Глава 8
— Я готов, товарищ старший лейтенант! — доложил Самойленко.
— Снайперы, что у вас? — спросил я.
— Готовы. Ждем, — как и обычно, за всю свою малую группу ответил сержант Сухогоров.
— Самойленко, к бою! Работай! — дал я команду, переключил наушники на снижение восприимчивости и увидел при этом, как закрыл уши большими ладонями подполковник Звягинцев.
Но «Вампир» — это не снайперская винтовка «Корд».
Конечно, он имеет куда более значительную, несравнимую с винтовкой разрушительную силу. Но при выстреле раздается сперва шипение. Грохот приходит потом, после взрыва гранаты. Впрочем, дистанция до цели была предельно короткой, и взрыв последовал уже через полторы секунды.
Мой бинокль тут же словно сам собой оказался в руках подполковника. Мне пришлось наблюдать результат работы гранатометчика, прижавшись к резиновому наглазнику прицела на автомате. Но мы со Звягинцевым все равно опоздали.
Мои снайперы выстрелили быстрее, чем наши наблюдательные приборы нашли то, что недавно еще было мощным плоским камнем, ребро которого уходило в землю. Я смотрел на него не так уж и давно, когда искал бандитов по подсказке Агафонова. Сейчас этого камня на месте не было. Его остатки были, видимо, разбросаны по всему ущелью. Может быть, несколько обломков и валялось на месте, но тепловизионная техника не позволяла их рассмотреть, поскольку камни не сильно светятся.
Но еще продолжали светиться тела трех бандитов, которые лежали там же. Они уже по сути дела превратились в простые кучи бессмысленного человеческого мяса, не способного к сопротивлению и к ведению боевых действий.
Чуть дальше, скорее всего, валялся еще один бандит, тот самый, которого подстрелил недавно сержант Сухогоров. Само тело за пригорком видно не было, но я замечал активное свечение свежей крови. Она всегда так вот сильно отражается в тепловизоре. Впрочем, любой из тех трех мертвых бандитов, которые были нам видны, мог оказаться и тем самым первым.
— Агафонов, сколько бандитов осталось? Где они?
— Если с нашей стороны смотреть, то справа за ближайшим камнем двое спрятались. Самойленко, видишь это место?
— Камень-то вижу отлично. Только это круглый валун. Такой мой «Вампир», скорее всего, не расколет. Его и танковая пушка только с пяти выстрелов, пожалуй, развалит. Монолит.
— Понятно. Тогда пойдем другим путем, — решил сержант Сухогоров. — Сережа, ты видишь возможность рикошета сбоку от скалы?
— Да, именно ее я и вижу. Только возможность, никак не более, — отозвался младший сержант Агафонов. — Там скала остроугольная. Не знаю, как от нее пуля срикошетит, куда она потом уйдет.
— А ты попробуй, — посоветовал я. — Всякое бывает. Вдруг да получится.
— Здесь, товарищ старший лейтенант, не надо рикошетом ни в кого попадать. Достаточно будет заставить бандитов подняться, чтобы сменить позицию. На испуг взять, — объяснил мне сержант свою мысль.
— Я понял. Работайте.
— Если с первого выстрела не получится, то я вдогонку еще пару пуль пошлю, — сказал младший сержант.
— Давай действуй, а мы с Катковым будем ловить момент, — проговорил Сухогоров.
— Готовы?
— Готовы.
Я переключил наушники на самую слабую степень звучания, зажал рукой микрофон и кивком предупредил Звягинцева. Подполковник сразу понял меня и закрыл уши ладонями.
Выстрел «Корда» покатился по ущелью. Эхо придавало ему изрядное сходство с разрывом артиллерийского снаряда.
Не убирая левую руку от микрофона, я правой поднял автомат и прильнул к прицелу. Благо тепловизор у меня был включен. Я успел заметить пару бандитов. Эти ребята, скорее всего, обладали замедленной реакцией. Оба они не сразу попытались перебежать за другой крупный валун. На этом пути их и догнали пули, куда более быстрые в сравнении с ними.
Мои снайперы уложили и того, и другого. Они вообще промахиваются довольно редко, тем более с дистанции в семьдесят метров.
Тут же, словно в ответ на выстрел «Корда», застрекотали в наушниках автоматы третьего отделения. У меня не возникло никаких сомнений в том, что мои ребята наконец-то вступили в бой с остатками того самого подкрепления, подхода которого так дожидался эмир Мухетдинов. Бандиты пытались догнать нас и неожиданно ударить нам в спину, но напоролись на плотный встречный огонь.
Такая вот торжественная встреча не обещала боевикам никаких приятных моментов. Любая засада всегда чревата значительными потерями для противника с первых же секунд боя. Тем более что автоматы «АК-12», которыми были вооружены мои бойцы, имели глушители, заодно являющиеся пламегасителями, и тепловизионные оптические прицелы. То есть бандиты даже не понимали, сколько человек и откуда бьют по ним. Как правило банда, нарвавшаяся на такую засаду, в первые же минуты боя теряет до трети своего состава, если не половину.
Если все произошло так, как и должно было, то выходило, что рядовой Сысоев ошибся. Он сообщил мне, что в ущелье прорвалось чуть больше десятка бандитов. По звуку же выстрелов автоматов, не имеющих глушителей, получалось, что их там должно быть около двадцати.
Стрельба из автоматов продолжалась еще некоторое время и велась беспорядочно. Я понял, что бандиты спецназовцев не видят и стреляют куда попало. Пули иногда свистели даже над нашими головами и улетали туда, где находились основные силы банды.
Но такая истеричность тоже имеет пределы. Хотя бандиты, конечно, вряд ли успокоились и сумели спрятаться среди камней. Скорее всего, третье отделение во главе со старшим сержантом Стразаридзе, пользуясь преимуществом в оружии, к этому моменту уже уничтожило большую часть боевиков. Они сами догнали свою смерть.
— Стразаридзе, доложи обстановку! — потребовал я.
— Догнали они нас и прямо под стволы вышли. Я насчитал девятнадцать человек. К настоящему моменту остались трое. Отставить, товарищ старший лейтенант! Уже двое. Мы еще одного подстрелили. Сейчас рядовой Макеев остальных гранатой накроет. Он уже готовится.
— Да, этот парень сумеет, — согласился я.
Рядовой контрактной службы Макеев из третьего отделения умел бросать ручные гранаты лучше всех во взводе, не только далеко, но и предельно точно. С пятнадцати метров он однажды попал гранатой в рот бандита, бегущего в атаку и кричащего что-то страшное. Сначала этот герой лишился зубов, а потом и головы.
Макеев точно бросал шестисотграммовую гранату «Ф-1» на тридцать с лишним метров. Ему необходимо было только место для разворота руки и даже не обязательно требовалось встать в полный рост. При броске с одного колена дистанция уменьшалась незначительно, но точность при этом нисколько не терялась. После этого самого броска с колена Макееву легче было самому сразу залечь, чтобы не угодить под осколки собственной гранаты.
Взрыв последовал через несколько секунд. Он не был таким резким и звучным, как выстрел из снайперской винтовки «Корд», но эхо все же прокатилось по ущелью и улетело куда-то вверх. Наверное, оно донеслось и до основных позиций банды.
— Как там дела, Стразаридзе? — осведомился я.
— Полный порядок, товарищ старший лейтенант. Бандитов больше нет.
— Догоняй взвод. А что там у нас с засадой на скале? Махалов! — позвал я командира первого отделения.
— Слушаю, товарищ старший лейтенант! — отозвался сержант.
— Действуй в темпе. Спускай на веревке пулемет и вместе с ним двигайся к нам в подкрепление.
— Понял, — отозвался сержант. — Работаем.
Повторять и объяснять что-то сержанту Махалову необходимости не было никогда. Он все схватывал на лету, понимал моментально и немедленно начинал действовать.
— Сухогоров, силами своей группы контролируй поворот ущелья и весь коридор. Вдруг в засаде кто-то остался или где-то среди камней, чуть выше залег? Мы выдвигаемся туда.
Я помнил о том, что у бандитов нет ночной наблюдательной техники, за исключением личного бинокля эмира, но все же осторожничал. Мой взвод двигался двумя колоннами вдоль стен ущелья. Я, как и раньше, находился у левой из них.
Сначала я собирался попросить подполковника Звягинцева возглавить вторую колонну, но потом передумал. Все же на подполковнике цивильный костюм, нет простейшего бронежилета. Хотя на его широкую грудь и высокий рост это средство защиты требуется изготавливать по спецзаказу. Кроме того, у подполковника не было на голове шлема с гарнитурой. Он смог бы поддерживать связь со мной только через бойцов.
Но если уж говорить совсем честно, то истинная причина такого решения состояла в другом. Реальная боевая обстановка часто велит любому командиру подразделения отдавать приказы, которые должны быть выполнены беспрекословно. Мне не совсем удобно было бы держаться так аж с подполковником, пусть и представляющим другое ведомство.
Поэтому я и поставил командовать второй колонной старшего сержанта Стразаридзе. Он и его бойцы только что соединились с основными силами взвода.
Со мной, то есть с левой стороны коридора, остался неполный состав первого отделения. Его командир и два бойца отстали от нас. Они должны были снять трофейный пулемет со скалы, расположенной у ворот ущелья, и догнать взвод.
Правда, моя группа усилилась гранатометчиком и вторым номером его расчета. Мне хотелось бы иметь рядом с собой еще и сержанта Махалова, надежного человека, опытного бойца. Но дожидаться, когда он вместе с двумя солдатами догонит взвод, я не пожелал.
Никуда ребята не денутся. Не исключено, что они с крупнокалиберным пулеметом появятся тут в самый подходящий момент, когда нам как раз потребуются дополнительные силы. В любом бою обязательно возникает ситуация, когда дополнительные силы просто необходимы. Но сплошь и рядом случается так, что взять их просто неоткуда. Командиру подразделения приходится обходиться тем, что он имеет.
— Тенгиз, доложи обстановку! — потребовал я от командира третьего отделения.
— Приближаемся к повороту ущелья, товарищ старший лейтенант. Впереди ефрейтор Спасибог. Он смотрит тщательно, но пока ничего страшного не обнаружил. Ближе к центру ущелья есть противотанковые мины. Однако их нажимные взрыватели отрегулированы так, что человеку весом меньше центнера ничего не грозит. А у нас во взводе ни одного такого человека нет. Потому нас они не беспокоят.
— Продолжай движение! — приказал я и посмотрел на монитор своего планшетника. — На противотанковые мины внимания не обращать. Даже дезактивировать их не нужно. Моя группа пока чуть-чуть отстает. Я бы посоветовал тебе снизить темп, чтобы с моей стороны, издали, за поворот заглянуть. А то с разбегу легко на неприятность нарваться.
— Понял. Торможу.
Планшетник сейчас же показал мне, что скорость правой группы резко снизилась. А я сам, напротив, добавил обороты.
Подполковник Звягинцев не отставал от меня ни на шаг. При такой длине его ног это, впрочем, было не слишком сложно. Да и дышал Евгений Андреевич ровно, что говорило о его отличной физической подготовке.
По пути мы остановились и сместились ближе к центру ущелья, чтобы осмотреть камень, разбитый гранатой «Вампира», и убитых бандитов. Опознать этих типов было невозможно, поскольку пули снайперов попали им в головы. Документы имелись только у одного из них. Но у всех были при себе сотовые телефоны, что давало какую-то возможность для идентификации человека. Мы их забрали.
Подполковник Звягинцев взял в каждую руку по автомату, засунул в карманы пиджака запасные магазины. Я нисколько не удивился бы, если бы подполковник начал стрелять сразу с двух рук. В его крупных ладонях автоматы казались детскими игрушками.
Мы двинулись дальше, по-прежнему держась под стеной. С нашей позиции уже можно было рассмотреть ущелье за поворотом. Там сейчас, скорее всего, никого не было. Ни бинокль, ни прицел моего автомата не показали никакого свечения человеческих тел. Да и снайперы не высказывали никаких опасений.
— Тенгиз, выдвигайся со своей группой дальше за поворот. Сухогоров, вы их догоняйте, смотрите от поворота и дальше.
— Мы идем! — сказал так, словно пригрозил, сержант Стразаридзе.
Но это была не угроза, а всего лишь особенности произношения. Тенгиз родился и вырос в срединной России, однако грузинский акцент в его речи сохранился. Он звучал довольно непривычно для тех людей, которые плохо знали старшего сержанта.
— Понял. Работаем! — отозвался сержант Сухогоров.
Планшетник тотчас же показал мне эту работу. Три точки очень быстро двинулись в нашу сторону. Снайперы бежали.
— Вперед! — дал я команду и двинулся во главе колонны.
Евгений Андреевич пошел рядом.
— Вы из ущелья, товарищ подполковник, по какой тропе выходили, по правой или по левой, если смотреть от нас? — спросил я.
— Сначала двигался по противоположной стороне, примерно в этом месте, перед самым поворотом ущелья перешел сюда, где мы сейчас идем. Так меня тропа повела. Она неплохо утоптана и в светлое время суток хорошо заметна.
— Значит, выше по ущелью эту сторону вы практически не знаете? Так получается, да? — уточнил я.
Мы остановились, за нами замерли и бойцы. Меня интересовали в первую очередь мины, которые могли нам встретиться. Впрочем, подполковник не видел их и ниже, где такие сюрпризы нашел недавно ефрейтор Спасибог.
Выходило, что эмир оказался не таким уж простаком, каким видел его подполковник Звягинцев. Засаду он поставил именно там, где и следовало ее разместить. Правда, его бандиты, сидевшие за камнями, показали себя большими неумехами в военном деле.
Но это уже, скорее всего, вина не только эмира Мухетдинова, но и их собственная. В самом деле, автомат в руках никого еще не сделал профессиональным воином. А у эмира под рукой в основном и были такие бойцы, от которых ждать особого результата не следовало.
— Да, не знаю, — согласился Евгений Андреевич. — Мне, признаться, не до того было. Я стремился как можно быстрее из ущелья выйти. Время оказалось дорого. Я же не рассчитывал так близко отсюда с твоим взводом встретиться. Думал до ближайшего села добраться, а там от участкового полиции уже позвонить куда следует, чтобы вызвать федеральные силы.
Снайперы тем временем, как показал мне монитор планшетника, обогнали нас и отделение старшего сержанта Тенгиза Стразаридзе, которое передвигалось под противоположным склоном. Стрелки заняли удобную позицию среди камней, ближе к левому краю. Продвинувшись вперед еще на четыре десятка метров, я мог бы разговаривать со снайперами без использования средств связи.
Но я все же предпочел воспользоваться ими и распорядился:
— Агафонов, у тебя самый зоркий прицел. Просмотри и доложи!
— Уже смотрю, товарищ старший лейтенант, — заявил младший сержант.
— До следующего поворота от силы сто двадцать метров. — Я не стал пользоваться дальномером прицела, на глазок определил расстояние по карте, выведенной на монитор планшетника.
— Сто двадцать шесть, товарищ старший лейтенант, — уточил сержант Сухогоров. — Так моя техника показывает. Это до угловой скалы. А до камней перед ней, наверное, как раз сто двадцать и будет. От вас, от вашей позиции, и того меньше. А там, за камнями…
— А там очередная засада! — закончил за сержанта Сухогорова младший сержант Катков. — Даже мой прицел свечение над камнями улавливает. Пока не могу понять, сколько там человек. Но не один и не два, это точно. Даже не три.
Тепловизор прицела его «Винтореза» был только чуть-чуть сильнее наших, установленных на автоматах.
Я протянул свой бинокль подполковнику Звягинцеву и предупредил его:
— Там, за камнями, следующая засада.
Ситуация, сложившаяся в ущелье, снова показывала мне, что офицер Росгвардии был неправ в своей оценке боевых способностей эмира. Поставить вторую засаду сразу после первой, которая была легко и быстро ликвидирована, — для этого нужна изощренная воинская хитрость.
Расслабление после уничтожения противника является естественным для любого бойца. Оно снижает внимание солдата, может инициировать его халатное отношение к обстановке, сложившейся вокруг.
Возможно, эмир умышленно поставил первую засаду именно там, за камнями. Он заранее понимал, что она будет уничтожена нами.
— Да, пожалуй, боевого опыта эмиру Мухетдинову и в самом деле не хватает, — попытался опровергнуть мое мнение Евгений Андреевич.
Если он и был прав, то только отчасти.
— Мухетдинов усиленно и старательно распыляет свои силы. Так, пожалуй, старлей, мы с тобой к утру с бандой полностью покончим.
— Я так и планировал, вообще-то. Бойцам взвода следует основательно выспаться, — проговорил я и приник к прицелу автомата, чтобы попытаться найти бандитов.
Но мой аппарат имел матрицу, слишком слабую для этого. В нем светились лишь две точки, похожие на глаза, но я так и не сумел понять, что это такое. Не уразумел этого и подполковник Звягинцев. Поэтому он и обратился ко мне с вопросом.
— Затрудняюсь ответить, товарищ подполковник. Агафонов, что там за два глаза светятся? — спросил я у обладателя самого мощного во взводе тепловизора.
— Я вот как раз смотрю и сам, товарищ старший лейтенант, пытаюсь понять.
— А что тут понимать-то! — включился в разговор сержант Сухогоров. Я с такими приборами встречался. Это перископ. Скорее всего, танковый, судя по небольшой длине.
— Он с тепловизором? — поинтересовался я.
— Кажется, с инфракрасным видением.
Это означало, что бандиты вполне могли контролировать наше приближение.
— Внимание всем! Надеть перчатки и маски! — приказал я.
Ткань костюма оснастки «Ратник» маскирует бойцов, не выпускает наружу тепло тел. Но лица и руки у всех остаются открытыми. Опытный человек легко может сообразить, что значат эти светящиеся объекты. Маски и перчатки сшиты из той же ткани, что и костюмы. Они хорошо укрывают нас от всех приборов ночного видения.
Мне очень хотелось надеяться на то, что опытных бойцов в банде в нужном количестве не нашлось. По крайней мере среди тех персонажей, которых эмир выставил перед нами, их не должно было бы быть. Вторая засада вряд ли может качественно отличаться от первой. Скорее всего, она составлена из рабочих, занятых на сборке беспилотников. Главарь банды сунул им в руки оружие, чтобы они почувствовали себя настоящими мужчинами. Разница могла быть только в количестве бойцов и в их вооружении.
— Товарищ старший лейтенант, разрешите, я эти глаза бандитские вышибу? — обратился ко мне младший сержант Агафонов.
— Работай, Сережа, — согласился я и с укором посмотрел на подполковника Звягинцева.
— Что?.. — Евгений Андреевич и взгляд уловил, и укор в нем прочитал.
— Вы же, помнится, говорили мне только про бинокль с инфракрасным видением у эмира. А перед нами танковый перископ с инфракрасным видением.
— Значит, от меня его прятали, — сделал подполковник вывод, который мне показался совершенно правильным.
— Значит, бандиты вам не доверяли, — заявил я. — Они желали с вашей невольной помощью заманить нас в засаду. Хорошенькое дельце! Товарищ подполковник, я опасаюсь, что нам в тыл еще одна банда может выйти. Мы ведь ничего не знаем про те из них, которые до поры до времени находятся в законсервированном состоянии. Их главари получили приказ не высовываться.
— Я допускаю и такой вариант развития событий, — проговорил Звягинцев, наклонив крупную породистую голову. — Но у входа в ущелье стоит наш сильный пост — три боевые машины пехоты.
— Насколько я мог судить по звуку, наши БМП отстреляли все снаряды от стомиллиметровых пушек. Да и боеприпасов к тридцатимиллиметровым орудиям у них теперь почти нет. На вооружении остались только пулеметы и гусеницы. — Я вовремя вспомнил о своем заместителе, который вскоре уже должен был бы нас догнать: — Махалов, ты где? — на автопилоте спросил я и только после этого посмотрел на монитор планшетника.
Три красные точки находились уже на середине пути до взвода.
Сержант сам об этом сразу и доложил:
— Половину ущелья, товарищ старший лейтенант, преодолели. Это я по своему приемоиндикатору ориентируюсь. Пулемет тяжелый. Мы его вдвоем несем. И патронов много. Третий боец их на себе тащит. Взмок весь. Скоро догоним вас. Если есть необходимость, можем ускориться.
— Напротив, сержант. Пять минут на отдых, и возвращайтесь на свою скалу. Пулемет на нее поднимете? Осилите?
— Осилим.
— Занимайте там позицию. Возможен подход еще одной банды или даже нескольких. Помогите бронетехнике огнем пулемета и автоматов.
— Я понял вас, товарищ старший лейтенант. Мы можем и прямо сейчас назад двинуть. На скале отдохнем, если успеем, конечно.
Махалов, как и всегда, отлично понимал ситуацию и чувствовал обстановку.
— Молодец! Работай!
Планшетник показал мне, как три точки развернулись и двинулись в обратном направлении.
Девять пулеметов калибра семь целых шестьдесят две сотых миллиметра на боевых машинах пехоты, крупнокалиберный «Утес» на скале плюс гусеницы БМП. Этого должно бы хватить, чтобы любую банду остановить. Правда, экипажи пары БМП состояли всего из двух человек — механика-водителя и оператора-наводчика. Следовательно, все три пулемета они использовать не смогут. А если механик вздумает давить бандитов гусеницами боевой машины, то он и свой пулемет оставит в покое. Тем не менее это сила!
— Махалов, слушай меня! Если будешь опаздывать и бой у ворот начнется без тебя, тормози и оборудуй позицию там, где окажешься. Если часть бандитов прорвется, ты должен будешь их остановить. Безопасность наших спин на твоей совести. БМП я запретил углубляться в ущелье. Здесь много противотанковых мин. Снять все мы не могли. Если что-то пойдет не так, выходи на связь. Будем думать, что предпринять.
Сержант Махалов всегда был надежным бойцом, на которого я полагался почти так же, как на себя самого.
Но ответил он скромно и коротко:
— Понял вас, товарищ старший лейтенант. Работаю.
— Ничеухин, присматривай за тылами! Ты со своей группой замыкающим идешь.
Когда командир подразделения держится впереди, его заместитель обычно идет последним.
— Работаю, товарищ старший лейтенант.
