Глава 3
Огненный круг
«Я никогда не забуду день, когда погибли мои родители, и мир рухнул. Потом Персефона увела нас прочь от того места, что было нам домом, и детство кончилось».
«Книга Брин»
Арион лежала на маленьком участке внутри Далль-Рэна, расчищенном от обломков. На ее лицо упала тень, но она не стала открывать глаза. Голова еще пульсировала от невыносимой боли.
– Попробуй, – велела Сури.
Если бы к ней подошел кто-нибудь другой, Арион притворилась бы спящей, однако Сури всегда знала, спит она или нет.
Арион открыла один глаз. Рхунский мистик стояла над ней с дымящейся чашкой, позади маячила старуха Падера. В последнее время эта парочка объединила усилия и действовала сообща, перебирая примитивные рецепты, чтобы найти средство для облегчения боли. Только ничего не помогало. Зная, что они не отстанут, пока Арион не выпьет, не вотрет или не прополощет горло тем, что они принесли, она села и взяла чашку. Хрупкая посудина, которую все в далле называли Чашкой Гиффорда, чудом уцелела во время нападения. Изящное изделие казалось столь же неуместным, как и Арион посреди руин и грязи.
Сури жестом показала, что отвар надо выпить. Арион понюхала вонючее содержимое чашки и брезгливо скривилась.
– Уверена? – спросила фрэя.
– Совершенно уверена, – ободряюще улыбнулась Сури.
Горячий напиток горчил и имел привкус древесины.
– Что на этот раз?
– Кора белой ивы.
– Помогает от головной боли?
Сури кивнула.
– Наилучшее средство.
Арион знала, что девочка-мистик преувеличивает. Если бы отвар действительно был наилучшим средством, то Сури с Падерой опробовали бы его в первую очередь, а они перебрали уже полдюжины рецептов. Она сделала второй глоток, который также ничуть не помог. Впрочем, и хуже ей не стало. Старуха не знала фрэйского, поэтому Арион выдавила улыбку и кивнула. Падера пробормотала что-то неразборчивое и скривилась еще сильнее. Сури учила Арион рхунскому, Арион изо всех сил пыталась расширить познания девочки в фрэйском. Однако словарный запас Арион ограничивался всего несколькими сотнями слов, многие из которых Падера использовала не часто.
– Что она говорит?
– Падера не понимает, почему тебе не становится легче.
– Тогда нас уже двое.
Оглядевшись, Арион увидела, что с тех пор, как она прилегла, мало что изменилось. Разве что тела обернули в ткань и аккуратно положили в общую могилу. Не уцелел ни один дом. Повсюду валялись бревна, солома и обломки каменных фундаментов. Она прикинула, сможет ли все починить – хотя и не знала, как именно собрать все куски воедино, – и решила не рисковать.
Утром, собираясь в лес, Арион думала, что поправилась окончательно, ведь голова не болела много дней. Однако теперь пульсирующая боль заявила в полную силу: надежды на исцеление преждевременны.
Несколько месяцев назад Арион прибыла в далль, чтобы привлечь Нифрона к ответу за мятеж, и какой-то селянин ударил ее камнем по голове. Отрезанная от Искусства, после травмы она не могла сотворить даже самого простого заклинания. И только когда Арион сняла с головы повязки, к ней вернулся дар. Судя по всему, Сури боялась мести фрэи жителям далля, поэтому исписала бинты дхергскими рунами и тем самым блокировала магические способности Арион.
Вновь обретя дар, Арион сразилась с Гриндалом. К концу поединка боль буквально ее ослепила. После битвы она не уснула, а потеряла сознание. Проспав сутки, Арион чувствовала себя разбитой и опустошенной, зато к ней вернулось Искусство. Или так ей казалось…
Задействовав Искусство, чтобы погасить горящую Магду и пленить великана, Арион снова навлекла на себя головную боль. Хотя больше ничего не блокировало ей доступ к силе Искусства, применять ее без ущерба для себя она не могла.
– Ты не спишь. Хорошо. – По охапкам соломы, некогда бывшей крышей, подошел Нифрон. Глава галантов впервые за много недель облачился в доспехи, и бронза ярко сверкала в лучах полуденного солнца. – Неужели ты до сих пор считаешь, что можно найти мирное решение конфликта?
В его голосе звучала злость. Ему хотелось драться – по крайней мере, на словах. Неудивительно, что инстарья стали сословием воинов.
Сури с Падерой удалились, но от Нифрона Арион не смогла бы отделаться с той же легкостью.
Боль вернулась шквальными волнами, замутившими ее взор. Фрэя мучительно скривилась и потерла лоб в надежде, что Нифрон поймет намек и оставит ее в покое.
Тщетно.
Нифрон указал на окружающие их руины.
– Думаешь, нападение было случайным? Одиночная банда грэнморов забрела за три сотни миль от дома сама по себе? Чудом миновала патрули инстарья, промаршировала мимо Алон-Риста и набросилась на этот далль просто так, ради собственного удовольствия? А буря? Тоже роковая случайность?
– Нет, я так не думаю, – проговорила Арион, медленно цедя слова. Она надеялась, что он поймет, как ей плохо. Из чувства простой порядочности он должен…
– Так что ты думаешь?
Ничего она не думала. В том-то и беда. Думать было больно. Ясное дело, атака запланированная, только в кого именно метили? Мстили деревне рхунов за гибель Гриндала? Нифрону за мятеж? Особо впечатляла меткость молний. Неужели принцу Мовиндьюле удалось убедить отца, что Арион представляет угрозу?
– Сейчас не время для подобной беседы. Я устала, голова болит, и я просто хочу отдохнуть.
– Твоя нерешительность уже отняла у нас бесценное время! Пока мы шатались без дела и ничего не предпринимали, прошло несколько месяцев. – Нифрон обвел широким жестом руины. – Вот тебе результат! Мы должны пойти войной на фэйна Лотиана.
– Войной? – Настала ее очередь скептично переспрашивать. – Какой войной? Да, на Далль-Рэн напали, но разве можно винить в этом лично Лотиана? Далль-Рэн принял тебя и твоих галантов, один из его жителей убил Первого министра Гриндала. Это месть, простая и незамысловатая. Война? Нужно разрядить обстановку, а не раздувать пламя.
– Неужели ты настолько наивна? Дело вовсе не в одном далле. Тебе хоть сказали, почему отправляют за мной? Ты знаешь, какой именно проступок я совершил?
– Знаю. Ты напал на Петрагара, нового наместника Алон-Риста.
– Я предпочел избежать ареста за неподчинение приказу – разрушить деревни рхунов, все до единой. Лотиан хочет уничтожить рхунов. Фэйн сам объявил войну!
Арион помнила сгоревшие руины на пути и только сейчас поняла, откуда они взялись и почему.
– Нельзя воевать с Эстрамнадоном! Ты ведь не станешь убивать своих сородичей? Тогда ты нарушишь Закон Феррола и не попадешь в Пайр! Прожить остаток дней в изгнании – это одно, и совсем другое – лишиться загробной жизни.
– Я не собираюсь убивать сам. Я научу драться рхунов. Пусть они и убивают. Рэйт доказал, что они на это способны.
– Думаешь, несколько уроков помогут им выстоять против мощи фэйна?
Нифрон усмехнулся и закатил глаза, будто она выдала нечто одновременно забавное и обидное.
– Мощи фэйна? Да что Лотиан вообще знает о войне? Что знают о войне те, кто живут по ту сторону Нидвальдена? Мы, инстарья, защищали их сотни лет. Если мои многочисленные рхуны станут реальной угрозой, то остальные инстарья к нам тут же присоединятся.
– Думаешь, все настолько просто?
– По крайней мере, мои собратья по оружию не станут вмешиваться в конфликт. Без них у фэйна не будет ни стратегов, ни опытных командиров, ни воинов, ни армии и ни малейшего понятия, как сражаться.
– А как же миралииты? В битве при Мэдоре Фенелия в одиночку победила целую армию дхергов. Твои великие инстарья были всего лишь зрителями.
– Задействуем дхергские руны. Нанесем их на каждый щит, на каждый меч.
Арион была поражена. Нифрон продумал все гораздо основательнее, чем она предполагала. «Умно, только слишком много дыр, пропущенных из-за невежества или глупости». Она вспомнила слова Фенелии: «Легче поверить в диковинную ложь, подтверждающую твои подозрения, чем в очевидную правду, которая их опровергает». Похоже, лгут себе не одни лишь Мастера Искусства.
– Дхергские руны не выиграют войну за тебя, – проговорила Арион, морщась от невыносимой боли, от которой на глаза наворачивались слезы. – Мыслишь ты ограниченно и видишь только то, что хочешь видеть. Руны защищают от воздействия того, кто их носит. Если бы я хотела тебя убить, проще всего было бы предать тебя огню. Он несложен в использовании и не требует особых усилий. Начинающие миралииты осваивают его в первую очередь… Хотя в случае с тобой это не сработает, верно? Пламя не причинит тебе ни малейшего вреда, потому что ты нанес на внутреннюю часть своих доспехов защитные знаки.
Брови Нифрона удивленно взлетели, подтвердив правоту Арион.
– А что будет, если я разверзну под тобой землю? Или уроню на тебя дерево? Что будет, если я изменю русло могучей реки и направлю на твой лагерь? Миралиитов отличает творческий подход ко всему. Мы называем свою магию Искусством не просто так. Как же ты и твоя армия рхунов сможете сражаться с отрядом миралиитов, которые способны обратить против вас саму Элан?
Пульсирующая боль в голове Арион ослабла. Наверное, отвар помог. Теперь ей думалось легче.
– Я забью их численным превосходством. Знаешь, сколько там рхунов? – спросил Нифрон.
– Тысячи.
Нифрон улыбнулся одновременно весело и лукаво.
– Одной из задач инстарья было вести учет численности рхунов, как мы отслеживаем поголовье зверей и состояние дел у грэнморов и гоблинов. Мы считаем их каждые десять лет. Когда рхунов становится чересчур много, мы разжигаем конфликт между гула-рхунами и рхулин-рхунами, чтобы произвести выбраковку лишних.
– Какой ужас!
Нифрон покачал головой.
– Ужас – это когда они плодятся бесконтрольно. За несколько поколений рхуны способны заполонить весь мир, потеснить фрэев и дхергов и вообще стереть их с лика Элан. К тому же они обожают убивать друг друга. Они сражались бы куда больше, не стой мы между ними. Нам следует постоянно быть начеку. Едва рхуны осели в деревнях, даже столь примитивных, как этот далль, их поголовье резко увеличилось. Когда они были кочевниками, их сдерживали хищники и грэнморы, а также нехватка пищи. Теперь же они освоили земледелие.
– Это мы их научили?
– Нет, они стали использовать медь и олово примерно в одно и то же время, поэтому мы думаем, что это сделали дхерги. – Он бросил взгляд на троих дхергов, усевшихся у внешней стены далля. Расслышать их беседу они не могли, но отвращение на лице Нифрона заметили. Все трое поднялись и передвинулись подальше. – Дхерги научили варваров всему, и вскоре рхуны начали строить погреба для припасов и дома, вести оседлый образ жизни и размножаться. Внезапно их стало несколько тысяч, потом десятки тысяч, а теперь… – Нифрон понизил голос, чтобы усилить эффект. – Арион, теперь рхунов больше миллиона!
– Больше миллиона?! – Арион решила, что ослышалась или больная голова сыграла с ней злую шутку. Фрэев было всего около пятидесяти тысяч, и мысль о том, что рхунов в двадцать раз больше, чем фрэев, изрядно встревожила Арион.
– Дальше станет еще хуже. В следующем году в Эстрамнадоне родится – сколько? Десять или двадцать фрэев. У рхунов же появится двадцать пять тысяч!
– Но… но они так быстро умирают! Я слышала, они даже до века не доживают.
– Верно. В год умирает тысяч пятнадцать, однако прирост населения все равно составляет десять тысяч. Когда мы считали их кроткими как кролики, они не представляли ни малейшей угрозы. Теперь же… Рэйт убил Гриндала, не так ли? Раньше для рхунов мы были бессмертными богами, теперь они знают, что нас можно ранить или убить.
Нифрон перевел взгляд с Арион на жителей далля.
– Война неизбежна. Либо нас затопчут, либо мы научимся запрягать и править. Я свой выбор сделал и предлагаю тебе наконец определиться, на чьей ты стороне.
* * *
Ревел костер, за одну ночь поглощая сотню лет цивилизации. С момента своего прибытия в Далль-Рэн Рэйт считал его высшей точкой достижения людей. Никогда не доводилось ему видеть поселения столь богатого и роскошного. У каждой семьи был свой дом – круглая хижина из дерева. Погреб для хранения припасов вмещал достаточно еды, чтобы протянуть всю зиму и даже больше. На обширных плодородныъх полях росли злаки. Жители Далль-Рэна кушали хлеб, мясо и рыбу, травы и специи, пили пиво и мед. Все эти богатства защищала высокая стена и крепкие ворота, но они оказались недостаточно прочными…
Тела похоронили еще до наступления ночи, иначе запах разложения привлек бы лесных хищников. Утратив внешние укрепления, люди решили, что лучше всего о погибших близких позаботится земля. Рэйт копал весь день. К радости потного и грязного дьюрийца, колодец уже починили. Дхерги, трое низкорослых человечков, которые пришли вместе с Персефоной, соорудили сосуд из кованого металла. Они назвали его ведром, и он было гораздо лучше тех тыкв, что раньше использовали селяне. Рэйт вылил воду на голову, намочив волосы, густую черную бороду и грудь.
Уцелевшие собрались у костра, сложенного на руинах чертога. Они бросали в огонь бревна, солому и прочие обломки прежней жизни. Не считая галантов, уцелело меньше трехсот человек. Когда Рэйт впервые вошел в далль, там жила почти тысяча… Учитывая разрушения, погибших могло быть гораздо больше.
Непонятно, как уцелела старейшая жительница далля, Падера. Она считала, что обязана этим своему давно умершему мужу, но Рэйт пропустил ее объяснения мимо ушей. Он был занят тем, что закапывал родителей Брин, пока девочка рыдала на груди у Персефоны. В тот день плакали многие. Раненный молнией Гэлстон – Рэйт только сейчас узнал, что он брат Дэлвина и дядя Брин – был еще жив, однако позаботиться о племяннице не мог. Мужчина едва говорил и почти не двигался.
Некоторые селяне во время нападения возделывали поля, либо ушли в лес охотиться и рубить дрова. Если бы великаны напали ночью, потери были бы куда больше. А без галантов не уцелел бы вообще никто… Фрэи их спасли, однако в свете того, что осталось от далля, слово «спасли» вряд ли сюда подходило. Буря разрушила и чертог вождя, и хижины селян. За один окаянный день пропали труды нескольких поколений. Люди вернулись к тому, что имели предки, впервые разжегшие здесь костер.
И все же, несмотря на потери, у них был повод для радости. Люди поняли, что фрэи – не боги, и в пантеоне Рэна появилось достаточно места для героев. Великаны растоптали последние подозрения и недоверие к фрэйским воинам. Вокруг костра мужчины Далль-Рэна сидели плечом к плечу с галантами, деля с ними пиво и мед, поминая погибших.
– Вот ты где, – сказал Малькольм, направляясь к Рэйту с двумя деревянными кубками. – Держи! Бергин открыл кувшины с лучшим пивом, чтобы помянуть мертвых. Думаю, выпить тебе не помешает.
– Лучше скажи, где сейчас…
Малькольм кивнул, Рэйт оглянулся и увидел Персефону, Нифрона и Арион. Персефона выглядела уставшей, глаза покраснели от слез. В тот день такие лица были у многих. Рэйт вновь задумался о своей черствости. Смерть людей его почти не тронула. Впрочем, он до сих пор не испытал чувство утраты после смерти отца и подозревал, что оно так и не придет. Рэйт был дьюрийцем; люди его клана не привыкли ни горевать, ни сочувствовать. Внезапная смерть никогда не застигала их врасплох. Страдание – величина постоянная. Представители клана Дьюрия хорошо усваивали этот урок, причем с младых ногтей. И еще они знали: вытерпеть можно все, даже жизнь.
Рэйт с Малькольмом уселись у костра невдалеке от места, где в круге света расположились трое дхергов. Рэйт указал Малькольму на пришлых, и тот пожал плечами. Когда Нифрон и Арион сели к костру, разговоры прекратились. Персефона осталась стоять, стиснув руки и сделав глубокий вдох.
– Сегодня был черный и горестный день, многие потеряли родных и близких. – Она посмотрела на Брин, сидящую между Мойей и Роан. По щекам девочки струились слезы. – Сегодня мы прощаемся с ними, сегодня мы горюем, сегодня мы вспоминаем прошлое. – Она помолчала и подняла взгляд на звезды. – Завтра будет новый день, и перед нами встает вопрос: как мы его проживем?
– Почему так случилось? – спросил Хэнсон Киллиан. Плотник сидел скрестив ноги рядом с женой, которая прижимала к себе оставшихся троих детей. Рэйт стоял в общей могиле, когда земледелец Уэдон передал ему вниз остальных четырех Киллианов.
Вряд ли Хэнсон рассчитывал услышать ответ. Этот насущный вопрос занимал всех, как бывает после любой трагедии. Почему мой сын? Почему именно сегодня? Люди гибли постоянно во всех кланах, поэтому подобные вопросы были столь же бессмысленны, как и молитвы. По крайней мере, так считалось в Дьюрии. Смертные никогда не получали на него вразумительного ответа.
– Потому что фрэи хотят нас убить, – сказала Персефона.
Некоторые из собравшихся выпивали, некоторые пересаживались, потому что ветер нес дым в их сторону, многие просто сидели, уставившись в темноту или на пламя с отсутствующим видом. Однако, услышав слова нового вождя, все посмотрели на нее. Целую минуту единственным нарушавшим тишину звуком было потрескивание огня.
Никто не объяснил селянам подробностей того, что случилось возле чертога между Арион и Гриндалом в тот день, когда Рэйт убил своего второго фрэя. Жители далля видели магический поединок, но словесная перепалка велась на фрэйском, которого они не знали. Только Персефона, Сури, Малькольм и галанты поняли ее суть. Рэйт знал чуть больше остальных селян. Хотя он владел фрэйским не очень бегло, отец выучил его в достаточной мере, чтобы он понял часть сказанного, и было ясно, что смерть Гриндала – еще не конец конфликта.
– Слухи, которые мы обсуждали на первом общем сборе вождя Коннигера, – правда, – подтвердила Персефона. – Фрэи разрушили далли Дьюрия и Нэдак, теперь к ним добавился и Далль-Рэн. Зато отныне мы знаем, что фрэи – не боги, и их нападения – не месть за гибель Шегона, первого фрэя, убитого Рэйтом. Фэйн, правитель фрэев, уже давно решил избавиться от нас навсегда. Фрэи боятся, потому что людей становится все больше, и мы в силах бросить им вызов, мы в силах их победить!
Персефона сделала паузу, вглядываясь в лица собравшихся, чтобы дать им возможность высказаться. Все промолчали. Огонь затрещал, в небо взмыли искры, и Персефона продолжила.
– Некоторые из вас уже знают или догадываются, что Нифрон и его галанты прячутся здесь потому, что отказались подчиниться приказу убить нас. Арион тоже рисковала жизнью, защищая далль от мага, посланного фэйном Лотианом. Вы сами видели, что случилось. Теперь правитель фрэев наслал на нас великанов и бурю. Но мы все еще живы! Мы уцелели. Я убеждена, что недавнее нападение – вовсе не последнее. Да, они придут снова, и в следующий раз на нас наверняка нашлют целую армию.
Страх вернулся на лица людей, решивших было, что самое страшное позади.
– И все же, – продолжила Персефона бодрым голосом, – мы не беспомощны! Прежде мы не представляли для фрэев угрозы, теперь же станем тем, чего они боятся больше всего. Когда до нас дошли вести о разрушении других даллей, я стояла в чертоге и предложила план спасения. Тогда ко мне никто не прислушался, но сейчас вам придется меня выслушать. – Она сделала шаг вперед, и отблески костра замерцали на ее лице. – Я уже отправила гонцов в Мэнахан, Мэлен, Тирре, Уоррик и к кланам гула-рхунов, вызывая вождей на встречу в Тирре. Мы соберем всех наших правителей, создадим военный совет и назначим кинига, который нас возглавит!
– Как же мы будем сражаться с великанами и бурями? – спросил Кобб.
Нифрон встал.
– Я научу. Многие из вас видели наш бой с великанами. Двенадцать против семерых, а мы победили без единой раны!
– Так вы же фрэи! – воскликнул Филсон-ламповщик.
– Разве Гриндала убил фрэй? – Нифрон указал на Рэйта. – Он убил уже двух моих сородичей. Мой отец научил сражаться его отца, и тот передал навыки сыну. Разница между фрэями и рхунами – лишь в специальной подготовке, оружии и опыте. Мои галанты – лучшие воины в мире, и они научат вас всему, что знают сами.
– Даже вы оказались бессильны, когда пришел Гриндал, – напомнил Энглтон. – Разве у нас есть шансы выстоять против магии?
Нифрон указал на Рэйта.
– Вы видели знаки на щите Рэйта? Вы видели, что случилось, когда маг фэйна обратил свое колдовство против Рэйта? Ни-че-го! Совсем ничего. Рэйт был безоружен, его защищали только знаки, придуманные дхергами сотни лет назад. Так используем их для того, чтобы лишить силы тех, кто применит против нас Искусство! У вас численное превосходство, у вас защита в виде дхергских рун. И вас научат сражаться самые искусные воины, которых знала Элан. Если бы я не верил в вашу победу, меня бы здесь не было. Мы с галантами давно бы покинули далль.
Нифрон указал на Персефону.
– У вас мудрый вождь. Войну можно выиграть, если вы готовы драться.
Он снова сел, и все взоры обратились на Персефону.
– Утром мы начнем сборы в дорогу и отправимся в Тирре. Здесь нас ничто не держит, и чем дальше успеем уйти от Алон-Риста, тем для нас безопасней, – объявила Персефона. – В течение недели клан Рэн выступит на юг!
