Хвала Аллаху, что даровал он усладу для души правоверных, и дома и в пути — везде, где найдется огонь и немного бумаги, чтобы скрутить самокрутку. Ну, а чем набить самокрутку в Афганистане — проблем нет, растет буквально за порогом, лучшая в мире конопля. Простым сорбозам не полагается ни женщины, ни даже бачи — но есть конопля, и значит, мир прекрасен.

Ахмед, пулеметчик пулеметного расчета одного из расположенных на самой границе укрепленных районов, откинулся на уже порядочно прогретые солнцем камни, и сделал первую, самую сладкую затяжку. Затяжка, когда дым еще недостаточно горяч, чтобы обжигать легкие и лишать уставшего правоверного всякого удовольствия, когда конопляная смола только-только разогревается в косяке и первые ее пары проникают в легкие. О, Аллах, воистину, этот мир создал Ты, если Ты так позаботился о своих рабах…

Рядом сидели еще трое — расчет китайского пулемета ДШК, охраняющего вход в пещерный комплекс. Этот пулемет поставлен здесь так, как ставит пулеметы в ущелье Пандшер воин по имени Ахмад Шах Масуд, Счастливый. В скале выдолблена ниша, причем закрывающаяся, от нее проложены рельсы. Если это надо — пулемет выдвигается, если никого нет — он находится в нише. Чуть дальше — расчет автоматического гранатомета АГС, очень ценной вещи, у муджахеддинов их почти не было, этот закуплен малой партией в Болгарии. Ниже — хорошо прикрытые позиции гранатометчиков. Точно такие же укрепления прикрывают другие направления похода к укрепленному району. Все позиции защищены каменными брустверами и блиндажами, в провинции Пактика много леса, горы покрыты лесом и с деревом в отличие от других районов страны проблем нет. Когда-то давно эта провинция поставляла дрова, которые в Афганистане продают вязанками на вес — по всей стране, в том числе в Кабул. Сейчас эта приграничная, со сложным рельефом местности провинция не поставляла в страну ничего кроме беды…

Ахмед был из числа молодых афганских беженцев, вставших на джихад, потому что надо было на что-то жить. В бандформировании Юнуса Халеса, в которое организационно входил их джамаат платили не так много — зато разрешали грабить, в том числе моджахедов относящихся к другим бандам. Их группа, охраняющая базовый район с немалыми складами, в которых только неуправляемых ракет было тонн пятьсот, а еще мины и много чего интересного. От этого зависело ведение боевых действий во всей Пактии и в половине провинции Нангархар, где спецназ недавно разгромил два базовых района. Не будет этого базового района — боевые действия сорвутся на целый месяц, если не больше.

Трое муджахеддинов, в том числе и Ахмед нежились на солнышке, в то время как четвертый наблюдал за обстановкой, изредка с ненавистью поглядывая на остальных. Его звали Абдул и среди всех муджахеддинов, он был изгоем — его не любили, не разрешали подходить, не делились пищей, не разговаривали. Все дело было в том, что он, в свои семнадцать лет глянулся мулле Салеху, командиру укрепленного района и одновременно руководителю местного исламского комитета. А что в этом такого? Если во время хиджрыили джихада рядом нет женщин — Аллах не запрещает совокупиться с другим правоверным, с ребенком или с халяльным животным. Потому-то Абдула как-то раз и позвал к себе в палатку мулла, а там снял с него штаны. Абдул ненавидел муллу — но боялся убить его, потому что знал, что убьют не только его, но и всю его семью в лагере беженцев. Такие были законы и нравы среди муджахеддинов — недаром возвращающиеся после переговоров советские офицеры первым делом мыли руки. Теперь Абдул был походно-полевой женой муллы Салеха, а днем он отправлял его на самый дальний пост.

Была тишина. Здесь, в Пактии природа вообще была удивительной — лес и высокогорье, почти что Швейцария, если бы не война можно было бы курорты горные строить. А сегодня небо было ясным и солнечным, но шурави тут не летали уже давно. Была политика национального примирения.

Никто из моджахедов не заметил, как в полутора километрах от них горный склон как будто едва заметно шевелится…

Группа состояла из девятнадцати человек — совершенно нетипичный состав для группы специального назначения, находящегося в свободном поиске. Обычно разведывательные группы специального назначения в Афганистане имели численность от двенадцати до двадцати четырех человек в зависимости от района поиска и задач, какие перед ними ставились. Двенадцать — разведывательные задачи, очень удобное число, делится без остатка на 2, 3, 4 и 6. Двадцать четыре — уже штурмовые действия по плечу, в Пактии, учитывая сложный рельеф местности минимальный состав группы спецназа был шестнадцать человек. Еще трое — особая офицерская снайперская группа — были приданы им для поддержки. Это был расчет ТСК, тяжелого снайперского комплекса, который собирался мелкой серией на опытно-конструкторском производстве Ижмаша. Сейчас было собрано больше двадцати винтовок в калибрах 12,7 и 14,5, изучалась возможность и целесообразность создания винтовки под калибр 23 и 30 миллиметров.

Сейчас этот расчет вышел на позицию и обустраивался, несмотря на значительное расстояние до цели все делалось медленно и осторожно, каждый из снайперов был накрыт сработанным своими руками костюмом из маскировочной сетки, чем-то вроде пледа была накрыта и позиция. У одного из офицеров была та самая, почти двухметровая винтовка, произведшая позавчера на спецназовцев 334 ООСПН неизгладимое впечатление, еще у одного наблюдательный прибор с дальномерной шкалой, дающий увеличение до шестидесяти крат. Последний прикрывал группу с автоматом АКМС с надетым прибором ПБС. Скоро ему на смену должен был прийти бесшумный снайперский комплекс, постановление о принятии на вооружение было подписано, но в войска он пока не поступил.

План операции был довольно простым и базировался на том, что никто и никогда не воспринимал как опасную дистанцию в полтора-два километра. Три специальные группы по девятнадцать человек в каждой должны были атаковать одновременно по трем направлениям, откуда можно было приблизиться к ущелью. Снайперы должны были максимально ослабить оборону противника и подавить, прежде всего, расчеты группового вооружения. Затем спецназовцы атаковали ослабленного и деморализованного противника. План не предусматривал использование вертолетов — душманы очень хорошо наладили систему ВНОС, теперь стоило вертолетам только вылететь, к примеру, из Джелалабада, как информация взлете и о том, в какую сторону пошли винтокрылые машины передавалась по рациям по эстафете и рано или поздно достигала нужных ушей. Скрытно подобраться можно было только по земле, для этого они шли всю ночь.

Сейчас первый номер расчета готовился к стрельбе, третий наблюдал в бинокль за тем, что происходит под носом, второй номер составлял стрелковую карточку, разглядывая цели в прибор наведения.

— Ориентир камень… Большой валун, от вершины пятьдесят и дальше левее.

— Вижу — подтвердил снайпер. Учитывая секретность новой разработки — винтовку доверили только снайперам Каскада-4, спецназа комитета госбезопасности.

— Левее сто — пулеметное гнездо, пулемета не наблюдаю, пулеметный расчет… четыре человека.

— Вижу.

Почему пулеметное гнездо было понятно — камни, бойницы и едва заметные рельсы — как две черточки, почти сливающиеся друг с другом на таком расстоянии.

— Расстояние один-четыре-три. Дальше пятьдесят и выше расчет РПГ. Расстояние один-четыре— семь.

— Вижу.

— Дальше позиции пехоты. Защищенные. Один пять ноль.

— Вижу.

Наблюдатель перевел прибор наблюдения на другой сектор, уменьшил увеличение прибора. Если бы он точно не знал, что ищет — никогда бы не нашел затаившихся на исходных спецназовцев. Штурмовые группы выйдут на сцену тогда, когда их работа будет сделана.

— Готовность?

— Готов.

— Огонь по усмотрению.

Снайпер выжидал какое-то время, пока успокоится дыхание, пока из головы пропадут лишние, не относящиеся к делу мысли. Только здесь и только сейчас.

Вдали щелкнуло как будто кнутом, только тихо — и снайпер выстрелил…

— О, Аллах, сегодня лучший день моей жизни…

— Не говори так, брат, иначе Всевышний пошлет на тебя кару.

— Кару. Да…

Моджахед не договорил — чуть в стороне от позиции вдруг взметнулся небольшой фонтан каменистой земли, стукнул отдаленный винтовочный выстрел — и горы скрали его звук, не позволяя определить, откуда именно был произведен выстрел.

— Что это?

Ахмед тупо смотрел на брата, стоящего в полный рост. В голове мутилось от выкуренного косяка, мир раскачивался как на качелях.

— Надо пулемет — тревожно сказал Абдул — шурави…

В прибор наблюдения стоящий сейчас на сорокакратном увеличении происходящее было видно куда лучше, чем в шестикратный оптический прицел со шкалой до двух тысяч метров. Пока на винтовке стоял именно этот прицел — промышленность Союза так пока и не смогла дать нормальный армейский винтовочный прицел хотя бы двенадцатикратного увеличения. Пришлось использовать прицел от НСВ с измененной шкалой оправок. Первая пуля подняла небольшой фонтан земли левее от цели, запахло пороховыми газами. Дульный тормоз-компенсатор сильно изменили, теперь он не давал ни вспышки, ни дульного пламени — но грохот все равно бил по ушам.

— Промах. Поправка два деления вправо. Вертикаль — норма.

— Есть. По стоящему.

Винтовка бухнула второй раз, выплюнула большую, блестящую гильзу. Патроны для этой охоты они снаряжали в Кабуле целый день вручную — пулеметные, конечно же, не подошли бы. Прибор для снаряжения гильз с мерками и калибрами входил в принадлежность винтовки.

— Попал, точно в центр.

Стоящего в полный рост брата — Ахмед так и не смог вспомнить его имени, как не пытался это сделать — вдруг переломило пополам и бросило вперед, из него вырвался целый фонтан крови, Ахмед видел это как в замедленной съемке. Потом он упал вперед, на камни, в спине у него зияла огромная дыра.

Абдул вскочил, бросился к воротам, прикрывающим станок с ДШК, и почти добежал — как вдруг что-то с размаху бросило его на эти ворота, он впечатался в них всем телом и стал медленно оседать на землю, брызгая кровью.

Ахмед понял, что дело дрянь, кто-то уже стрелял, в бессильной ярости опустошая рожки в невидимого врага — а он кинулся на землю, под защиту камней. Камни они таскали сами, на глине месили раствор — должны были защитить.

Пролежав так несколько секунд, он устыдился своей трусости — братья ведут бой с шурави, а он лежит, если мулла Салех узнает, то с него сдерут кожу заживо. Рядом так и сидел брат, с которым они курили косяк, он сидел так, словно вокруг не грохотал бой — и только присмотревшись, Ахмед затуманенным сознанием понял, что с ним не так — у него нет головы.

Потом в каменную кладку что-то ударило со свирепой силой — и головы не стало уже у Ахмеда. Старые, прокаленные дневным зноем и ночным холодом камни, из которых был сложен бруствер, пулю КПВТ не держали.

— Влево семьдесят, ниже тридцать гранатометчик.

— Вижу

Винтовка плюнулась последним патроном. Пули противно пели на излете, духи открыли огонь из пулемета наугад, поливали горные склоны из автоматов — но с определением дальности они все как один ошибались на пятьсот метров минимум.

Снайпер взял поданный магазин, присоединил его, изо всей силы потянул за затворную рукоятку. Единственная проблема этой винтовки — при передергивании затвора, усилие нужно очень большое, как на тренажере «силу давишь».

В остальном — оружие просто удивительное. Снайпер служил в Афганистане третью командировку и без проблем мог припомнить с десяток случаев, когда с такой винтовкой стоящая перед группой проблема могла бы решиться куда быстрее или без потерь.

— Готов

— Вправо двадцать, выше тридцать пулеметный расчет.

— Вижу.

Пуля сорвала пулемет со станка, на излете ударила в живот пулеметчика, сломав его пополам…

Боевики, обескураженные происходящим, сначала попытались предпринять атаку — тупую и жалкую, они не видели противника и били, куда Аллах укажет, просто боеприпасы переводили. Потом, после наглядного урока — а когда твоего сородича разрывает пополам урок более чем наглядный — боевики запаниковали и бросились бежать.

Через два часа снайперы, уже свернувшись и уйдя с позиций, подошли к спецназовцам, занявшим позиции прямо в центре укрепленного района — ждали колонну с бронетехникой и грузовиками для трофеев, до нее оставался еще час, но боевики вопреки обыкновению не попытались атаковать повторно, в эфире до сих пор были слышны панические крики. Часть спецов обыскивала духов и стаскивала трофеи к центру, часть возилась с ДШК, найденным здесь же — не китайским, а советским, выпуска сорок пятого года, такой и в отряд взять не грех. Часть что-то наворачивала, вытащив из пещеры ящик и вскрыв его.

— Вкусно? — спросил снайпер, с поразительной легкостью тащивший на спине чехол, длиной с его рост.

— Нормально — спецназовец, немало ошарашенный тем фактом, что целый укрепленный район взяли всего с двумя трехсотыми из них только одним тяжелым, протянул банку — тушняк какой-то. По-моему наш, крышки банок солидолом залиты. Зеленые торгуют, с. и, весь базар нашей жрачкой забит. Попробуйте…

— А тут, что написано? — офицер ткнул пальцем в надпись, выложенную мелкими белыми камешками.

— Я по ихнему не понимаю, товарищ офицер. Э, Дуб! Дубяра!

— Чего? — с набитым ртом ответил еще один спец

— Чо написано то тут? Ты же по ихнему сечешь.

— А, это… Тут написано «Здесь никогда не будет ноги советского солдата». Это на пушту, товарищ офицер.

— Понятно…

Снайпер протянул руку за банкой.