Тухачевский докладывал стоя: так ему легче было и привычней. Сталин ходил вдоль стола для заседаний, попыхивал дымком из короткой трубки.

— Новые артсистемы требуют доработки и повторных испытаний, — говорил Тухачевский, смиряя свой командный голос. — Конструкторы поспешили выдать желаемое за действительное. Слишком большая рассеиваемость при стрельбе, слишком маленькая дальность полета снаряда при такой массе орудия. То же самое с новыми танками и броневиками: утяжеление за счет утолщения брони при тех же самых моторах. Вот заключения полигонных испытаний новых артсистем, танков и бронемашин. Что касается новых самолетов, то необходимо сосредоточить внимание на наиболее перспективных моделях истребителей и бомбовозов. В заключение хочу добавить, что в последнее время неоправданно большие средства расходуются на ремонт кавалерии, хотя по общему мнению военных специалистов роль кавалерии в будущей войне предполагается исключительно как вспомогательная. Тем более везти лошадей из Канады, когда очевидно выгоднее было бы использовать эти средства для организации в нашей стране массового коневодства. Эти средства могли бы пригодиться и для других, оправданных настоящими потребностями целей.

— Товарищи Буденный и Ворошилов придерживаются на этот счет другого мнения, — тихо обронил Сталин.

— Мне хорошо известно мнение наркомвоенмора, товарищ Сталин, — отчеканил Тухачевский. — Это мнение человека, отставшего от жизни, стоящего в стороне от тенденций развития современной военной науки.

На какое-то время в кабинете повисла тишина. Сталин продолжал ходить взад-вперед по ковровой дорожке, голову его овевали струйки голубоватого дыма. Тухачевский следил за малоподвижной фигурой генсека остановившимся взором выпуклых глаз. Он сказал все, что хотел сказать, и ждал теперь решения Сталина. Подумалось, знает ли Сталин о тех брожениях, которые имеют место среди командного состава РККА, и если знает, какие меры собирается предпринять? Но подумалось отстраненно, как о чем-то, не имеющем к себе отношения.

— А что, товарищ Тухачевский, вы по-прежнему считаете, что Советскому Союзу придется воевать с Германией? — спросил Сталин, останавливаясь напротив Тухачевского и глядя снизу вверх в его глаза.

— Так точно, товарищ Сталин. С Германией и ее союзниками.

— Из каких соображений вы исходите, товарищ Тухачевский? Ни Фридрих Великий, ни Бисмарк, ни другие германские умы не советовали немцам воевать с Россией. Не советуют этого делать Гитлеру многие нынешние влиятельные немецкие генералы и политики. И это вполне объяснимо, если иметь в виду, что не Советский Союз навязал Германии Версальский договор.

— Я исхожу из того, товарищ Сталин, что Запад исторически видит в России своего врага, что подчинение России Западу рассматривается им как его историческая миссия, что немцам необходимо жизненное пространство, как на этом настаивает Гитлер в своей программной книге "Майн кампф", что в данном случае цели Запада и Германии совпадают полностью. Что касается нынешних немецких генералов, то они так или иначе подчинятся Гитлеру, даже презирая его и не веря в его планы. Для них Гитлер не только канцлер Германии, но и верховный главнокомандующий.

— Однако вы, несмотря на это, все время настаиваете на продолжении сотрудничества с немцами, даже после прихода в Германии к власти Гитлера.

— Так точно, товарищ Сталин, настаиваю, потому что нам это выгодно: немцы обладают самой современной военной промышленностью, самой совершенной армией. Мы многому бы могли научиться у них, пока они предоставляют нам такую возможность…

— Надо ли понимать ваши слова, товарищ Тухачевский, как несогласие с решением Политбюро о приостановке сотрудничества с немцами на нынешнем этапе исторического развития?

— Так точно, товарищ Сталин! Таково мое личное мнение на этот счет. Это мнение я изложил в письменном виде и передал его товарищу Ворошилову. Но я — солдат и всегда готов подчиниться приказу вышестоящего командования и выполнять его со всей тщательностью, на какую только способен.

— Мало, товарищ Тухачевский, выполнять приказы со всей тщательностью. Их надо выполнять со всей силой убежденности. Впрочем… я читал вашу записку, товарищ Тухачевский. Внимательно читал, — повторил Сталин. — И пришел к выводу, что вы плохо разбираетесь в вопросах мировой политики. Я советую вам, товарищ Тухачевский, держать ваше мнение по вопросам политики при себе. Вы поставлены партией на должность, связанную с модернизацией Красной армии и ее вооружения. Занимайтесь тем, чем вам положено заниматься, товарищ Тухачевский, в чем вы действительно хорошо разбираетесь. А вопросы внешней политики, как и вопросы политики кадровой, предоставьте решать партии и ее Цэка, — закончил Сталин жестким голосом.

Тухачевский вытянулся.

— Есть, товарищ Сталин! Разрешите быть свободным?

— Разрешаю.

Тухачевский подчеркнуто четко повернулся через левое плечо, щелкнул каблуками и вышел, печатая шаг. Сталин провожал его сощуренными глазами до самой двери.