Глава 26
Под водопадом
«В ту ночь по лесу бродил не один убийца, и на следующий день появилось немало призраков».
«Книга Брин»
Мэйв не двигалась.
Сури крепко обнимала Минну, разглядывая скомканную кучу тряпья, которая раньше была старухой. Седые волосы разметались по полу веером. Рука вывернулась ладонью кверху, из-под платья виднелась бледная нога. Следовало проверить, вдруг Мэйв еще жива, но Сури было слишком страшно. Она боялась выпустить Минну, боялась увидеть, что натворил медведь. По правде сказать, Сури ужасно перепугалась. Руки, сжимавшие шерсть Минны, дрожали. В последний раз девочке было так страшно, когда она нашла Туру в саду лицом вниз. На этот раз дела обстояли куда хуже. Сури не просто пришла домой и обнаружила женщину, прилегшую поспать в неурочном месте.
Вцепившись в Минну, девочка чувствовала себя защищенной. Нет ничего лучше, чем обнимать волка, и все же проверить Мэйв следовало. Вдруг она жива? Хотя лучше бы она была мертва: все равно Сури мало чем сможет ей помочь.
– Жди здесь, – велела она волку, вставая на подгибающиеся ноги.
Сури побрела к Мэйв. По пути она подняла посох Туры, и идти стало легче. Сури опустилась на колени рядом со старухой. Лицо закрывали растрепавшиеся волосы. Сури осторожно убрала их в стороны.
Мэйв открыла глаза. Сури мигом отдернула руку.
– Я думала, ты умерла!
Старуха вымученно улыбнулась, не столько губами, сколько глазами. Глядя на Сури снизу вверх, она буквально сияла от счастья.
– Мне так жаль! – воскликнула Сури. – Ничего у нас не вышло. Не знаю, почему. Я ведь все сделала как надо! Тура говорила, что в таких вещах я сильна, и обычно у меня все получается… Мои защитные заклинания работали лучше, чем ее. Благодаря мне гулгансам никогда не удавалось добраться до наших грибов!
Мэйв попыталась поднять руку и едва смогла оторвать ее от земли. Сури поспешила помочь, и крепко сжала ее обеими ладонями.
– Ну что ты! – прошептала Мэйв слабым голосом. – Все у тебя получилось.
Сури не поняла.
– Разве?
Она оглядела пещеру в поисках дочери Мэйв. Сури ожидала увидеть голого младенца или девочку, но рядом была только Минна. Сури изгоняла духа впервые, поэтому понятия не имела, чего ожидать и что искать. Наверно, она пропустила момент, когда дочь Мэйв обрела свободу. В конце концов, за короткое время много чего случилось. Видимо, все сделал огонь. Тогда понятно! Огонь отвлек демона и высвободил душу девочки, как это должна была сделать соль. А яркость пламени помешала Сури разглядеть перевоплощение.
Куда же делся ребенок? Сури снова оглядела пещеру и никого не нашла.
– Я ее не вижу, – призналась Сури. – Ты уверена, что все получилось?
Дрожащие пальцы Мэйв сжали руки Сури.
– Я ее вижу! Она вне опасности и… она красивая… она такая…
Пальцы Мэйв перестали дрожать. Взгляд остановился, осталась лишь улыбка, широкая и счастливая.
* * *
Персефона слышала дыхание Коннигера. Он пыхтел и отдувался.
Бежать было некуда, и она присела на корточки. Персефона сжалась в комок, пытаясь стать как можно меньше. Это было так по-детски, но больше ничего она поделать не могла.
«Вдруг он протянет руку, дотронется до края трещины и подумает, что я улизнула. Вдруг он решит, что я вообще сюда не заходила».
Персефона даже молиться не осмеливалась, только не вслух. Мысленно она умоляла Мари спасти ее, спрятать…
– Ну и теснотища! Как ты умудрилась сюда залезть?
Персефона прикрыла лицо руками, чтобы приглушить дыхание. Она проклинала свое тело за то, что ему нужен воздух. И гадала, правда ли Коннигер слышит, как бьется ее сердце. Ей самой казалось, что оно стучит оглушительно громко.
– Ты знала, что тут есть пруд или просто прыгнула и молилась? Да ты небось и обрыва не видела! Надо же, и не вскрикнула ведь.
Персефона слышала шарканье шагов. Коннигер подобрался так близко, что она могла бы до него дотронуться, если бы протянула руку.
– Копья у тебя больше нет, правда, Сеф? Нет, ты его бросила. Мне повезло. Иначе бы пришлось…
Плюх!
Звук раздался снаружи.
Это Рэйт! Это должен быть он! Каким-то образом Рэйту удалось спастись, и он пришел за ней! Один всплеск означал, что Малькольм ранен или погиб, либо же они разделились, и он пошел выручать Сури. Важно было лишь то, что Рэйт здесь, и он ее спасет!
Коннигер замер.
– Тэргин? Дэвон? – окликнул Коннигер. Он был совсем близко, и Персефона в ужасе отпрянула. – Это ты?
Рэйт! Это должен быть он! Это должен быть он!
Персефоне хотелось завопить, выкрикнуть его имя, но Коннигер был слишком близко. Нужно подождать, крепче вжаться в пол, спрятаться и дать Рэйту время.
Еще плеск, на этот раз ближе.
– Кто это? – спросил Коннигер. Уверенности в его голосе поубавилось. – Кто там снаружи?
Ответа не последовало.
Если это Рэйт, почему он не отзывается?
Коннигер сделал шаг назад, потом еще один.
– Ты кто? – Маленький просвет у входа загородил кто-то крупный. – Именем Элан, кто ты?
В ответ раздался оглушительный рев, потрясший каменные своды.
* * *
Хотя Рэйт и Малькольм спешили изо всех сил, им все равно было не угнаться за фрэями, мчавшимися между деревьев, словно олени. Скорость и бесшумность, с которой те двигались в темноте, поражала и даже немного пугала. Рэйт с Малькольмом остались далеко позади.
Может, фрэи и не боги, но существа явно магические, отчасти сродни кримбалам.
Когда Рэйт с Малькольмом добрались до пещеры, Мэйв уже умерла, и фрэи мастерили носилки, чтобы отнести тело обратно в далль. Медведя нигде не наблюдалось – ни живого, ни мертвого – и Рэйт предположил, что его прогнали. Сури уцелела. Девочка-мистик сидела на коленях возле Хранительницы, рядом свернулась клубком Минна.
Персефоны не было и в помине.
Рэйт считал, что она прибежит сюда, позабыв про убежище дхергов, и попытается спасти Мэйв и Сури в одиночку. При мысли о том, что никогда больше ее не увидит, он едва не потерял голову.
«Нет, – сказал он себе. – Не глупи!»
Рэйт попытался убедить себя, что Персефона поняла его намек и побежала к убежищу. Ему хотелось верить, что она заперлась внутри и теперь в безопасности ждет, пока ее найдут. Однако, несмотря на разумность доводов, это было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. В жизни Рэйта ничто и никогда не шло так, как он хотел. Боги глаз с него не спускали. Они всегда жаждали крови. Мэйв погибла, но вряд ли богам хватит одной смерти, чтобы утолить жажду.
– Сури! – окликнул Рэйт.
Девочка повернула голову и медленно подняла глаза, пытаясь сфокусировать взгляд.
– Ты можешь показать мне дорогу к водопаду?
– К тому самому, под которым находится укрытие дхергов, – добавил Малькольм.
Сури кивнула. Она снова посмотрела на Мэйв, все с тем же озадаченным видом.
– Ты найдешь его в темноте? Можешь отвести меня прямо сейчас? – спросил Рэйт.
Сури снова посмотрела на Мэйв, потом встала.
– Идти туда сейчас – плохая идея.
– Почему? – спросил Малькольм.
– Похоже, туда отправилась Грин.
– Медведь? – воскликнул Рэйт так громко, что фрэи оглянулись. – Зачем Грин идти туда?
– Она любит прятаться в пещерах, когда ей страшно или больно. Ее пещеру мы заняли, поэтому она отправится туда. Я сама видела, порой она так делает.
– Страшно? Больно? Сури, ты что-нибудь сделала с Грин? – спросил Малькольм.
Сури кивнула.
– Она хотела обидеть Минну, мне нужно было ее остановить. Водопад и пруд – ближайший источник воды, а ей нужно остудить ожоги. Если она выжила, то сейчас сильно не в духе. Лучше держаться от нее подальше.
Рэйту послышался смех. Это смеялись боги. Он тут же покрылся мурашками. Он сделал неверный выбор, и теперь Персефона находится прямо на пути медведя, который по известным лишь Сури причинам очень зол. Ирония ситуации заключалась в том, что боги знали давно, а Рэйт понял только теперь, как дорога ему Персефона. Может, она его и не полюбит, только для Рэйта это не имело значения. Некоторые события казались ему логичными, некоторые происходили по прихоти богов – богов, внезапно воспылавших к нему безумной страстью. Рэйт воочию представил, как над Персефоной склоняется огромный бурый медведь, растопырив когти и ощерив пасть.
– Там Персефона! – крикнул Рэйт. – Веди нас прямо сейчас!
– Мы пойдем с вами, – к удивлению Рэйта заявил Нифрон. – Мэдак, Ворат и Эрес, пакуйте старуху и несите, мы нагоним вас на краю леса. Все остальные… – Он посмотрел на Сури. – Следуйте за девочкой!
Сури взглянула на Мэйв в последний раз и вместе с Минной пустилась рысью к выходу из пещеры. По дороге Рэйт услышал, как Сэбек обратился к Нифрону на фрэйском.
– Мне случайно не послышалось?
Нифрон кивнул.
– Они обнаружили укрытие дхергов!
* * *
Персефона почуяла вонь паленой шерсти, и тут обезумевший от ужаса Коннигер шарахнулся от входа и наступил ей на руку. Персефона вскрикнула от боли, не в силах сдержаться.
Коннигер не обратил на нее внимания. Приоритеты вождя резко изменились. Персефона больше не возглавляла их рейтинг. Даже когда она отпихнула его ногу, Коннигер не придал этому значения.
Персефона потеряла всякий страх и вскочила, толкнув вождя в спину.
Раздался еще один рык. От усиленного стенами звука кровь стыла в жилах. Медведь находился буквально на расстоянии вытянутой руки, но в темноте его было не разглядеть. Коннигер вслепую схватил Персефону обеими руками.
У него нет копья!
Вождь попытался выставить Персефону вперед себя, однако ему помешал слишком узкий проход. Здесь он достигал всего пары футов в ширину, и Персефона была твердо намерена держать Коннигера между собой и медведем. Она вырвалась и стала бить кулаками и коленями. В темноте она наугад ткнула его в лицо, попав по чему-то твердому и костлявому. Раздался хлюпающий звук: то ли нос сломался, то ли зуб.
Коннигер застонал от боли, а Персефона продолжила махать руками. Потом она изо всех сил отпихнула его прочь, умудрившись пнуть вдогонку ногой. Удар вышел сильный. Коннигер отшатнулся, заплетаясь ногами. И тут он закричал. Одновременно раздался звук, похожий на треск ломающихся веток.
Персефона почувствовала движение воздуха и мокрые брызги на лице – сначала холодная волна, потом горячие капли. Коннигер продолжал кричать, с каждым треском его голос звучал все выше и громче.
Персефона снова бросилась ощупывать стену, где должна была находиться дверь. Она шарила пальцами по всей поверхности, в отчаянии царапая камень.
– Где же ты? – крикнула она камешку.
«Нужно потрудиться, чтобы его нащупать, а для стаи он слишком высоко».
Персефона потянулась, судорожно водя ладонями вправо и влево. Камень был гладкий, скользкий и влажный. Кровь. Стена забрызгана кровью!
– Помогите! – завопил Коннигер ничуть не похожим на себя голосом, в котором было мало человеческого. Этот пронзительный визг скорее пошел бы какому-нибудь мелкому зверьку. Ему вторил глубокий рык, и вибрация от него отдавалась не менее сильно, чем звук.
Рука Персефоны коснулась бугорка, который она не заметила прежде, и изо всех сил ударила по нему кулаком – скорее в отчаянии, нежели надеясь на успех. Наградой ей стало зеленое свечение. Раздался скрежет камня о камень, в скале возникла и постепенно расширилась щель. Персефона ввалилась внутрь укрытия, крепко приложившись коленями о каменный пол. Боль пронзила все тело, заставив ее вновь закричать. Она шумно втянула воздух ртом, в глазах стояли слезы.
Позади медведица продолжала убивать Коннигера.
Нет, уже убила. Раздался треск, но на этот раз не последовало ни криков, ни визгов. Коннигер был мертв. Медведица рвала его останки на части.
«Я следующая», – подумала женщина.
Скрипнув зубами и открыв глаза, она оттолкнулась от пола. Персефона снова стояла посреди маленькой залы со светящимся зеленым камнем, квадратными колоннами и ребристыми арочными проемами.
Нужно закрыть дверь!
Сделанная низкорослыми дхергами дверь была невелика, Персефона легко дотянулась до ромбовидной выемки на верхнем косяке. Она нажала на каменную пластину. Дверь послушно начала закрываться, скользя слева направо с равномерным скрежетом.
Разве раньше она не захлопывалась мигом? Наблюдая за массивной плитой, Персефона вспомнила, что в прошлый раз та двигалась гораздо быстрее. Закрывайся же, будь ты неладна, закрывайся!
В призрачном зеленом свете возникло жуткое видение. Медведица держала в зубах добрую половину Коннигера и трясла ее, разбрызгивая кровь по стенам. Шкура зверя выглядела странно: она походила не на мех, а на обугленную кожу. Никакой это не медведь! Не может она быть просто медведем. Наконец Персефона узрела истинную суть зверя. Сури с Коннигером правы. Бурая Грин – демон!
Блестящие глаза увидели Персефону, и медведица ринулась вперед с невероятной скоростью. Дверь почти закрылась, и тут Грин сунула голову в щель и схватила плиту лапой. Какая бы сила ни двигала дверь, она замерла.
Медведь снова заревел, стремясь проникнуть внутрь, задние лапы заскребли по полу, пытаясь протиснуться в щель и раздвинуть ее пошире. Персефона понятия не имела, что за сила заставляет дверь открываться и закрываться, но отчаянно молилась, чтобы эта сила сокрушила медведя, чтобы она его убила.
Вскоре стало неважно, хотел медведь внутрь или наружу. Камень сжимал его горло – зверь попался. Он тщетно пытался то пролезть в зал, то выдернуть голову из щели. Одна лапа все еще держалась за край плиты. С темных когтей, длинных и толстых, словно пальцы, капала кровь, под каждым налип кусочек плоти. Медведь яростно ревел, отжимая лапой дверь.
Персефона с ужасом заметила, что дверь подвинулась на дюйм. Взревев, Грин снова толкнула плиту. Камень опять подался, щель стала шире. Скоро медведь сможет протиснуть задние лапы и тогда отожмет дверь до конца.
Справа от входа лежал старый щит Рэйта. Тот самый, с которым он дрался с волками. Персефона подняла его, взялась обеими руками и нижним краем ударила Грин прямо в нос. Зверь взвыл и зарычал. Персефона била снова и снова, насколько хватало сил. Морда медведицы покрылась кровью.
Бурая дернулась назад. Стремясь увернуться от ударов, медведица выдернула лапу, удерживающую дверь. Без этой помехи плита возобновила движение. Щель стала слишком узкой, чтобы зверь мог освободиться. Попавшая в ловушку Грин яростно задергалась и закрутила головой, но дверь продолжала закрываться, все сильнее сжимая ей шею. Персефона снова стукнула медведя щитом по морде, тщетно надеясь выпихнуть его вон. Грин завывала от отчаяния, страха и ярости.
Дверь закрывалась все больше, вой зверя перешел в скулеж. Бурая резко дернулась, надеясь высвободить голову. Попытка не удалась, и медведица ударилась в панику. Невзирая на боль, она тащила голову и брыкалась, визжа с таким ужасом, что Персефона отшатнулась.
Зверь терял силы медленно, очень медленно. Персефона смотрела на морду с окровавленными ноздрями и открытыми глазами, пока Грин не затихла совсем. Женщина продолжала стоять, сжимая щит и покачиваясь в такт бешеному биению своего сердца.
Выждав несколько минут возле неподвижного медведя, она наконец позволила себе опуститься на пол. Персефона села прямо у двери, перед массивной головой зверя, лежавшего с открытыми глазами. Два маленьких черных шарика, похожие на полированную гальку, отражали зеленое свечение. Дыхание Персефоны перехватило. Все еще крепко сжимая щит, она обняла его обеими руками и зарыдала.
Первые слезы были реакцией на страх – она не знала прежде такого смертного ужаса, оставившего ее опустошенной, начисто лишенной достоинства и гордости. Но это было только начало. Персефона чувствовала себя всеми покинутой и до того ослабела, что плотину прорвало. Она оплакивала смерти Манна и Рэглана, потом еще двух своих детей, умерших в младенчестве. Она вспомнила Арию и ее покалеченного сына, Гиффорда, выжившего, несмотря ни на что. Она представила смерти Рэйта и Малькольма, Мэйв и Сури. Она оплакивала их и невинных жертв в Нэдаке и Дьюрии. Скрючившись на полу в призрачном зеленом свечении, она плакала до тех пор, пока слез больше не осталось. Потом Персефона легла, прислонившись щекой к холодному камню. Закрыв глаза, она пыталась вспомнить, как нужно дышать, думать, жить. Наконец ее одолела усталость, и она уснула.
* * *
Они обнаружили ее на полу укрытия дхергов, всю в крови и со старым щитом Рэйта в обнимку.
Мертвый медведь торчал в двери, останки Коннигера валялись снаружи рола. Они опознали его по медной звезде на щите, плававшем в пруду. Копье нашлось там же. Коннигер не ожидал, что придется драться с медведем.
Рэйт вошел в рол первым, за ним Малькольм, Сури и Нифрон. Дьюриец стоял над Персефоной, чувствуя, как силы его покидают. Он понял, что не успеет, еще когда Сури рассказала им, куда делся медведь. К счастливым концам дьюрийцы непривычны. Вот почему Рэйту так нравились сказки сестры: они дарили надежду. Впрочем, такое бывает только в сказках, в реальности всегда выходит иначе…
Рэйт стоял над скрюченным телом Персефоны, тщетно сжимавшей брошенный им щит, и жалел, что не он был ее Щитом. Тогда Рэйт находился бы с нею рядом, даже если бы это означало гибель для них обоих.
«Как странно, что я не ценю ничего, пока не утрачу: семью, отца, Дьюрию, ее…»
Он медленно склонился над Персефоной.
– Прости, что меня не было рядом, – сказал Рэйт и поцеловал ее в лоб, удивившись, какой он теплый. Обычно…
Она резко проснулась и отпрянула, сбитая с толку и напуганная. Потом она их узнала.
– Рэйт? – слабым голосом спросила Персефона.
Остолбенев, Рэйт шумно втянул в себя воздух.
– Ты… ты цела? – потрясенно выговорил он.
На лице его расплывалась широченная безудержная улыбка. Персефона помедлила и покосилась на медведя, лежащего в дверном проеме. Она чуть кивнула.
– Да… думаю, что да. И вы все тоже целы! – Ее глаза заблестели, и она обняла Рэйта. Крепко прижав его к себе, она тут же убрала руки. – Коннигер сказал… Похоже, соврал. – Заметив Сури, она отстранилась и воскликнула: – Ты жива!
– А у тебя черные волосы, – ответила девочка-мистик, потом посмотрела на мертвого медведя. – Сейчас мне не до игр.
– Я вовсе не играла. Я… – Персефона умолкла и оглядела рол. – Как насчет Мэйв? Где она?
Лица присутствующих омрачились, особенно у Сури.
– Мэйв погибла… Грин… – Сури продолжала изумленно таращиться на зверя, лежащего в дверях. – Не думаю, что Грин была демоном. Она просто медведь. Мэйв сражалась с Бурой – сражалась ради меня, кажется.
– Мэйв сражалась с Бурой? – изумленно спросила Персефона.
– Посохом Туры. – Сури подняла палку. – Она была свирепа! – Сури погладила волка. – И Минна тоже.
– Давно ли вам известно об этом месте? – спросил Нифрон, пока галанты проскальзывали в рол и бродили вокруг каменных колонн, восхищенно разглядывая стены.
– Только что узнали, – ответила Персефона. – Спасибо Сури.
Глава галантов обернулся и посмотрел на мистика.
– Девочка с татуировками? – спросил он.
– Это оно самое? – спросил у Нифрона Сэбек, показывая на испещренные рунами стены.
– Страйкер! – окликнул Нифрон, и гоблин подошел ближе. – Вок он хэсс? – обратился к нему Нифрон на неприятном языке, звучавшем как нечто среднее между кашлем и фырканьем.
Страйкер сдвинул капюшон, обнажив уродливое лицо и голову. Он всмотрелся в письмена. Существо, которое Рэйт считал слишком уродливым, чтобы думать о нем как о человеке, медленно и неуклюже обошло палату. Гоблин поднял руку и указал на руны когтями.
– Эт ом ха, – ответил он Нифрону и кивнул.
Фрэй улыбнулся.
Рэйт протянул Персефоне руку.
– Уже почти рассвело. Думаю, пора отвести тебя домой.
