Солнце село, и Персефона бежала по лесу в свете полной луны. У нее не было времени ни на раздумья, ни на страхи. Волк тянул вперед изо всех сил, и люди насилу за ним поспевали. Между деревьев вилась едва заметная тропа, порой казавшаяся знакомой. Как ни странно, Персефона узнавала дорогу даже при такой большой скорости и слабом освещении. Очень скоро она убедилась, что той же тропой они следовали в день, когда на них напала стая волков.

«Вы пошли совсем в другую сторону… Я подумала, вы решили поохотиться на Грин. Пошла по вашим следам и увидела, что вы направились прямо в пещеру».

Тогда Персефона задрожала, теперь же спешила в том направлении намеренно.

«Сражаться с медведем мы не будем», – напоминала она себе.

Если повезет, медведя они даже не увидят. Цель – спасти Сури и Мэйв, а не убить зверя. И все же на душе у Персефоны было тяжело. Сперва погиб сын, потом муж, и вот настал ее черед. Боги наслали на ее семью проклятие в виде медведя, кроме нее не осталось уже никого.

«Есть ли у меня хоть единый шанс уцелеть этой ночью?»

Спешить было нужно, несмотря на эту отрезвляющую мысль. Персефона не могла оставить Сури и Мэйв без помощи. И ей приходилось следовать указаниям старого дуба. Она не знала, спасет ли это ее клан от гибели, но решила довериться богам и древним духам. Ее судьба была в их руках.

У Рэглана родился ребенок от Мэйв. Мысль застряла в сознании Персефоны, как неприятное послевкусие. Она витала в воздухе: ни подступиться к ней, ни поверить в нее было невозможно. Тем не менее, Коннигер сказал правду.

Была ли это страсть на одну ночь или любовь длиною в жизнь?

Хорошенько подумав, Персефона могла бы припомнить странные взгляды, натянутые или прерванные разговоры, которые в то время казались ерундой. Однако вспоминать она не хотела. В глубине души Персефона хотела сохранить память о Рэглане, как о честном и храбром вожде, действовавшем в интересах людей. Он был преданным. Не давал в обиду слабых. Защищал невиновных. Образ терял краски по мере того, как Персефона пробиралась по темному лесу, представляя брошенного младенца и крики несчастной матери.

«Никогда не слышал, чтобы взрослая женщина так вопила. Можно подумать, я резал ее на куски…»

Персефона недоуменно покачала головой. «Я совсем не разбираюсь в людях: сперва Ивер-резчик, потом мой собственный муж. С этими мужчинами я была знакома всю свою жизнь и при этом не знала их вовсе. Как же я не поняла, на что способны Рэглан и Коннигер?»

В отличие от Персефоны Минна устали не знала. Они все время бежали в гору, женщина взмокла от пота и отчаянно нуждалась в передышке. Изо всех сил дернув за ремень, она остановила волка. Вокруг расстилалось царство деревьев, лунного света и светлячков.

– Воды! – простонала Персефона, утирая лицо тыльной стороной ладони, тоже мокрой от пота.

Малькольм догнал их еще до входа в лес, принес бурдюк с водой и оружие. Себе он взял копье и щит Рэглана из чертога, Персефоне принес копье – и какое! Малькольм стянул Черное копье Мэта, основателя Далль-Рэна и внука Гэта, висевшее над троном вождя.

– Знакомые места, – заметил Малькольм, пытаясь отдышаться и оглядываясь по сторонам.

– Вот и я о том же, – откликнулся Рэйт. Он нес копье Персефоны, потому что она не могла одновременно удерживать волка на поводке и нести оружие, щит же прикрепил ей на спину.

Минна сидела с встревоженным видом и поскуливала.

– Странно, что мы их еще не догнали, – сказала Персефона. – Неужели старуха способна развить большую скорость? Ей ведь за пятьдесят! Не думала, что она такая прыткая.

– Сколько осталось до пещеры? – поинтересовался Малькольм.

Он прислонился к дереву и отпил из бурдюка.

– Понятия не имею. Вам не кажется, что мы не успеем? – Персефона взглянула сквозь густую листву на едва проглядывавший кусочек неба. – По крайней мере, луна полная, и мы сможем справиться со всем, что ждет нас наверху.

– Вдруг мы найдем медведя? – спросил Малькольм. – Что будем делать тогда?

– Ну-у, – протянул Рэйт, – драться-то с ним не надо. Просто отпугнуть. Поэтому не вздумайте его окружать – оставим ему путь к отступлению. Потом кольнем мишку копьем и пошумим. Если погонится за кем-нибудь из нас, другие подбегут и отгонят зверя копьями. Он наверняка удерет.

– Просто направлять и тыкать, верно? – уточнил Малькольм.

– Ага.

Вспомнив, как Бурая разделалась со стаей волков, а потом стала ломиться в каменную дверь, унюхав за ней людей, Персефона усомнилась, удастся ли им отогнать медведицу. Бурая любит полакомиться человечинкой.

«Будь ты проклят, Коннигер! Почему ты не сказал им правду? Как ты мог их отпустить?»

Минна вскочила. Вместо того чтобы помчаться вперед, она зарычала. Сзади послышался треск сучьев и шорох листьев, потом из темноты появились люди.

И тут Минна резко дернулась. Персефона отвлеклась на шум и ослабила хватку, кожаный ремень выскользнул из рук, и волчица исчезла в темноте.

– О, клянусь Мари, Персефона! – вскричал запыхавшийся Коннигер. – Ну ты и заставила нас побегать!

– Коннигер? – удивилась она, увидев его среди группы подошедших мужчин.

– Не ожидала меня увидеть? – спросил вождь, выходя между расступившимися Дэвоном, Риглзом и остатками клана Нэдак.

Длинные волосы Коннигера, обычно завязанные сзади, растрепались по плечам. Персефона знала его много лет, но в лесной тьме он сам на себя был не похож. Коннигер держал копье, на руке у него висел щит с огромной зубчатой звездой из меди по центру.

– Я думала, ты отказался нам помогать.

– Он здесь не за этим, – сказал Хэгнер, выходя на лунный свет. Он завернулся в ли-мору и держал копье в левой руке. Похоже, отряд бежал всю дорогу: лицо Хэгнера заливал пот. Все тяжело дышали. Хэгнер отделился от Коннигера и остальных, крепко сжимая копье. – Он пришел, чтобы убить тебя.

– Что?!

– Эх, Обрубок, плохое ты выбрал время, чтобы переметнуться, – с отвращением заметил Коннигер, сокрушенно качая головой.

– Что происходит? – спросила Персефона.

– Коннигер рассказывает направо и налево, что ты в союзе с фрэями, – пояснил Хэгнер, восстанавливая дыхание. – Якобы ты велела сжечь Нэдак и Дьюрию, чтобы вызвать кризис, для выхода из которого потребуется избрать кинига и украсть власть у Коннигера и остальных вождей кланов.

– Да он ошалел!

– Еще он заявил, что ты подстроила смерть своего мужа: приказала охотникам убить Рэглана и свалить все на медведя.

– Что за ерунда! Хэгнер, ведь ты был там и дрался с медведем. Он даже руку тебе оторвал!

Хэгнер покачал головой.

– Нет. Медведь ни при чем.

Персефона захлопала глазами.

– Что?!

– Персефона, твой муж отлично сражался. – Хэгнер поднял обрубок руки. – Только со всеми нами ему было не справиться…

Она уставилась на Хэгнера. Ночной ветерок вметнул листву, пятна лунного света задвигались. В повисшей тишине Хэгнер продолжил свой рассказ:

– Именно Коннигер послал меня, Сэккета и Эдлера тебя убить. Он долго ждал второго шанса, чтобы устроить несчастный случай, но ты не покидала далль. Убивать же в его стенах было рискованно. И он рассказал тебе про Сури и Мэйв. Надеялся, что ты последуешь за ними, и тебя тоже убьет медведь.

– Луна на него так действует, что ли? – поинтересовался Рэйт, медленно передавая Персефоне ее копье, которое она приняла дрожащими руками.

– Эдлер, Сэккет, Крир, Холлиман… Все они мертвы.

– И что с того?

– Именно они помогли убить Рэглана! – Хэгнер плюнул в сторону Коннигера. – Крира вовсе не медведь задрал! Неужели ты думал, что я поведусь? Мой черед «встретиться с Бурой» был лишь вопросом времени.

– Значит, ты не так глуп, как кажешься, – протянул Коннигер. Он сделал большой глоток, опустил бурдюк, утер губы и покачал головой. – Хм, нет. Беру свои слова обратно. Умнее было бы просто сбежать. Тогда бы ты выжил.

– Я помогу вам драться, – пообещал Хэгнер Персефоне. – И когда мы вернемся в далль, я смогу подтвердить твои слова и объяснить, что произошло. Расскажу всем, как Коннигер предал Рэглана. И что убить его приказала не ты, а он. Взамен тебе лишь нужно даровать мне прощение за участие в происках Коннигера.

Помогу вам драться… Персефона покрепче сжала копье Мэта. Неужели придется драться? Их так много. Она умрет прямо здесь, прямо сейчас… Да и Рэйт с Малькольмом тоже.

Персефона прикинула, не удастся ли их разжалобить. Она знала большую часть присутствующих, многих с детства. Может, если объяснить, что Коннигер лжет… Нет, не сработает. Наверно, Коннигер пообещал им лучшие земли, дома и женщин на любой вкус. Вот почему Мойю назначили Хэгнеру. Она стала бы ему наградой.

– Значит, вот каков твой грандиозный план, Обрубок? – Коннигер расхохотался. – Так себе план!

Он швырнул бурдюк Риглзу и без предупреждения ударил Хэгнера краем щита. Хэгнеру пришлось блокировать удар копьем, глухо звякнувшим о щит. Также ему пришлось открыться, чем вождь Далль-Рэна не преминул воспользоваться и тут же вогнал каменный наконечник копья Хэгнеру под ребра.

Персефона с ужасом смотрела, как Коннигер надавил и провернул копье. По древку побежала кровь. Обрубок все еще стоял, будто его тело было не в силах осознать, что он мертв. Впрочем, вскоре до него дошло, и Хэгнер рухнул в заросли папоротников. Он взглянул отчаянными, полными слез глазами сначала на Персефону, потом на Коннигера. Убитый задохнулся, зашелся в конвульсиях, сплюнул кровь и затих.

Коннигер посмотрел на него сверху вниз.

– Обрубок, ты всегда был сплошным разочарованием! Впрочем, в одном ты не ошибся. Тот медведь был просто обязан убить и тебя тоже…

Сури с Мэйв сидели в дальнем конце пещеры, прислонившись к стене. Солнце давно зашло, зато светила полная луна, бросая на пол пятна бледного света.

– Сури, хочу поблагодарить тебя за помощь. – Мэйв сидела на коленях, подавшись вперед, и с широко распахнутыми глазами наблюдала за входом в пещеру. – Ты даже не представляешь, как это для меня важно! Я долго страдала! Считала, что боги меня прокляли, что они меня наказали. Мне было все равно. Я заслужила кару, но как они могли наказывать мою дочь, мою маленькую девочку, ни в чем не повинную…

Мэйв утерла слезы и высморкалась.

– Как они могли так с ней поступить? Конечно, я виню себя. Зря я вернулась в далль. Надо было бежать! Когда я узнала, что задумал Коннигер, следовало схватить сумку с едой и бежать в Мэнахан. Наверное, этого Мари и хотела. Поэтому и прокляла меня за трусость. Я позволила забрать свое дитя и оставить его в лесу! Я уже не боюсь. Впервые за долгие годы ты подарила мне надежду! – Мэйв взяла Сури за руку и пожала. – Большое тебе спасибо! Теперь я могу умереть спокойно. Я знаю, что получу прощение, если мне снова доведется увидеть ее лицо. Мне лишь нужно знать, что с ней все будет в порядке, что она будет свободна и вне опасности.

Сури решила пока не признаваться, что ей еще не доводилось изгонять морвин. Да и вряд ли это имело значение, ведь Тура хорошо ее обучила. Наставница рассказывала Сури про талисманы, про кольца кримбалов и про воздействие соли на потусторонние силы. Демонов можно отпугнуть громкими звуками, и еще они боятся металла. Впрочем, металла у них с собой нет, так что и говорить не о чем. И все же подобные вещи знать полезно.

Тура объяснила, что паутина возле постели ловит ночные кошмары, а узлы мешают людям прийти к согласию в споре. Если увидишь, что люди спорят из-за пустяка, ищи узелок в их волосах или в одежде. Развяжи – и нелады тут же закончатся.

Старуха-мистик научила Сури ускорять исцеление ран браслетами из омелы, и разглаживать постель после того, как проснулся. Сделаешь так, и ведьма не сможет наслать на тебя проклятие. Тура знала все, однако Сури не хватало собственного опыта. Сидя вместе с Мэйв в ожидании медведя, она гадала, не слишком ли себя переоценивает?

Когда они пустились в путь, Сури была твердо уверена, что справится… ну, или почти уверена. Чем дольше она сидела, тем больше сомневалась. Ее учила Тура, но Тура же велела ей никогда не входить в пещеру Грин. Вероятно, старуха-мистик знала, что Грин – морвин, и что Сури недостаточно сильна для борьбы с ней.

Мэйв прервала ее мысли:

– Понимаю, глупо было так затягивать, и все же позволь выразить соболезнования по поводу ухода Туры. За последние недели столько всего случилось… Конечно, следовало сказать раньше. Твоя мать была мудрой женщиной!

– Тура мне не мать.

– Да ты что? Но я думала… – Мэйв пришла в замешательство.

Сури пожала плечами.

– Вероятнее всего, меня украли из колыбели кримбалы, чтобы утащить в Ногг. По пути что-то произошло и либо они бросили меня в лесу, где меня нашла Тура, либо мне удалось сбежать. Тура считала меня немного странной, поэтому склонялась ко второму варианту.

– Какой ужас! – сочувственно сказала Мэйв. – Сколько тебе было лет, когда Тура тебя приютила?

– Не знаю. Тура сказала, я была совсем крохой. Если бы я не вопила во все горло, ей бы меня ни за что не отыскать в той куче листьев. Я зарылась в них целиком. Короче, я плакала так громко, что перекрывала рев водопада. Мы подумали, из-за этого кримбалы меня и бросили – я выла, словно Северный ветер.

– Тура… – Мэйв прищурилась. – Тура нашла тебя в куче листьев возле водопада?..

Сури кивнула.

– Она показала мне то место. Я ходила туда, садилась возле воды и размышляла. Мне было интересно, понимаешь? Вдруг удалось бы поймать кримбала и узнать, как я туда попала. Может, они знали моих родителей и почему те не стали меня искать. Но кримбалов не поймаешь, их даже разглядеть трудно. Разве что уголком глаза заметишь, и все. Когда я была маленькой, то представляла, что кримбалы меня вовсе не крали, а спасли. Мои родители были чудовищами или их убили. Может, меня унесли подальше ради моего же блага. Может, моя мать умирала и обратилась к Вогану за помощью, а он прислал кримбалов. Я так и вижу, как она отдает меня им на руки. Может, Воган велел им отнести меня Туре вместо Ногга, зная, что она обо мне позаботится.

– А теперь? Ты ведь стала старше. Во что ты веришь теперь?

Мэйв смотрела на нее не отрываясь. Старуха отличалась изрядной взбалмошностью. Она была из тех, кто не слушает собеседника и уж точно на него не смотрит. Но в ту минуту Мэйв уставилась на Сури, будто ничего вокруг не существовало вовсе, и девочку такое пристальное внимание встревожило.

– Недавно я узнала, что некоторые родители оставляют нежеланных младенцев в лесу. Надеюсь, я не из тех детей. – Сури не нравилось, как Мэйв на нее таращится. От такого взгляда лось давно кинулся бы на врага, только старуха, похоже, об этом не догадывалась. – Думаю, что… Ну, если бы меня не нашла Тура, со мной случилось бы то же самое, что и с твоей дочерью. Наверно, отчасти поэтому я и здесь. Разумеется, не считая того, что иначе демон погубил бы всех жителей далля.

– Сури, сколько тебе лет? – дрожащим голосом спросила Мэйв. В глазах ее стояли слезы.

– Точно не знаю. Зависит от того, сколько мне было, когда Тура меня нашла. Лет четырнадцать, а что?

Мэйв схватила Сури за руки. Старуху трясло.

– Замерзла? – участливо спросила Сури.

Мэйв потянула Сури за руку.

– Надо срочно выбираться из пещеры! Прямо сейчас!

И тут лунный свет померк. У входа в пещеру появилось нечто, почти полностью загородившее проход. Привыкнув в темноте, женщины разглядели очертания громадного медведя. Он шагнул внутрь, замешкался и оглушительно зарычал.

Грин знала, что они внутри. Скорее всего, еще до того, как вошла. Вряд ли ей нравились незваные гости. По земле гулко стучали огромные лапы, о камень клацали когти. Медведица медленно приблизилась и снова испустила рык. Мэйв пронзительно вскрикнула, обняла Сури и прижала к себе.

– Не забудь позвать свою дочь по имени, когда Грин подойдет к соли, – прошептала Сури.

Она уже дважды повторила Мэйв, что делать, и все же решила напомнить еще раз, потому что при виде медведя мужество старухи исчезло без следа. Сури вполне ее понимала. Даже у нее самой появились некоторые сомнения.

Грин одним скачком влетела в пещеру и остановилась у лежки – прямо на соли, которую насыпала Сури.

– Давай же! – велела Сури. – Зови!

– Сури! – закричала Мэйв.

– Нет, не меня! Зови свою дочь. Кричи: Шайла!

Грин зарычала и встала на задние лапы. Голова зверя касалась свода пещеры, тело загораживало выход.

Мэйв выхватила у Сури посох и крикнула:

– Беги! – Старуха подняла палку над головой. – Прочь! Прочь, злобная тварь! Я не отдам тебе свою дочь!

Сури пораженно наблюдала, как старуха приблизилась к нависшей над ней медведице. Грин рычала и вертела головой. Мэйв удалось нанести хороший удар. Посох стукнул Грин в бок. И тогда зверь протянул лапу и схватил старуху. Мэйв содрогнулась, как яйцо, по которому попали молотком. Она рухнула на камень кипой седых волос и тряпья.

Медведь снова поднялся и зарычал на Сури – последнего незваного гостя.

Не сработало! Соль подвела! Мэйв тронулась умом и позабыла имя дочери! Вот беда!..

Девочка-мистик отпрянула подальше и прижалась к дальней стене. Ни выхода, ни укрытия.

«Ты всегда права, Тура».

Медведь понюхал неподвижное тело Мэйв и стал наступать. На Сури надвигалась махина из меха и мышц, которая помогала себе крушившими камень когтями. Девочка стукнулась затылком о стену в неудачной попытке просочиться сквозь скалу и задержала дыхание.