Глава четвертая
Прошло время. Но не прошла боль.
И снова белоснежные стены, украшенные подлинниками живописи восемнадцатого века. Шедевры итальянского краснодеревщика. Мрачный хозяин, возлежащий в кресле. Гончаров, колдующий над плешивой головой и мясистыми ушами. Изгнание боли методом мануальной терапии и волшебных заклинаний.
– Ну как? – Гончаров надавил на виски Ильи Михайловича, покрутил ладонью кожу над переносицей.
– Гораздо лучше. Спасибо.
Здоровье клиента сейчас не так волновало Андрея Романовича. Не опоздать бы на вокзал.
– Реально, реально лучше.
– Вот и хорошо. Моя заслуга здесь минимальная. Я просто проводник.
– В смысле?
– Помогаю нужной энергии проникнуть в ваше тело. И кстати, нельзя никого лечить, если тебя об этом не попросят. Любое вмешательство в энергетику другого человека наказуемо. Гончаров и сам себе поверил.
– Но и причину боли нужно искать, – тоном мастера-наставника продолжал он, – ничего просто так не бывает. Проблемы, недовольство, неправедные поступки. Отсюда и болезнь, нехватка энергии.
– Вы правы, наверное, это нервное. Я вот и успокоительные пью, а не помогает.
– Вы постоянно недосыпаете. Верно?
– Да как тут уснешь?
– Работа?
– И работа и… Все остальное. Вон, Аня, например… Дочечка… Двадцать два, вроде взрослая, а в голове ветер. Связалась с одним прохвостом. Мажор безо всяких перспектив. Гуляет, но замуж не зовет. В общем, я тонко намекнул… Заканчивай. Ну и всё! Дверью о косяк, и к нему. Месяц не появлялась.
– Тонкий намек был чересчур тонким, да?
– От вас ничего не скроешь. Ну да – вспылил немного.
– С голоду сдохнешь, на коленях приползешь…
– Хм… – потупил бычью голову Столбов. – Ну, не совсем так, но… Примерно. У меня голова тогда болела.
Вспоминать, как орал на родную кровиночку, совсем не хотелось. Хорошо еще сдержался и не врезал оплеуху.
– И как тут уснешь? Вот что делать?
– Наверно, извиниться…
– Еще не хватало… Я столько денег в нее вбухал. Учеба в Англии. Ламброджини на восемнадцать. Да она иначе, чем на частных самолетах, не летала. Летом – вилла на Лазурном берегу. Шопинг в Париже раз в неделю. Любая прихоть за мои бабки. И никакой благодарности!
– Не все в этом мире измеряется деньгами, – глубокомысленно изрек прописную истину волшебник. – Вы не «Ламборджини» ей покупали. Вы ее покупали, если можно так выразиться. А любви недодали. Так же проще – откупиться от ребенка и надеяться, что чадо будет вас за это обожать. Не волнуйтесь, вы не один такой. И все еще поправимо.
– Так что конкретно делать? Извиняться – не мой стиль. Много чести.
– Гордыня, – вынес диагноз Гончаров. – Ладно, ломать себя не стоит, но чем-то поступиться придется. Попросите помощи. Она привыкла вас видеть сильным и безотказным, жестким диктатором. А вы сломайте стереотипы, сместите ее точку сборки, пусть увидит отца таким, каким никогда не видела. Это ее обескуражит. И сработает лучше всяких извинений. Обычная психология.
– Помощи… – вновь надел маску великого и ужасного папы. – Ага. Сбегай, дочка, папке за хлебушком…
– Может, и за хлебушком. Вы сами должны подобрать ключик. Это же ваш ребенок. Пусть почувствует в вас не диктатора, но папу. И не затягивайте. И мажор тут ни при чем. Он только проявляет проблему в ваших отношениях. По большому счету ему спасибо надо сказать. Он показал вам то, что без него вы, возможно, и не увидели бы. За вашим безупречным глянцем – айсберг, способный потопить не только «Титаник».
– Хорошо сказано. А отворот, случайно, не делаете?
– Какой отворот, Илья Михайлович?! В белой магии свои законы. Нельзя вмешиваться в волю других людей без их ведома. Никаких. Даже родных и близких. И это не просто магическая этика, это правила, которые нельзя нарушать. Чревато. В том числе и потерей дара.
Последний аргумент перевесил все остальное. Голова не болела, а значит, Столбов снова готов на великие свершения на благо Родины. Андрей Романович, сославшись на неотложные дела, откланялся.
Корнилов поджидал целителя во дворе. Протянул очередной конверт. Целитель принял его без особых комплексов. Голова у клиента прошла, отработал по полной. Еще и как психотерапевт.
– Как в прошлый раз.
– Спасибо, – Гончаров рвался в гости к сказке по имени Алиса. В сказку нельзя опаздывать.
– Подождите, – притормозил его Александр Захарович, – Андрей Романович, если вдруг Илья Михайлович попросит совета, не связанного с его здоровьем, не отказывайте. Он любит советоваться с малознакомыми людьми. Особенно с волшебниками.
– Уже советовался.
– И если совет поможет, наверняка получите бонус, – кинул морковку заместитель.
Но волшебника сейчас волновал только один бонус – и этот бонус должен встретиться с ним на платформе и поехать к целительнице Матрене.
…А вот бонус встретиться не мог, хотя тоже спешил. Час назад Алисе позвонил мужчина со строгим голосом. Представился оперативным уполномоченным криминальной полиции Андреевым. Без имени. И предложил не мешкая явиться в отдел. По крайне важному делу. Пригрозил принудительным приводом.
– Но у меня планы, – оказала сопротивление Алиса, – давайте завтра вечером.
– Ваши планы не должны мешать вашим обязанностям. За неявку – пятнадцать суток.
Это была не пустая угроза. Пятнадцать суток власти раздавали направо и налево за любую ерунду, вроде участия в митингах протеста. Пришлось приехать.
Андреев оказался не один. С коллегой Куликовым. Злой и еще злее. Первый объяснил суть вопроса. К ним обратилась дама с заявлением о пропаже без вести сына. А сын по стечению обстоятельств – действующий муж Алисы Сергеевны Гордеевой Сережа. И мама подозревает, что пропажа сыночка прямо или косвенно связана с женушкой. И устроили настоящие детективы женушке перекрестный допрос. Пока без пристрастия, но с намеком. Алиса попыталась объяснить, что с мужем она не живет, развестись просто не успела, но аргумент не принимался.
– И когда вы виделись в последний раз? – начал Игорь Петрович тоном инквизитора.
Алиса старалась выглядеть спокойной. Выходило плохо.
– Примерно месяц назад. Он заезжал забирать кое-какие вещи.
– И больше не приезжал и не звонил? – поддержал Куликов.
– Нет. Звонила его мама. Свекровь.
– И вы сказали ей, что все в порядке. Да? – вопрос был задан хором.
– Да. Но… Это просто по инерции. А что может с ним случиться?
– Да мало ли? – рассмеялся детектив Андреев. – На двадцатое у вас назначен развод.
– И что? Возможно, он уехал в отпуск, возможно, еще куда. Это его жизнь, он не должен мне отчитываться.
– Интересная у вас позиция… Человек, в прошлом вам далеко не безразличный, три недели не выходит на связь, не исключено, тьфу-тьфу, погиб, а вам и дела нет.
– То есть вы считаете, я причастна к его пропаже?
Ответил детектив Куликов.
– Пока не считаем, но, согласитесь, ваше поведение наводит на нехорошие мысли.
Алиса начала раздражаться.
– А вас не наводит на мысли, что я бы первая подняла панику, если бы…
– Скажите… А у вас появился кто-то другой? – перебил Андреев.
– Да какая разница? Нет… Не появился, – ей не хотелось признаваться в связи с Гончаровым, – послушайте, я не знаю, где Сергей! Да, мне не все равно, что с ним, но он пропадал и раньше.
– Кстати, а почему вы расстались?
– Не важно, почему, важно как. Мы разошлись по-хорошему.
– И вы не будете при разделе имущества претендовать на его жилплощадь?
– У меня есть где жить, – она посмотрела на часы, – простите, я очень опаздываю… Вы обещали, что собираетесь задать всего несколько вопросов.
Сыщики переглянулись. Они никогда никому ничего не обещают.
– Торопитесь? Если не секрет, куда? – снова хор.
Алиса уже открыто возмутилась, встав на рельсы либеральной оппозиции.
– Не всё ли равно? Это не имеет никакого отношения к Сергею!
– А теперь не вам решать, что имеет, а что не имеет. И наш разговор только начинается, – пообещал Андреев, – и сегодня вы останетесь здесь надолго. Возможно, на несколько лет…
Нашатырь, нашатырь!..
* * *
Напрасно ждал любимую белый лебедь. Не прилетела лебедушка на платформу, чтобы отправиться в далекие края к волшебнице Матрене. Напрасно давил каждую минуту кнопку вызова на смартфоне. Вне зоны любимая или выключен ее аппарат. Напрасно вглядывался в толпу пассажиров, заходивших на платформу. Напрасно бегал вдоль вагонов, заглядывая, как дурак, в окошки электрички. Не приплыла лебедушка. Сам виноват. Кто ж так девушку приглашает? За девушками заезжать надо, доказывать любовь. А то – «Давай на платформе». Позор!
И когда тронулась электричка, он не пошел за ней по шпалам. И шпалы не пошли за ним. Вернулся в верный автомобиль, сел и погрузился в раздумья. Неужели она обиделась на такой пустяк?! А что будет дальше? Этак пойдет, через неделю совместной жизни завоет от ее фортелей. «Дорогая, пойдем направо – в “Большой”. Нет, я хочу налево – в “Малый”. Девушка явно с гонором, цену себе знает – не у всякого денег хватит. Одно дело встречаться, другое – кров и стол с такой делить. Вот поэтому он ни с кем кров и не делил.
От тяжких мыслей оторвал звонок. Снова ответил на автомате. Не просто ответил – выкрикнул:
– Алис, ну ты где?!
– Это не Алиса, – послышался голос Девятова, – это я.
Очень приятно…
– Что еще?
– Надо встретиться. Срочно. К нам менты приходили. Похоже, твоя подружка навела. Еле отбился. Надо бы объясниться. Хочешь, подъеду.
Хорошая новость! Вообще сегодня день хороших новостей. Так и хочется на шпалы лечь, как Анна Каренина.
– Я сам подъеду. В офис, через час.
И сдержал твердое слово Андрей Романович Гончаров. Все лучше, чем тупо сидеть в машине и страдать.
Девятов для начала упал в ноги, повинился.
– В общем… Извини, что за твоей спиной… Клиент действительно попер после шоу. Как отказаться?
– Я уже все по этому поводу сказал. Что за менты были?
– Сметана. Из мошеннического отдела. Якобы Шубина заяву накатала, что ты с нее деньги вымогал. Пришлось дать.
– А при чем здесь Алиса?
– Может, и ни при чем. Только к тем, кого она разоблачала, тоже приходил Сметана. Усекаешь, зачем она это делала? За долю. И немалую.
Как бывший мент Леха мыслил практическими категориями. Версию о том, что делала она это по велению души и сердца, отвергал напрочь.
С другой стороны, может, он и прав. Что Гончаров знает про Алису? Ни-че-го. Можно было попросить Петьку прогуглить ее по полной, но он не стал. Поддавки какие-то. Его, Гончарова, родители никогда не знали, что такое «гуглить». И обходились без этого. Да и неинтересно это. Гораздо интересней постепенно открывать для себя любимого человека. Сколько неожиданных эмоций. Вон у него сегодня. Одни эмоции.
А может, у Алисы с этим Сметаной… Не только деловые отношения? Он и есть «конь» из черной иномарки. Во, блин!
– На какой тачке они приезжали? Какого цвета?
– «Форд». Черный.
Вот! В десятку! Черт! Работают в связке. И, скорей всего, не только работают. Но и отдыхают! Зараза лицемерная!
Бывший компаньон оторвал от страшных предположений.
– Андрей… Ты точно с нами не останешься?
– Я уже сказал. И вы заканчивайте.
– А чем займешься?
– По институтским связям пройдусь. Найду что-нибудь.
Уже нашел. И без связей.
– А вы? Будете продолжать?
Леха окинул печальным взором дорогую сердцу обстановку.
– Не знаю… Петька свой «поисковик» на продажу выставил, ему надолго хватит… А я? Не в сантехники же идти?
– Сантехники сейчас заколачивают побольше академиков.
– Ну, тогда – в сантехники.
На том и расстались. Не до того сейчас Андрею Романовичу, совсем не до того.
Алиса позвонила без пяти полночь. Гончаров, естественно, не спал. Выпивал. Она извинилась, сказала, что срочно вызвал шеф, а мобильник она оставила в прихожей, потому что спешила. Телефон Андрея наизусть еще не запомнила, поэтому не могла позвонить с городского. Умоляла понять и простить. Предложила поехать к Матрене завтра.
Он понял и простил. Немного успокоился.
– Приезжай сейчас. Я оплачу такси.
– Я… Я очень устала, с ног валюсь… Давай завтра. Я позвоню днем. Пока.
И снова страшные предположения. Не одна она! Со Сметаной! А ему пудрит мозги! Пудрой! Может, съездить, посмотреть через бинокль на ее окошки? Горит ли свеча светодиодная в ночи? Мелькают ли тени, льется ли музыка?
Нет… Он – не Леха. Тот иногда шпионит за женушкой своей. По старой ментовской привычке. Дескать, для профилактики. Однажды подарил любимой оберег в виде ангела, а в обереге микрофончик, разговоры слушать. А он не будет. И это не позиция страуса. Он не хотел играть с жизнью в поддавки.
Утром съездил к Столбову, у того снова разболелась голова. Снял боль. Минут сорок говорили за жизнь. В основном Илья Михайлович. Видимо, нашел в Гончарове благодарного слушателя. Тот слушал, понимающе кивал и снова дал пару советов. Когда больной приводил себя в порядок в кабинете отдыха, Андрей Романович заметил на его рабочем столе старенький кассетный плеер с наушниками. Вещь привлекла внимание – подобные аппараты вышли в тираж лет двадцать назад. Исключительно ради любопытства, а не для шпионства, надел наушники и нажал «Пуск». Как мило. «Ласковый май». У нас тут дискотека восьмидесятых. Да, это многое объясняло в характере руководителя государственной корпорации.
На выходе получил от Корнилова очередной конверт.
– Андрей Романович, – попросил тот, – если в следующий раз Илья Михайлович у вас что-то спросит, особенно по деловой части, не давайте ответ сразу. Сначала посоветуйтесь со мной. Вы не всегда знаете правильный ответ, несмотря на магические способности. А я всегда.
Андрей Романович не был наивным принцем из сказки, сразу понял, что такие деньги за снятие боли не платят. И вообще, все затеяно не ради этого. Александр Захарович «Ласковый май» явно не слушал. Скоро попросит отрабатывать. Вернее, уже просит. Дать хозяину нужный совет в нужное время. И тот послушает, потому что уже начал доверять придворному лекарю. Прям, «распутиновщина» какая-то.
На обратном пути от Столбова к дому побеспокоила фан-группа. В лице уверовавшего в чудо детектива Андреева.
– Романыч, привет! Выручай! Дело государственной важности!
Только их сейчас не хватало.
– А вы шоу смотрели?
– А как же! Классно ты всех умыл!
– До конца смотрели?
– Нет, нас на заявку дернули. Слушай, позарез надо!
Да вам все время позарез надо! С другой стороны, сам виноват. Приручил. Теперь до гробовой доски не отвяжутся.
– Извините, мужики, я не могу. Занят.
– Романыч, уж больно дело серьезное. Подозрение на убийство. И ни одной зацепки. В последний раз, обещаю!
Обещаниям Гончаров не верил и не будет верить впредь. Не отстанут. Да и не поможет он без Лехи и Петеньки-хакера. Поэтому надо съездить и прекратить этот цирк раз и навсегда.
– Хорошо, сейчас заеду.
– Спасибо, Романыч! Ждем!
Приехал. Зашел. Еще раз «здравствуйте».
– Оба! А ты чего, подстригся?
– Нет. Парик. Имидж.
– А… Ну да. Дурацкий вопрос. Проходи.
Чайку детективы не предложили.
– Кто-то чайник помылил, Витька Петров из дознания, наверно. А новый пока не купили.
Гончаров не стал садиться на подставленный стул. Решил признаться стоя. С высоко поднятой головой. Но голова автоматически склонялась.
– Мужики… В общем…
И тут…
На столе лежала фотография. Цветная, в хорошем качестве.
– А… Это…
– Ну, от тебя ничего не скроешь! – в очередной раз восхитился Андреев. – Да. Ее и подозреваем.
– В чем?
– В убийстве, – пояснил второй детектив.
Гончаров все же присел. Не удержался на ножках непослушных. В горле пересохло.
– Каком убийстве? Кого?
– Собственного мужа.
– А… У нее есть муж?
– Был. Вот он.
Андреев взял фото со стола и протянул Гончарову. На фоне моря в соблазнительном купальнике стояла его Алиса. И не одна. В обнимочку с каким-то перцем. И оба лучезарно улыбались. И улыбки намекали на обоюдное счастье.
А ведь он ни разу не задал ей простой житейский вопрос – подруга, а ты замужем? И, что характерно, она ни разу не намекнула на это. И он сделал поспешный вывод, что все в порядке. Свободна девочка из страны чудес. А оказывается, не свободна.
– Что с тобой?
Андреев заметил перемены в настроении волшебника, хотя тот пока никак не комментировал увиденное.
– Ничего… Плохая энергетика.
– Само собой. От мокрухи она ни у кого хорошей не становилась.
– Просто, когда вы позвонили, у меня перед взором появился мужчина.
– Мертвый?
– Нет. Живой.
– Плохо… Значит, не наш. Ищи мертвого.
Гончаров собрал волю в кулак и задал главный вопрос.
– А они… Живут вместе?
– Со слов женушки, год как разошлись. Его мать тоже подтвердила. Но формально расписаны.
…Отлегло. На секунду.
– В этом все и дело. В случае признания его умершим она получит нехилое наследство. Мотив понятен. Нам бы тело отыскать. Труп, в смысле. Хоть косточки. В астрале там, в нирване, пофиг. Попробуй, а?
– Погодите… А она сама что говорит? Вы вызывали ее?
– Конечно. До ночи в аквариуме сидела. Больше не имеем права, если только «неповиновение» не оформить…
Вот почему она не снимала трубку. Вряд ли ее посадили в аквариум с мобилой. По этой же причине не приехала на вокзал. Но почему не сказала ему?! Может, и правда в наследстве дело?
– Явно недоговаривает. Глазки бегают. Я таких нутром чую. Муж без вести пропал, а она даже не спохватилась. Ничего, мол, не знаю, с ним не общаюсь. Ага!.. У нас были подобные варианты. Без реальных улик колоть бесполезно. Ты давай, может, почувствуешь.
Ах, Алиса… Честная девушка с принципами.
Нет, нет… Я не верю. Она не могла. Возможно, стечение обстоятельств.
Он поднес ладонь к фото. От карточки шло тепло. Или ему показалось? Или ему просто хотелось, чтоб оно шло?
– Ну?
– Ничего… Мало информации. Как его зовут?
– Гордеев. Сергей Леонидович, – подсказал Куликов.
– А чем занимается?
– Психотерапевт.
– И сколько они в браке?
– Два года.
– И почему разошлись?
– Да какая разница? – нетерпеливому Андрееву быстрей хотелось узнать расклад. – Ты глянь – жив он или нет?
– Я же сказал, чем больше информации, тем больше шансов.
– Ну ладно, ладно. Спрашивай.
– У нее есть другой мужчина?
Гончаров не сомневался, что про него она ничего не сказала, иначе ему не задавали бы таких вопросов.
– Наверняка. Я спросил, а она – какое вам дело? Трубку переписали, но пока не проверяли.
Он был забит у нее как Андрей. Не сегодня-завтра их связь установят. Поэтому надо признаваться, а не морочить людям голову. Но напоследок еще один вопрос.
– И что вы планируете?
– Для начала в адресе посмотрим. Дело пока не возбуждено, санкцию на обыск не дадут, но мы так… Как говорят юристы – закон плох, но это фигня… А улики найдем, тогда и постановление будет.
– Улики? Голову? Или руку?
– Почему? Фото, компьютер, записные. Помню, у одной барышни переписку с киллером надыбали. А может, еще чего, типа наркоты. Тогда и разговаривать легче будет, – усмехнувшись, пояснил Куликов, – и вообще, в нашем деле главное – справедливость.
Понятненько. Этим ухарям справедливым наркоты подбросить, что ему порчу наслать. И присядет Алиса не за одно, так за другое.
Когнитивный диссонанс, однако. С одной стороны, она могла быть убийцей, и следовало бы раскрыть перед операми карты. С другой – могла и не быть. И тогда ее арест за подброшенный наркотик – штука совершенно ненужная.
Поэтому выход один – пойти с ними, и если они что-то подбросят, признаться.
Гончаров снова поднес руку к фото.
– Есть! Есть сигнал!
– Я ж говорил! – воскликнул Андреев. – Давай, Святозарыч! Давай!
– Фотки маловато… Может, мне с вами? На обыск.
– Это не вопрос. Надо только узнать, когда ее дома не будет, а так, хоть сейчас.
– Она на работе.
– Откуда знаешь?.. Ах, да, – Андреев никак не мог привыкнуть, что перед ним ясновидящий гражданин, – тогда гоним.
– А ключи?
– Разберемся.
В коридоре Гончаров попросился в туалет. Из кабинки набрал Алису. Якобы просто так, узнать, как дела. Она подтвердила, что сейчас в редакции, а вечером они едут к Матрене. Про мужа уточнять не стал. Туалет – не самое подходящее место для подобных вопросов.
