Глава 18
Исцеление раненых
«Мы словно ждали, когда взойдет солнце или вылупится цыпленок, при условии, что восход солнца знаменовал бы конец света, а цыпленок обратился бы всепожирающим демоном».
«Книга Брин»
Свет усилил пульсирующую боль. Руки и ноги онемели, и когда Арион пошевелилась, затылок взорвался болью, будто в череп вонзили долото. Вероятно, она даже вскрикнула. Превозмогая себя, Арион огляделась и обнаружила, что находится в неказистой лачуге: бревенчатые стены из толстых стволов деревьев, потолок из связок пожелтевшей травы. Она лежала на убогой постели: жесткий и колючий соломенный матрас, сверху – грубая шерсть.
«Что, во имя Феррола, со мной случилось?»
Она могла лишь гадать и рассматривать окружающую обстановку. Все остальное усиливало боль. Арион буквально тонула в мучениях. Накатила паника, по счастью сменившаяся забытьем.
Арион приходила в себя еще несколько раз, но ненадолго. Она неизменно оказывалась все в той же кровати под травяной крышей, мучаясь от невыносимой боли. Сквозь заполнявший сознание туман она ощущала чье-то присутствие. Люди переговаривались на непонятном языке. Иногда ее касались чужие руки, в основном дотрагиваясь до головы. Ее подвинули, и она снова отключилась. Неизвестно, сколько именно это продолжалось. Время превратилось в причудливую мешанину снов, видений и прояснений, примерно одинаковых по количеству и степени важности. То она лежала в хижине, то разговаривала с Фенелией о том, что помимо Искусства новое поколение миралиитов следует учить и многим другим вещам, ведь сила без милосердия способна уничтожить их всех. Порой в ее видениях возникал волк или старуха-рхун, голова которой была обернута в ткань. Как-то раз Арион обнаружила себя на скамье в Саду, напротив Двери. Она испытывала непреодолимое желание подойти и попробовать открыть задвижку.
– Смелее! – подбодрил сидевший на соседней скамейке Трилос. – Ты же этого хочешь! Все мы хотим узнать, что находится за ней.
Арион встала и подошла к Двери. Она коснулась задвижки, зная, что толку не будет, и вдруг…
Ей удалось! Задвижка звякнула.
Сердце Арион бешено забилось. Дверь подалась и начала открываться.
– Тебя-то я и искал! – вскричал Трилос.
Арион проснулась, все еще слыша вопль Трилоса.
Она снова лежала в хижине, на соломенной постели. Онемение в конечностях прошло, и хотя голова еще пульсировала, острая боль дала Арион передышку. Она огляделась. Из окна лился солнечный свет. Пели птицы, приятный ветерок обдувал лицо – единственное, что не было укрыто шерстяным одеялом. И тут Арион заметила, что она не одна. В другом конце комнате в хороводе танцующих на солнце пылинок обнаружилась девочка-рхун.
Она сидела боком, перевесив ноги через подлокотник жесткого кресла, и болтала босыми ступнями, описывая в воздухе круги. По обе стороны ее лица вились симметричные татуировки. На плечи накинут плащ цвета красной глины. Немытая, волосы спутанные, подошвы потемнели от грязи. На ногах потеки, под ногтями чернота, словно она рыла землю голыми руками.
Неужели рхуны зарываются в землю, как кроты?
Девочка сосредоточенно смотрела на свои пальцы, на полу растянулся большой белый волк, положив морду между передними лапами.
Девочка-рхун вызывала отвращение, зверь – тревогу.
Арион замерла. Она пыталась припомнить, как попала сюда. Последнее, что сохранила память – пребывание в Саду с Трилосом и открывающаяся… Нет! Не может быть. Она покинула Эстрамнадон, чтобы найти мятежного Нифрона. Прибыла в Алон-Рист и встретилась с Петрагаром.
«Да, это я помню точно – я встретилась с ним и его слугой. Как звали слугу? Вроде бы Вертум».
Она прибыла в деревню рхунов и…
«Да! Я нашла Нифрона!»
На этом воспоминания обрывались.
Девочка заметила, что Арион пришла в себя, и улыбнулась. Она заговорила на каком-то зверином языке, похожем на лай.
«Рхуны – животные, – подумала Арион, – слегка похожие на фрэев».
Она подняла голову снова, и вдруг среди гнусного тявканья уловило нечто, прозвучавшее как «Арион».
– Ты знаешь мое имя? – спросила Арион на фрэйском.
Девочка кивнула. Арион оторопела.
– Ты меня понимаешь?
Девочка снова кивнула. Теперь Арион удалось рассмотреть ее лицо как следует: невзрачное, грубоватое и уродливое. Не иначе оставленный без присмотра божок порезвился с комком глины.
– Тура, – проговорила девочка. – Она учить меня божеским словам.
– Кто ты? – спросила Арион.
– Меня Сури.
– Где мы, Сури?
– Далль-Рэн.
Девочка продолжала сидеть в кресле боком, описывая ногами круги в луче солнечного света. Лотиан утверждал, что рхуны боятся фрэев до смерти, что считают фрэев богами и в их присутствии съеживаются от страха. Никто в Эстрамнадоне, исключая обитателей дворца, не вел себя при Арион столь же непринужденно.
Девочка-рхун указала на потолок.
– Это… э-э, деревянная пещера. Называется… – Девочка замялась, потом пожала плечами. – Место, где спит глава рхунов.
– Как я сюда попала?
– Принесли после.
– После? После чего?
Сури указала на голову Арион. Арион потянулась и кое-что нащупала. Выше глаз все было замотано тряпками.
Девочка спустила ноги с подлокотника и поставила ступни на волка, который вовсе не возражал.
– Лучше оставь, а то начинка вывалится.
– Чего?.. – Арион застыла. – Что со мной случилось?
Сури изобразила удар по голове, сопроводив его чавкающим звуком.
– Камнем ударить. Теперь починить. Ты не умрешь! – Девочка усмехнулась.
– Это сделала ты? Ты меня перевязала?
Сури кивнула.
– Да. Другие тоже помогать. Много помогать. Начинка остаться внутри.
– Вот как… Ну, спасибо. Почему меня ударили?
Сури встала, высвободила пальцы и повесила веревочку вокруг шеи.
– Погоди. Моя позвать Персефона.
Сури что-то сказала волку, тот поднялся и подошел к кровати. Девчонка умчалась прочь, огромный зверь с длинными белыми клыками тем временем встал над Арион.
Арион инстинктивно собрала пальцы в фигуру – простая физическая защита – но ничего не случилось. Она принялась напевать про себя, возвращаясь к истокам, чтобы воссоединиться с потоками энергии вокруг, однако не почувствовала ровным счетом ничего – ни вибрации, ни даже ее эха. Способность к владению Искусством пропала. Утратив связь с магией, Арион растерянно смотрела в волчьи глаза, и впервые за сотни лет на нее нахлынул страх смерти.
«Что они со мной сделали?»
Арион отпрянула от зверя, насколько позволяла стена, и тут же об этом пожалела. Резкая боль вернулась вместе с приступом тошноты.
Хотя волк не зарычал, не оскалил зубы, этого и не требовалось. Огромный клыкастый зверь стоял футах в пяти от нее и был куда страшнее любой боли. Он явно за ней наблюдал.
«Но зачем? Если попытаюсь встать, он меня убьет? Что я смогу сделать, если он нападет?»
Она не придумала ничего лучше, как закричать.
Раздались шаги, вошла Сури с какой-то женщиной. К сожалению, она тоже была рхуном. Сури отозвала волка. Рхуны переговаривались на все том же гортанном языке. Арион услышала имя Нифрона. Девочка вышла из комнаты.
– Нифрон? – спросила Арион.
Женщина-рхун кивнула и заговорила на фрэйском.
– Я говорю по-вашему, хотя и не очень хорошо.
Она была старше и носила уродливое платье из грубой черной шерсти. Волосы длинные и очень густые.
– Я послала Сури привести Нифрона, – сообщила женщина, прислонившись к двери.
– Ты Персефона?
– Да. – Женщина покивала.
– Та девочка, Сури, сказала, что люди за мной ухаживают. – Она коснулась повязок на голове.
Женщина снова закивала.
– Вы получили серьезную травму. Боялись, что умрете. Мы вас вышили. Остановили кровь.
– Вышили? То есть зашили? У меня текла кровь? – Арион снова затошнило.
– Да. Очень много.
Арион откинулась на подушку и прикрыла глаза. Стало гораздо лучше. Голова снова закружилась. Она утомилась и хотела спать, но не могла себе этого позволить. Сперва нужно выяснить, что же происходит.
– Кто меня ударил и почему?
Персефона промолчала.
Арион медленно повернула голову и посмотрела на женщину.
– Меня ударила ты?
– Нет!
– Тогда кто?
Женщина-рхун пришла в ужас.
– Прошу, не убивайте нас! Рхуны ни при чем. Мы, люди Далль-Рэна, хороший люди, очень-очень хороший! Никогда не вредили ни вам, ни вашим. Жили долгие годы по соглашению, подписанному в Алон-Ристе. Никогда не нарушали. Ни разу! Не делать ничего плохого! Очень мирные люди мы есть!
Когда женщина-рхун нервничала, ее фрэйский становился заметно хуже.
– Погоди. Значит, меня ударил рхун?
Глаза Персефоны подтвердили, что да.
Куда более смирные, чем овцы, уверял ее Вертум. Рхуны считают фрэев богами, утверждали все остальные. Наверно, просто забыли упомянуть о том, что рхуны имеют обыкновение поклоняться своим богам, избивая их камнями до потери сознания.
– Зачем рхун меня ударил?
– Вы сражались с Нифроном. Нифрон обращаться с нами… Э-э, то есть обращается с нами хорошо.
У Арион дух занялся. Теперь она вспомнила. Она разбиралась с Нифроном. Он оказал сопротивление. Остальные – галанты – попытались вмешаться, и тогда…
Снова раздался гулкий стук шагов по деревянному полу, Персефона исчезла в проеме двери и вернулась с Нифроном. Он нерешительно приблизился, держа в левой руке щит. За ним маячил еще один фрэй, сжимая рукоятки двух коротких мечей.
– Выжила… – откровенно разочарованно протянул Нифрон.
– Твоя забота не знает границ, – откликнусь Арион.
– Просто мне немного странно. Не думал, что твое пробуждение произойдет вот так спокойно. Я ожидал, что солнце померкнет, и земля разверзнется. А тут ни грома, ни молнии. Или что миралииты творят пред тем, как всех убить?
«Ничего они со мной не сделали, – подумала Арион. – Он и сам не знает».
– Извини, что разочаровала, – сказала она. – Кстати, у меня болит голова. Будто камнем кто ударил.
– Видимо, недостаточно сильно.
«Если бы ты только знал».
Оставалось лишь надеяться, что он не узнает. Арион не доводилось слышать, что Искусство можно утратить. С другой стороны, подобные травмы для миралиитов – большая редкость. Наверно, все дело в этом. Будь у нее день или два на исцеление…
– Если уж на то пошло, тебя спасли рхуны. Кровь лилась как из проткнутого бурдюка. – Нифрон указал на Персефону. – Это ей пришла в голову идея тебя подлатать. Сам не понимаю, с чего бы.
– А что делал ты?
– Абсолютно ничего. Смотрел, как ты истекаешь кровью в грязи, и ничего не делал. Впрочем, не совсем. Я стоял и улыбался.
Его приятель с клинками в руках нервно поежился.
– Ну не нравишься ты мне! – пояснил Нифрон, балансируя между презрением и яростью.
Тем не менее, за меч он не хватался, и это уже было хорошо.
Мечей Арион не боялась никогда, как и волков. Однако сейчас ей угрожало и то и другое, и она глаз не могла оторвать от длинных металлических клинков.
– Терпеть не могу тебе подобных, – заявил Нифрон. – Вы трусливы и не знаете, что такое честь.
– И твоего отца убил именно миралиит.
Арион надеялась, что ее способность понять причину его отношения успокоит Нифрона, однако изменений в лучшую сторону не последовало. Нифрон разозлился. Мысли путались, и она ничего не могла с этим поделать.
– Мой отец надеялся восстановить инстарья в правах, которых они лишились благодаря миралиитам! – Нифрон помедлил, вздохнул и сказал: – Ты явилась меня арестовать и оттащить в Эстрамнадон, чтобы меня тоже унижали и убили на глазах облаченных в ассики миралиитов, на потеху фэйну. Я мог позволить тебе умереть. Нужно было лишь остановить ее и не подпускать к тебе рхунов. – Он посмотрел на застывшую в дверном проеме Персефону. – Нужно было позволить тебе истечь кровью посреди грязи, и даже в этом случае ты сохранила бы куда больше достоинства, чем фэйн даровал моему отцу! Отвечая на твой вопрос, скажу: я не сделал ровным счетом ничего. Именно поэтому ты и жива до сих пор. – Он склонился к постели. – Своей жизнью ты обязана мне и всем жителям этого далля. Подумай об этом, пока будешь строить планы уничтожения всех и вся!
Арион вовсе не строила планов мести. Она лишь пыталась собрать воедино картинку произошедшего и гадала, скоро ли на нее накинется фрэй, поигрывающий мечами. Зато эти мысли изрядно отвлекали от пульсирующей боли в голове, из-за которой она едва не плакала.
– Кстати, массовому убийству есть и альтернатива, – заметил Нифрон. – Ты можешь нас отпустить. Я с галантами скроюсь в глуши до конца наших дней. Ты ни разу о нас не услышишь. Мы исчезнем. Если хочешь, сообщи фэйну, что нашла нас и покарала. Проблема решена, самолюбие потешено, страница перевернута. Надеюсь, хотя бы это я заслужил, позволив тебе очнуться.
– Я подумаю. – Арион утерла слезы. Головная боль заявила о себе с невиданной яростью.
– Можешь считать нашим подарком каждый глоток воздуха, который тебе достался! Твоя голова болталась, как у дохлой гусыни, но мы оставили тебя в живых, так учти это и будь любезна сообщить о принятом решении прежде, чем разверзнешь небеса!
– Посмотрим, – проговорила Арион сквозь зубы. Она удерживала взгляд сколько могла, борясь с нарастающей болью. К счастью, Нифрон отвел глаза первым.
– Вам что нужно нибудь? – спросила Персефона и нервно поморщилась. – Вам что-нибудь нужно?
– Спать хочу. Мне просто нужно отдохнуть, и все будет хорошо.
Арион надеялась, что так и произойдет.
* * *
В следующий раз Арион проснулась уже ночью. За окном сияли звезды. В комнате горела лампа, выдолбленная из глыбы известняка и заправленная животным жиром. В ее свете Арион увидела все ту же девочку. Она лежала на полу, пристроив голову на бок волку, распростершемуся на досках. Сури снова играла с веревочкой.
Арион вовсе не испытывала желания себя обнаружить и поэтому лежала тихо, наблюдая за тем, как девочка плетет удивительно сложную фигуру. Арион понятия не имела, что рхуны играют в те же игры, которым она обучала своих студентов, и видеть это было все равно, что встретить собаку, расхаживающую на задних лапах. Фигуру Арион узнала.
За сотни лет она изучила все возможные комбинации. Та, что плела Сури, называлась «паучий домик», и выходила у девчонки превосходно. Пальцы работали с необычайной ловкостью – изгибались, перекручивались и вынимали петли изящно и уверенно. Арион поняла, что девочка-рхун, использующая волка вместо подушки, справляется с плетением куда лучше, чем Мовиндьюле.
– Нижняя нить, – подсказала Арион, когда Сури замешкалась.
Она ожидала, что при звуке ее голоса девочка подпрыгнет, но та даже глаз не подняла.
– Нет, – отмахнулась она, сосредоточившись на замысловатой конструкции. – Уже пыталась. А что, если попробовать так… – Сури потянулась обеими руками, зацепила основные нити и крутанула запястьями. Вся фигура вывернулась наизнанку.
Арион улыбнулась.
– Умно.
Сури вздохнула.
– Тупо. Теперь застряла.
– Вовсе нет! – Арион приподнялась на подушках. – Давай ближе ко мне.
Сури села, склонившись в сторону кровати. Арион изучила фигуру, подцепила нити пальцами и продела руки, освободив Сури от веревочки. Потом подхватила еще две нити, сложила фигуру вовнутрь и протянула девочке.
Сури изучила плетение, облизнув верхнюю губу. Потом снова заулыбалась, сунула пальцы в центр и потянула. Фигура расправилась и скользнула ей обратно на руки. Согнув два пальца, Сури опять поменяла конструкцию. В тот же миг обе радостно рассмеялись.
– Меня никогда так не делала! – воскликнула Сури.
– Я тоже. Но ведь у нас и рук не по четыре, а по две.
Сури позволила веревочке соскользнуть с пальцев, и та снова стала простым кольцом.
– И еще. Вместо «меня не делала» надо говорить «я не делала».
Сури засомневалась.
– Уверена?
– Совершенно уверена.
Сури снова положила голову на волчий бок.
– Тебе лучше?
Арион кивнула и поняла, что боль не исчезла, просто затаилась на время. Головокружение тоже стихло. Желудок успокоился, и она даже слегка проголодалась. Почувствовав себя лучше, Арион приободрилась, прикрыла глаза и стала напевать, чтобы создать резонанс, однако сила ее по-прежнему оставалась заблокирована. Искусство не откликалось. Отсутствие знакомого ощущения пугало, ее словно разбил паралич. Вдруг сила не вернется?
Хотя в юности Арион спокойно обходилась без Искусства, сейчас ей верилось в это с трудом. Утратить дар хуже, чем лишиться рук или ног. Она стала калекой! Арион ужаснулась. Страх накатил, угрожая затопить ее без остатка.
«Я не буду об этом даже думать, по крайней мере, не здесь и не сейчас».
– Ты умеешь жонглировать? – выпалила Арион, уцепившись за вопрос, как за якорь, чтобы не соскользнуть в пучину.
Девочка посмотрела на нее с недоумением.
На столе Арион заметила свой пояс с подсумком.
– Вон там лежат три камешка. Можешь подкинуть их и удерживать в воздухе одновременно?
Сури улыбнулась. Она вынула камешки из сумки, встала на колени и с легкостью подбросила все три в воздух. Хотя потолок был низким, девочка его не задела. Ловя и швыряя камешки, она вскоре заставила их двигаться плотным кольцом.
– Ты так уже делала.
– Тура научила меня… то есть Тура научила я.
– Нет, – сказала Арион. – В этом случае надо говорить «меня».
– Уверена?
– Совершенно уверена.
Сури снова посмотрела на нее недоверчиво. Арион улыбнулась. И не потому, что девочка усомнилась в ее познаниях в фрэйском – Сури жонглировала, не глядя на камешки. Они летали друг за другом, и руки ловили их сами по себе. Представление вышло впечатляющим. Не то чтобы Сури жонглировала лучше всех на свете, но ведь это была девочка-рхун, совсем юная. Арион учили, что рхуны ненамного разумнее животных и разительно отличаются от фрэев и дхергов отсутствием интеллекта. Рхуны не умеют думать, как люди. В основном они действуют инстинктивно. Любое сходство с высшими существами – подражание или совпадение. Однако в данном случае это было маловероятно. И Персефона, и девочка говорили на фрэйском, и девочка жонглировала куда лучше самого принца. Вдобавок плела сложнейшие фигуры просто для развлечения. Как такое возможно, если рхуны не способны думать?
– Кто такая Тура? – спросила Арион, когда Сури поймала камешки и потянулась к сумке.
– Была меня другом. Она вырастила я.
– Нет, надо говорить «Была моим другом и вырастила меня».
Сури скривилась, потом пожала плечами.
– Вы поссорились?
– Почему поссорились?
– Ты сказала, что Тура была твоим другом.
– Она умерла.
Обыденность тона поразила Арион.
– Что ее убило?
Сури посмотрела на нее недоуменно.
– Ничего. Просто умерла. Старая была.
Арион заглянула в темно-карие глаза Сури. Увидев свое отражение, она задумалась, не пытается ли Феррол дать ей знак.
– Почему за мной смотришь только ты? – спросила Арион.
– Не только меня, – ответила Сури. – Персе…
– Не только я.
Девочка-рхун вздохнула и закатила глаза.
– Персефона смотрит тоже, и старуха. Другие работают. У нас времени больше. Мне следует… – Она смолкла, ожидая замечания от Арион. Его не последовало, и Сури продолжила: – Следует решить костяную загадку, но я… – она снова замялась, – могу подумать и здесь.
– Что за костяная загадка?
– Спрашивала у богов про будущее. Они ответили костями цыпленка. – Сури вытащила почерневшую палочку. – Эта очень сильна. Предупреждает об ужасном чудовище. Сила его огромна. Оно всех нас убьет. Думала, это Грин – большущая медведица, живет в лесу. Оказывается, она вовсе не медведь. Она демон, только не знаю, какой именно. Не знаю – не смогу остановить. Вот я и думаю над загадкой. Проблема в том, что времени у нас – до полной луны.
Удивление, которое испытала Арион, обнаружив столь похожего на фрэя рхуна, сменилось разочарованием: девочка верит в предрассудки вроде предсказания будущего по костям, в чудовищ и демонов. Возможно, она и не животное, но все равно существо весьма примитивное…
Сури не оправдала ожиданий Арион. На миг миралииту показалось, будто пропасть между рхунами и фрэями не так уж велика. Плетение фигур и жонглирование камешками буквально указывали на склонность рхунов к постижению Искусства. Сумей Арион предъявить доказательства, шок и отвращение на лице Гриндала стоили бы полученного ею удара по голове. И все же, несмотря ни на что, Сури была рхуном, и их разделяла бездна.
– Проснулась? – нервно спросила Персефона, входя.
Сури встала и потянулась.
– Смотри, – сказала она Арион, ткнув в Персефону. – Я пора уходить.
– Мне пора уходить, – поправила Арион.
– Уверена?
– Совершенно уверена.
Сури скривилась и покачала головой, потом заговорила с волком. Тот тоже встал и потянулся. Оба направились к двери вместе, и вдруг Сури замерла и обернулась.
– Не переживай. Оно вернется.
– Что вернется? – спросила Арион.
Сури лишь улыбнулась и исчезла в дверном проеме.
