Хоть и похвалялись бывшие жены Великого князя, что найдут себе соколов ясных, но замуж что-то не торопились. Видно, тешили себя надеждой, что вернется Великий князь, образумится. Только бы Анну с белого света извести…

Лишь Рогнеда уехала с сыном в Изяслав, приняла монашество, посвятив жизнь Богу. От Изяслава началась славная династия полоцких князей…

Остальные жены продолжали плести сети заговоров, поджидая подходящего случая. Такой вскоре наступил. Отправился Великий князь в Васильев наложниц замуж выдавать. Княгини засуетились. Олова послала за Харей и Олухом, Юлия – за попом Стипом, а Малфрида выпустила из клетки голубя с весточкой для Гана: «Владимир в Васильеве с малой дружиной». Если Стип и братья-варяги бросились Анну разыскивать, то Ган послал гонцов не в Киев, а в степь, к печенегам. Ничего не подозревавший Великий князь занимался сватовством, выдавая наложниц за отроков и парубков. Почти всех девиц сосватал и, как принято, закатил пир на весь мир. Да только недолго гуляли. Под покровом темноты печенеги почти беспрепятственно ворвались в город. Гридень бросился в опочивальню будить Великого князя:

– Княже, печенеги!

– Откуда? – всполошился Владимир.

– Пока мы гуляли, печенеги не дремали…

И тут же свалился, пронзенный стрелой. Владимир в одном нижнем белье выскочил во двор и закоулками выбрался из города.

– Ищите Великого князя! – крикнул кто-то по-русски.

Владимир ужом юркнул под перекидной мост и затаился. Тина и грязь лезли в рот, нос и уши. На голову прыгнула холодная лягушка и, противно квакнув, нырнула в вязкую жижу. По мосту то и дело пробегали печенеги с факелами в руках. От топота ног сверху падала грязь. Искали Великого князя. Знали, что он в Васильеве. Кто-то предал. Раз ведают, то будут искать, пока не найдут, живым или мертвым. Владимир осознал это ясно и отчетливо. Так что не миновать ему судьбы своего отца Святослава, из черепа которого печенежский каган Куря приказал изготовить кубок и пил вино. Но Святослав сам виноват: разрушил хазарское царство, расположенное в низовьях могучей реки Итиль, и тем самым открыл дорогу кочевникам в южные степи. Хазары хоть как-то сдерживали печенегов. Теперь же степь наводнили кочевые племена, терзавшие Русь. Вот и Владимир попался, как мышь. А то ишь как вознесся! Возгордился! Великий князь! Могущественный правитель! Полмира трепещет. Да что там полмира! Император Византии счел за благо выдать за Владимира свою сестру. А замыслы какие великие! Царство Божие на земле! Русь православная! Русь просветленная! Тех богов свергнуть! Этим молиться! Допрыгался… Сиди в болоте и не квакай. Жди своей участи. И не высовывайся. Жди, пока извлекут, как котенка, и пустят на жир. Вспомнил Владимир свою возлюбленную Анну, взор ее ясный и скромный, голос нежный и тихий. Узрел, как молится она у иконы, и сам взмолился:

– Господи Иисусе, Сыне Божий, спаси мя грешного.

Потекли горькие слезы по грязным щекам Великого князя.

– На одного Тебя, Господи, уповаю! Видишь, нет во мне больше гордыни. Преобразился я в этой канаве. Яви чудо! Спасусь – поставлю в Васильеве церковь Святого Преображения во славу Твою, Господи…

Топот над головой усилился.

– Под мостом посмотри, – снова услышал Владимир русскую речь.

Свет факела осветил тьму во рву. Вот и пришел смертный час. Сверху появилась перевернутая вниз голова, почему-то до боли знакомая.

– Острожко, ты?

Великому князю показалось, что он громко выкрикнул эти слова, но на самом деле прошептал их едва слышно.

Голова заговорщицки моргнула и исчезла вместе с огнем.

– Нет там никого. Одни лягушки. Айда в городе искать!

Владимир с замиранием сердца слушал, как отдаляется гвалт, создаваемый уходящими печенегами. А вскоре раздался свист и крик:

– Русы! Дружина Владимира идет! Уходим!!!

По мосту пронесся шквал. Печенеги вскочили на коней и рванули в степь, волоча за собой награбленное добро и княжеских наложниц.

Великий князь слышал их стоны, и сердце его обливалось кровью.

Но вот все стихло. Начало светать, а Владимир никак не решался вылезти из укрытия, не веря, что спасен.

– Вылезай, княже, – услышал он насмешливый голос Острожко, – а то яйца отсыреют. Нечем будет потомство сеять.

Он помог Великому князю выбраться из грязи. Тот бросился обнимать спасителя.

– Вот вам и княжеская благодарность, – расхохотался Острожко, – грязью озолотил.

Владимир был в таком состоянии, что не замечал ни подтрунивания своего бывшего слуги, ни того, что вымазал его с головы до ног.

– Откуда ты взялся?

– Думаю, от своей матери.

– Как ты оказался у печенегов?

– Захочешь жить, и с лешим поведешься.

Великий князь осмотрелся по сторонам:

– А где же наша дружина?

– Почем мне знать, где твоя рать, – усмехнулся Острожко.

– Так ты умышленно панику поднял?

– Нет, случайно вышло.

Острожко хоть и хлебнул горя в своей вольной жизни, но за словом, как и прежде, в карман не лез.

– Так мы здесь одни?

– Одни, да ненадолго: печенеги вот-вот вернутся.

Печенеги, поняв, что тревога была ложная, действительно вернулись. Но Великий князь успел в Киев обернуться и нагрянул с дружиной. Кочевников побили, наложниц освободили и церковь Святого Преображения поставили. У князя слово крепкое. Попусту болтать не будет. А Острожко пошел к Владимиру воеводою.

– Что, приелась вольная жизнь? – ехидно спросил Великий князь, вручая Острожко золотую гривну.

– Нисколько.

– Зачем же тогда служить идешь?

– Насмотрелся, как ты без меня с кочевниками под мостом воюешь, – усмехнулся новоиспеченный воевода и уже серьезно добавил: – Видел бы ты, княже, сколько нашего люда у них в полоне гибнет. Никакой воли не захочется. К чему мне воля, когда мои братья и сестры в неволе?

– Как же их спасти?

– Я печенежские повадки долго изучал. Знаю, как их бить.

– Поведай.

– Крепости надо строить. Люди за стенами укроются, а печенеги о них, как волны о скалы, разобьются. Они, словно крысы, по углам разбегаются, когда по зубам дашь. Нападают там, где рати мало.

– Где же столько воев набрать?

– Народ так натерпелся, что только кликни.

– Как же печенеги узнали, что я в Васильев с малой дружиной приехал?

– Не ведаю, княже. Лишь видел волхва в их стане: печенежского кагана наведывал.

– Волхва? – удивился Владимир. – Что он забыл у кочевников?

– Видно, предрек кагану твое появление в Васильеве, светлый князь.

– А волхву откуда сие ведомо?

– Ясновидец, – развел руками Острожко.

– Сдается мне, что тут дело не в ясновидении, – прищурил глаза Владимир и, доверив Острожко крепости ставить и рубежи с дружиной стеречь, тайно приехал в Киев. Нужно было узнать, кто его предал, кто сообщил волхвам о поездке в Васильев.