Я поднялся на турболифте обратно на обсервационную палубу. Как только двери открылись и я вышел в большой зал, в нос ударил запах горящей конопли. Чем дальше я шел, тем сильнее он становился – усиливались и знакомые звуки пинк-флойдовской «Dark Side of the Moon», которые заглушал только сдавленный смех.

В полутьме я заметил два силуэта. Син и Майло лежали на полу и смотрели на сияющую полосу Млечного Пути, передавая друг другу косяк размером с баллистическую ракету. «Пинк флойд» играл так громко, что они даже не услышали меня. Я постоял немного, прислушиваясь к их разговору, – они, хихикая, обсуждали любимые серии «Роботеха».

Я подкрался к ним сзади на цыпочках и громко откашлялся.

– Как дела, парни?

Син вскочил на ноги – похоже, он был готов умереть от стыда. А вот Майло практически не отреагировал.

– Зак! – воскликнул Син, покраснев. – Мы не слышали, как ты пришел… – Он указал на своего товарища. – Я… э-э… показывал Майло наш сад с гидропоникой и…

– И вы обкурились до полного крышесноса? Слушая «Темную сторону Луны»? – Я указал на покрытую кратерами поверхность, раскинувшуюся во все стороны. – На темной стороне Луны?

– Это – особый сорт травы, «Йода», я сам его вывел, – сказал Син, показывая огромный косяк. – Полезно для нервов. – Он глубоко затянулся. – У бедняги Майло сильный стресс.

Майло покачал головой.

– Уже нет, – ухмыльнулся он. – Зак, ты не поверишь! Син сказал, что ОАЗ уже несколько десятков лет работает над выведением сорта травы, которая помогала бы людям сосредоточиться и играть в видеоигры! И как только получилось, правительство Штатов наконец ее легализовало. – Он радостно вскинул руки. – Когда ты куришь эту ганджу, ты приближаешь победу! Супер! – Он запел, и Син присоединился к нему. – Америка, о да, блин. Всех спасает, о да, блин!

Оба снова рассмеялись.

– А остальные где? – спросил я.

– Ушли трахаться, – объявил Майло. – Сначала Ворди с Ченом, потом Дебби с Грэмом.

Я даже не знал, как отреагировать.

– Я их ни в чем не упрекаю, – сказал Майло. – Нам всем грозит смерть. Пожалуй, следует забыть об осторожности и устроить напоследок большой трах-тарарах.

Мама неоднократно говорила мне о том, что мой «гей-радар» вообще не работает.

– Я тоже так подумал, – сказал Син, улыбаясь Майло. Они стали строить друг другу глазки – и тут я, идиот, наконец-то понял, что происходит.

– До встречи, парни, – сказал я, отступая к выходу. – Я пойду… ну, вы понимаете. Не буду нарушать ваше уединение.

Син ухмыльнулся – мое внезапное замешательство его позабавило.

– Спасибо, Зак, – сказал он.

– Спасибо, чувак! – крикнул Майло, смеясь. – Уединение нам не помешает!

Спускаясь на лифте в «Купол грома», я думал о том, где сейчас Лекс и чем она занимается. Может, она тоже нашла симпатичного незнакомца, с которым можно провести последние минуты – пока я за миллионы миль от нее, совсем один?

ОСТАЛОСЬ: 01 ч 33 мин 43 с

Сначала мне показалось, что в «Куполе грома» никого нет. Затем люк одной из станций управления открылся, и из нее вылез отец. Он улыбнулся мне, но я отвернулся и залез в другую. Отец присел на корточки у ее стенки и посмотрел на меня.

– Прости, Зак. Не следовало все это на тебя вываливать. Тебе и так пришлось сегодня несладко.

– Ничего, – сказал я.

– Спасибо, что выслушал меня. Ты умеешь слушать, совсем как твоя мама. – Отец отвернулся. – Просто… Я так долго ждал, чтобы поговорить с тобой…

Он умолк. Я посмотрел ему в глаза.

– Ты ничего не хочешь сказать? – спросил он.

Я покачал головой:

– Я пытаюсь все это обдумать. Не знаю, чему верить.

Он кивнул. Я нажал на кнопку; люк моей станции разделил нас, тем самым заканчивая разговор – или, по крайней мере, временно его откладывая.

Я закрыл глаза и попытался собраться с мыслями.

Чуть позже я услышал, как отец приветствует Дебби, Чена и Ворди, а через несколько минут – Майло, Сина и Грэма.

Когда до назначенного срока остался час, мы собрались у главной станции управления, чтобы посмотреть обращение президента Соединенных Штатов из Овального кабинета. Она успокаивающе улыбалась в камеру, но взгляд у нее был испуганный.

– Американцы, соотечественники, – начала она. – Прямо сейчас лидеры всех государств мира показывают гражданам своих стран фильм, который я собираюсь показать вам. Вы поймете, какая опасность грозит человечеству.

Дебби стояла рядом, уставившись в экран своего кванткома, – ждала момента, когда наконец сможет позвонить сыновьям. Однако связь все еще была заблокирована. Я взглянул на Чена, Сина и Грэма. Они смотрели на установленные неподалеку небольшие экраны – лидеры их стран выступали с похожими обращениями. Секунду спустя на экранах появился герб Оборонительного Альянса Земли.

– В 1973 году НАСА впервые обнаружило доказательство существования внеземного разума – здесь, в нашей Солнечной системе, – произнес голос Сагана – когда космический корабль «Пионер-10» отправил первую фотографию Европы, четвертой по размеру луны Юпитера.

Мы, сбившись в плотную группу, заново посмотрели весь фильм – на этот раз понимая, что вместе с нами его смотрит все человечество.

Когда он закончился, на экране снова появился президент. Она объявила о том, что утром сказал нам адмирал Вэнс, – казалось, это было совсем в другой жизни. Как только президент сообщила о приближающейся армаде инопланетян, телеканалы начали транслировать ее речь в записи – на этот раз с все более тревожными заголовками и кадрами с панической реакцией обычных людей.

На Земле усиливается хаос, а я думал о матери, своих друзьях и всех остальных, которые оказались в ловушке там, внизу.

Сработает ли план ОАЗ? Рухнет ли наша цивилизация после сообщения о приближении захватчиков-инопланетян? Или ОАЗ подсознательно подготовил нас к тому, чтобы разобраться с ними?

Сожмется ли человечество в комок от страха – или даст врагу отпор?

Я уставился на экран, размышляя о том, как все сложится.

Син вывел на купол картинки десятков различных телеканалов, а также видеотрансляции из Интернета.

Мы наблюдали за тем, как по миру распространяется первая волна паники – испуганные люди на оживленных улицах, давка на стадионах. Однако мир, похоже, воспринял новость невероятно спокойно. Если на Земле и начались бунты, массовые самоубийства и грабежи, то никто об этом не сообщал и даже не выкладывал видео в Сеть.

Кажется, те же самые телеведущие уже через несколько минут заговорили о том, что население планеты откликнулось на призыв Альянса и что сотни миллионов людей мобилизовались, зарегистрировавшись на серверах ОАЗ, а затем получили боевые беспилотники или оружие. Некоторые телеканалы крутили ролики, в которых тысячи людей бросали машины на дороге и бежали в магазины электроники, библиотеки, кафе и офисы – куда угодно, лишь бы там был быстрый Интернет.

Телекомпании не могли добыть эти записи так быстро (а затем смонтировать их перед эфиром). Они не могли знать, готово ли большинство населения Земли вступить в Оборонительный Альянс Земли и защищать нашу планету. Наверняка это было дело рук ОАЗ – СМИ убедили в том, что нас спасет только успокаивающая ложь. И это действительно было так – если люди поверят, что человечество уже объединяется под знаменами ОАЗ, тогда и сами отправятся воевать.

Я снова вспомнил то, что отец давным-давно нацарапал в своем дневнике:

«А если с помощью видеоигр нас учат сражаться, и мы этого даже не подозреваем? Как в «Парне-каратисте», когда мистер Мияги заставляет Дэниэла красить свой дом, драить веранду и полировать все его машины. Он тренирует ученика, а тот об этом и не подозревает! Нанести полировку, снять полировку – но в мировом масштабе!»

Выпуски новостей стали перемежаться тридцати– и шестидесятисекундными «объявлениями служб общественной информации»; каждое из них сообщало людям о плане ОАЗ и учило их, как с помощью компьютера или мобильного устройства вступить в Оборонительный Альянс Земли.

Лучшим из них был тот, в котором в гостиной дома сидели двое детей, брат и сестра – мальчик играл в «Армаду» на приставке, подключенной к большому телевизору, а девочка – в «Терру фирму» на планшете. Зритель мог увидеть, что она управляет пехотинцем-БТГПБ, а ее брат пилотирует вертолет «Шершень». Они пытались уничтожить огромного робота пришельцев «Бегемот», который брел по пригороду. На телеэкране «Бегемот» делает шаг вперед и наступает на угол дома – и в ту же секунду рушится стена гостиной; оказывается, что робот наступил именно на нее. Дети не играют – они защищают свой дом! Родители, прячущиеся за диваном, смотрят, как дети сражаются с огромной инопланетной машиной – при поддержке сотни других беспилотников, которыми управляют их соседи. Когда «Бегемот», попавший под мощный обстрел, взрывается, родители достают смартфоны и тоже вступают в бой. Это напомнило мне старую рекламу игрушек, которая заканчивалась фразой «Папа и мама тоже могут играть!»

Когда смотреть новости стало невыносимо, я забрался в свою капсулу, закрыл фонарь и сделал его непрозрачным, создав для себя уединенное пространство.

Я посидел немного в темноте, слушая собственное дыхание. Затем достал квантком и включил первую песню, которую нашел на старых отцовских кассетах, – отличный инструментал «Pink Floyd», с помощью которого я часто накачивал себя перед важными заданиями в «Армаде».

Я слушал композицию снова и снова, каждый раз повторяя единственную строчку в ее середине: «Однажды я порежу тебя на мелкие кусочки».

ОСТАЛОСЬ: 01 ч 00 мин 00 с

Когда остался только час, все наши кванткомы одновременно пискнули. На моем экране появилось сообщение о том, что ОАЗ наконец-то разблокировал доступ к общественной телефонной сети. Грэм, Дебби, Ворди, Майло и Чен закрылись в капсулах, чтобы позвонить домой.

Син никому не звонил, а взял бас-гитару и по странному совпадению заиграл свою версию «One of These Days», глядя на звездное небо за куполом. Затем я заметил, что перед ним на полу приклеен лист бумаги со списком композиций, – и увидел, что несколько песен были записаны на кассетах отца.

Отец тоже был один – сидел за главным пультом управления. Я подошел к нему и увидел на экране его кванткома контактную информацию моей матери.

– Ты ей позвонишь? – спросил я.

Вздрогнув, он покачал головой.

– Я собирался послать ей видеосообщение. Записал двадцать три дубля, но все они ужасные. Наверное, я просто отправлю ей тот, что лучше остальных…

Я выхватил у него квантком и стал набирать номер.

– Ты хочешь позвонить ей? – спросил отец нервно, словно школьник. – Прямо сейчас?

Я кивнул.

– Я должен сообщить ей, что у меня все в порядке. И прежде чем ты отправишь ей какое-то безумное послание, мне, пожалуй, следует сказать ей, что ты жив. Иначе у нее будет инфаркт, когда на экране айфона появится твое лицо.

Отец облегченно улыбнулся, однако наш разговор прервал голос Майло, доносившийся из соседней капсулы. Наверное, он забыл закрыть до конца фонарь, и теперь мы слышали каждое слово.

– Ма, все будет хорошо! – сказал Майло. – Ты ведь знаешь, что видеоигры учили меня сражаться? Ну вот, я один из лучших пилотов в «Армаде». Меня завербовали, и теперь я на Луне!

– На Луне? – закричала женщина. – Что за бред, Майло! Не ври матери! – Она взяла огромный пульт дистанционного управления. – Помоги мне справиться с телевизором. Каждый канал показывает эту чушь!

Я взглянул на Майло: он поднял свою камеру кванткома, затем наклонил ее, чтобы мать увидела «Купол грома» и потрясающее звездное небо над ним. Его мать ахнула, а Майло, ухмыльнувшись, снова навел камеру на себя.

– Я же говорил.

Его мать испуганно завыла.

– Ты руководишь обороной?.. Значит, мы обречены!

– Мам, прекрати. – Чем дальше, тем больше Майло напоминал маленького мальчика. – Успокойся. Я остановлю этих тварей, честно. Не волнуйся. Я сделаю все, чтобы ты и малыш Килгор не пострадали. Когда все закончится, ты будешь гордиться мной, вот увидишь…

Я так и не узнал, кто этот Килгор, потому что отец подошел и захлопнул фонарь капсулы Майло. Затем он стал напряженно следить за тем, как я набираю номер матери.

Через секунду на экране появилось взволнованное лицо мамы. Она, конечно, была на работе – стояла в одной из больничных палат перед телевизором вместе с десятком других медсестер. Она даже сейчас не бросила людей, о которых заботилась.

– Зак! – крикнула мама, увидев мое лицо. – Милый, ты жив, слава богу! Ты в порядке?

– Все хорошо, мам, – ответил я. – Ну, если не считать вторжения инопланетян.

– Невероятно, да? Показывают по всем каналам!.. – Она поднесла телефон к лицу. – Ты где, Закари? Немедленно домой, сию же минуту!

– Не могу, мам. Я нужен Оборонительному Альянсу Земли.

– Ты о чем? – В ее голосе стали слышны истерические нотки.

– Я завербовался. В Оборонительный Альянс Земли. Утром. Меня сделали летным офицером. Видишь?

Я положил телефон на консоль, затем отступил, чтобы она могла увидеть мою форму. Похоже, это лишило ее дара речи.

– Милый, где ты?

– На Луне. – Я обвел комнату камерой, затем навел ее на купол. – На секретной базе на обратной стороне Луны. Буду отражать вторжение вместе с остальными. – Я улыбнулся ей. – Похоже, годы, потраченные на видеоигры, не прошли даром.

Мама расплакалась, но все равно говорила так, словно невероятно злится на меня.

– Закари Улисс Лайтман! – крикнула она с такой силой, что мой телефон яростно задрожал в руке. – Ни с какими инопланетянами ты воевать не будешь! Сию же минуту домой, черт побери!

– Мам, все будет хорошо, – я постарался ее успокоить. – Я тут не один, понимаешь? Кстати, я и об этом должен тебе сказать. Только приготовься и держи себя в руках.

Я вытащил отца к камере и встал за ним. Он сильно дрожал.

– О боже… – Мать прикрыла рот рукой. – Ксавье? Это ты?

– Привет, Пэм, – ответил он дрожащим голосом. – Я… Я очень рад тебя видеть.

– Не может быть. Этого не может быть.

– Это правда он, мама, – сказал я. – Он – генерал Оборонительного Альянса Земли, герой войны. У него три Медали почета.

Отец смотрел на нее, не сводя глаз, словно олень в свете фар.

– Ксавье? Это правда ты?

– Это правда я. Я жив… и мне так жаль… я даже не могу передать, как по тебе скучал… и как мне жаль, что я бросил тебя и сына. Я и за многое другое хочу извиниться…

Она снова расплакалась. Лицо отца исказила гримаса боли, и тогда я развернулся и отошел подальше, чтобы они могли поговорить наедине – и чтобы самому не расплакаться.

Син негромко переговаривался с Майло. Рядом с ними общались Грэм и Дебби. Ворди с Ченом втиснулись в его капсулу, чтобы еще раз поцеловаться напоследок.

Я сел в свою станцию управления и опустил фонарь, затем достал квантком и закрыл глаза, думая о том, что хочу сказать Лекс.

Я коснулся ее имени в моем очень коротком списке контактов, и ее лицо появилось на экране так быстро, что я даже удивился.

В правом нижнем углу экрана высветились ее имя, звание и местонахождение.

Судя по этим данным, она каким-то образом успела дослужиться до капитана и по-прежнему находилась на станции «Сапфир» – укрепленной базе ОАЗ рядом с Биллингсом, штат Монтана.

Ее капсула, видимо, была спроектирована именно для управления «стражами» и БТГПБ – в частности, там была пара «силовых перчаток», позволявших двигать тяжелыми руками робота.

– Привет! Я надеялась, что еще раз увижу тебя до конца света.

– Я думал отложить это дело до субботы. Не хотел показаться слишком нетерпеливым.

– Разумеется. – Она ухмыльнулась. – Ну, и как там на Луне, лейтенант?

– Честно?

– Почему бы и нет? Вряд ли мы проживем достаточно долго, чтобы пожалеть о сказанном.

– На самом деле здесь страшновато. А как там у вас, внизу?

– Тоже дурдом. Но цивилизация еще не рухнула. Похоже, люди держатся. Если верить новостям, то вся планета готова сражаться. Удивительно!

Сложно было слышать такую надежду в ее голосе и не рассказать ей про второй «Ледокол» и про теорию отца. Мне страшно хотелось узнать ее мнение, однако объяснять было некогда.

– Готовы проучить инопланетян, лейтенант? – спросила она.

– Как всегда, лейтенант… прошу прощения, капитан Ларкин. – Отдавая ей честь, я притворился, что ткнул себя пальцем в глаз – только для того, чтобы снова услышать ее смех. – Почему тебя так быстро повысили?

– За героизм, проявленный в битве за «Хрустальный дворец», – ответила она. – На моем счету больше всего уничтоженных наземных беспилотников противника. Кроме того, я же не взорвала половину базы.

– Да, это начальство не одобряет.

– Держи, тебе подарок. – Она коснулась своего кванткома большими пальцами. – Плейлист с моими любимыми песнями для игры в «Терру фирму». Люблю рвать врага в клочья под хороший рок.

– Ага, я тоже, – улыбнулся я.

Через долю секунды на экране моего устройства появилось сообщение о том, что загрузка файлов завершена. Каким-то образом Лекс обошла программу безопасности, так что та даже не спросила моего разрешения на передачу файлов. Открылся проигрыватель: на первый взгляд, плейлист состоял исключительно из песен Джоан Джетт, Пэт Бенатар и «Heart».

– Пригодится, – ухмыльнулся я. – Gracias.

– De nada.

Я попросил Лекс научить меня этому фокусу с передачей файлов. Когда она закончила, я сумел переслать ей копию отцовского сборника «Налет на аркаду».

Несколько секунд она листала список, улыбаясь и кивая.

– Слушай, хорошую новость хочешь? – спросила она.

– Конечно! Как никогда в жизни.

– Кажется, мне поручат защищать базу «Альфа». Ну, ты понимаешь – если сначала они не нападут на Землю. С тех пор как я сюда прибыла, мы без конца гоняем симуляторы обороны ЛБА.

Я улыбнулся – хотя еще несколько секунд назад и не думал, что это вообще возможно.

– Значит, будешь меня прикрывать?

Она кивнула.

– Дай мне номер кванткома твоей станции управления. Я выяснила, как с его помощью определить твои координаты и найти беспилотник, которым ты управляешь.

– Когда ты вообще нашла на это время?

– В перерывах между сессиями в симуляторе я изучала сеть кванткомов. Она очень похожа на обычные компьютерные, так что в ней легко разобраться и модифицировать ее – возможно, именно поэтому Альянс ее такой и сделал. Так какой у тебя ИНКК?

– Мой что?

– Идентификационный номер квантового коммуникатора?

Я посмотрел на значки на экране и пожал плечами.

– Понятия не имею.

Она закатила глаза.

– Видишь значок-шестеренку в правом верхнем углу? Это настройки твоей станции управления беспилотником.

– Точно. – Я коснулся значка пальцем.

Лекс провела меня по всем меню, и я наконец прочитал ей двенадцатизначный код.

Ее пальцы заплясали по сенсорным экранам.

– Вот, смогу за тобой присматривать.

– Ну, теперь я спокоен.

– И правильно, у меня ведь талант. – Она – такая обаятельная, словно кинозвезда – подмигнула. – Я позабочусь о том, чтобы все твои части остались при тебе. Они мне самой понадобятся. Понял меня, солдат?

– Так точно, мэм. Кажется, понял.

Я отдал ей честь, и она засмеялась – но почему-то смех перешел в сдавленные рыдания.

– Блин, мне страшно, Зак, – сказала она и прикусила нижнюю губу, чтобы та не дрожала.

– Мне тоже, – ответил я и внезапно понял, что не могу смотреть ей в глаза. – Я всю жизнь думал, что война с захватчиками-инопланетянами будет легендарным приключением. Что будет как в кино – в финале люди всегда побеждают.

– В фильме «Вторжение похитителей тел» обитатели капсул всегда побеждают. Вот так нужно проводить вторжение, а то, что показывают в «Дне независимости» и «Тихоокеанском рубеже», – это все дерьмо.

Ее слова напомнили мне о разговоре с отцом. Прав ли он? Спасет ли «Ледокол» человечество – или обречет нас на гибель?

– Я не хочу умереть напрасно, – сказала Лекс. Похоже, она уже пришла в себя. – Как думаешь, у нас есть шанс их остановить? Смогут ли люди выжить?

– Да, – ответил я излишне поспешно и чересчур энергично закивал, и далеко не сразу смог остановиться. – Мы должны это сделать.

Она улыбнулась мне.

– Я рада, что познакомилась с тобой, Зак. – Лекс нервно стиснула руки, лежавшие на коленях. – Просто мне хотелось бы…

– Мне тоже.

– «Я не должна бояться, – процитировала она, глубоко вздохнув. – Страх убивает разум. Страх – маленькая смерть, которая ведет к всеобщему уничтожению».

Я рассмеялся и продолжил цитату:

– «Я увижу свой страх. Я позволю ему пройти надо мной и сквозь меня».

– «А когда он уйдет, я мысленно прослежу его путь, – продолжила она. – Там, куда ушел страх, не будет ничего. Останусь только я».

Лекс медленно выдохнула, и мы улыбнулись друг другу.

– Если наш мир не погибнет сегодня вечером, если завтра мы еще будем живы, я приглашу тебя на свидание, – сказала она. – По рукам?

– По рукам.

ОСТАЛОСЬ: 0 ч 14 мин 49 с

Отец закончил приготовления и сел в свою капсулу, которая находилась рядом с моей, и все мы стали смотреть, как истекают последние пятнадцать минут на таймере.

Он, похоже, еще не отошел после эмоционального разговора с мамой. Я не хотел спрашивать, о чем они говорили, однако меня тянуло сказать ему что-нибудь, помириться с ним, пока есть время.

Я вылез из капсулы и взял свой рюкзак, который лежал рядом на полу. Старая куртка все еще была в нем; я достал ее и протянул отцу.

Увидев свою старую куртку, отец просиял и целую минуту разглядывал нашивки – а затем обнял меня.

– Спасибо. Откуда она у тебя?

– Я надел ее сегодня утром, перед тем как меня завербовали.

– Серьезно?

Я кивнул. Отец перевернул куртку и надел ее.

– Все еще впору! – воскликнул он, любуясь нашивками на рукавах. – Я надевал ее, когда шел в местные залы игровых автоматов – мне казалось, что она приносит удачу. И еще я думал, что в ней я выгляжу круто. Да, твой старик был ботаном. – Со смехом он покачал головой и попытался отдать куртку мне. – Наверняка она тебе больше подойдет. Давай посмотрим.

Я покачал головой.

– Нет. Ты заслужил эти нашивки.

Он кивнул и снова надел куртку.

– Спасибо, Зак.

– Не за что.

Когда я шел к своей капсуле, на часах оставалось всего пять минут.

А затем четыре минуты. Потом три. Две. Одна.

Я сел в кресло пилота, и фонарь у меня над головой захлопнулся.

– «Коль мы готовы духом, – все готово», – прошептала Ворди в общем канале связи.

Мой квантком установил беспроводное подключение с аудиосистемой капсулы, и из динамиков заиграл еще один трек сборника «Налет на аркаду» – «Rock You Like a Hurricane» группы «Scorpions». Пока таймер отсчитывал последние секунды, я качал головой в ритм пулеметным гитарным риффам.

Когда время наконец истекло, завыла сирена, и на моем экране замигал красный индикатор тревоги.

Вспыхнул тактический дисплей, информируя меня о том, что сенсоры только что засекли вражеский авангард, выходящий из поля астероидов за пределами орбиты Марса. Европы реально мчали к нам на всех парах. Первый «дредноут», окруженный фалангой «глеф», уже сближался с красной планетой.

– Идут! – крикнул Майло. – Они идут, видите?!

– Да, Майло, – ответила Дебби. – У нас глаза тоже работают.

– Их много, – добавила Ворди. – Ужасно много.

– Те, кого мы не остановим, через пару минут постучатся в нашу дверь, так что уничтожайте всех, кого сможете, – приказал отец. – Пилоты, приготовиться к старту!

– Росомахи! – крикнул Майло, а затем издал боевой клич, который почему-то идеально дополнил вопли «Scorpions» в моих наушниках.

Судя по дисплею, расстояние между Землей и приближающимся вражеским авангардом продолжало сокращаться, и я почувствовал, что мое сердце забилось быстрее.

– Только без паники, – сказал отец. – И да пребудет с вами Сила.

– Да пребудет с нами Сила, – повторил Син без тени иронии в голосе.

– Да пребудет с нами Сила! – отозвался Грэм. Эту фразу повторили Дебби и Майло, а затем Чен – по-китайски:

– Юань ли ю ни тон цзай.

В голосе Чена звучала такая искренность, что я не мог не присоединиться к нему. Я включил микрофон и тщательно повторил вслед за ним:

– Юань ли ю ни тон цзай.

Чен рассмеялся и сказал что-то еще. На моем дисплее появился приблизительный перевод: «Мы идем сюда надрать кому-то задницу и жевать жевательную резинку, а жевательной резинки у нас больше нет!»

Я расхохотался. О черном юморе я узнал всего пару месяцев назад, читая книгу о Гражданской войне, которую мы проходили по американской литературе. Тогда я не думал о том, что когда-нибудь окажусь в ситуации, где он будет уместен. Однако сейчас, услышав от Чена боевой клич Родди Пайпера из «Чужих среди нас», я подумал, что это – самая смешная шутка, которую я когда-либо слышал. Внезапно я понял, что прекрасно понимаю «юмор висельников».

– Взлет разрешен! – объявил генерал. – Давайте им врежем.

Мы подняли в небо беспилотники, и они присоединились к непрекращающемуся потоку других таких же, которыми управляли операторы на Земле.

Вместе мы полетели навстречу инопланетным захватчикам.