.
Рэйт смотрел на него, не веря своим ушам.
– С каких это пор ты стал оставлять еду?
– Общение с тобой привило мне кое-какие дурные привычки. – Малькольм протянул мальчику узелок с остатками пирога.
Парень не двинулся с места. Он смотрел на вытянутую руку Малькольма, едва дыша.
– Ну же, бери!
– Что хочешь? – спросил мальчик.
Малькольм поднял брови.
– Чтобы ты поел. Честно говоря, вы, дьюрийцы, умом не блещете.
– Он имеет в виду другое, – вмешался Рэйт. – Он ждет, чего ты попросишь взамен… Послушай, парень, мы из одного клана, поэтому я за тебя отвечаю. Так у нас принято.
– Что-то не припомню таких порядков. – Мальчик жадно облизнулся, но руку не протянул. – Никто не раздает еду даром. У меня нет ничего, так что же делать?
Рэйт задумался.
– Ну, если уж я собираюсь взвалить на себя непосильную ношу и стать вождем клана Дьюрия, то мне понадобится Щит.
Мальчик оторвал взгляд от еды, посмотрел на Рэйта и недоуменно прищурился.
– Разве ты не уходишь? Коли так, я с тобой не пойду. Я остаюсь и буду драться, и если ты меня не научишь…
– Если заткнешься, то я останусь. Похоже, придется мне хранить традиции и возглавить очень грязный, голодный, но удивительно храбрый клан. – Рэйт посмотрел на мальчишку. – Не стану утверждать, что ты лучший кандидат. Вовсе нет. Честно говоря, ты больше пригодился бы в качестве живого щита, только разве у меня есть выбор?
– А как насчет него? – Мальчик кивнул в сторону Малькольма. – Почему он не твой Щит?
– Он не дьюриец. Ты на него посмотри!
– Полагаю, ты имеешь в виду мою необычайную красоту, – улыбнулся Малькольм.
Рэйт обратился к мальчику:
– Надеюсь, после хорошей кормежки ты хоть на что-нибудь сгодишься. В твою пользу говорит то, что ты дьюриец, значит, подобен кремню. Сколько ни бей, лишь краешек отколешь, да еще порежешься. Поэтому предлагаю еду и кров в обмен на службу – станешь моим Щитом.
– Значит, ты будешь меня учить? Что толку от Щита, если он не умеет сражаться?
Рэйт вздохнул.
– Да. Не хотелось бы нарушать законы и самому же себя наказывать.
Мальчик снова посмотрел на пирог с тмином. Потом сунул нож за пояс и протянул руку, только не Малькольму, а Рэйту. Сделку скрепили рукопожатием.
– Согласен, – кивнул мальчик, взял пирог и проглотил за считаные секунды, не уронив ни крошки.
– Вот так надо обращаться с едой, – назидательно сказал Рэйт Малькольму. Потом вновь посмотрел на мальчика и спросил: – Как тебя зовут?
Парень старательно облизывал пальцы, хотя с них в рот попадало больше грязи, чем крошек.
– Нужно ли мне использовать старое имя или можно выбрать новое?
– Все равно, – пожал плечами Рэйт. – Но как-то тебя звать надо, когда ты понадобишься.
– Пусть будет Фрэйхиндия.
– Нет!
– Это фрэйское слово, – заявил мальчик.
– Знаю. – Рэйт слышал, как Нифрон произносил слово несколько раз, обычно указывая в его сторону, так что вероятно оно значило «уродливый» или «неуклюжий».
– Ты знаешь, что оно означает? – спросил Малькольм.
– Неважно. Оно слишком длинное.
– Оно означает «убийца фрэев», – поведал Малькольм.
Мальчик кивнул.
– Так и зови меня, потому что я стану убийцей фрэев! Я буду самым великим воином всех времен и убью всех фрэев до единого!
Рэйт улыбнулся. Парнишка ему нравился. На подбородке еще ни волоска, а уже готов поднять оружие против целой расы.
– Тут с таким именем жить нельзя.
– Почему?
– Галанты обидятся. Мне нужен Щит, а не мишень. Выбери имя попроще, чтобы язык не ломать.
Мальчик нахмурился и все же уступил.
– Можешь называть меня Тэш.
– Тэш? – переспросил Рэйт. – Отлично! Хорошее дьюрийское имя.
– Мне нравится Фрэйхиндия, – проворчал мальчик.
– Решено, буду звать тебя Тэш, – объявил Рэйт своим лучшим командным голосом, которому явно не хватало властности. – Кстати, почему именно Тэш?
Мальчик пожал плечами.
– Так меня назвала мама.
