Глава третья
Парк был небольшой, но настолько ухоженный, что казалось – все несовершенства окружающего мира остались за его оградой. Что и понятно – людям со сказочными богатствами нужна сказочная обстановка.
Гончаров неспешно вышагивал с Корниловым по идеально вымощенным дорожкам в окружении идеально подстриженных деревьев с идеально замаскированными в них камерами наблюдения. И снова не хватало музыки. Александр Захарович поведал тайну своего шефа. Тот сильно болел. Головой. Не в плане психиатрии, а чем-то медицине неизвестным. Ибо не помогала медицина, даже самая дорогая. Разводили руками люди со званиями академиков. И не помогали дорогущие препараты и не менее дорогие процедуры. Болела голова, очень болела. До скрежета зубовного.
– Ну а я тут при чем? – вполне уместно поинтересовался победитель шоу «Настоящий волшебник».
– Видите ли, Андрей Романович… У Ильи Михайловича свои взгляды на медицину… Нет, безусловно, он нормальный, вменяемый человек, до его положения дураки не вырастают. Но предпочитает так называемые нетрадиционные методы. Это у него с детства, от бабки… Та лечила… Здесь имеют место быть так называемые импринты – наверняка вам знаком этот термин. Импринт – имеющий огромное значение опыт или последовательность жизненных опытов прошлого, которые формируют у человека убеждение или систему убеждений, – с видом профессора вещал Корнилов. – Для Ильи Михайловича бабушка и стала таким импринтом, точнее ее способ лечения. Фантомы детства преследуют нас всю жизнь. Плюс эффект плацебо. Тем более, если вера подкрепляется примерами. Не мне вам говорить про Джуну и Ваенгу… Ой… Вангу. Может, попробуете помочь?
– Увы, я не Джуна. И не Ваенга, – мрачно заявил Гончаров, вспомнив свои спичи про паттерны и прочую ересь, включая космическую мать, – и я никогда не занимался целительством. Кстати, без вести пропавших тоже не искал.
– Это и неважно. Илья Михайлович видел вас в шоу, он поверит вам. А вера лучший лекарь.
– Погодите, погодите… Вы придумали все это только для того, чтобы я лечил вашего шефа?
– Как-нибудь потом я вам все объясню. А сейчас пойдемте и просто познакомимся.
– Александр Захарович, но… Я же с экрана сказал, что ничего не умею.
– Отличный ход! – подбодрил Корнилов. – Теперь вам будут верить еще больше… Кстати, у шоу был сумасшедший рейтинг. О! Чуть не забыл! Вот ваш выигрыш.
Александр Захарович достал из пиджака конверт, толщина которого могла обрадовать даже закоренелого миллиардера. Черный-пречерный нал.
– Налоги с этого платить не нужно. Если снимите боль шефу, получите в два раза больше.
С таким аргументом не поспоришь, волшебник, убрав деньги, поплелся к одному из сильных мира сего.
Илья Михайлович томился в своем идеальном кабинете, выполненном в белоснежных тонах, словно его владелец подобным образом стремился выбелить собственный внутренний мир, далекий от идеала. Не ведомо, помогли ли дизайнерские изыски внутреннему миру Столбова, но внешний явно был к олигарху жесток. Несчастный сидел, зажав лысеющую головушку скрюченными пальцами, словно кающийся у следователя преступник. Начальник охраны деликатно поскребся в дверь.
– Привезли.
– Приглашай, – простонал сильный мира сего.
Вересов метнулся за дверь и тут же вернулся, подталкивая в кабинет всемогущего волшебника Святозара. Следом зашел личный телохранитель Столбова, до этого тщательно обыскавший гостя. Корнилов занял место возле шефа.
Гончаров ступил на чужую территорию – и куда девалась уверенность великого волшебника? Потому что нет в ухе наушника, нет шкафа и комнаты с верными помощниками. Перед ним сидел страдающий пожилой мужик, пусть высокопоставленный, но такой же смертный и подверженный тем же болячкам.
– Здрассте, – как-то по-детски вырвалось у Андрея Романовича с невольной улыбкой обреченного, безропотно кладущего голову на плаху.
– Извините, молодой человек, что не встаю, голова, как в тисках. Проходите. – Глава «Роскоммуникации» указал на старинный стул великого итальянского мастера-краснодеревщика. За спиной волшебника, напоминая космическую мать, встал, как бессменный часовой, верный начальник охраны – тезка первого президента страны.
– Я видел по телевизору, как вы снимаете зубную боль. Вы правда умеете это делать?
«Нет, и никогда не умел», – хотел было признаться Гончаров, но взгляд стоящего рядом с шефом Александра Захаровича пресек попытку.
Во взгляде было написано: «Если ты, козел, скажешь “нет”, не поможет тебе никакое колдовство».
– Да, немного, – лжецелитель чувствовал себя, как щенок, написавший в постель хозяев.
– Я слышал, не только зубную… Помогите мне…
– Но… Так сразу… – смутился Гончаров, словно прожженная путана, неожиданно услышавшая от клиента признание в любви.
– Не волнуйтесь, я умею быть благодарным…
Ничего не оставалось, как подняться с шедевра краснодеревщика и снять пиджачок.
– Ну, хорошо… Попробую.
Андрей Романович потер руку о руку, разогревая ладони, словно пещерный человек, добывающий огонь. Другими специальными навыками он не владел. С одной стороны, хотел помочь больному человеку, с другой – желал, чтоб ничего не получилось. Тогда от него отстанут.
– Сядьте прямо.
Больной послушно выпрямился. Через минуту одна из ладоней целителя накрыла лоб Столбова.
– Глаза закройте! – Уверенность медленно возвращалась к волшебнику – сказались тренировки на клиентках. – Чувствуете тепло?
– Да, – выдохнул Илья Михайлович.
– Отлично… Оно будет усиливаться, не обращайте внимания. Расслабьтесь, думайте о том, что вы любите.
– А я ничего не люблю…
– Тогда о чем-то приятном. Море, голубое небо, пальмы, солнце.
Андрей Романович второй рукой принялся давить на точки, показанные Матреной. Кто знает, может, это универсальный способ? А фармакология впаривает народу всякие дорогущие пилюли, вкладывая миллионы в рекламу по ящику.
Столбов вскрикнул от боли. Телохранитель тут же кинулся к лекарю, хваткой бульдога вцепившись в кисть.
– Спокойно, Коля, – осадил его шеф, – все нормально.
Коля отвалил к двери, положив правую руку на рукоятку пистолета. По всей видимости, настоящего.
Гончаров снова разогрел ладони, поводил ими над головой олигарха, вспугнув наглую муху, присматривавшую себе аэродром на лысине миллиардера. Новая помеха – звонок мобильного. Пришлось извиниться перед клиентом. На дисплее высветилась Алиса. Очень кстати. В голове возникла обложка книги «Шиллер. Коварство и любовь». Они проходили этот роман в институте на зарубежной литературе, но руки, вернее глаза, до него у Гончарова так и не дошли. А зря. Может, великий немец и подсказал ему, что делать. Хотя сейчас больше подошла бы книжка по мануальной терапии. Красиво звучит: «Шиллер. Мануальная терапия для чайников».
Он сбросил вызов, извинился и продолжил.
– Боли нет! – приказал Гончаров голосом армейского старшины. При этом надавил на виски подопечного, потом помассировал точку на лбу, где по поверьям прячется третий глаз, и костяшками пальцев поелозил по массивной переносице. Напоследок помял мясистые уши олигарха.
Столбов перестал морщиться. Неужели получилось? Дикость какая!
– Ну как? – осторожно уточнил целитель, поглядывая на пистолет охранника Коли.
Кто знает нравы этих миллиардеров? Может, сразу в расход, а труп в Неву.
– А мне лучше! Гораздо лучше! Нет, серьезно.
Коля убрал руку с пистолета.
– Вы действительно мастер. Спасибо!
– За это не благодарят… Просто опыт, – потупился целитель, лечивший первого в жизни пациента.
Скорей всего, Илья Михайлович при всем своем могуществе относился к категории легко внушаемых людей. А боль его была фантомной.
Либо второй вариант: Гончаров действительно обладал могущественным даром, который нельзя использовать даром. Поэзия.
Сам Андрей Романович склонялся к первому варианту. Но глава «Роскоммуникаций» ко второму.
– Одного опыта мало. У вас дар, Андрей Романович. Большой дар. Уж поверьте.
– Ну, не такой уж и дар. Но иногда получается. Вам бы лучше к доктору. Обследоваться. С вашими-то возможностями…
Корнилов как-то по-недоброму зыркнул на волшебника. «Заткни пасть и не вякай» – читалось в его прищуренных глазках.
– Обследовался, – вздохнул хозяин, – как смотрите, если время от времени будете оказывать мне помощь?
– Видите ли, – хотел пойти в отказ Гончаров, но вновь нарвался на взгляд Александра Захаровича, – у меня не всегда получается, но если думаете, что…
– Сто тысяч за сеанс вас устроит?
Илья Михайлович по-своему трактовал замешательство целителя.
Еще б не устроило! Сто штук за пять минут кривляния. Лимон на час! В период кризиса!
– Сколько? – для приличия уточнил Андрей Романович.
– Хотите двести?
Конечно хочу! Я же волшебник! А настоящее волшебство стоит недешево!
– Хм…
Столбов повернулся к Корнилову.
– Александр Захарович, проводите Андрей Романовича и обсудите детали.
После вновь обратился к целителю.
– Андрей Романович, спасибо еще раз. Надеюсь, вы примите мое предложение.
Во дворе сверкающего стеклом офисного здания Корнилов с улыбкой подвел итог.
– Ну вот, я же говорил, главное – вера. Возможно, на этой неделе Илья Михайлович снова побеспокоит вас… У меня просьба, никуда из города не уезжать. И, по возможности, никому о своем визите не рассказывать. И еще… С прежней работой придется расстаться.
– Почему?
– Видите ли… Илья Михайлович человек высокого полета, практически государственного уровня… И будет не очень правильно, если поползут сплетни, что он пользуется услугами… Колдуна.
– Понимаю, хотя многие крупные политики пользовались. И пользуются.
– Нам не надо лишних пересудов и поводов для либеральной прессы. Поэтому давайте договоримся.
– Хорошо, тем более, я действительно с прежней работой завязал.
Александр Захарович проводил Гончарова до самой машины. Напоследок приободрил.
– Молодой человек, вы даже не представляете, как вам повезло. Цените это…
– Постараюсь.
– И не забудьте тех, кто вам помог, – помощник Столбова достал второй конверт и протянул Гончарову, – это за сегодня.
Брать или не брать? Вот в чем вопрос… Он же всё – завязал. Объявил компаньонам. А сам? И Алисе обещал, что никогда. Алисе. Но она тоже обещала, а сама… С другой стороны – что такого? Он реально помог человеку. За что и получил. Девять из десяти на его месте взяли бы, не задумываясь, а десятый сказал бы, что мало.
Взял.
– Всего доброго, Андрей Романович.
– До свидания.
– Да… Между нами… – Корнилов придержал дверь машины. – Там на шоу… Редактор успел сказать вам ответ?
– Нет.
– Откуда ж вы его узнали? Только не грузите про космос.
Гончаров тоже улыбнулся.
– Загадайте число от одного до десяти.
– Ну?
– Вы загадали семь.
Он захлопнул дверь, завел двигатель и нажал на газ.
Корнилов с растерянной физиономией несколько секунд провожал машину взглядом. Затем набрал номер на трубке и доложил:
– Илья Михайлович. Он согласился за двести.
На первом же светофоре Гончаров распечатал конверт. Сто тысяч. Неплохо. Господа за базар отвечают. Зазвонил мобильник. Наверно, Алиса. Не угадал. Юля.
– Да, Юль.
– Андрей, я ж не буквально, – голос расстроенный, словно у Золушки, застрявшей в туалете за пять минут до полуночи.
– Что – не буквально?
– Ну, чтоб Петя в ногах валялся…
– А он валялся?
– Да, но не потому… Скрепки рассыпал… Пусть лучше в ресторан пригласит или в кино…
Гончаров перестроился, прижался к тротуару и затормозил. Вести машину в возбужденном состоянии чревато.
– Юль! Вы что, сговорились?!
– Ноу тебя же…
Он нажал кнопку отбоя. Какой-то сумбурный денек. Так можно самому поверить, что ты действительно настоящий волшебник. Главное, чтоб был результат. А он, несомненно, есть.
Телефон тут же запиликал снова. Гончаров не смотрел на дисплей. Понятно и так, кто звонит.
– Да, Юль! Что еще?
– Это не Юля… Привет.
Алиса… Черт. Неудобно получилось.
– А… Да. Привет… Страховщица звонила… Юля. Сигнал пропал. Я думал, она.
Судя по интонации, Алиса не очень поверила.
– Ничего. Я звонила, ты не снимал.
– Да… Был занят. Извини.
– Андрей, я вчера действительно не могла приехать. Не сердись, я потом все объясню. Но… Сегодня тоже не смогу.
Конечно, когда тебя Юлей назовут.
– Опять работа?
– Да… Утром надо сдать материал, а у меня конь не валялся.
Или валялся? Конь.
– Пока, – не стал разводить лирику Гончаров и отключил трубку. Конь так конь. Интересно, как фамилия у коня?
Вечером он принял единственно верное решение. Распил во время вечерней трапезы бутылочку. Коньяка. Для придания стройности мыслям. Стройность сразу намекнула на старые связи. Не пригласить ли кого-нибудь в гости? Нет. Хотелось чего-то теплого и не формального. Вспомнилась Матрена. В то прекрасное время Алиса еще не знала, кто он.
А может, она не до конца простила его? Ну да – разоблачил телешоу. И что? Подумаешь!
Что еще сделать?
Он набрал ее номер. Она сняла. Оторвалась от коня. Не сказать, что обрадовалась. Тон холодно-деловой.
– Алис… А давай съездим к Матрене?
– К Матрене?.. Ну, давай… Когда?
– Завтра. На дневной электричке. Или на машине. Мне бензина не жалко. Заночуем там же.
Удивительно, но она не сопротивлялась и не ссылалась на коня.
– Хорошо. На электричке.
– Тогда в четыре на вокзале.
– Да. Договорились.
Звонить Девятову он не стал.
* * *
Утром, часов в одиннадцать, на связь вышел мсье Корнилов.
– Андрей Романович, доброе утро. Мы же договорились. Вы больше у себя не работаете.
– Так я и не работаю.
– А запись на ваши сеансы идет.
– Это остаточные явления.
– Разберитесь, пожалуйста.
Да, надо бы разобраться. Видимо, Юля по инерции записывает клиентов. Ничего, съездим и покончим с ними. Решительно и безприворотно.
Оставаться ли в ранге детективного агентства, Андрей Романович пока не решил. Не те у них мощности. Через месяц разорятся. Это он так, для красного словца брякнул. Тем более, у него есть запасной аэродром в офисе Столбова. А у Девятова с Петькой? Вот, заодно и выясним. В конце концов, люди взрослые, должны за себя отвечать сами.
В приемной по-прежнему звучал Гендель. Для кого? Юля оказалась на рабочем месте. Увидев Андрея, чуть растерялась, словно явился налоговый инспектор. Либо вспомнила вчерашний разговор. Гончаров, бросив «Привет», сразу проследовал в свой кабинет.
– Андрей, погоди… Там.
Через секунду бывший волшебник и сам увидел кто там…
За его столом сидел… Святозар. Один в один, хоть шоу двойников проводи. Волосы, эспаньолка, балахон. И даже жесты – он водил руками над лежащей на столе фотографией прямо как сам Гончаров. Перед ним, напротив космической матери, женщина лет пятидесяти. Несколько секунд оба Святозара пялились друг на друга. Первым пришел в себя настоящий волшебник.
– Не понял… Ты – кто?
– А ты? В чем дело? Выйди отсюда!
Гончаров не стал больше задавать вопросов, подскочил и сорвал с самозванца парик, швырнув его на пол. Ба! Теперь он узнал его. Мирослав с шоу. Человек, привыкший всем доверять, находящийся при этом под подпиской о невыезде. Из уха вывалился наушник. Дама вскрикнула.
– Что вы от него хотите? – Гончаров повернулся к ней.
– Дочка пропала… Вот, – та испуганно кивнула на фото, лежащее на столе.
– Давно?
– Три дня назад.
Мирослав попытался вклиниться в беседу.
– Э-э… Чего за дела?
– Заткнись… В полиции были? – продолжил блиц-дознание Гончаров.
– Нет… Да что толку? Не будут они искать, а по телевизору…
– Ругались с дочкой? – перебил Андрей Романович.
– Ну… Нет… Немного.
– Как вас зовут?
– Татьяна Михайловна.
– Так, Татьяна Михайловна, – Гончаров приподнял ее со стула за плечи, – быстро в Северный отдел писать заявление. Фото не забудьте. Поверьте, это надежней. Юля!
Секретарша тут же появилась на пороге.
– Вызови такси и оплати. Пойдемте, пойдемте, – настоящий волшебник вывел даму в приемную, затем захлопнул дверь и вернулся к Мирославу.
– Пошел вон отсюда!
– Слышь, уважаемый, – показал блатную прыть самозванец, – сейчас сам исчезнешь в натуре. Чо бакланишь?
Не любил Андрей Романович блатату, ох, не любил. Поэтому через секунду Бородавкин отчаянно пытался вырваться из цепкого захвата тощей шеи. И не вырвался бы, сгинул бы в объятиях, кабы не Девятов, вывалившийся из секретного шкафа.
– Андрей, спокойно! Отпусти его! Спокойно!
Гончаров ослабил хватку, Мирослав закашлялся и упал на пол рядом с париком.
– На шоу кривляться иди, клоун.
– Сам ты клоун, сука… – прохрипел поверженный. Получить добавки он не успел, Девятов утащил Гончарова в шкаф.
– Андрей, тихо, тихо… Пойдем, поговорим.
В секретной комнате находился и третий член индивидуального предприятия. Гончаров упал в кресло.
– Леха, что происходит? Откуда этот красавец?
Ответил Пургин. Расплывчато.
– Астральный мир тесен…
Девятов конкретизировал. Не очень уверенно, зато честно.
– Мы всего лишь решили проверить… Что-то вроде кастинга…
– Можно ли меня заменить? Да? Да?! – Андрей Романович поднялся с кресла.
– Андрей, – более уверенно ответил Леха, – ты же ушел. Сжег мосты. Не вопрос… Но мы-то остались. Нам-то что делать? У нас после твоей победы очередь на три месяца вперед! Юлька не успевает записывать! А ты хочешь это все похерить?! Андрей, это надо людям! Они хотят этого! Сами хотят, пойми!
– Поэтому и сидим в жопе!
– Давай возвращайся, раз пришел… А то этот слабоват.
– Хоть бы нарядили по-другому!
– Правда, Андрей… Возвращайся, – жалобно попросил Пургин, – этот совсем нулевой.
– Вы же… за моей спиной! Как вы могли?!
На экране мониторов появился Мирослав. Надел парик и вернулся за стол. Гончаров не выдержал, свернул ближайший монитор на пол. Клавиатуру компьютера разбил о спинку стула. Все переживания последних дней отразились на невинной «клаве». Хрустнули под каблуком немецких ботинок дорогущие «жучки». Девятов тут же встал на защиту казенного имущества.
И началась веселая потасовка с захватами, блоками, матом и взаимными обвинениями. В качестве рефери выступил Пургин. Вклинился между бойцами, словно хоккейный арбитр между тафгаями.
– Мужики, вы спятили?! Тихо! Тихо!
Гончаров не стал устраивать Армагеддон. Пожелал удачи в бизнесе и покинул кабинет не через шкаф, а через запасной выход.
На улице ждала еще одна встреча. Певица Катя. С зелеными волосами. Как трава у дома. Не иначе, покурила.
– Святозар…
– Что у тебя с головой?
– Так вы же сказали… Покрасить. Вот я… Плохо, да?
– Прекрасно. Теперь все кастинги твои.
– А еще я клип записала… На «Ютубе» есть… Миллион просмотров. Кастинг прошла. Святозар…
– Да не Святозар я! Не Святозар! – перебил певицу бывший волшебник, – и не приходи сюда больше!
Не простившись, быстро направился к машине.
– Я просто спасибо сказать хотела…
Девятов и Пургин молча принялись наводить порядок. Говорить не хотелось. Вообще-то это была Лехина затея – провести кастинг. Так, на всякий случай. В конце концов, бизнес не эксклюзивный, авторских прав на него нет. Пригласили Мирослава из шоу. Долго уговаривать не пришлось, просто обозначили гонорар, и тот сразу сказал «Да!!!». Парик и эспаньолка сделали свое дело. Святозар. Вылитый Святозар. И надо же, на первой пробе произошел конфуз.
Девятов вернулся к двойнику. Тот, разумеется, предъявил претензии.
– Я не понял. Что за кипиш?
– Форс-мажор. Больше не повторится.
– За форс-мажор накинуть бы надо.
– Накину.
Мирослав поправил парик и отряхнул мантию. Пододвинул к себе чашу с монетками. И вовремя! Потому что дверь отворилась, и в кабинет зашли двое. В штатском. С невидимыми погонами. И явно не для того, чтобы снять порчу. Из-за их широких спин испуганно выглядывала Юля.
– День добрый, – поздоровался первый, с круглым как луна лицом, – управление по борьбе с мошенничеством. Майор Сметана.
Какая вкусная фамилия. А удостоверение еще вкуснее.
Он сразу понял, кто из присутствующих Святозар. Но на всякий случай переспросил, ткнув в Мирослава.
– Святозар?
– Д-да…
Сметана взял со стола чашу с монетками.
– Это что?
– Для обряда… На привлечение денег.
– О как? Попробуем. А то с деньгами совсем беда.
Он достал бумажник, выудил рубль и кинул в чашу. После посмотрел в кармашек с купюрами.
– Увы… Не прибавилось. Ну что, уважаемый кудесник. Есть к вам претензии, – майор обернулся к двери, – заходите!
И кто же к нам пришел? К нам не пришел! А пришла! Шубина! Ирина Михайловна! Уже без фурункула!
– Он? – кивнул на Мирослава Сметана.
– Он! – без тени сомнения заявила хозяйка дорогого пылесоса. – Он! Вымогатель проклятый! Чтоб у тебя руки отсохли!
Несчастный Мирослав, которому гарантировали полную безопасность и сладкую жизнь, был близок к коматозному состоянию.
– А в чем дело? Объясните, хоть в чем… Да мы с вами даже не знакомы, женщина!
– Ах, незнакомы… Подлец-подонок! При полиции-то побоишься руками махать!
– Да кто ты такая?!
– Не тыкай, гад! А как деньги вымогал?! Как порчу грозился наслать?! Тоже забыл? Ничего – вспомнишь!
– Спокойно, Ирина Михайловна, – вмешался Сметана и приказал Мирославу, – собирайся, поехали.
И сидеть бы невинному в неволе и проклинать душителей свобод, ища поддержки у Запада. Но вмешался еще один присутствующий в кабинете. И до сих пор молчавший. Девятов.
– Простите… А можно с вами поговорить? С глазу на глаз?
– А вы кто?
– Попрошу в шкаф, – вместо ответа Леха распахнул мебельные дверцы.
Наверно, это смотрелось забавно. Офицера полиции приглашают в шкаф поговорить с глазу на глаз. Ладно б это была девушка… А то Леха.
Но Леха не дал разыграться фантазии гостей. Сам скрылся в шкафу. Сметана осторожно заглянул туда, заметил секретную комнату и только после этого, велев всем ждать его, нырнул следом.
Петьки уже не было. Смылся через запасной выход, бросив компаньона на произвол. То же мне друг.
Девятов запер дверь, в двух словах объяснил суть происходящего. Раскрыл, так сказать, ноу-хау. Сметана врубился не сразу. Потом посмотрел в мониторы, пощелкав пальцем по микрофону.
– Круто… Сами придумали?
– Да.
– Я понимаю, коллега, каждый зарабатывает, как может, но это… Сто пятьдесят девять, часть два. До пяти лет.
– Как посмотреть… Мы, в отличие от мошенников, всегда выполняем свои обещания. Содержание всегда важнее формы. А деньги с Шубиной никто не вымогал. Наоборот. Пылесос ей подарили.
Сметана на откровенность ответил откровенностью.
– О-о-о… Философию можно разводить на суде, а передо мной не надо.
– Никакой философии. И все по-честному. Ты, кажется, провел обряд на привлечение денег?
– И что? – напрягся майор.
– И он сработал!
С этими словами Леха протянул несший боевое дежурство конверт с довольно приличной суммой. И надписью «От чистого сердца». Он всегда лежал наготове. На случай подобных визитов. Да, взятка. Да, коррупция. Да, преступление. Но есть смягчающее обстоятельство. Это же от чистого сердца.
