Глава тридцать первая. Один среди чужих

К сожалению, с оружием иномирского производства получался полный затык. Простые матросы имели в лучшем случае короткие копья, помимо ножей. Ну а взрывное оружие шары-иглы – это оружие стратегическое, а не индивидуальное.

У капитанов имелись дубинки, очень напоминающие электрошокер. С ними было бы намного спокойней и солиднее в тылу врага, но станет ли легче от этого разведчику? Он и так ничего сказать не может, а станет расхаживать с оружием среднего командирского звена. Или можно? А если всё-таки нельзя? Потому и решили не рисковать.

Вместо этого лазутчика снабдили полутора десятками устройств, которые могли светить, взрываться, гореть или просто давать громадные клубы дыма. Не на все случаи жизни, но вполне достаточно, чтобы отвлечь от себя внимание и вовремя смыться. Напоследок на тело подвесили устройство самоуничтожения, которое взрывалось просто мысленной командой. Если что не получится, то лучше уж так уйти, уничтожая врага и ничего ему ценного не оставляя после себя.

Зато а’перв попытался навесить на себя все свои амулеты. Но тут уже резко воспротивился Прогрессор:

– Пойми, первый заброс имеет меньше всего шансов оказаться удачным. Ты ничего там не знаешь, ни в чём не разбираешься. Не успеешь даже крякнуть, как тебя разоблачат. Или порвут на части, как только ты всё-таки доберёшься до их вождей и начнёшь переговоры. И что тогда случится с твоими бесценными, редчайшими артефактами? Хорошо, если в итоге дальнейших действий мы их отыщем и изымем. А если нет?

Будучи вынужден признать правоту дэма, Поль лишь грустно кивал клювом. Зато стал настаивать на подарке от переселенцев на Златоран:

– Этот наручь особенный, прикрывает от любых воздействий со стороны. Вдруг тамошние колдуны какой ментальной силой обладают? Как те же ченнелинджеры?

– Думаешь? – уважительно хмыкая, спросил дэм. Можем осмотреть артефакт. – А не жалко, что такая вещица пропадёт в случае гибели данного тела?

– Есть одна задумка. Попытаюсь бросить наручь в воду, а там его на глубине кит подберёт и телепортируется вместе с ним сюда.

– Ну-у-у, если так… Но всё равно это тебе вряд ли сильно поможет.

Вроде и правильное предупреждение. Но в то же время Поль не чувствовал себя слабым или беспомощным. Ещё в переговорном зале, оставшись один, он опробовал своё главное оружие «отбор». Превратил в пыль краешек кресла – получилось великолепно. Опробовал тут же «подбор» – и тот никуда не делся из умения нового тела. То есть появилась чёткая уверенность, что паранормальные способности базируются именно в сознании разумного существа.

А ведь почти все учёные ДОМА, да и сами дэмы, утверждали совсем другое. Мол, все способности человек получает вместе со своим телом, а потом всю жизнь настойчиво развивает их и совершенствует. Теперь же получалось, что никакие хромосомы, наследственность или ДНК не влияют на паранормальные умения. А как же тезис тогда: «Лучшие дети – у лучших родителей!»?

Кстати, этим моментом, когда сила непомерная бодрости останавливает сердце у врагов, весьма заинтересовался и Прогрессор. Как и самим фактом наличия подобного умения в чужом теле:

– Неужели получилось остаться поощером?.. Ха! Ну-ка сними с меня усталость! – И протянул руку. А’перв произвёл воздействие буквально микроскопической частичкой своей силы. Пусть слабо, но получилось. – Ух ты! В самом деле есть накат бодрости! Слабенький, правда, но ведь и тело у тебя новое.

– Правильнее сказать, чужое и чуждое. Я ведь в нём не останусь?

– Не придирайся к словам. И не бойся. Для Лабораторий найдётся уйма иных добровольцев. И ты ещё сам пожалеешь, что не дал согласие. Ах, какие открываются возможности! Ты себе только представь, если отыщется возможность соединить сознания сразу нескольких и’третов? Или у’кинтов? А?

Его стекленеющий от мечтаний взгляд ушедшего в нирвану учёного пугал человека больше, чем недавнее наказание болью. Кто может поручиться, что взбредёт такому увлекающемуся экспериментатору в голову? Вдруг прямо сейчас и начнёт резать по живому? Как бы не пожалеть о толике пожертвованной бодрости.

Поэтому Поль вначале закашлялся, а потом прохрипел:

– Ещё бы решить насчёт прихватить питания с собой. Если меня там начнут кормить человечиной или китовым мясом, меня сразу стошнит. Поэтому надо нечто малое, но крайне калорийное. Ну и пора мне опять переместиться в подводную часть Лабораторий, скоро встреча с китом.

Вернувшийся в действительность, дэм куда-то крикнул в пространство, кого-то позвал, отдал распоряжение, и вскоре под одеждой матроса-жабокряка имелись пояса с капсулами питания, предназначенного для космонавтов. По заверениям, взрослому человеку хватает такого питания на две недели. Только и надо что воду добывать, да запивать обильно разбухающие порошки. А у чужаков с питьевой водой проблем не существовало, их острова ещё и опреснителями работали, перерабатывая морскую воду и выделяя из неё соль. Точнее, кристаллизуя её в воде каким-то особенным способом, про который Бенджамин сказал:

– Это нечто уникальное, раньше мне такое не встречалось.

«Так и мой способ почти такой же, – задумался тогда Труммер, вспоминая, как утолял жажду в первую свою ночь на материковой плоскости. – И когда знаешь, как и что делаешь, то всё кажется просто».

Ну и понятное дело, что этот момент он тоже упустил из своего рассказа событий. Иначе пришлось бы раскрывать всю длинную цепочку своих новых умений. Конечно, имелась даже уверенность, что так долго хранить в секрете уникальные возможности поощера не удастся. И так чудом дэм не торопится копаться в деталях и ловить на некоторых противоречиях и несуразицах. Явно ведь что-то понимает. Но пока конкретными вопросами к стенке не припёр, можно отмалчиваться. В случае чего всегда следует настаивать на том, что мечтал усовершенствоваться до максимума, а уже потом хвастаться властелину.

Да и проскакивало такое пару раз в их беседах у костра, когда дэм неоднократно поучал и настаивал. Мол, не ленись, червяк, совершенствуйся денно и нощно, и будет тебе счастье. Но при этом не суйся к великим и знающим со своими мелочными проблемами, больше получишь уважения и почёта.

Вот на это можно всегда и сослаться: дескать, не лез, но и не ленился, а потому и надеется получить больше.

Когда закончили экипироваться, последовало объяснение, как именно и куда будет забрасываться лазутчик. По последним данным, которые постоянно поставляют висящие высоко в небе самолёты-разведчики, континент из островов в центре Пранного океана вырос вдвое. То есть чужаки всё прибывали и прибывали из своего мира. Причём на некоторых участках образовавшегося материка появились некие подобия двух– и трёхэтажных ангаров. По предположениям, там располагались либо технические производства жабокряков, либо их стратегические склады. Но именно в них и собирался сбросить дэм своего лазутчика и потенциального дипломата. Делалось это настолько моментально, что Прогрессора во время заброса никто не сможет даже приборами зафиксировать.

Как раз и время подошло, когда Тилиус вышел на ментальную связь. С ним договорились, что он будет ждать своего двуногого товарища строго под самым центром большого скопления плотов.

Что ещё считалось тревожным в последних данных, так это резко увеличивающиеся скопища островов, смещённых ближе к первому и к сорок второму сектору. Они тоже достигали той критической массы, когда можно квалифицировать их как малые материки. Что ещё подметили с самолётов, что эти два скопища держались от громадного образования на приличной дистанции и почти не контактировали между собой. Было высказано предположение, что все три группировки жабокряков – ярые антагонисты или в состоянии войны друг с другом. В идеале воспользоваться такой возможностью и стравить чужаков между собой считалось самым оптимальным и желанным вариантом.

Но как это сделать? Проблема отсутствия должного контакта – налицо.

В этом плане сообщение о начале переговоров Прогрессора и Кобры с жабокряками не только делало их победителями в споре, но и возводило моментально на пик всеобщих интересов.

Ну а дипломату надлежало применить все доступные ему хитрости и умения налаживания контакта с вождями чужаков. Для чего, в сущности, им и была прихвачена ракушка-переводчик. Говорить-то он не умел по-жабокрякски. Да и его союзник, застывший на большой глубине, мог видеть только действия врага, не понимая в его речи ни слова.

Так Труммер и появился в тылу опасного противника: в одной руке живая ракушка, во второй – короткое копьё, по сути, чисто декоративный атрибут воина. И на ментальном уровне прислушиваясь к желанному контакту с Тилиусом.

Повезло, рядом никого из чужаков не оказалось. Появилась возможность хотя бы осмотреться, успокоиться и понаблюдать. Да и связь наладилась уже на второй минуте. Это больше всего обнадёживало, хотя кит сразу заявил:

«Выбирайся оттуда скорей на открытое пространство. Что-то в этом ангаре его внутренности плохо мною просматриваются».

Рядом – внутренняя стена ангара. На ощупь – некое подобие пружинистого пластика. А может, и дублёная, специально обработанная кожа крупного морского животного. Учитывая ведущуюся охоту на китов, вполне возможно и такое.

От посторонних взглядов лазутчика прикрывало несколько штабелей и пирамид с продолговатыми мешками. Мешки тоже из какой-то кожи, внутри – нечто сыпучее. Нисколько не стесняясь, Поль копьём пробил отверстие, набрал в ладонь гранулы зелёного оттенка и попытался рассмотреть. Понюхал, растёр, пробовать на вкус и не подумал. Но по всем намёткам получалось, что в руке у него сублимированное в гранулы мясо. Запашок в ангаре тоже висел соответствующий, крайне неприятный, так что сомнений не оставалось:

«Перерабатывают дельфинов, китов и людей на корм длительного хранения! – догадался а’перв. – Вот же уроды!»

Вроде и умел себя сдерживать, да и другие хвалили за истинную дипломатическую невозмутимость, но в данном случае зарычал, словно тигр. Очень уж захотелось выскочить на внутренние проходы ангара, где копошились местные людоеды, и тыкать их копьем, резать ножом, душить голыми руками и заклёвывать до смерти клювом. Даже красная пелена бешенства появилась перед глазами, грозящая совсем затмить рассудок.

Хорошо, что превалирующее сознание оказалось сильней пробудившихся телесных инстинктов. Удалось осознать происходящее и взять чужое тело под контроль. Ну и сделать надлежащие выводы:

«Осторожней надо с эмоциями! Какие-то они резкие, сложно контролируемые. Теперь понятно, почему эти долбоклювы такие агрессивные и почти сразу умирают, попав в плен. И этот момент остался дэмами не исследован».

Ещё и кит прикрикнул по ментальной связи:

«Эй, дружище! Чего это ты там кипишь? Возьми себя в руки! Мне тоже, может, хочется всю эту гадость на поверхности превратить в окровавленные клочья, но ведь держусь!»

Что ещё напрягало, так это собственная забывчивость в момент гнева. Зачем орудовать холодным оружием, когда в арсенале поощера остались его эффективные воздействия? Можно из укрытия валить напрочь любого врага, при этом ещё и самому силы набирая. А вот же, словно переклинило!

Но всё равно, несмотря на полный контроль сознания, осталось жуткое желание мстить, убивать, всё ломать и курочить. Или как минимум хоть как-то напакостить людоедам. Так что непроизвольно Поль задумался, как самому отсюда убраться незаметно, но при этом удовлетворить бушующие эмоции. Благо, что десяток миниатюрных устройств, применяемых диверсантами, у него имелся. Следовало только выбрать самое действенное из них.

Вначале взял пару гранул в руку и поднёс к ним пламя зажигалки. В первую секунду просто пошёл легкий дымок. Но как только температура горения превысила некую величину, гранулы вспыхнули ярким, жарким пламенем. Причем прилипли к коже, словно напалм, и не хотели стираться рукавом комбинезона. То есть пока они прогорели, шипящий от боли дипломат получил глубокий ожог на своей перепончатой руке и лишился куска матросской робы на правом рукаве.

Но всё равно себя похвалил. Относительно, конечно.

«Хорошо, что сразу пламя к мешку не поднёс!» Ну и от кита прилетел ментальный укор: «Ведёшь себя словно только что родившийся дельфин! Ни ума, ни осторожности!»

В дальнейшем ни в чём не сомневался. Приладил сразу два зажигательных устройства с таймером в мешки у основания штабелей и выставил время на полчаса. Ну и замаскировал прорезанные дырки, насколько это показалось возможным. Покинуть ангар и оказаться от него как можно дальше вначале показалось несложным.

Но первая препона возникла уже перед широким проходом, ведущим к воротам. Первый же идущий навстречу грузчик, с мешком на плечах, замер на месте, а потом что-то спросил. Причём явно обозлённым тоном. На подсознательном уровне кряканье расшифровывалось как:

– Ты кто такой и чего здесь делаешь?

На это Поль мотнул рукой с копьём, мол, отстань. И попытался пройти дальше, но вопрошающий с мешком заступил дорогу и возмутился ещё больше. А тут и второй тип в панаме подошёл сзади, несущий на плече рулон какой-то кожи. Он тоже что-то стал спрашивать, выражая своё недовольство.

«Неужели заметили постороннего? – поразился Труммер. – Надо же! А для меня эти все образины как под копирку сделанные».

Воспользовавшись тем, что остальные жабокряки в пределах видимости в их сторону не смотрели, а’перв рискнул применить свои умения. Лишил обоих противников почти всех сил, а пока не упали, придал их телам нужное направление. Того, кто с мешком, пнул ногой в грудь, заваливая в узкий проход между штабелями. А носильщика рулона, отбросив мешающее копьё, затолкал в следующий проход. Причём сделал это между штабелями, стоящими по центру ангара.

Уже будучи готов прорываться с боем, выглянул обратно в проход. Спокойное течение работ оказалось не нарушено, тревоги никто не поднимал. Да и от Тилиуса никаких предупреждений не последовало. Что и радовало, и время давало диверсанту для затирания собственных следов. Копьё воткнул одному из противников в сердце, а второго добил в висок отобранной у его приятеля дубинкой. Да там всё это и оставил. Пусть лучше разбираются с итогами драки (если здесь такие случаются), главное, чтобы общий план-перехват не объявили.

Для лучшей маскировки Поль вскинул на плечо рулон кожи, а на голову напялил трофейную панаму. Да так и поспешил в сторону выхода. Ноша удачно прикрывала выгоревший рукав робы, а панама – морду чуть ли не вместе с клювом.

Помогло. Не только вышел из самого ангара, но и за пределы явно огороженной территории прошёл, не особо напрягаясь. Некое подобие охраны на выходе всё-таки имелось, потому что оба сторожа, при виде «несуна» стали угрожающе приподниматься с широкой скамьи. Ну этих-то поощер вначале просто оглушил слегка, они сами и шлёпнулись обратно. Хотя вылупленными глазами продолжали смотреть вслед нарушителю. Пришлось им добавить ещё один «откат», который однозначно и надолго отправит сторожей в реанимацию. И тоже не факт, что госпиталь здесь существует.

Но дипломата, смотревшего только вперёд, чужие проблемы не волновали. Первый барьер вживления в иную среду оказался позади.