Глава 27

Кажется, я почему-то легла спать голой, иначе откуда такие острые ощущения гуляющей по телу чужой руки и… скользящего по нежной коже груди меха. Голова пошла кругом, а внутри все замерло в испуганном предвкушении: вот оно, долгожданное, с любимым мужчиной! О чем шептались подружки… И… Как сладко…

– Ди-и-ин, – простонала я, невольно подаваясь навстречу его руке. И удивилась своему голосу, необычно хриплому и томному.

– Да-а-а… моя кошка-крошка!

Надо же, какой большой, а как мурлыкать умеет!

Любимый склонился надо мной. Я посмотрела в его желтые, горящие словно звезды глаза. В них была и любовь, и нежность, и… желание… Мое сердечко билось, как не билось никогда, даже после оборота, когда я зверем носилась по лесу до изнеможения.

– Люблю, – прошептал мой тигр.

И припал губами к моему телу. Целовал, чуть прикусывая ставшую невозможно чувствительной кожу, а я плавилась от его ласк. То отстранялась, то приникала к нему…

– Моя…

У меня вырвался протестующийся писк, когда Дин всего лишь на мгновение лишил меня своего жара. А дальше… Словно солнце ворвалось в комнату и заиграло яркими лучиками в хороводе. Я могла только вскрикивать и… отчаянно хотела чего-то большего. Но чего, сама не понимала. С наслаждением слушала хриплое дыхание моего мужчины, раскрываясь перед ним все больше и больше.

Ушла робость, пропала неловкость. Да весь мир исчез… Я поняла, что хочу его. Больше глотка воздуха хочу! Хочу везде… А он продолжал ласкать меня внизу, сводя с ума, заставляя выгибаться дугой.

И когда мы стали одним целым, когда он со счастливым рыком проник в меня, делая своей окончательно, я закрыла глаза и поблагодарила Луну и Батюшку Солнышко за волшебный дар. Стоило столько ждать, мечтать, верить и пройти трудный путь, чтобы насладиться тем, что я сейчас испытываю. Чтобы получить Дина, подарившего мне любовь и окунуться в его тепло и желание.

Хотелось плакать, смеяться и обнять весь мир, так велико было мое счастье. Миром стал для меня Дин – единственный и любимый. Вот я его и обняла руками, ногами и хвостом, уткнувшись носом в шею, словно приросла к нему. В груди громко урчала каракал: «Мое-е-е!»

Зверь Дина проглядывал через желтые глаза, меняя зрачок, разрез и выражение – от полного довольства и любви до хищной жажды обладания истинного собственника. И измененная рука-лапа на моем бедре утверждала, что я «его добыча-а-а и только его-о-о…»

Немного погодя, придя в себя, я решила оглядеться и, наконец, вылезти из кровати. Бросила косой смущенный взгляд на своего мужчину, потянула к себе простыню прикрыться, но весьма довольный, широко улыбающийся Дин, как только я встала, дернул ткань на себя, оставив меня голой. Хвост сам по себе обернулся вокруг бедер, прикрыв самое сокровенное, а грудь я руками накрыла.

– Савери, любимая, убери руки, дай насмотреться на тебя, – хрипло попросил Дин, сел и, поймав меня за ногу, начал придвигать к себе.

Я послушно опустила руки, но жар смущения опалил лицо, и, спрятав лицо за волосами, подалась в тигриные объятия. Дин крепко обнял за бедра, прижался щекой к моей обнаженной груди, потерся, разметав рыжие пряди в стороны. Я смотрела чуть сверху и выглядели мы невероятно чувственно отчего по моему телу побежала новая дрожь желания.

Дин жадно вздохнул, поднял лицо и позволил мне увидеть понимающие ярко-желтые глаза, сейчас почти полностью трансформированные в звериные, видно сильно и его зверь желал нового слияния.

– Я люблю тебя, Савери, ты веришь мне? – хрипло спросил он.

– Если бы не верила, не знаю как дальше жить смогла бы, – робко ответила я.

Дин лизнул мою грудь, словно опалив жаром. А потом с досадой проворчал:

– А я не знаю, как оставшееся до свадьбы время дотерпеть, пока ты без моей метки брачной ходить будешь. Свободная. Красивая и…

– Твоя и только твоя, – прервала его на полуслове и наклонилась поцеловать, чтобы понапрасну не сомневался. Вдоволь нацеловавшись, попросила с улыбкой: – Покажи мне мой дом. Я столько времени о нем мечтала! Ну очень хочется посмотреть!

– Тогда начнем с бани, заодно и помоемся, – довольно улыбнулся в ответ Дин и встал с кровати, огладив мои бедра. – Я тоже часто думал об этом дне, чтобы привести в свой дом любимую женщину, будущую мать моих детей. В баню вместе ходить.

– Счастье-то какое… – у меня горло перехватило, так расчувствовалась.

Неожиданно Дин замотал меня в простыню, подхватил на руки и вынес в коридор, а там с хитрой усмешкой спросил:

– Ты меня крепко любишь?

– Ты же знаешь, что крепче некуда, – возмутилась я, шлепнув Дина по обнаженной груди.

– Тогда за котятами долго не станет, после бани посмотрим опочивальни. Я сразу три для детишек сделал! – самодовольно похвастался будущий отец.

– А у меня будет светлица? – вспомнился мне дом на родине.

Дин толкнул ногой соседнюю дверь со словами:

– Вот прямо здесь и будет.

В полупустой, в моем представлении, светлице я увидела на стене небольшое зеркало в резной деревянной раме, в котором заметила свое отражение и испуганно вскрикнула:

– Стой!

Мы оба смотрели в зеркало, разглядывая Дина с масленно блестящими глазами и меня, – ох, елки зеленые! – лопоухую, веснушчатую, рыжую «красавицу» с большущим желто-синим фингалом под глазом. Хороша невеста, нет слов!

И тем не менее, любимый меня хочет, причем, судя по… восставшей плоти, очень хочет.

Я спрятала лицо у него на груди и простонала:

– Стыд-то какой! Моя первая ночь… утро… любимый, а я такая… страшная. Невестушка, называется! Что ваши амы скажут? Что у тебя жена драчливая и склочная?! – Потом, вспомнив подробности вчерашней потасовки, заявила: – Знаешь, они сами виноваты! Невесту оскорбили, на Шая бессовестно вешались, в драку полезли – вполне заслужили.

– Выглядишь просто чудесно! – мурлыкнул Дин, выходя на лестницу.

Я лишь попискивала от восторга, когда он легко пронесся по двору со мной на руках. Какой же сильный муж достался, сама себе завидую.

После того, как мы вдоволь подурачились в бане, хозяин дома снова замотал меня в простыню, подхватил на руки и понес осматривать свои владения. Огромные деревянные хоромы оказались ничуть не меньше или скромнее, чем у главы клана и привычных в Волчьем клыке. Все новенькое, добротное, массивное в расчете на размеры и вес хозяина-тигра. Вся утварь из светлого южного дуба. Плетеные и тканые цветастые ковры, и коврики на дощатых полах. Огромная печь в трапезной на первом ярусе. Есть даже диван, наподобие того, что в княжеских покоях видела. С десяток разных комнат, но жилая одна – опочивальня Дина, вернее, наша с ним теперь. Остальные словно ждут будущую хозяйку, то есть меня.

Я жадно рассматривала южные хоромы, мысленно уже прикидывая, что и как хотела бы сделать по-своему, чтобы обустроить свое логово, как в Волчьем говорили.

– Мне можно кое-что поменять здесь так, как хочу?

– Это твой… наш дом, ты тут хозяйка – тепло и уют на тебе. Как сделаешь, так и будет. А обо всем остальном позабочусь сам. Это моя обязанность. Кстати, в кладовой посмотри. Там много чего нужного ждет хозяйкиной руки.

Я запрыгала, запищала от радости, крепко обняла любимого за шею и расцеловала:

– Ты сейчас подарил мне мечту. Одну из них.

– А какие остальные? – коварно улыбнулся гордый хозяин.

– Обрести любимого мужа, семью… детей, – последнее слово я прошептала.

– Значит, я легко исполню все твои мечты, любимая, – весело посмотрел на меня желтоглазый, счастливый, лохматый жених. – Я у тебя уже есть, за остальным дело не станет.

– Пошли одеваться и во двор? – едва не пела я.

Надев новое, купленное на ярмарке, красивое, зеленое платье, с пышным легким подъюбником и рукавами до локтей, я покрутилась, любуясь летящей юбкой. Заплела волосы в косу и уложила вокруг головы, заколов красивым гребнем. И тут мне на грудь скользнуло тяжелое украшение, которое нарочно подкравшийся Дин завязал на шее. Опустив голову, не веря глазам, я рассматривала невиданной красоты, богатое ожерелье с драгоценными зелеными каменьями – изумрудами.

– Для моей любимой все, что у меня есть, – довольно пророкотал Дин.

Я медленно обернулась, положив руку на ожерелье, и совсем оторопела: Дин взял с комода большой ларец и протянул мне, открыв крышку, а та-а-ам…

– Ой, я же еще не жена тебе, а ты такие подарки делаешь, – просипела я, не решаясь прикоснуться к горке драгоценных украшений.

– Ты – моя единственная любовь, другой не будет, никогда. Все это я собирал для тебя, поэтому и ждать обряда незачем. Ты моя, а я твой со всеми потрохами. Чего уж за камни бояться, когда сердце тебе отдал?

Прижав ладони к пылающим щекам, я смотрела на серьезного, внимательно глядящего на меня Дина. И не могла поверить, что это происходит со мной. Особенно сейчас, когда я хоть и нарядная, но с этим дурацким фингалом под глазом.

– Ну почему самый счастливый день в моей жизни должен быть обязательно испорчен синяком? Обязательно какая-нибудь червоточинка найдется, – досадливо проворчала я, невольно коснувшись саднящей скулы.

Дин немного помолчал, как-то даже недоумевая, а потом, отбросив ларец на комод, подхватил меня на руки и закружил. После поцеловал и насмешливо ответил:

– Сама виновата, могла бы о себе с вечера позаботиться, коль целительница, так нет, ты все над Эльсой ахала, а потом заснула. В следующий раз думай о себе хотя бы чуть больше, чем о болезных.

– Ой, я же хотела напроситься с Дарьей пойти в Женский дом. Может она согласится со мной часть работы разделить. Я же сильная знахарка и повитуха.

– Так тебе Эльса уже рассказала про наш Женский дом? – Дин с улыбкой покачал головой. – Ничего, если она ушла, ты сама найдешь его. В конце улицы стоит длинный дом, рядом с трактиром. В него со всего клана едут роженицы, да и с других кланов обращаются. Сильнее Дарьи повитухи в округе нет. Остальные слабенькие, только малую помощь оказать и могут. А тетушка старенькая уже, жалуется частенько, что сил не осталось. Так что тебе рады будут.

– Надеюсь, я очень люблю свою работу! – радовалась я, обнимая Дина за шею.

Эх, как же я полюбила вот так вот прижаться к нему и побыть хоть чуточку близко-близко, тесно-тесно!

Летняя жара прибывала. Было душно и жарко. Время будто вернулось на три недели назад. Только вместо Эльсы сегодня я сижу за столом для новобрачных рядом с Дином и постоянно трогаю брачную метку.

– Болит? – шепнул теперь уже самый настоящий муж мне на ухо, ласково приобняв за талию.

Я поморщилась невольно, а потом ворчливо призналась:

– Ты такие клычищи огромные отрастил, что думала: все, загрызет меня бедную, несчастную голодный тигр.

– Ой ли, уж такая несчастная? – тихонько хихикнула сидящая за соседним столом ама Лизавета.

Повезло мне со свекровью, да и с другими родственниками.

– Как тяпнул за шею клычищами, так там что-то хрустнуло даже. А вы сомневаетесь, – весело пожаловалась я.

Матео одним залпом хлобыстнул чарку наливочки, вскинул серую бровь и насмешливо поинтересовался:

– Может это возраст дал знать? Чай не молодка уже, вот шея и хрустит…

– Что-о-?.. – опешила я.

– А коленки не ноют? – продолжал подтрунивать Матео. – А то Дарья вон все жалуется, что ходить ей тяжело в последнее время.

– Пока еще нет, спасибо за заботу, – передразнила я свекра.

– Тогда я бы поспешил с ребятишками, – сообщил о своем желании глава клана.

Жених только посмеивался, поглаживая меня по спине.

– Поспешишь, народ насмешишь, – подняла палец вверх, – а я предпочитаю делать все по уму.

Мы болтали по-семейному, а вокруг гуляли гости. Со всех селений приехали поздравить. Причем дальние веселились во всю – отплясывали и искренне кричали пожелания и тосты. А вот соседи из Елового, особенно солидные амы, улыбались реже, когда тяжелый взгляд амы Лизаветы или аты Матео проходился по рядам. Вот от этого сидела я вроде и счастливая, но с грустинкой.

Мне пошили красивое шелковое платье жемчужного цвета с пышным подъюбником и открытыми плечами, справили туфельки из светлой кожи. А уж какое ожерелье дорогущее преподнес Дин! Заморское, с Желтой стороны, только там умеют такие делать. В волосах у меня белые цветы любимой аррайи и жемчуг. Дин в Храме Луны чуть не обернулся при моем появлении от восхищения. Каждая гостья это заметила и во время танцев уже ни одна даже не дернулась в сторону моего мужа, лишь косились завистливо. А мы, словно прикипев друг к другу, танцевали, касались, пили глазами, кажется, саму душу. В груди мурчали наши звери, рассказывая на своем, кошачьем, о любви.

И вот, присев отдохнуть, я вновь задумалась об отношении ко мне женщин клана – настороженном, опасливом, словно я враг им. И не могла понять, в чем причина? С грустью вспомнила первый день, когда пришла в Женский дом, как в Еловом назвали здание, где ама Дарья принимает будущих рожениц. Интересно, что построить его рядом с трактиром пришло в голову родственнице Мишека и Дашека, вышедшей замуж за сына трактирщика. Предприимчивая гиена вовремя смекнула, что народ приезжает отовсюду и не у всех есть родня, у которой можно остановиться. А кушать хочется всем. И отпраздновать рождение детей опять же.

Ну а я… Не поверили мне, что я сильная, одаренная повитуха. По поводу знахарки лишь презрительно хмыкали и не подпускали. Я несколько дней пыталась доказать, что могу быть полезной, но все бесполезно. Открыто меня, жену наследника клана, не обзывали и не выгоняли, но нежелание иметь дело со мной было таким явным, что я сдалась. Больно, конечно, но у меня есть Дин и наш дом.

Потом мы поговорили с Дарьей за ужином у родителей Дина, но она так и не смогла убедить изначально настроенных против меня женщин, даже слушать не захотевших, что я настоящая целительница, а не пустозвон.

Хвеся заступалась за меня, но и ее постигла участь изгоя. В женскую компанию нас не принимали. Но скучать и переживать нам было некогда. Мы вместе проводили время в ожидании моей свадьбы, занимаясь своими домами. Зато теперь не стыдно гостей пригласить в уютный дом с черепичной крышей, за белым штакетником. Вечерами мы с Хвесей шили, вышивали и учились плести местные коврики под руководством Лизаветы и Дарьи. Они с удовольствием учили нас всему, что знали сами. Частенько у нас засиживался Мирон, с которым у Дина дела. А мы с лисичкой исподтишка любовались нашими суровыми мужчинами.

Зато меня признали еловские детишки. Как-то раз, когда я ходила по полю, собирая траву для настоек, помогла мальчишке, поранившему ногу. Мы вместе вернулись домой, потом слово за слово разыгрались. Спустя день мальчишка прибежал с другом, и теперь к нам во двор бегает едва не половина местных детей. Мы с Хвесей развлекаем их играми, которые знаем с детства. Повитухой я приняла половину детей из Волчьего клыка, так что мне не привыкать дружить с малышней и занимать их.

Вот и сегодня на свадьбе моему счастью искренне радовались именно дети. Мы с Хвесей водили с ними веселый хоровод и дружно пели смешную, задорную песенку под музыку, а они громко подпевали. И вновь удивительное дело: из соседних сел нас все поддерживали, Дина хвалили за жену, а свои качали головами. Даже слышала шепоток: «Непутевая, как дите неразумное, один ветер в голове…» и прочие неприятные и обидные слова. За что? Непонятно!

Свадьбу отгуляли к ночи, а после сидели с мужем и разбирали подарки. Я повертела пару только что не битых молью шерстяных носок:

– Им небось лет десять, не меньше.

Дин усмехнулся понятливо, почесал за ухом с досадой и пообещал:

– Ничего, разберутся со временем и все наладится.

– В чем разберутся? – Я отложила видимо не нужные неведомым хозяевам носки в сторону и, подняв многочисленные юбки, села к мужу на колени и приникла к его груди.

Мое сказочно красивое платье раскинулось пышной пеной на ногах Дина. Он запустил пальцы мне в волосы, погладил и тихо ответил:

– Что они дальше своего носа не видят. Потерпи немного, я позабочусь об этом.

А дальше был, наверное, самый нежный наш поцелуй – теплый, мягкий, забирающий все тревоги и обещающий любовь и защиту.