— Вас понял, товарищ Маршал Советского союза. Есть. Так точно. Так точно. Служу Советскому Союзу. Есть…

Положив трубку на рацию так, как будто она была фарфоровая — Карпухин вытер некстати выступивший пот со лба. В Спецназе ГРУ самым старшим по званию был полковник (это при том, что отряды спецназа в Афганистане давали 70–80 процентов результатов), у них старшим по званию, начальником седьмого управления КГБ СССР, к которому и относилась группа А был генерал-лейтенант госбезопасности, сейчас армейские звания соответствовали званиям в госбезопасности и это было не самое высокое звание — раньше к примеру звание Генеральный комиссар госбезопасности соответствовало званию Маршала Советского Союза. Но сейчас ему ставил задачу лично первый заместитель министра обороны СССР, руководитель Оперативной группы Министерства обороны СССР по Афганистану Маршал Советского союза Сергей Федорович Ахромеев, сейчас находящийся, по сути, в зоне боевых действий, на авиабазе Баграм в шестидесяти километрах от Кабула, которую обстреливали из ракетных установок боевики…было от чего выступить поту…

— Каталин. Каталин, мать твою!

Самый молодой боец в группе появился как из-под земли.

— Десять минут. Приказано выступать. Готовность буду проверять лично. Пошел!

Боец исчез.

Через несколько минут — несколько боевых троек: черное германское снаряжение, титановые шлемы, необычно выглядящее оружие — стояли в ожидании приказа во дворе недостроенного здания виллы.

Карпухин, командующий на точке пять, был немногословен — как всегда.

— Пробиваемся к посольству. Работаем вытеснением. Е…ь конкретно все что шевелится. Двигаемся…

Метод «вытеснения» — очень эффективный метод, довольно сложный по исполнению, но предельно эффективный. Суть его — в командной работе. При движении, стандартная практика предполагает выдвижение колонной по одному, при этом у первого солдата в колонне — сектор наблюдения и обстрела не меньше ста восьмидесяти градусов. При работе по методу вытеснения, бойцы делятся на боевые тройки, которые идут с минимальным расстоянием между бойцами, в нарушение устава, который запрещает сдваивание при атаке. За каждым закреплен сектор обстрела, на острие чаще всего пулеметчик, простреливающий коридор, при интенсивном противодействии — даже непрерывным огнем, на флангах — автоматчики. В итоге — сектор обстрела для каждого бойца сокращается втрое, со ста восьмидесяти градусов до шестидесяти, стрельба идет на любое движение, короткими очередями простреливаются все опасные с точки зрения засады места. Немцам так удавалось продвигаться вперед в Сталинграде, при самом интенсивном противодействии, какое только могло быть. А афганские моджахеды, хоть и из полков Аль-Исра — послабее были, что советских солдат, что солдат Вермахта.

Разбились на тройки, навьючили на себя снаряжение. Пулеметов не хватало — но боеприпасов было достаточно, по крайней мере, для того, чтобы пробиться к посольству. Город помнили все — когда их только перебросили сюда, Карпухин заставлял их и ходить и ездить по различным районам города, учить карту, совать нос во все закоулки, чтобы ориентироваться в Кабуле как в собственной квартире. Их натаскивали на борьбу с терроризмом — но все они прошли Афганистан как минимум по разу, тогда существовала такая практика, спецназ КГБ воевал в составе агентурно-боевых групп Каскад. Значит — и с тем, что творится в городе — справятся…

Несмотря на то, что в город перебросили крупные силы, аж четыре полка муджахеддинов Аль-Исра, пакистанских парашютистов — для миллионного Кабула это была все равно, что капля в море. Армия и царандой в основном разбежались, городские бои превратились в череду стычек в разных районах города, с обеих сторон (афганских властей и моджахедов) — сорбозы отвлекались на грабеж. Начали грабить дуканы и рынки, ринулись в городок советников — потому что им сказали, что в квартирах шурави много всякого добра, а еще больше добра можно получить, украв женщину или ребенка шурави. В городке советников они встретили сопротивление буквально взвод охраны, оказавшиеся дома мужики и бабы, русские бабы, шурави-ханум, взявшиеся за оружие, которое нелегально было во многих домах. Этого — оказалось достаточно, чтобы отразить первый натиск душманов, а перешедшие на сторону афганского президента Наджибуллы пехотинцы отказались идти на штурм советского городка и взбунтовались. К концу первого дня беспорядков и переворота — в Кабуле произошло уже несколько перестрелок между сторонниками боевиков и верными Наджибулле частями. Брататься с бывшими врагами плохо получалось как с одной, так и с другой стороны, слишком много было накоплено обид и претензий друг к другу. Некоторые верные Наджибулле части дезертировали или вышли из повиновения как только увидели входящих в город муджахеддинов. Вообще, это не походило на настоящий государственный переворот, нормальных боевых действий с четко выраженными сторонами было мало, в основном это были либо вооруженные стычки, либо грабежи. Власть просто рухнула, и каждый делал то, что хотел.

Первых террористов они встретили на улице Майванд, до этого уклонялись, но эту улицу миновать было невозможно. Они начали переходить улицу — Карпухин пожалел, что не переоделись душманами, поосторожничали — как вдруг от ИФА, на которую кто-то что-то грузил, вынося из дукана — кто-то окрикнул их. Полянских, их штатный «переводчик» ответил гортанным «на-а, на-а», что значило «нет, нет» — а в ответ услышал визгливое «Аллах Акбар!».

— К бою! — крикнул Карпухин, открывая огонь — продвигаемся вперед!

С того места, откуда они шли — ударила снайперская винтовка, снайпер всегда шел в их группе последний, при необходимости прикрывая группу. Расстояние было метров сто, даже меньше — но и тут, точный снайперский и автоматный огонь моментально выкосили боевиков, грабивших дукан. Проблема была в том, что ожила вся улица — бандитов было достаточно и сейчас они выскакивали на улицу с оружием в руках, как собаки, сбегающиеся на лай своего сородича.

— Продвигаемся вперед! Темп, темп, темп!

Альфовцы, стреляя на ходу, двинулись вперед, уже полушагом, полубегом, подавляя сосредоточенным огнем противника, контакта с которым невозможно было избежать и, не тратя времени на противника, который был им не опасен. Попадание избежать не удавалось — но боевики были слишком глупы, чтобы стрелять по ногам — а торс и голову альфовцев защищали шлемы и бронежилеты повышенной степени защиты. Так, отстреливаясь, они вышли на Дар уль-Амман.

Сначала Карпухин подумал — п….ц, вляпались. Горящая техника на улице, трупы и сбитые сильным взрывом ворота посольства. Потом понял — если идет перестрелка, значит, не все еще потеряно, в посольстве сопротивляются и они подоспели как раз вовремя.

У посольства были уже более значительные силы, их подвезли на грузовиках и микроавтобусах, только в зоне видимости было человек сорок, не меньше. Грузовики стояли наподобие баррикады, и если эти ублюдки займут позиции….

— Хохол!!!

Хохол, Димка Стецко, двухметровый гигант, по команде упал плашмя на живот. У него не было никакого оружия кроме Стечкина с боезапасом и нескольких гранат РГД — но ему оно не сильно было нужно. Потому что Хохол носил куда более страшное оружие — на спине, на самодельном станке — кронштейне у него был АГС-17 со снаряженным барабаном на двадцать девять выстрелов. Никто кроме Хохла не мог носить на спине такую тяжесть, и никто кроме Хохла не мог выдержать издевательство, возникающее при стрельбе из такого оружия, установленного на спине. Но у них был Хохол, и это было их джокером, картой, которая могла побить любую другую.

Автоматы с обеих сторон ударили почти одновременно — и тут же зачавкал гранатомет. Каждая граната — это пятьдесят квадрантных метров сплошного поражения, по осколочному действию она превосходит снаряд ОФЗ от боевой машины пехоты. Стрелок из АГС бил короткими очередями, грамотно и экономно укладывая шахматку, улица перед посольством буквально кипела разрывами, осколки рвали грузовики и человеческие тела, кто-то пытался бежать — но его поражали сосредоточенным огнем спецназовцы Альфы. Огневой налет длился примерно минуту — но закончился полным разгромом окружающих посольство моджахедов. Среди бойцов Альфы — потерь не было.

— Пошли! Хохлу помогите!

Продираясь через площадку, усеянную изорванными человеческими телами, мимо иссеченных осколками дымящихся и горящих машин, стреляя на всякий случай одиночными, чтобы кто-то случайно не ожил и не ударил им в спину — они вышли к главным воротам посольства. Будка свернута, ворота вывернуты, часть стены повалилась — это что же такое должно было взорваться, тут же на века строили?! Кто-то крикнул — «Свои» — и в ответ услышал «Аллах Акбар!». Понятно — духи проникли внутрь.

— Гранатами — огонь!

Не дожидаясь, пока гранату выкинут им под ноги, альфовцы перебросили через стену по РГДшке, вперед выдвинулась штурмовая группа. Она была вооружена пистолетами АПБ, и у нее было то, чего не было во всех вооруженных силах Советского союза. Только во внутренних войсках было, да и то в малом количестве, личному составу только на занятиях показывали. Светозвуковое устройство «Заря», звуковая волна как при разрыве 122 миллиметрового снаряда и выжигающая глаза вспышка. Сразу две бело-черные, круглые, с ребристым донышком гранаты летят через забор, штурмовики уже наготове — живые машины, закованные в броню.

— Бойся!

Двойной взрыв, озаряющая темноту вспышка и дикий визг, как будто режут свинью.

— И-и-и-и-и-л-л-л-а-а-а-а!!!

Уже стемнело, за разрушенными воротами посольства — асфальтовый пятачок, какие-то камни, ворота, дальше — что-то типа Волги, сгоревшей. Через бронированное стекло швейцарского шлема почти ничего не видно, хорошо, что они догадались присобачить к Стечкиным небольшие фонари на самодельных кронштейнах. Развесовка страдает и быстро пистолет не выхватишь — но сейчас эти фонари как нельзя кстати. Лучи фонарей выхватывают из темноты сидящих, лежащих, хаотично двигающихся, ослепших боевиков, как только это происходит, палец нажимает на спуск и — еще один моджахед направляется к Аллаху. Двадцать патронов в магазине, двадцать первый в стволе, отдачи почти нет, пули ложатся по световому кругу — а за спиной уже входят товарищи, поддерживая автоматным огнем и добивая тех, кто еще здесь жив.

Откуда-то из темноты, от одного из зданий посольства, гремит автоматная очередь, один из штурмовиков падает — и шквальный огонь обрушивается на позицию стрелявшего.

— Свои! Свои!

— Свои! Мать!

Что-то горит…