Гвардии генерал-майор Александр Иванович Лебедь, только что назначенный командующим 106-й гвардейской воздушно-десантной дивизией — с утра чувствовал себя хреново.

Очень хреново.

Причина? Да все та же самая — только прибыл на место, с должности зам командующего семьдесят шестой гвардейской воздушно-десантной дивизии. Не успел принять дела — пошло знакомство с личным составом, как в формальной, так в неформальной обстановке. В неформальной — это значит в бане, на охоте, часто с бабами, всегда — с водкой. Генерал Лебедь водку переносил… не то что бы хреново, хреновыми были последствия ее употребления.

Смысла идти домой не было — встреча с супругой могла только ухудшить состояние и так гудящей как колокол головы — поэтому, генерал решил домой не ходить, остаться ночевать в кабинете. Благо там, как и у любого строевого офицера — наготове была кровать-раскладушка.

С утра, генерал стал лечиться. Лечился он совершенно бесхитростным способом, «подобное лечат подобным» — но меру знал, лечение не переходило в перманентный запой. Хряпнув пятьдесят граммов, он закусил сухой коркой хлеба и начал приводить себя в порядок. В этот момент зазвонил телефон.

Лебедь сначала не понял, только матюгнулся про себя — но телефона принялась еще сильнее болеть только-только успокоившаяся голова. Только секунде на двадцатой генерал-майор понял, что звонок какой то не такой.

Короткий взгляд на стол. Черт… правительственный… и красным глазком мигает.

Едва не упав, Лебедь бросился к столу, хватил трубку.

— Командующий сто шестой гвардейской воздушно-десантной дивизией, гвардии генерал-майор Лебедь у аппарата — представился он. При разговоре по телефону правительственной связи представляться следовало именно так, а не просто «алло». Это для того, чтобы собеседник на том конце знал, кто именно взял трубку и не сказал лишнего, если трубку взял кто-то не тот.

— Товарищ гвардии генерал-майор, сейчас с вами будет разговаривать командующий, генерал армии Сухоруков

Генерал армии Дмитрий Семенович Сухоруков пришел на пост командующего ВДВ после легендарного генерала армии Василия Филипповича Маргелова, основателя ВДВ в их нынешнем виде. После грубоватого Маргелова, который держал в кабинете двухпудовую гирю, не только для себя, но и для тех, кто претендовал на командные должности в ВДВ — Дмитрий Семенович казался военным интеллигентом, академиком. Однако, ему удалось завоевать уважение десантников именно своим хладнокровием, четкими и продуманными решениями, неустанной работой по повышению эффективности ВДВ, суровостью и требовательностью. Если при Маргелове ВДВ превратились из фактически обреченных на смерть частей для заброски в тыл в войска, которые могут на равных воевать с любыми частями НАТО — то Сухоруков сделал десантников способными не только воевать, но и побеждать даже танковые части НАТО как за счет высокого боевого духа, так и за счет усовершенствованной техники. Именно при Сухорукове началось осмысление афганского опыта и превращение ВДВ из просто частей парашютного десантирования — в части повышенной мобильности, способные сражаться в любых условиях и ненамного уступающих спецназу ГРУ. ДШБ, десантно-штурмовые батальоны — душманы боялись их как огня.

В восемьдесят седьмом году, обладавшего огромным опытом генерала армии Сухорукова сняли с должности — сделал это Горбачев, слишком опасно было держать на посту командующего ВДВ такого человека, нужен был подурнее. Сухорукова бросили на кадры, из министерства выгнать не успели — колесо провернулось в обратном направлении, и менее чем через полгода Сухоруков вновь принял ВДВ с наказом от маршала Огаркова — сделать так, чтобы зеленые береты при виде наших ВДВ… дальше лучше слова маршала не приводить. Сухоруков к случаям пьянства относился резко отрицательно, кроме того — еще помнилась антиалкогольная компания — и генерала Лебедя прошиб холодный пот. Мысль была только одна — кто-то вчера позвонил в штаб ВДВ и доложил командующему, что новый командующий сто шестой устроил с подчиненными распитие спиртных напитков, переросшее… генерал Лебедь не помнил, во что именно переросшее, но напридумывать можно многое. Его назначал не Сухоруков — значит, и снимет без вопросов.

— Александр Иванович? — отозвалась трубка негромким, спокойным как всегда голосом командующего

— Так точно, у аппарата — поспешно отрапортовал Лебедь

Командующий помолчал, возможно что-то почувствовал по голосу

— Довожу обстановку. В Афганистане резко обострилась обстановка, активизировались душманы, идут бои во всех городах, в том числе и в Кабуле. Только что доложили, что отряд боевиков штурмует советское посольство.

Генерал Лебедь застонал, он помнил Афганистан, не хотел туда возвращаться ни за какие коврижки.

— С вами все в порядке? — осведомился Сухоруков

— Так точно, товарищ командующий — отрапортовал Лебедь и простецки добавил — голова вот только болит.

— Приведите себя в порядок. Боевой приказ — дивизию поднимайте по тревоге, выходите к аэродромам взлета. Выдать боевые патроны. Действовать по плану «Кавказ». Быть готовыми к парашютному десантированию.

Парашютное десантирование означало, что возможно какие-то города, а возможно и весь Афганистан, по крайней мере, основной аэродром страны Баграм — уже находятся в руках моджахеддинов.

— Так точно.

— Вы давно на командовании? — осведомился Сухоруков

— Двенадцать дней, товарищ генерал армии.

Трубка хмыкнула

— У вас там есть здравый комполка, пятьдесят первого. Орлов фамилия. Имейте это в виду. Но с вас я ответственность не снимаю.

— Так точно.

— У вас два часа. Хватит?

— Так точно.

— И… приведите себя в порядок.

Черт… все же понял.

Генерал-майор Лебедь положил трубку на аппарат так, как будто она была фарфоровая, взревел раненым зверем

— Кто там?!

В кабинет заскочил испуганный адъютант.

— Товарищ генерал-майор…

— Ты почему… — Лебедь не договорил — ладно… поднимай всех по тревоге. Выдать боевые патроны, проверить технику. Час времени, чтобы мотнею подобрать! Выходим к аэродромам взлета!

— Так точно!

— Офицеров — срочно сюда. Орлов на месте?

— Так точно — ответил перепуганный адъютант, хотя не знал так ли это.

— Его ко мне. Немедленно!

— Есть.

Оставшись в кабинете, генерал-майор Лебедь огляделся в поисках чего-то, что можно было бы съесть или выпить… от запаха. Болела голова… и еще было дурное предчувствие. Очень дурное.