Глава 9
Француженки не делают пластику
Я в доме у Нэнси – точнее, на ее кухне. Нэнси собирает свою дочь Лекси на вечерние занятия в школу. Она дает няне список и одновременно напоминает мне, что я не должна расслабляться.
– Когда же, наконец, ты закончишь свою книгу?!
– Скоро, скоро, – отмахиваюсь я.
– Верю, верю, – широко улыбаясь, подмигивает мне Нэнси и наливает чашку кофе.
Нэнси – высокая блондинка с самыми голубыми глазами на свете. Должна сказать, что она – американка, но живет во Франции вот уже тридцать лет – с того самого дня, когда вышла замуж за доктора-француза. Всякий раз, когда мы встречаемся, я поражаюсь, насколько она не похожа на основную массу француженок. В Париже вам сказали бы, что Нэнси приехала из Норвегии или Швеции, но уж никак не из Нью-Йорка. Она блондинка. Высокая, стройная блондинка.
Мы с Нэнси познакомились в 80-е годы, когда работали в компании Estee Lauder, поэтому наша дружба проверена годами. Она на десять лет моложе меня, но очень практичная и часто напоминает мне, чтобы я не расслаблялась и не отклонялась от решения поставленной задачи. Мы обе работали в отделе международных продаж, но потом пути наши разошлись. Я стала художником и писателем, а Нэнси осталась в косметической индустрии и добилась очень, очень большого успеха. И теперь она вице-президент по маркетингу одной из крупнейших и очень престижных косметических компаний мира StriVectin. Сегодня я пришла, чтобы поговорить с ней о красоте, уходе за кожей, духах, ooh la la и обо всем, о чем она сама захочет. И в данный момент она хочет разъяснить мне, как нужно развивать писательскую карьеру.
– Ты должна писать по книге в год. И не останавливаться на этом! – говорит она, одновременно проверяя, положила ли ее младшая дочь в рюкзак футболку.
Должна признаться, вся эта сцена кажется мне немного забавной. Я помню, какой сумасбродной была Нэнси в свои двадцать, как она допоздна веселилась в клубах, танцевала до упаду, пила «белый русский» и порой приходила на работу, даже не заходя домой. Я тогда была молодой матерью и в пять вечера торопилась домой, чтобы успеть забрать свою малышку и что-нибудь купить на ужин.
Но прошло тридцать лет – и вот мы уже идем по улице Пасси, а между нами шагает младшая дочь Нэнси. На светофоре мы останавливаемся. Нэнси поворачивается ко мне и говорит, чтобы я обязательно рассказала американским женщинам, что им нужно перестать стараться выглядеть молоденькими девушками.
– Послушай, ты должна сказать им, что мужчины не поворачиваются вслед девушкам, по которым видно, какая огромная работа над собой ими проделана.
– А вслед кому они поворачиваются? – спрашиваю я.
Честно говоря, я уже знаю ответ, но мне хочется, чтобы об этом сказала Нэнси.
И она говорит.
– Вслед молоденьким девушкам!
Но я не унимаюсь:
– А разве американские женщины не пытаются выглядеть молоденькими?
Зрелые француженки не лезут из кожи вон, чтобы казаться на 10 лет моложе. Их стратегия красоты: заботиться о коже и вести себя соответственно возрасту.
Загорается зеленый свет, и Нэнси, подхватив Лекси, устремляется вперед.
– Это просто ужасно – и это не работает! – восклицает она.
– А как же им поступать? Что им делать, если они хотят, чтобы им вслед оборачивались?
И я действительно хочу получить ответ – не столько для читательниц, сколько для себя.
И Нэнси, как всегда, отвечает прямо в лоб:
– Заботиться о своей коже и вести себя соответственно возрасту.
Вау! Очень прямолинейно.
Мы оставляем Лекси в школе и возвращаемся обратно на улицу Пасси. Нэнси ведет меня в Marionnaud. Это знаменитая французская сеть парфюмерных магазинов, где торгуют духами, косметикой и товарами для ухода за телом и кожей. Нэнси спрашивает у консультанта, как продается какой-то продукт ее компании – она всегда на посту. А потом она объясняет мне, как француженки относятся к красоте.
– Главное – хорошо чувствовать себя в собственном теле и быть сексуальной, – начинает она. – Вот почему француженки следят за фигурой, делают очень естественные прически, носят высокие каблуки и покупают красивое белье.
Сама-то Нэнси в очаровательных балетках!
Она встряхивает головой и шепчет мне:
– Женщины здесь стараются оставаться сексуальными до тех пор, пока им не подадут катафалк!
– Значит, они делают подтяжки, – говорю я.
В этом Нэнси непреклонна.
– Нет! – восклицает она, а потом добавляет, что я обязательно должна написать о том, что женщины просто обязаны поддерживать друг друга, когда их лица с возрастом начинают меняться. – Мы должны перестать твердить женщинам, что от ботокса они становятся красивыми, потому что, честно говоря, сами в это не верим. И мы должны перестать подчеркивать, что только молодость – единственный рецепт красоты. И, в конце концов, кто-то должен им сказать, что мужчины оборачиваются вслед очаровательным молоденьким девушкам, а вовсе не вслед натянутым, накачанным ботоксом и силиконом зрелым дамам.
Вау! Сильно сказано! Но Нэнси занимается уходом за кожей. Она живет в Париже вот уже тридцать лет и знает, о чем говорит.
Мы продолжаем наш разговор, переходя в отдел духов. Нэнси объясняет мне, что француженки каждые три недели ходят к косметологу на эпиляцию.
– Они не ходят на маникюр или педикюр, предпочитая самостоятельно ухаживать за ногтями. Они не делают пластических операций, а просто стараются хорошо выглядеть. Нет, они никогда не перегибают палку!
С этими словами она берет пробник духов White Linen фирмы Estee Lauder, брызгает ими на белую картонку, протягивает картонку мне и спрашивает:
– Помнишь, как здорово было?
Я делаю вдох и улыбаюсь.
– Но «в духе ли это Эсте Лаудер»? – спрашиваю я с серьезным видом.
Француженки не ходят на маникюр или педикюр, предпочитая самостоятельно ухаживать за ногтями. Они не делают пластических операций, а просто стараются хорошо выглядеть. Они никогда не перегибают палку!
Нэнси хохочет. Только тот, кто работал на фирме в 80-е годы, поймет смысл моих слов. В те времена на каждой стойке стояло восемь-десять зеркалец в золотой оправе, на которой было написано: «В духе ли это Эсте Лаудер?». Это должно было стимулировать девушек Лаудер (а мы все были девушками Лаудер, а никак не женщинами) к тому, чтобы постоянно задавать себе этот вопрос во время телефонных разговоров, заполнения модных бюллетеней или написания рекламы для новинок фирмы: «А одобрила ли бы это миссис Лаудер? Стала ли бы она жевать резинку? Никогда! Стала ли бы она расчесывать волосы за столом? Ни за что на свете!»
Мысленно возвращаясь в те дни, я понимаю, что мы принадлежали к особому братству, а миссис Лаудер правила нами безраздельно. И под ее любящим руководством мы вывели на международный рынок культовые духи Beautiful.
Нэнси ставит флакон на полку и говорит мне:
– Знаешь, французские женщины – настоящие мастера соблазнения. Они хотят быть естественными и живыми. Вот почему они никогда не делают ничего экстремального – идет ли речь о духах, макияже или ярких украшениях. Они хотят чувствовать себя красивыми, а это не связано с возрастом.
Красивыми. Beautiful.
Всего одно слово, но как много оно значит. Мы постоянно говорим это слово, не вдумываясь в его смысл. Вот вы сидите за столом с бокалом хорошего вина и любуетесь летним закатом. Или впервые смотрите в лицо своего новорожденного ребенка. Или с почтением держите за руку умирающую мать. Она привела вас в мир, а сейчас ее лицо такое спокойное, умиротворенное… Наконец она не чувствует боли… И вы думаете: «Как же она красива!»
Во Франции у красоты нет срока годности.
Американские женщины каждый день видят перед собой снимки молодых красоток, и смысл этой пропаганды абсолютно ясен. Красота свойственна молодости. Об этом можно даже не говорить – это очевидно. Но правда ли это? Недавно мне попался номер французского журнала Vogue. Главная статья была посвящена американскому модельеру Тому Форду. Статью сопровождали его фотографии ослепительных femmes d’un certain âge в его платьях и костюмах. Женщины эти были не молоды, но прекрасны. И большинство из них даже не были француженками. Мы все знаем роскошных французских femmes d’un certain age – Изабель Аджани, Катрин Денев, Изабель Юппер. Но во французском журнале мы увидели американку Лорен Хаттон в белом жакете и белой шляпе с непременным перышком за лентой. Наша американская актриса Мариза Беренсон позировала с распущенными по плечам кудрями в расшитом блестками синем платье до пола. Американская художница, муза модельера Рэчел Фейнстейн тоже приняла участие в этой фотосессии. Ее рыжие волосы в сочетании с малиновой помадой, лаком для ногтей и болеро из органзы напоминали экзотический десерт. А дальше следовали фотографии Эли Макгроу в белом плаще и Дафны Гиннесс в леопарде. Я спросила себя, почему мы никогда не встречаем фотографии этих роскошных женщин в американских модных журналах – ну или крайне редко? Почему увидеть их можно только в рекламе кремов для увядающей кожи, а не на глянцевых разворотах?
В этом французском выпуске была напечатана серия совершенно шокирующих фотографий Тома Форда. Точнее, шокирующих с точки зрения типичных американцев. Да, да, это было нечто такое, чего никогда не увидишь в американских выпусках Vogue, или Elle, или Glamour, или Allure или, господи прости, Self (все эти журналы я люблю и читаю). Во французском журнале Vogue Томом Фордом восемь страниц были отведены фотографиям пожилых супругов, которые страстно целуются, прикасаются и даже ласкают друг друга! Камера словно нарочно ловила самые сексуальные моменты в жизни этих пар. На снимке были запечатлены седые мужчина и женщина, на лицах которых видны морщины и даже возрастные пигментные пятна на руках. Им явно было за семьдесят, а то и больше.
С годами женщина становится только красивее.
Одри Хепберн
Там были приведены слова Тома Форда: «Je suis fatigué par le culte de la jeunesse».
И не только он один. Во Франции вы повсюду встретите красивых, стильных зрелых женщин – не только в Париже и крупных городах, но и в небольших деревнях. Они сексуальны, и все это признают. Их считают сексуальными, потому что они стали старше, мудрее и более опытны. А опыт – это очень мощная сила и очень привлекательная.
Вопрос в другом, почему в Америке не так? Почему мы считаем, что красота – это исключительно молодость, неопытность и отсутствие знаний? Мне кажется, что нам просто нужно изменить свой взгляд на жизнь.
Мы часто видим фотографии зрелых, даже пожилых мужчин с морщинистыми лицами, седыми волосами и узловатыми руками. Но их мы воспринимаем как воплощение мужской красоты. Вспомните Клинта Иствуда, Шона Коннери, Гарри Дина Стэнтона, Криса Купера и Харви Кейтеля. Этих мужчин нельзя назвать красавцами, но они привлекательны, интересны, сильны. Их снимки можно часто видеть на страницах модных журналов. Поговорите с молодыми девушками и женщинами двадцати-тридцати лет, и они скажут вам, что эти мужчины привлекательны. Удивительно, но двадцатилетние девушки реагируют не на физическую красоту. Их привлекает харизма опыта и достижений.
И остается только гадать, почему мы не столь же великодушны по отношению к женщинам? Это не тривиальная проблема. Если бы мы жили у источника молодости, мы погибли бы из-за него. Задумайтесь: идет борьба за молодость любой ценой, вне зависимости от биологического возраста. Не говорит ли это молодым женщинам о том, что взрослеть и выглядеть старше – это ужасно? Не лишаем ли мы себя тем самым одного из величайших даров взросления – уважения? Зрелые мужчины, достигшие успеха, не скрывают свой возраст, но при этом занимают достойное место в национальном самосознании. Такой мужчина говорит: «Да, я стар, у меня есть морщины и шрамы, и я не боюсь показать их!» Женщинам же, независимо от возраста, никогда не заслужить подобного уважения. Они никогда не становятся своего рода «старейшинами» для представителей молодого поколения. И мы, женщины, очень многое теряем, как теряют и наши дочери и внучки, которым нравится видеть нас, но которые приходят в недоумение, если мы пытаемся вести себя, как их ровесницы.
Мне очень нравятся фотографии художницы Джорджии О’Киф – особенно те, где ей уже за восемьдесят. На ее лице морщины, но при этом она прекрасна, потому что осталась самой собой. Она – источник вдохновения, и я знаю многих женщин, которые со мной согласны. Так почему мы не можем быть такими же?
Почему мы не остаемся женщинами, которые сильны и прекрасны в силу своего возраста, а не наперекор ему? Это правильно. Это жизнь. И это очень по-французски.
* * *
Мне нравятся слова Нэнси о том, что красота никак не связана с возрастом. Я вспоминаю массу моментов, когда мне что-то нравилось и казалось красивым именно благодаря возрасту. Как-то я пришла на рынок, чтобы купить винтажную скатерть. И вдруг мне на глаза попался маленький кованый диванчик. Он был весь ржавый и нуждался в ремонте. В любви и заботе. Его нужно было заново покрасить. Но он показался мне прекрасным. Думаю, многим из нас знакомы подобные чувства. Мы ценим возможность спасти сокровище, потому что чувствуем его потенциал. Мы умеем заглядывать за царапины и сколы, потертости и дыры. Мы способны разглядеть нечто исключительное. Исключительное не вопреки ранам времени, а благодаря им.
Когда речь заходит о мебели, о детях, о закатах или о восхитительной еде – мы очень щедры на слово «красиво». Но мы не всегда проявляем ту же щедрость духа по отношению к себе самим. Наоборот, мы слишком суровы, а порой даже жестоки, когда речь заходит о том, что мы видим в зеркале – особенно в определенном возрасте. Наша американская культура жестока к зрелым женщинам. К женщинам среднего возраста. Видите ли, в Соединенных Штатах нет даже деликатного выражения для обозначения стильной, загадочной – я бы даже сказала, красивой зрелой женщины. Нам приходится заимствовать слова у французов. А они знают в этом толк! La femme d’un certain age. Женщина определенного возраста. Как это загадочно!
Да, во Франции вы встретите много красивых и уверенных в себе femmes d’un certain age. Потому ли это, что они от природы красивее женщин американских? Или потому, что они более уверены в себе и считают себя красивыми, несмотря на свой возраст? Думаю, справедливо последнее. И это хорошая новость для американских женщин. Это означает, что, приложив определенные эмоциональные и интеллектуальные усилия, мы тоже можем стать красивыми в этом таинственном французском смысле слова – не вопреки своему возрасту, а благодаря ему. Да, эта внутренняя работа может сочетаться с работой внешней, но ключ к красоте «по-французски» лежит в полном понимании и приятии самой себя. Французский подход к красоте начинается со знания – не простого знания мира, но понимания своего места в нем. С самопознания. И, опираясь на это знание, мы можем наращивать уверенность и ощущение благополучия. Мы можем быть щедры к себе и любить себя. И это один из самых главных секретов французских женщин. Теперь вы его знаете.
