Глава 7

Третье отделение быстро нагнало нас и обошло.

— Спасибог! — позвал я сапера. — Возглавь ребят, доведи их до места и возвращайся. Хотя пока они там устроятся, мы сами их нагоним.

Если устраивать засаду впереди, то остальные бойцы взвода должны как можно быстрее обойти это место. Я вовремя вспомнил о командире первого отделения сержанте Махалове и двух бойцах, которые пошли с ним.

— Махалов, ты где?

— Думаем, как пулемет со скалы лучше снять.

— Слышал, что часть второй банды прорвалась?

— Слышал, товарищ старший лейтенант. Я выставил одного из своих солдат на край скалы. Он в тепловизор прицела обстановку контролирует. Уничтожение бандитов произошло почти под нами. Я даже опасался, что нас термобарическим зарядом достанет. Но обошлось. Тепло взрыва мы почувствовали, но пламя осталось в стороне, нас не захватило. И прорыв мы видели. Бандиты уже ушли в ущелье. Я планирую за их спиной двинуться. Только пулемет спустим.

— Не надо. Выставьте его так, чтобы лишить бандитов возможности пуститься в бегство. Поддерживай связь с БМП. У них еще пулеметные патроны остались, да и гусеницы. Если будут беглецы — уничтожить!

— Есть уничтожить беглецов!

Теперь бандитам просто некуда было деться. Возможности наступать у них уже не имелось, потому что сил для этого не хватало, а все шансы отойти мы отобрали. Хотя полностью они об этом не догадывались, считали, что у ворот ущелья встретятся только с пулеметами трех БМП, обойти которые можно под прикрытием скал.

В реальности же бандиты оказались между двух огней. Выше по ущелью — мы, ниже — пулеметная точка, расположенная так, что ее почти невозможно достать очередями из автоматов. Да еще и три БМП со своими пулеметами.

В боевых машинах пехоты имеются свои ночные прицелы. На скале, где располагался бандитский пост, теперь есть три тепловизора на автоматах. Они вполне в состоянии помочь крупнокалиберному пулемету взять правильный прицел.

Подполковник Звягинцев посмотрел на небо и ткнул туда пальцем. Я тоже поднял голову. Тучи, которые настырно преследовали нас, наконец-то добрались до горного массива. Где-то там, вверху, они встретились с плотным потоком воздуха, были разорваны боковым ветром на части и резко свернули на север. Это обещало, что вскоре ночь у нас может стать чуть более светлой, чем раньше. Да и не такой мокрой, каковой обещала быть.

Я даже поморщился от огорчения. Темная ночь, как и непогода, — это лучшее время для работы спецназа ГРУ.

— У туч с ветром своя война, — сказал подполковник и отчего-то вздохнул. — Но нам их боевые действия очень кстати. Теперь, когда тучи совсем разнесет, беспилотники будут видны.

— А много в банде этих птичек?

— На каждого твоего бойца по паре штук будет, если не по три. Ведь здесь налаживается объемное производство. Пока еще, к счастью, только готовится, но еще не запущено. Проблема у наших подопечных с комплектующими для пультов. Всего несколько штук собрали. Ждут поставку. Первая партия уже шла сюда, но ее пограничники перехватили. Это самое обстоятельство меня, кстати, в банду и привело. Задержанных бандитов мы допрашивали от всей души, с применением спецсредств. Сумели кое-что полезное выяснить. Но до следующей поставки нам с тобой предстоит саму банду уничтожить. Вместе с Эмиром Мухетдиновым. Он здесь главное действующее лицо. Талантливый инженер-организатор. Говорят, будто слабоват в боевой подготовке, но нам это только на руку. Для боевых действий у него была серьезная группа, от которой осталось только шесть человек.

— Пять, — напомнил я. — Начальник караула убит.

— Но эмир об этом еще не знает. Если он только не послал его сюда специально на смерть. Мухетдинов неплохо умеет избавляться от людей, с которыми конфликтует.

— Он, товарищ подполковник, конфликтовал с начальником караула?

— Не то чтобы откровенно конфликтовал, но начальник караула хотел стать старшим среди тех шести, а Мухетдинов желал ими сам командовать, поскольку прежний их предводитель погиб при переходе границы. Я же рассказывал, кажется.

— Вполне понятная ситуация, товарищ подполковник. Люди такого склада всегда рвутся к власти и готовы идти к ней по трупам. Значит, выход начальника караула из укрытия был по сути дела разведкой боем? Его эмир на это задание отправил. То-то мне показалось, когда я за ними наблюдал, что они идут в боевой готовности и в любой момент могут залечь, чтобы ответить огнем. Очень напряженно шли. Но они не думали, что против них будет работать оружие с глушителями. Рассчитывали, что сумеют нас заставить раскрыться полностью. Однако с этим у них не сложилось.

— Но какого-то результата наши клиенты все же добились. Невозвращение группы подтверждает, что мы идем на них. Твои соображения по этому поводу, старлей?

— А какие тут могут быть особые соображения, товарищ подполковник? Применяем обычную тактику. Бандиты не знают, как умеет передвигаться спецназ ГРУ. А мы можем делать это в два раза быстрее, чем они, даже ползаем почти с той же скоростью, с какой эти вояки бегают. Необходимо как можно быстрее, пока бандиты нас еще не ждут, преодолеть дистанцию и атаковать их. Они наверняка будут несколько раз менять позицию, подстраиваться под нас. Этим мы, имея технологическое преимущество в вооружении, всегда с успехом пользуемся. После большого шума у ворот, особенно выстрела «Корда», бандиты считают, что мы находимся еще далеко от них. Сейчас они ждут взрыва мин, которые выставили в проходе. А мы взрываться не пожелали. Сейчас у них под носом вынырнем и атакуем.

— Понятно. Согласен. Действуй, старлей!

— Если только банда заранее не подготовилась к встрече. Но это мы сумеем проверить. А пока постараемся увеличить скорость. Первое и второе отделения! — обратился я к бойцам. — Подняли темп передвижения! Бандиты нас ждут. Группа Ничеухина куда пропала?

— Мы, товарищ старший лейтенант, по центру ущелья идем. Здесь много мин, все дезактивируем, потому отстаем, — объяснил ситуацию старший сержант.

— Продолжайте работу. Остальным соблюдать осторожность! Снайперы, как дела?

— Мы чуть впереди и в стороне от Ничеухина. Минное поле прошли. Но там мины были только противотанковые. Похоже, бандиты знали, что мы на БМП едем, рассчитывали, что и дальше на них двинемся, — произнес сержант Сухогоров. — Когда еще на месте прошлого боя спали, мне показалось сквозь сон, что в небе что-то прожужжало. Может, беспилотник пролетал?

Поскольку у Звягинцева не было шлема с радиогарнитурой, я передал ему сообщение сержанта.

— Если и пролетал, то с разведывательными целями, — проговорил подполковник. — В стороне, на большой высоте. Мне тоже показалось, что был какой-то подозрительный звук в небе. Я даже прислушался. Аппарат, видимо, не зависал, быстро пролетел, но нашу бронетехнику засек.

— Тогда выходит, что подкрепление эмир на заведомую смерть послал?

— Не знаю. Эти бойцы могли быть серьезными, неплохо обученными. Нам же докладывали, что они заходят в ворота под скалами, крадучись. Рассчитывали, видимо, незаметно проникнуть в наш тыл, перекрыть нам выход из ущелья.

Мы с Евгением Андреевичем быстро шагали вперед и вскоре оказались среди тех бойцов взвода, которые шли по левой стороне коридора. Нам не было необходимости осторожничать, присматриваться к каждому бугорку под ногами. Солдаты уже прошли здесь, и я на них полагался.

— Снайперы, в авангард! Контролировать пространство. Докладывать всякое изменение обстановки, — распорядился я, взял из руки подполковника свой бинокль и навел его на середину ущелья, на то место, где, по моим расчетам, должны были пройти снайперы.

Я почти сразу нашел всех троих. Бойцы бежали, бережно прижимая к себе прицелы винтовок, словно могли что-то в них стрясти, повредить. Но я-то отлично понимал, что если уж даже выстрел не в состоянии сделать это, то любое человеческое движение, даже падение, тем более не в состоянии причинить какой-то вред. Планка Пикатинни, которая сейчас ставится на все современное оружие, плотно удерживает на месте любое навесное оборудование. Такие вот движения снайперов были скорее интуитивными, чем необходимыми.

Не удивило меня и то обстоятельство, что через какое-то время один из снайперов останавливался, вставал на колено и в прицел просматривал местность перед собой. Как только на колено вставал другой стрелок, первый догонял группу. Потом и третий снайпер выполнял ту же самую работу, позволяя двоим другим двигаться вперед.

Такова обычная тактика действий группы снайперов при передвижении взвода в боевой обстановке. Мне даже не было необходимости отдавать дополнительный приказ на этот счет и контролировать его выполнение.

— Спасибог, ты где? — осведомился я.

— Работаю, товарищ старший лейтенант. Третье отделение заняло позицию. Я вышел на середину ущелья, передвигаюсь впереди снайперов. Ищу противопехотные взрывные устройства. Пока ничего не нашел. Противотанковые встречаются, но они на людей не среагируют. Я проверял настройку взрывателей. Веса человека не хватит, чтобы их продавить. Есть у меня ощущение, что бандиты заминировали только дальние подступы к своей базе, а ближние не рискнули, чтобы сохранить за собой возможность маневра. Но я на всякий случай все равно проверяю.

— Пространство впереди как контролируешь?

— В прицел автомата. Кроме того, Стразаридзе выставил двух бойцов. Они постоянно оглядывают местность. Я же не могу только вдаль смотреть. А они со своей позиции могут. Здесь до следующего поворота весь коридор хорошо виден. Пространство открытое.

— Это меня и смущает. — Я еще раз посмотрел на карту, которая по-прежнему находилась на мониторе планшетника. — По моим прикидкам выходит, что за следующим поворотом может быть засада. Место слишком уж удобное. Бандитский эмир вряд ли упустит такую возможность. Ты далеко от взвода не уходи.

— Ты о чем, старлей? — поинтересовался Звягинцев.

Пришлось мне и подполковнику объяснить ситуацию, тыкая пальцем в карту.

— Ты рассуждаешь с профессиональной точки зрения. А эмир Мухетдинов — человек не военный, а просто инженер, умеющий организовать и наладить производство. Хотя в данных вопросах он всегда готов проявить жесткость. Потому не удивляйся, если засады за этим поворотом не окажется. По моему представлению, Мухетдинов будет сидеть в пещере и держать там оборону. — В голосе Евгения Андреевича отчетливо отслеживались нотки пренебрежения.

Но я так работать не привык. Я всегда считаю, что лучше преувеличить опасность, чем недооценить ее.

— Вы плохо думаете о бандитах, товарищ подполковник. Они неплохо умеют выбирать выгодную позицию для засады. Если сам эмир не сообразит, ему кто-нибудь подскажет.

— Ты, старлей, просто плохо понимаешь психологию людей. Извини уж, может, я не прав. Наверное, ты просто иначе представляешь себе эмира, с которым лично не знаком. А я с ним общался, его понял. Эмир Мухетдинов такой человек, что за любую подсказку может кого угодно возненавидеть. Все его окружение это знает. Поэтому бандиты, приближенные к нему, скорее предпочтут остаться в стороне, чем что-то посоветовать. Впрочем, инженерная мысль рациональна точно так же, как и военная. Я вполне допускаю, что Мухетдинов сообразит поставить засаду. Сам смотри.

Последние слова подполковника Звягинцева, как и мои мысли, почти сразу нашли подтверждение.

— Агафонов! — позвал ефрейтор Спасибог младшего сержанта из группы снайперов.

— Слушаю тебя.

— У тебя прицел самый мощный. Мой много не покажет. Слева от центра ущелья большие камни. Они как три богатыря на картине, по форме людей на конях напоминают. Присмотрись. Мне кажется, над камнями легкое свечение есть.

— Работаю, — сказал снайпер.

А я словно вживую увидел, как длинный ствол «Корда» смотрит в сторону камней, а сам младший сержант Агафонов приник к резиновому наглазнику прицела.

— Есть не только свечение, но еще и ствол пулемета над средним камнем, — сообщил снайпер уже через пару секунд. — Насколько понимаю, это ПКМ. Я могу его на куски разнести пулей. Дистанция позволяет. На стволе раструб. Я как раз в него и попаду.

— Сережа! — вмешался я в разговор. — Не рискуй. Лучше стреляй в ствольную коробку, если ее видно.

— Ее видно только в анфас.

— Только анфас. Это слово произносится без буквы «в», — поправил его я, как меня когда-то наставляла моя жена, преподаватель русского языка.

Но такая вот поправка сути дела нисколько не меняла.

— Тогда стреляй в коробку с патронами. Она большая?

— Так точно! На двести патронов. Но ведь они в ленте. Могут, товарищ старший лейтенант, и не детонировать. Как моя пуля ляжет. Я сквозь стенку коробки видеть не могу.

— Хотя бы оторвешь ее. А потом кто-то из бандитов может и любопытство проявить, высунется глянуть. Катков, Сухогоров, включайтесь!

— Работаем, товарищ старший лейтенант! — за всю группу ответил сержант Сухогоров.

Выстрел «Корда» ударил по мембране микрофона. Я заранее переключил его на нижнюю градацию чувствительности, но все равно здесь, в ущелье, удар по ушам мне достался довольно чувствительный. Как и всем, видимо, моим солдатам, которые тоже обучены пользоваться переключателем чувствительности микрофона.

Но больше всего удовольствия, думаю, досталось бандитам, у которых уши не были прикрыты шлемами. Заодно и подполковнику Звягинцеву. Впрочем, я знаком посоветовал ему зажать уши ладонями, что он и сделал.

Я тут же поднял бинокль и стал отыскивать пулеметную точку. Сделать это было не сложно. Я помнил описание камней, которое дал ефрейтор Спасибог, поэтому хорошо видел, как пулемет при всем своем немалом весе подскочил и упал уже без коробчатого магазина, который свалился куда-то за камень.

Как я и подозревал, бандиты среагировали на выстрел крайне неправильно. Скорее всего, в первые секунды после попадания крупнокалиберной пули в ПКМ они интуитивно вжались в землю. Это естественное поведение для каждого бойца. Но опытный солдат так и останется в этой позе, если нет особой необходимости сменить ее. А боец необученный будет съеден собственным любопытством. Он высунется, чтобы посмотреть, что произошло.

Так и получилось. Две головы поднялись над камнями только на секунду и сразу пропали. Но уже по тому, что оба бандита не нырнули за камень, а откинулись назад, на спины, я легко догадался, что пули двух моих снайперов нашли их. Хотя самих выстрелов я не слышал, поскольку по ущелью все еще гуляло эхо после грохота «Корда».

С пулеметным расчетом было покончено, но где-то там же могли находиться и автоматчики. Комплект оснастки «Ратник» имеет достаточно надежный бронежилет и шлем, но все же подставляться под автоматные очереди я никому не посоветовал бы.

Поэтому я и не забыл предупредить снайперов:

— Внимание! Сухогоров, твоя группа соблюдает предельную осторожность. Там может быть серьезная засада.

— Есть дополнительное свечение человеческих тел за камнями, товарищ старший лейтенант, — сообщил младший сержант Агафонов. — Я насчитал шестерых. Но они находятся у противоположной стены, могут и не подозревать о том, что стало с их собратьями, остававшимися по другую сторону ущелья. Надо бы их как-то на свет божий вытащить.

Мой бинокль этого свечения не улавливал, но я знал, что его матрица сильно уступает той, которая вмонтирована в прицел «Корда», и поэтому лишних вопросов не задавал.

— Мы будем подбираться, а вы держите это свечение под наблюдением, — проговорил я.

Наушники донесли до меня, как Агафонов объяснял своим коллегам-снайперам, какие участки им следует контролировать.

— Самойленко, ты где? — спросил я своего бойца, вооруженного самым мощным из современных гранатометов.

РПГ-29 «Вампир» способен расколоть даже крепкую скалу.

— Я, товарищ старший лейтенант, со своим отделением. Мы контролируем тылы.

Да, мне следовало бы помнить, что Самойленко является бойцом третьего отделения.

— У вас там пока спокойно? — осведомился я.

— На данный момент никого не видно и не слышно. Тишина, товарищ старший лейтенант.

Тех бандитов, которые сейчас преследовали нас, похоже, сильно смущали мощные звуки выстрелов крупнокалиберной снайперской винтовки. Эхо в ущелье превращало их в грохот артиллерийского орудия. Поэтому, видимо, боевики не особенно спешили нас догонять.

Да и вообще гранатометчик там сейчас был не нужен. Его персональная задача состояла не в прикрытии наших тылов, а в усилении атаки.

— Самойленко, ко мне! Со своим вторым номером вместе. Стразаридзе без тебя обойдется. Управишься, Тенгиз?

— Постараюсь, товарищ старший лейтенант, — отозвался старший сержант.

Гранатометчик, видимо, ориентировался по своему приемоиндикатору и быстро нашел меня. Через полторы минуты он залег за соседний камень. Следом за ним там же устроился и второй номер гранатометного расчета, который носил за Самойленко рюкзак с тремя выстрелами.

Две бронебойные гранаты и одна осколочная. Такой был полный боекомплект «Вампира», которого нам, как правило, хватало всегда, при проведении любой боевой операции. Танков у бандитов, слава богу, пока не встречается. Поэтому бронебойные гранаты мы используем как артиллерию, способную разрушить любое укрепление, сооруженное боевиками. С этой задачей РПГ-29 справляется выше всяких похвал, на оценку «отлично».

— Свяжись с Агафоновым, он тебе объяснит, где бандиты и сколько их. После «Вампира» сразу работают снайперы. Все трое.

Да, РПГ-29 работает так же эффективно, как и тяжелое артиллерийское орудие. Он обладает точно такой же разрушающей силой. Это, так сказать, переносная артиллерия взвода, хотя в обычных войсках мелкие подразделения никто ею не обеспечивает. Пушки и гаубицы обычно работают совместно с крупными частями и целыми соединениями.

Еще до того как РПГ-29 поступил на вооружение взвода, я участвовал в его испытании, проводимом на батальонном полигоне. Мне следовало знать, чем нас вооружают.

Мы стреляли из «Вампира» под углом в шестьдесят градусов в железобетонный фундаментный блок. Другой такой же солидной мишени на полигоне просто не существовало. Блок, усиленный металлической арматурой, был толщиной девяносто шесть сантиметров.

Выстрел прошил его насквозь. Потом граната еще и прогулялась по лесочку, стоявшему за блоком. Она запросто срезала солидные березовые стволы. Ее не остановили ни бетон, ни стальная арматура блока. В отверстие, оставленное выстрелом, спокойно проходил обыкновенный лом.

Трудно было позавидовать бандитам, спрятавшимся за камень, в который попадет граната «Вампира». Она развалит его на куски, которые ударят по людям.

Младший сержант Агафонов, не сходя с места, объяснил гранатометчику, где прячутся бандиты. Таково еще одно преимущество внутривзводной системы связи.

Его объяснения были прерваны выстрелом «Выхлопа», который мы услышали только потому, что имели наушники.

— Что там, Сухогоров? — спросил я первого взводного снайпера, у которого и был на вооружении «Выхлоп».

— Бандитов, товарищ старший лейтенант, осталось только пятеро, — ответил он. — Один высунулся с биноклем и тут же без головы остался. Хотя я думаю, он изначально, с момента рождения таковой не имел.

— Бинокль с системой ночного видения? — спросил я, со слов Евгения Андреевича зная о том, что такой аппарат во всей банде есть только у одного человека — эмира Мухетдинова.

Я надеялся, что пуля нашла именно его, мы обезглавили бандитскую гидру.

— Судя по размерам, вполне обычный, — проговорил сержант, этими словами, как ударом топора по голове, пресекая мои ожидания. — Бинокли с ночным видением, как правило, куда более массивные, тяжелые и объемные. А в простой ничего в темноте увидеть невозможно. Я же говорю, без головы был парень. Таким он и остался. Она этому умнику ни к чему.

С этим трудно было не согласиться. Мой собственный бинокль был тому наглядным примером. Его зарядное устройство находилось в футляре, который никогда к глазам не прикладывался. Однако сами аккумуляторы располагались в корпусе бинокля и не были такими уж миниатюрными. Не самая высокая мощность и энергетическая емкость не позволяла им поддерживать малый формат.

А раньше, когда у меня был простой бинокль, я имел возможность использовать его только днем. Правда, в том бинокле был вмонтирован отличный дальномер, но точно такой же качественный прибор сейчас стоял у меня на автомате.

Подполковник Звягинцев посматривал на меня. Он явно требовал объяснения ситуации. Я растолковал ему суть дела.

Самойленко тем временем уже зарядил тубу гранатомета, выставил его сошками, расположенными сзади, на камень за собой. Теперь парень ворочался, старался устроиться поудобнее и точно прицелиться.

Я недавно посещал теоретические занятия для гранатометчиков, обязан был присутствовать на них. Ведь мне, офицеру, командиру взвода, положено уметь делать все то, на что способны мои бойцы-специалисты. Там я с немалым удивлением услышал от инструктора, что для качественного прицеливания гранатометчику требуется принять самую комфортную позу, какая только возможна в условиях реального боя. До этого я всегда считал, что гранатометчик обязан стрелять по приказу, в любой момент, чуть ли не на бегу, когда взвод идет в атаку, или хотя бы с колена.

Но атака спецназа, особенно нашего, существенно отличается от таких же действий общевойсковых подразделений. Она никогда не проводится в лоб. Спецназ не рвет тельняшку на груди, не бросается на пулеметы. Мы атакуем противника неспешно и вдумчиво, постепенно, метр за метром, подбираемся к нему, пользуясь всеми возможными прикрытиями.